Вот так Муэри из Ауквада и стала Муэри Ладус. Через полгода занятий с донной Настурцией, когда та сочла, что «девушку уже можно показать», ей пришлось уехать к своему новому отцу в Аверию. Мой родитель не на шутку беспокоился, как бы его тестя при их встрече не хватил удар, хоть он и предупредил его в письме о поразительном сходстве его приемной дочери с дочерью родной, но одно дело – прочитать, совсем же другое – увидеть своими глазами.
Спустя три месяца отец получил от него письмо с приглашением – представить ему свою новоявленную свояченицу. И вот на небольшом приеме в честь нашего приезда я был представлен Муэри, а спустя месяц сделал ей официальное предложение, которое она, как и подобает девушке из Высшего сословия, протомив меня не меньше трех недель, приняла. Кошель со свадебным выкупом старый Лорен Ладус в нашем присутствии выкинул с маяка далеко в море. «А в нужник все же было бы надежней» – едва слышно прошептала мне на ухо Муэри. Я улыбнулся и слегка сжал ее руку.
Как вы уже поняли, весь этот спектакль был нужен для того, чтобы ее дворянство и наша женитьба не были «шиты белыми нитками». Хотя некоторые чувствовали, что здесь что-то неладно, но они предпочитали помалкивать.
На венчании, как было заведено, присутствовали только члены семьи. А уже после был дан большой прием, куда собрались все сливки местного общества. После двух кубков превосходного красного вина, первый – за здоровье Императора, второй – за новобрачных, к нам стали подходить с поздравлениями гости – сначала супружеские пары, затем вдовцы и вдовы, и наконец, те, кто так и не связал себя узами брака по той или иной причине. Покончив с обязательной частью свадебного приема, гости неторопливо направились к столикам, уставленными всевозможными закусками, а затем распались на кружки, мимо которых бесшумно скользили виночерпии с винами на любой вкус.
Теперь наступила наша очередь исполнить обязанности хозяев. Муэри стала обходить дам, я – мужчин. Все, что требовалось – вежливо поинтересоваться, как себя чувствуют гости и не нужно ли им еще чего. Если в одних кружках оказывались любители посудачить о политике, то с ними проблем не возникало – приветствие, вежливая улыбка, вопрос – ответ, пара реплик о том, о сем, улыбка, прощание. Но иногда приключались трудности, а порой и смешные курьезы. Первые – с поклонниками слабого пола. Всех их интересовало, что я, богатый, знатный, да еще недурной собой нашел в далеко не самой красивой и бедной девушке, о которой никто ничего толком не слышал. Конечно, вот так в лоб меня никто не спрашивал – это было бы смертельным оскорблением, за которое гостя, несмотря на его происхождение, сначала с позором выставили прочь, а затем – дуэль до смерти. Поэтому мне приходилось выслушивать долгие витиевато-двусмысленные намеки под осторожные вопросительные взгляды. Я в ответ лишь пожимал плечами и с легкой улыбкой говорил: «Наверное, это семейное». Получив такой ответ, они понимающе кивали головами – ни для кого не было секретом, что красота, богатство, и знатность никогда не были для Оуэнов основными условиями в выборе спутника жизни. Иногда в невесте присутствовало одно, иногда – два из этих качеств, иногда – все три, а порой – ни единого. Отец любил рассказывать, как один из первых Оуэнов, один из умнейших людей своего времени, вдруг польстился на богатую знатную красотку, которая оказалась поразительной пустышкой. Когда же она освободила его от брачных обязательств, внезапно оставив этот мир, но не оставив ему наследника, он женился вновь, но на этот раз подойдя к выбору невесты куда мудрее, поставив личностные качества будущей супруги на первое место. Его история послужила уроком для большинства последующих представителей рода. Их считали чудаками, а самим Оуэнам было все равно, что о них думают. Таким образом, я «продолжил семейную традицию».
Курьезные случаи происходили, как правило, с гостями, выпившими больше, чем требуют приличия. Они столь бурно выражали свои поздравления, что мне приходилось тщательно следить, что бы мои одежды не залили вином. Я с неизменной улыбкой выслушивал их, а затем делал едва заметный знак слугам, которые аккуратно отводили перебравшего гостя к креслу в дальней части залы, где его уже ждали виночерпий с полным кувшином хорошего вина, и такие же поклонники виноградной лозы. Найдя себе, наконец, достойных собеседников и занятие по душе, он больше никого не беспокоил.
