Меня зовут Лариса, потому что так звучит Чайка в латинском и древне-греческом. Правда, Р. Бах зачем-то дал мне имя Джонатан Ливингстон.
Иногда я прилетаю на набережную, чтобы наблюдать за жизнью людей и животных. Мой любимый персонаж – маленький рыжий песик с довольной улыбкой, забавно виляющий хвостиком. Его зовут Артур. Когда хозяйка спускает его с поводка, он как угорелый несется по набережной, звонким лаем распугивая всех голубей. Он постоянно пытается подружиться с кем-нибудь. Кошки презрительно фыркают и удаляются прочь. Собаки обнюхивают, одобрительно тявкают, но тоже уходят. Нет такого понятия «собачья дружба». Есть понятие «собачья преданность». И преданы собаки только своим хозяевам.
Однажды Артур осторожно подкрался ко мне и робко сказал: «Привет…» Потом страшно смутился от того, что я не улетела, как все остальные птицы. Мы долго сидели, разглядывая друг друга и думая каждый о своем.
- Ты не похожа на голубя, - после затянувшейся паузы сказал Артур.
- Это потому, что я Чайка.
- А как это?
- Голуби – это птицы, которые живут в городе. Они летают над домами, заглядывают в окна людей и завидуют тем, у кого есть теплое уютное гнездо. Они собирают крошки на мостовой и прячутся от мальчишек с рогатками. А чайки – это перелетные птицы. Мы летаем, куда нам вздумается. Мы изучаем мир по морям, над которыми пролетаем. Мы открываем новые острова, на которых вьем гнезда. Мы наслаждаемся даром крыльев, которые нам позволяют летать. Ни с чем не сравнить ощущение блаженства, разливающееся по всему телу, когда врываешься в воздушный поток и становишься его частью. Когда вдруг понимаешь, что на самом деле это воздух становится частью тебя. Каждая клеточка организма сливается с воздушным потоком в единое, неделимое целое и только сознание способно направлять траекторию движения легким движением крыла. Лететь над темной гладью морских глубин, на встречу восходящему солнцу, чувствовать прикосновение самого первого луча к своему лицу и ликовать от бесконечной гармонии мироздания, ни это ли наполняет жизнь смыслом?
Артур долго сидел молча, видимо, пытаясь понять смысл услышанного. Потом сказал:
- А я Собака. Когда-то давно, когда собаки были волками, нам надоело постоянно соблюдать законы стаи и беспрекословно подчиняться приказам вожака. Мы покинули волчью стаю, чтобы создать Свободное Общество Бесконтрольных Аморальных Кобелей и Антиволков. Мы решили начать войну с целью установления диктатуры собак во всем мире. И нам это удалось, потому что первым делом мы взяли в рабство людей. Они и по сей день обеспечивают нам безбедное существование. Готовят еду, содержат наши жилища в порядке, следят за нашей чистотой и здоровьем. Некоторые из нас за это даже разрешают людям спать в своих постелях. Единственный недостаток – каждый день приходится их выгуливать. А так, вполне милые зверушки. Они неприхотливые, но совсем не приспособленные к жизни на воле. Вот моя, например, - он кивнул в сторону лавочки, на которой сидела женщина и читала газету – туповатая, хоть и газеты читает. Поговорить с ней не о чем. Но готовит и убирает прилежно. А я ей и кормилец, и защитник, и советник по всем вопросам. Пропадет же она без меня совсем. Мы, собаки, понимаешь ли, в ответе за тех, кого приручили, как говорит наш политический лидер Экзюпери. Приходится тянуть этот груз ответственности. Хотя на мою свободу это никак не влияет. Я тоже могу летать. Только не хочу. И вообще могу делать все, что пожелаю. Вот давай с тобой наперегонки, вон до того фонаря? Побежали?
В этот момент до его острого собачьего слуха донеслось «Артур! Ну-ка домой!» Он как-то виновато поджал хвост и поплелся в сторону лавочки, на которой сидела его хозяйка. Она несильно шлепнула его и пристегнула поводок. Уже через пару секунд Артур с довольной улыбкой рассматривал голубей, разгуливающих возле урны, весело семеня за своей хозяйкой.