В кабинет, где я работал над своей последней монографией, вошел профессор Зеленухин – тучный, кареглазый старик с мощным коротким носом, сбившимся на лице в картофелину. Походка была вальяжной, а во взгляде читалась смесь двух чувств – скуки и глубочайшего презрения ко всему живому, не имеющему ученой степени. Все-таки академику РАЕН виднее. Причем единственному из всего преподавательского состава кафедры, где немало маститых ученых.
В руках профессор держал огромную книгу, наподобие Торы. Золотая бумага, объем не меньше 600 страниц. Что же за книжонка такая? И чего он сюда ее припер?
-Здравствуйте, Николай Иванович! – резво начал я.
-Добрый день, Павлуша! – с язвительной улыбкой ответил Зеленухин.
-Как дела у вас? Куда-нибудь на выступление едете?
-Ну через месяц где-то поеду в Барселону. Международный конгресс будет. Статью уже почти доработали с Саввой Александровичем.
-А что за тема?
-Аномалии фильтрационных потоков при неравномерной теплопроводности с течением времени.
-Ничего не понятно, но звучит интересно!
Профессор обрывисто издал пару полуглухих звуков наподобие смеха.
Потом начались минуты неловкого молчания.
-А Елена Павловна у себя? – спросил застенчиво, словно мальчишка, Николай Иванович.
-Не знаю, когда пришел сюда, вроде ее не видно было.
-Понятно.
Елена Павловна, заведующая нашей кафедрой. Энергичная женщина лет сорока, заставляла считаться со своим мнением. Все трепетали перед ней, особенно Николай Иванович.
-А вы что-то хотели передать?
-Да вот, тут…
Взгляд профессора лег на таинственную книгу.
-Вы про книгу?
-Да. – с неприкрытым восторгом заметил профессор.
-А что за книга такая?
-“Who is who”, ну то есть «кто есть кто». В ней записаны фамилии ученых со всего света, которые смогли сделать существенный вклад в науку.
-Вы там тоже есть?
-Да, один из немногих. – гордость за себя переполняла Николая Ивановича.
-Ничего себе! Ну вы конечно молодец!
-Да что уж там. Право, не стоит! – с лживой скромностью отвечал профессор.
-Как не стоит, это ведь такое событие! – подхватил я с внутренним ехидством.
Профессор стал без умолку говорить про книгу. Что ее прислали ему лично из Франции, что тяжело пройти отбор на включение в книгу. Слишком большая конкуренция. Такого восторга и удовольствия на лице Николая Ивановича я не видел. Обычно это вредный, самодовольный старик, которому иногда лень ответить на приветствие.
Спустя пять минут, вошла Ольга Александровна – инженер по вопросам преддипломной и прочих практик на производстве. Статная дама пятидесяти лет, с дворянской осанкой и миловидностью речи, холодно вскользь посмотрела на профессора и села около чайника.
-Надо бы выпеть кофею,- с улыбкой сказала Ольга Александровна.
-Почему бы и нет. Давайте выпьем! Николай Иванович, как на это смотрите?
-Можно, можно. Опрокинуть одну чашечку в такой компании было бы неплохо.
Пока мы пили кофе, Николай Иванович забивал наши с Ольгой Александровной уши словами об этой книге. Вроде и сказать нечего уже, а он все говорит и говорит. Этакий бог синонимов! Ему бы в поэты. Мусолить одно и то же, да и еще с таким вдохновенным выражением лица не каждый мастер слова смог бы. А Николай Иванович – еще не зарытый в прямом смысле талант, только уже от демонстрации его возможностей, честно говоря, дико тошнило.
-Ну я пойду к себе тогда, всего вам хорошего,-сказал Николай Иванович, ковыляя до входной двери.
Когда шума шаркающих ног надоедливого профессора не было слышно, Ольга Александровна тихо начала говорить:
-Хвастун, ей Богу, противно-то как.
-Ну ладно, заслужил ведь. Такая честь! Да еще и не каждому в мире!
-Витенька, ты вообще не слышал про эту книгу?
-Нет.-растерянно ответил я.
-Совсем совсем? И то что Елене Павловне тоже предлагали такую же?
-Нет. А что такое то?
-Да ничего. Просто одна маленькая проблемка.
-И какая.
-Да то, что за эту книжку надо было заплатить 12 тысяч кровных рублей.
-Как это? Разве не всемирная организация ученых оплачивала?
-Нет, наивненький. Нет.- еле сдерживая порыв громкого смеха, ответила Ольга Александровна. За все надо платить. И за славу в том числе. Причем какую, мировую!
Ольга Александровна не выдержала и рассмеялась, да так заразительно, что и я не сдержал улыбки.
Так что же получается? Ради пресловутого удовлетворения тщеславия эта книжонка? Символ поклонения самому главному смертному греху? Не думал я, что умнейшие люди так могут пасть. Хотя что тут говорить. У глупости, как и у уродства души нет ни лица, ни сословий, ни чинов. И чем больше ты возвышаешься над другими людьми, тем сильнее соблазн возомнить себя Богом во плоти. Со своим священным писанием, которое не вырывая из рук, остервенело нес Николай Иванович.