Обойдя свою половину приглашенных, я вернулся обратно. Муэри довольно долго отсутствовала, а когда вернулась, то со смущенным видом сказала мне:
––Дорогой, у меня к тебе разговор.
––О чем, милая? – мгновенно включился я в ее игру – так несвойственно было ей слово «дорогой» – она его не переносила, считая невероятно приторным.
––О… наших будущих детках, – опустив глазки, как положено всякой девушке из Высшего сословия, говорящей на такие темы, сказала она.
Мне сразу все стало ясно – один из этих магов-стервятников здесь и даже успел сделать предложение Муэри, да еще наверняка подслушивает наш разговор несложным заклинанием усиления звука, а нам нельзя прибегать к магии, чтобы он не скрылся. Поэтому придется поиграть по его правилам. Пока.
––Видишь даму в бежевом платье? – спросила она и указала глазами на пожилую женщину, что в одиночестве прогуливалась вдоль дальней стены и, казалось, поглощенную изучением коллекции гобеленов. – Когда я подошла к ней и спросила, не нужно ли ей чего, она улыбнулась и сказала:
«Милое дитя, то, что мне нужно, уже никто не в силах мне дать, даже Всевышний, ну да не забивайте себе головку – у вас же сегодня самый счастливый день. Вам несказанно повезло, чего не скажешь обо мне – вас взяли замуж по любви. Меня же до сорока семи лет никто не хотел брать, потому что я была бедна да еще, в придачу, некрасива, а потом, когда я стала богатой наследницей, я сама не захотела связывать свою жизнь с человеком, которому будут нужны только мои деньги… Ах, если б у моих родителей в свое время была определенная сумма, у меня все же был бы какой-никакой шанс».
Я не поняла ее, и спросила о каком «шансе» она говорит.
«А вы никогда не задумывались, о том, почему все девушки из богатых и знатных семей – красавицы, как на подбор, а мы с вами, простите, не очень?»
«Я думаю, все дело в крови»– сказала я.
«И я так тоже думала, пока случайно не познакомилась с одним магом-практиком. Он-то и открыл мне правду, что так тщательно замалчивают».
Тут она оглянулась по сторонам, не слушает ли нас кто, но мы были довольно далеко от остальных гостей.
«Кровь здесь не при чем, – шепотом сказала она, – Все дело в магии. Не смотрите на меня такими глазами, я тоже, когда об этом узнала, долго не могла поверить, но не могут же все девушки, сколь бы не были богаты и знатны их родители быть, так красивы. Все гораздо проще – когда ребенку исполняется полгода, родители приглашают Практика – само собой, тайно. Он за определенную плату проводит над младенцем особый обряд – и вот еще одной красивой девочкой больше. Мои мать с отцом не стали посвящать меня в это, чтобы не расстраивать еще больше. Теперь вы поняли, о каком шансе я говорила? Красивую, хоть и небогатую девушку еще могли бы взять замуж, – вздохнула она. – Теперь я смотрю на вас – такую чистую и прекрасную душой, какой была когда-то я. Вот только вам немыслимо повезло – вы встретили достойного молодого человека, который увидел это и полюбил вас. Единственное, что меня беспокоит, так это судьба ваших деток. Мальчики – ладно, Бог с ними, а что, если Всевышний пошлет вам дочурку, да еще и не одну? Я не хочу сказать, что они будут дурнушками, упаси вас Создатель от таких мыслей! Просто это могут быть девушки, если бы они не были состоятельны и знатны, не обратили бы на себя внимания, особенно на фоне их блистательных сверстниц. А так, вокруг них будут виться, в основном, те же стервятники, что и сейчас около меня, только помоложе, да попригоже. Неужели вы хотите, что бы ваша дочь стала женой одного из них?» – спросила она меня.
«Нет, конечно! Но все, что я слышала о магах, так это то, что они хитрые, беспринципные дельцы, берущие за любую безделицу в два, а то и в три раза больше. Откуда мне знать, понадобятся ли моей дочери его услуги?»
