(из старой тетради)
К.
Журналюга, поэт, алкоголик, никчёмный отец,
даже псих, но по жизни идёт и идёт он упрямо;
всё он сетует, что в рыбе нынешней хлор да свинец,
а ему нужен фосфор, чтоб лучше работала тяма.
МГУ вспоминает, суёт всем свой красный диплом,
море наше его не волнует, нисколько не манит,
всё тоска его гложет какая-то – просто облом! –
не хватает ему восхищений и рукоплесканий.
Если выпьет портвейну, считает, что жил он не зря,
то стихи забубнит, то припомнит девчоночьи ласки.
Ах, какая над ним поднималась когда-то заря!
Ах, как бледен закат его, выцвели светлые краски.
Графомана и бездаря как-то в статейке хвалил,
мол, хоть золота нет, но зато предостаточно меди,
потому что тот выкатил пару бутылок «чернил»
и назвал его гением трижды в застольной беседе.
А вообще, если честно, стихов он не пишет уже,
мал до слёз гонорар за потуги тяжёлые эти:
так прожиточный минимум близок тоскливой душе,
что о нём даже рубрику как-то завёл он в газете.
А когда забухает, ну в точности, блин, бомж-бомжом,
раньше в чувства таких приводить умудрялись в парткоме:
про него это сказано: поздно уже пить боржом,
когда почки загнулись и печень находится в коме.
Жаль, талантами Бог наградил ведь курилку не зря,
по уму он заткнуть многих мог из партийных министров.
Ах, какая над ним поднималась когда-то заря!
Ах, как грустно смотреть на закат его, тающий быстро…