Она простыла, у нее пропал голос, и он за нее переживал. Отпаивал чаем, откармливал салатами, пел ее любимые песни. Когда он поинтересовался ее самочувтсвем, то у нее закружилась голова – от простуды и от того, наскольк у него яркие, ультрамариновые глаза. Потом она узнала, что море в Ницце такого же тона в погожий день (Ах, как будто в Ницце бывают непогожие!).
Она очень странно заболела – от переживаний, что у нее все слишком хорошо. Почти все знакомые страдали по разным поводам, а у нее все было в порядке. И, более того, у нее вторую неделю гостил он. Поэтому она особо чувствовала весну – снега вдруг не осталось, было светло и солнечно, оказалось, что вокруг дома растет сирень и пахнут совершенно сумасводяще. Да и город не так уж мал и сер. А скоро будет лето, и жизнь, собственно, только начинается, все еще впереди!
Она уже давно, а, возможно, и никогда никого так не любила. Не с дальними планами (с мысленной картиной общего будущего). Не с горечью невозможного сближения (у него была прекрасная жена и дети). А как-то легко, светло, как родного – из тех, после кого совсем невыносимо с чужими. Нежно и платонически, причем понимая, что такое с ней в последний раз. И он приехал по работе в ее город на несколько недель, и это было какое-то сплошное счастье. Она уже ни раз восклицала «Да ты волшебник!», когда он удивлял ее приятными мелочами.
У нее пропал голос, а он уезжал на пару дней, наказав ей молчать. Она отправилась с подругой в кино – там точно не поболтаешь. Шел фильм «Розыгрыш» (потом оказалось, что это символично, но тогда она не предчувствовала). Два дня выходных молчания мало помогли. В понедельник она, все еще безголосая, собиралась на работу, и думала, что через пару часов приезжает он (они не договаривались встретиться, но сам факт, что он в городе ее в то время радовал). Она шла в офис, когда получила от него смс с вопросом о ее здоровье. Но не успела ответить, поскольку вдруг увидела, что он идет ей навстречу. Она удивилась, и почувствовала, что от радости к ней вернулся голос. Оказалось, он приехал раньше и не решался ее будить, вот и гулял возле ее дома.
…Опять как-то отчаянно цвела сирень. Они перебегали дорогу, он схватил ее за руку и потом не отпустил, они чему-то смеялись как дети, болтали о пустяках, звали друг друга «брат» и «сестра», и в этом было счастье. И если бы ей в тот миг сказали, что меньше чем через два года она заболеет, он неудачно разыграет ее, обидится, что ей не понравился розыгрыш и перестанет с ней здороваться, она бы ни за что не поверила.