«Полностью с вами согласна, но и среди них очень редко встречаются честные и порядочные люди. Лично я за свою жизнь встретила только двух. Первый был Целителем, безвозмездно вылечившим меня от водянки, когда я была так бедна, что не могла заплатить ему ни сребра. Однако, я умею быть благодарной и, когда на меня нежданно-негаданно свалилось это наследство, я отыскала его. И что вы думаете? Он наотрез отказался от какой-либо платы за свое благодеяние. Даже возмутился. Тогда я навела справки и пожертвовала солидную сумму – анонимно, конечно – приюту для бездомных, что он содержал. Второй же – Практик, которого я знаю уже семь лет. Он, в отличие от своих коллег, просто проводящих обряд, сначала совершенно бесплатно дает заглянуть в будущее родителям девочки, чтобы те увидели, какой она станет, и оставляет выбор за ними.»
«А разве это возможно – заглянуть в будущее?» – удивилась я.
«Возможно. Но эти прохвосты об этом даже и не заикаются, сами понимаете почему».
«Понимаю. Если девочка вырастет красивой и так, то ее родители откажутся от их услуг»
«Именно так, дитя мое! Так что вы теряете? Один только Всевышний решит, кого вам послать. Иметь же под рукой проверенного и опытного мага никогда не будет лишним. И если вам не понадобятся его услуги в этом вопросе, то, кто знает, может, понадобятся в другом. И не надо смотреть на меня, как на сводню! В деньгах я не нуждаюсь, спросите любого из гостей, если не верите! Я просто хотела вам помочь. Не желаете – не надо!» – воскликнула она и отвернулась.
Мне стало неловко:
«Извините, я не хотела вас оскорбить – сказала я ей. – Не могу же я сама принимать такие решения, мне сначала нужно рассказать обо всем мужу и, как он решит, так и будет»
«Ах, это вы меня простите, – сказала она, вновь повернувшись ко мне. – Я до того привыкла сама принимать все решения, что совсем забыла, что в семье главный – это муж. Что ж, идите и расскажите все вашему супругу. Надеюсь, он примет мудрое решение».
––Вот наш разговор слово-в-слово. Что скажешь?
––Ты уверена, что нам это нужно? – спросил я.
––Не знаю. Но если все случится, как она говорит…– неуверенным голоском сказала моя жена и умоляюще посмотрела на меня.
–– Если ты этого так хочешь, я отведу ее в библиотеку и поговорю с ней. Не здесь же обсуждать такие дела, – сдался я.
–– Ах, дорогой, ты самый лучший! – счастливым шепотом воскликнула Муэри. Я поцеловал ей руку, и направился к этой женщине.
––Не желаете ли вина? – вежливо обратился я, подойдя к ней.
––Нет, спасибо, я выпила уже достаточно, чтобы оценить ваш погреб. Он великолепен, – отвернувшись от гобеленов, ответила она, и я получил возможность рассмотреть ее. Пятьдесят – пятьдесят пять лет. Темно-русые с сильной проседью волосы безупречно уложены. Высокомерное выражение на вытянутом лошадином лице, дорогое бежевое платье со стразами, на котором резко выделялась изящная старинная брошь форме витка спирали с тремя большими камнями – рубином, бриллиантом, изумрудом и рунами «вал» в начале и «ха» в конце – та самая, что донна Настурция отдала за «счастливое будущее» своей дочери.
––В таком случае, позвольте пригласить вас в библиотеку, чтобы вы смогли оценить и ее, – сказал я и предложил ей руку.
Она понимающе улыбнулась, оперлась на нее, и мы неторопливо, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, покинули Большой Зал.
***
--
Я запер старую дубовую дверь и повернулся к моей спутнице, та стояла и вежливо ожидала приглашения сесть. Я улыбнулся ей, а затем быстро привлек к себе и поцеловал. Почувствовав, как обмякло ее тело, я оттащил его до кресла подальше от входа и аккуратно усадил в него. Уже не скрываясь, я укрыл нас заклятием, которое Мастер называл «Только для своих» – отныне магией в зоне тридцати шагов от меня мог воспользоваться лишь я один. Затем – заклинание «Кричи-не кричи». После всего этого я вызвал магическое зрение и стал изучать мою пленницу. Я ожидал увидеть мужчину под женской личиной, но, сколько не всматривался, не замечал ни малейших следов иллюзии, пока не поймал чуть насмешливый взгляд и все понял. Я почему-то считал, что все Практики, занимающиеся этими грязными делишками, – мужчины. Но вот передо мной сидит очень сильный Практик-женщина, проводившая обряд Изменения уже множество раз. Смелая и, надо сказать, безотказная тактика – если хозяин не захочет видеть на приеме в своем доме мага, он прибегнет к услугам другого мага, а тот подвесит еще на входе с полдюжины всевозможных заклинаний оповещающих о малейшей магической деятельности – крохотная иллюзия или пустяковый артефакт – и все, попался! А она пришла, как есть, ловить глупую от счастья вчерашнюю невесту, каждую на свой крючок. А когда та уговорит своего мужа, и он договорится с ней о «знакомстве с магом», тогда и придет время иллюзий. Что же, пришла пора поговорить начистоту. Не желая отделять пшеницу от плевел, я наложил на нее «Исповедь» – заклинание истины. Покончив с приготовлениями, я коснулся пальцем ее лба, частично снимая паралич, наложенный «Поцелуем Смерти», и устроившись в кресле напротив, стал ждать.
