.
21+
Одна тысяча девятьсот восемьдесят пятый год от Рождества Христова.
Зима.
Рязанская область.
д.Дмитровский Погост.
Есенинские места.
Сегодня в деревне праздник.
Большой.
Сегодня свадьба.
Знатный на весь район комбайнер Иван Громов берет в жены восемнадцатилетнюю красавицу Наташу Селиванову.
Она сирота.
Нет ни матери, ни отца.
Погибли они, когда Наталке не было и годика.
Воспитывала ее, дальняя родственница, тетя Пелагея.
Ну а у Ивана, пол деревни родни.
Сватья, братья, девери, шурины, и прочие ответвления.
Гулянка будет знатная.
Всем на зависть.
Отцовская изба, самая большая в округе.
Пятистенная.
Стоит на бугре, рядом с рекой.
В широкой горнице, столы установили буквой «П». Покрыли белыми накрахмаленными скатертями. На столах посуда. Не абы какая, а все больше фарфоровая.
Есть и хрусталь. А как же ж. Чай не лаптем щи хлебаем.
Посередке, между столами, место для плясок и танцев оставили. Как-никак, а двух гармонистов пригласили. Вдруг один нажрется. Ну а ежели оба спекутся, есть запасной вариант – магнитофон «Комета». Катушечный. Ваньке его в позапрошлом году председатель колхоза подарил. За отличные показатели по уборке урожая озимых.
Люди потихонечку собираются.
Будет человек триста, не меньше. Заходить будут по очереди. Никто в обиде не останется.
Эх, если б сейчас лето было, тогда бы во дворе накрыли. Тогда бы дааа. Да вот только нельзя тянуть. Наташка на пятом месяце. Еще немного, и ни в какое платье не влезет. Конечно, можно было бы и после родов погулять. Но это как-то не по-людски. Не по-христиански.
(в те славные годы, руководство нашей могучей страны внедряло в народные массы гласность и перестройку, ускорение и новое мышление. А так же, проводило компанию, по борьбе с пьянством и алкоголизмом. За нарушение всевозможных указов и постановлений, карали беспощадно. СрокА лепили налево и направо. От года и выше. Чтоб другим не повадно было)
Ивану с Наташей, в сельсовете, выдали талоны на покупку свадебного платья и костюма. На обручальные кольца. И, на спиртное: ящик водки и пять бутылок шампанского.
Ну что это? Смех, да и только!
Но, русский народ не проведешь. Как говорится: голь на выдумку хитра…
Поставили браги. Ядреной. Двадцать кадушек. Выгнали самогоночки, ведер сорок. Очистили ее марганцовочкой. Настояли на дубовых корочках, ягодах шиповника, на можжевельнике, на сушеных почках смородины. Кому как нравится… Насолили сала с прослоечкой. Заквасили капусточки белокочанной. Замариновали огурчиков с помидорчиками. Грибочков с чесночком и душистым перцем. Опять же картошечка вареная свойская рассыпучая. На запивон, развели варенья земляничного да вишневого. Что еще надо? Гулять, так гулять!
Ну а чтобы все было по закону, самогонку разлили в самовары. Выставили их на столы. А народу, чашечки расставили на блюдечках. Конспирация…
Грянули первые тосты.
За молодых!!! Горько!!!
За здоровье родителей!!! Горько!!!
За…
...вдруг........ воцарилась тишина…
Расталкивая гостей, в избу вошли четверо. Участковый из райцентра - старший лейтенант Павел Кособрюхов (гнида конченая, мать родную продаст), еще один сотрудник – незнакомый, видимо новенький. С ними понятые, два местных алкаша: Семен Воропаев и Тихон Назолкин. Все четверо подшофе.
- Здравия жежелаю Пал Палыч,- придя в себя, поперхнувшись, начал было Савелий Петрович – отец Ивана. Присаживайтесь, выпейте за молодоженов. Пожалуйста.
- Не положено, на службе,- сухо и резко ответил Кособрюхов.
- Ну может хоть пригубите,- то краснея, то бледнея, осипшим голосом продолжил Савелий Петрович.
Участковый взял за шкирку одного из гостей, и скинул со скамейки.
Перешагнул через нее.
И, протянул руки к самовару.
Снял крышку.
Засунул туда палец.
Затем поднес к своей роже.
Понюхал, и лизнул его.
- Все, пи*дец вам. Всем. Протокол составлять будем. Эй, Антон,- обратился старлей ко второму милиционеру,- и вы двое, давайте тащите все самовары сюда. И в чулане проверьте.
Народ ошалел. Все было похоже на какой-то розыгрыш. Ведь с этим «козлом» всегда можно было договориться «по-хорошему». Но сейчас… Но сейчас…
С каждой минутой напряжение нарастало. Народ загалдел. Что за черт? У людей такое событие, свадьба. Да и семья уважаемая. Неужели нельзя глаза закрыть? Ну или хотя бы завтра придти?
- Молчать! Всем!- вдруг взревел ментяра. Шутки кончились. Будем порядок наводить. Женишок ваш, на десять лет завтра уедет. Пеньки косить. А ежели будете возникать, то сегодня поедет… Антон, вызови подкрепление…
Люди оцепенели.
- Послушай, Пал Палыч, ну не губи ты, мы ж земляки как-никак. Проси что хошь, только помилуй,- теребя милиционера за погон, чуть не плача бормотал Савелий Петрович.
Кособрюхов надменно посмотрел на старика через плечо, и с ухмылкой злобно выдавил из себя: «...убери руки, мразь».
- Ты чё сказал, паскуда,- разорвав повисшую тишину, выкрикнул Иван. Ты как батю моего назвал, мент поганый, мусор е*учий. Пошел на *уй отсюда, перхоть подзалупная…
- А ты вообще молчи, волк драный,- хмыкнул старлей, и продолжил спокойно составлять протокол.
В долю секунды, в неимоверном прыжке (служил-то в десантуре), Иван перемахнул через столы и лавки. Схватил за горлышко бутылку шампанского и, со всего размаху врезал ей по затылку Кособрюхову.
Удар был настолько сильным, что голова милиционера будто впечаталась в стол. Из под виска, покатился ручеек темно-красной крови…
Пауза длилась несколько секунд.
Выйдя из ступора, Иван обронил бутылку, и рванул на выход. В сени.
С истошным визгом, Наташка кинулась за ним.
В горнице, поднялся рев.
Еще секунда, и доставая пистолет из кобуры, молодой ментеныш сорвался за ребятами, которые трясясь от страха, забежали в холодную пристройку, выключили свет, и забились в уголок…
Сотрудник внутренних органов, заскочил в сени, и открыл беспорядочную стрельбу во все стороны.
Первая обойма кончилась.
Впотьмах, он перезарядил оружие. Опять выстрел. Еще один. Следующий…
Вдруг, раздался страшный хруст. Потом глухой грохот. Зазвенели оцинкованные тазики и вёдра. Наступила гробовая тишина…
Когда люди зажгли свет, то увидели чудовищную картину.
На полу, лежал мертвый милиционер. Савелий Петрович заколол его вилами, воткнув их в спину обидчика по самый черенок.
Зубья вил были настолько длинными, что прошили насквозь грудную клетку сотрудника.
В углу чулана, в какой-то странной позе, прижавшись крепко-крепко друг к другу, лежали еще два окровавленных трупа, Ванечки Громова, и Наталки Селивановой…
.
.