––Не ожидала такого от Инквизитора – всегда считала, что чем-чем, а уж некромантскими штучками вы брезгуете, – спустя пару минут, прокашлявшись, сказала она.
––Мы ни чем не брезгуем, а только действуем сообразно обстоятельствам, – ледяным голосом произнес я.
––Ну-ну, не надо так холодно, Инквизитор. Предлагать вам деньги я не буду – вы молоды и еще не испорчены, пугать связями – тоже.
––Потому что, те, кто нуждался в ваших услугах, знают вас под другим обличьем, а собратья-дворяне тотчас отрекутся от вас, лишь узнают о ваших занятиях, – не меняя тона, сказал я.
––Именно поэтому, – кивнула она головой. – Я даже попрошу вас об одном – когда вы будете лишать меня права на практику – лишите меня так же всех воспоминаний о… обо всем. Если вы понимаете, о чем я.
––Прекрасно понимаю, но никаких сделок, и вы это прекрасно знаете.
––Что же, Инквизитор, делайте свое дело, – вздохнув, сказала женщина.
––Всему свое время, – решив играть эту роль до конца, сказал я.
––Чего вы хотите, Инквизитор? Узнать мою историю? – желчно усмехнувшись, спросили меня.
––Вот именно.
––Странный вы какой-то Инквизитор, – чуть прищурившись, произнесла она. – Ладно, слушайте, но предупреждаю вас – вы сами использовали «Исповедь», так что рассказ будет долгим. И позовите же, наконец, свою напарницу – вы оба славно потрудились. Несправедливо будет оставить ее без самого вкусного.
––Это никакая не напарница, это действительно моя жена.
––То есть я попалась чисто случайно? – расхохоталась моя пленница. – Вот и не верь после этого в Провидение.
Я промолчал.
––Часть своей истории я уже рассказала вашей супруге. Да, я дворянского происхождения из довольно древнего рода. Да, у моих родителей не было и лишнего злата, не говоря уже о сорока и больше. Да, такая бедная дурнушка, как я и думать не могла ни о каком замужестве. Родители мои ушли довольно рано, когда мне было двадцать два года. Расплатившись с кредиторами, я оказалась чуть ли не на улице, и мне пришлось работать, – с каким непередаваемым омерзением произнесла она это слово, – В своем собственном доме, обучая чтению и письму деток из богатой купеческой семейки. Это унижение я терпела три месяца, пока мне под руку случайно не попался учебник по основам практической магии, и я решила, что уж лучше магом, чем прислугой, а если и это не выгорит, то пойду и утоплюсь. Прошу прощения, Инквизитор, – прервала она свой рассказ, – Вы, помнится, предлагали мне вина. Так вот, сейчас бы это было бы очень кстати.
Я сделал пасс, и на столике для свитков слева от меня возник кувшин с кубком, затем встал с кресла, еще раз тщательно просканировал свою пленницу, после чего снял паралич с ее правой руки, и протянул ей кубок с Перфектом урожая 1200 года.
––М-мм, юбилейный Перфект, да вы балуете меня, Инквизитор, – сделав глоточек, сказала она и продолжила:
––Я прошла тест на магический потенциал, и после того, как шар в Приемной стал белым, записалась на Распределение под именем Линны Винн. Надеюсь, это имя вам знакомо.
Я кивнул. Мастер действительно рассказывал нам о выдающимся Практике-женщине Линне Винн, в двадцать девять лет написавшую труд «Об Изменении», ставшим классикой этой Школы, а в тридцать (!) – Деканом Факультета Практической Магии и занимавшей этот пост три года, а затем вдруг бесследно исчезнувшей. Но все это произошло около полувека назад. Женщине же, что сидела передо мной, никак нельзя было дать и шестидесяти.
–– Это очень больно, – поняв, о чем я думаю, сказала она. – Проводить над собой обряд Изменения, чтобы остановить внешние изменения, когда тебе уже за полсотни лет. Но, ничего не поделаешь, выглядеть древней старухой не хочет ни одна женщина, а выписывать омолаживающие эликсиры – накладно, да и ненадежно, хотя все, кто меня знает, считают, что я именно на них я трачу львиную долю своих денег.
––Почему вы оставили пост Декана?
––Потому, что для меня, дворянки из древнего, пусть и обнищавшего рода, всегда было жутким унижением работать, как обычной простолюдинке, – с раздражением сказала она.
––А как же Эйвен? И прочие Наставники? Для них эта работа – гордость, а не унижение.
––Да кто они все такие? – ее лицо искривилось от презрения. – Назовите мне из них хоть одного представителя Высшего сословия. Про выскочку Эйвена я лучше промолчу, – я вспомнил, слова отца об отношении дворян потомственных к тем, кто своим трудом заработал это звание.
––Но вы же работали три года Деканом и Наставником, а потом ушли, не сказав никому ни слова. Что же случилось?
––А случилось вот что. Однажды я случайно повстречала своего однокурсника, такого же дворянина, как и я, загнанного точно такой же нуждой в Университет. Как же он выглядел! Шикарная одежда. Да я за все мои годы работы на эту геморройную Гильдию не смогла бы накопить столько, будь я хоть трижды Декан! – «Исповедь», как я говорил – заклинание истины. Оно делает человека не только предельно правдивым, но и предельно искренним. – А как держался! Можно было подумать, что это советник самого Императора, а не простой Практик. Он пригласил меня отпраздновать нашу встречу в лучшем заведении Столицы, где и сделал мне предложение ассистировать ему за пятую часть с каждого, как он это назвал, «дела». Мне, которая знала об Изменении в десять раз больше и смогла бы делать это в двадцать раз лучше! Но я согласилась и ушла из Института в тот же день, просто вычеркнув свое имя из всех списков. Вот что случилось, Инквизитор, – женщина допила вино и сказала. – Но ведь вы хотите знать всю историю Линны Винн? Если так – налейте мне еще, пожалуйста, а то от «Поцелуя Смерти» постоянно пересыхает в горле.
Я исполнил ее просьбу и стал слушать дальше.
––Вот так я и ушла на вольные хлеба. Хотя вольными поначалу их назвать можно было только условно. Я все еще работала. Правда, не на всякий сброд, но все-таки. В мои обязанности входила подготовка ребенка и всего прочего к обряду. Затем появлялся он, и я, как тихая мышка, должна была удалиться. Однако, длилось это недолго – уже после второго Изменения, мой работодатель, – ироничная усмешка, – Решил, что пятая часть – это слишком – хватит с меня и десятой. Это был уже перебор, я вспылила, назвала его «старым сквалыгой», он же в ответ разразился площадной бранью, а под конец распустил руки, забыв, с кем имеет дело… Когда все закончилось, в наследство мне достались его кошель, небольшой свиток со списком нанимателей и еще один свиток с самим обрядом. Вы не поверите, но там был всего один вариант – этот идиот делал девочек почти не отличающихся друг от друга, да и представления о красоте у него были весьма примитивны. Мне поначалу пришлось разработать не меньше десятка, чтобы мои творения были разнообразными, развивающие уже данный потенциал, а не вульгарным лубком. Со временем я стала художником и скульптором в одном лице – мне было порой достаточно одной минуты, чтобы понять, что мне делать с этим младенцем. Мои обряды стали уникальными – сотворив его один раз, я больше не повторялась, – быстро, с жаром в голосе и блеском в глазах говорила Линна Винн. Она делилась своей гордостью, своей работой, которую действительно любила и делала не за страх, а за совесть. Но я слышал, что есть и палачи, точно так же гордящиеся своим ремеслом.
––Порой приходилось аккуратно сдавать вам таких вот горе-ремесленников, как мой работодатель. И знаете, Инквизитор, я нисколько не стыжусь, – с вызовом сказала моя пленница. – Нет у тебя таланта – не берись, ведь не с камнем работаешь, где испорченный кусок взял, да выбросил. Но нет, соблазн заработать по-крупному за один обряд слишком велик, – вздохнула она.
––Как я уже понял, вы тоже не отличались альтруизмом.
––Да что вы в этом понимаете?! Если будешь просить меньше, родители решат, что у тебя недостаточно опыта, что ты боишься не оправдать их надежд и откажутся от твоих услуг, да еще расскажут другим. А кто придет вместо меня? Такой вот «умелец», только вчера закончивший Университет, но под личиной опытного, мудрого мага и наделает дел?! Ну уж нет! – воскликнула женщина и чуть не плеснула вином себе на платье.
––И все же странно, что вы не пытались делать скидку тем, кто победнее. Вы, которая понимала их положение, как никто другой.
––Эти были самые гордые, и предложить им скидку было равнозначно оскорблению. В отличие от большинства богачей, которые только и пытались ее выпросить, – со вздохом сказала Линна Винн.
––А откуда взялся «взгляд в будущее»?
––Ах, это! Вы не поверите, но это была импровизация чистой воды. Как-то раз меня позвали к одному очень богатому, но очень скупому типу. Я начинаю готовить все для обряда, а он мнется и пытается торговаться. Я со злости уже пять златов уступила, так нет – ему мало! Тогда я и говорю: «Давайте начистоту, вы боитесь, что мои услуги окажутся лишними, и вы выбросите деньги на ветер?» Он смутился, заблеял нечто невразумительное. Тогда я ему и говорю: «А не хотите всего за три злата заглянуть в будущее и увидеть свою дочь через пятнадцать лет? И уж тогда решайте сами». Этот скряга подумал-подумал и согласился. Я устроила целый спектакль с простейшими заклинаниями Школы Иллюзии, которые, однако, выглядели очень эффектно, – тихо рассмеялась она, – И, сотворив «окно в будущее», показала ему в нем его дочь – нет, не дурнушку – такой иллюзии не поверит ни один родитель – а грустную, ничем не примечательную девушку, одиноко сидящую на скамеечке в прогулочном дворике, через который меня вели к ребенку. Он рассматривал ее минут пять и, глубоко вздохнув, сказал: «Ладно, делайте свое дело». Самое забавное во всей этой истории, так это то что за «взгляд в будущее» я так ничего от него и не получила, кроме бесценной идеи – ибо я считаю, что раз уж родители вызвали мага, значит они уже решились на Изменение. «Взгляд в будущее» лишь избавляет их от последних сомнений, которые выматывают нервы, как им, так и магу, да и упрощает все вопросы с оплатой.
––Значит, история с «добрым магом» и «наследством» – еще одна ваша «идея»?
––Вот что, Инквизитор, – нахмурившись, произнесла Линна Винн. – Да, я рассказала вашей жене далеко не все, но это еще не значит, что я ей «наврала с три короба», как говорят в народе. История с Целителем – правда, пусть не такая красивая, какой я ее преподнесла. Меня действительно в сорок лет подкосила водянка. Но я не обращала на нее внимания, пока не слегла в какой-то придорожной гостинице, где меня ограбили, оставив в насмешку с тремя сребрами, которые я растягивала, как могла и готовилась уже умереть от голода в какой-нибудь канаве, когда в этой же самой гостинице остановилась Целительница. Я бы сама никогда не обратилась к ней – мне было нечем ей заплатить, а умолять ее о безвозмездной помощи – увольте! Это сделал хозяин гостиницы, не желавший обременять свой карман моим содержанием, а совесть – моей смертью. Она поселилась в моей комнатушке и за все то время, что лечила меня, мы не обменялись ни словом. Как только болезнь оставила меня, она просто ушла. Когда же я окончательно встала на ноги, то первым делом навела справки и узнала, что ее зовут Шона Рунти и то, что она из последних сил содержит приют для бездомных. Почти весь свой первый гонорар после болезни я пожертвовала на этот самый приют, проследив, чтобы деньги пошли на дело, а не осели в чьих-нибудь карманах. И потом помогала ей, само собой анонимно. Жаль, что она уже ушла... Что до наследства, то и это тоже, правда. Когда мне было уже сорок семь, оно неожиданно свалилось на меня, и на какое-то время я оставила занятия Изменением. Обо мне вдруг сразу вспомнили, стали приглашать на приемы. Вокруг меня стали виться мужчины – серьезные, солидные вдовцы, которых интересовало только мое состояние. Да они и не пытались скрыть этого – ухаживая за мной, ни один из них не сделал мне ни одного комплимента. Моим платьям, украшениям – сколько угодно, а лично мне – ни одного, пусть даже самого фальшивого. Пока я не сказала себе: «Линна, – это имя стало для меня роднее настоящего, – хватит, ни одного мужчину ты, как женщина, никогда не интересовала. И если сейчас ты выйдешь замуж, то он войдет к тебе один-единственный раз, только из чувства долга. У тебя не будет детей – не тот возраст. Так что, возвращайся к Изменению – там ты действительно нужна». И я снова вернулась к Изменению, само-собой, используя новые возможности, которые открыло мне это наследство, – я понимающе кивнул головой, – И о которых многие мои коллеги могут только мечтать. Но занималась я им уже не ради денег, а оттого, что это было единственное дело, которое я действительно любила. Я так и не узнала, что такое любовь между мужчиной и женщиной, любовь матери к своим детям, но не надо считать меня бесчувственным монстром. Я отлично помню всех девочек, над которыми проводила обряд Изменения, и люблю их как скульптор свои творения. Пусть так, но люблю, – Линна Винн протянула пустой кубок мне чашей вниз, давая понять, что в вине она больше не нуждается, и то, что ее история закончена.
––И сколько таких вот Практиков, как вы?
––Таких, как я – единицы. Не больше пяти-шести человек на всю Империю. Не трудитесь, Инквизитор, – улыбнулась она. – Мы весьма осторожны, никогда не встречались лично, не знаем ни имен друг друга, ни даже пола, а если изредка общаемся между собой, то по особым закрытым магическим каналам, отследить которые никто не в силах, даже мы сами. Да и информация, которой мы обмениваемся, поверьте мне, ничем вам в вашей охоте не поможет, так – сугубо деловые вопросы – где объявился новичок, что он из себя представляет – талант, добротный ремесленник, или просто жадная бездарь, от которой поскорее нужно избавиться и прочие мелочи, вроде «взгляда в будущее». Больше мне нечего вам рассказать, так что можете приступать.
––Сперва отдохните, – сказал я и движением руки погрузил ее в глубокий сон, затем закрыл глаза, помассировал и, не открывая их, сказал:
––Зайди сюда, пожалуйста.
––Ну, уж нет. Она – твоя пленница, вот тебе и решать, что с ней делать. Только сначала посмотри на нее некрозрением. И еще – сделай, то о чем она тебя попросит, ладно? – я ощутил легкий смешок, а затем полное слияние, которое произошло, когда я еще шел по Большому Залу к «одинокой даме в бежевом платье», прекратилось.
Радуясь, что меня сейчас никто не видит – зрелище двух ярко-оранжевых пятен вместо глаз перепугает неподготовленного человека не на шутку – я взглянул на свою собеседницу и увидел то, что не заметить простым магическим зрением – например, ауру девственницы и многое другое, но главное – это то, что ее жизненной энергии осталась буквально капля – от силы на три-четыре недели.
Затем я убрал «взор некроманта» и долго смотрел на нее простым человеческим и понял, что пока будут родители, желающие видеть красивую куколку вместо своего неподдельного продолжения, ничего не изменить – всегда найдется тот, кто им в этом поможет. Вот только такое измывательство над телами и душами своих детей не проходит бесследно. Рано или поздно эта больная часть человечества выродится окончательно и уступит место здоровой. Так что пусть сначала изменятся люди, а тогда и само ремесло сойдет на нет. Я не знал, когда, но знал, что так и будет. Поэтому:
––Линна Винн, вы свободны, – сказал я, когда она полностью пришла в себя.
––Вы тоже это поняли, – посмотрев на меня, негромко произнесла она.
––Да.
Я уже снял антимагическое поле и звукоизоляцию. Осталось последнее. Я поднял руку, чтобы вернуть ей подвижность, как она, вдруг густо покраснев, попросила:
––А не могли бы вы снять это заклятие так, как наложили?
Что тут скажешь? Я выполнил ее просьбу, лишний раз удивившись интуиции Муэри.
––Что ж, мистер Оуэн, вот ваш трофей, – улыбаясь, сказала Линна Винн, положив мне в ладонь фамильную брошь моей мачехи. Я улыбнулся в ответ и снова предложил ей руку, и мы вернулись в Большой Зал как раз вовремя – еще немного, и гости начали бы сплетничать.