Бард живет у меня уже третью неделю и все время жалуется, что нигде нет нормальной еды. А для него нормальная еда — это тушенка с гречкой и на десерт пиво. Если с гречкой и пивом все вполне нормально, то тушенки здесь никак не найти. Странно, конечно, но до появления Барда я этого изъяна не замечал, а теперь это стало стандартной темой для разговора. Когда говорить не о чем, мы говорим о тушенке.
Вот и сегодня я просыпаюсь, а Бард уже сидит на кухонном столе и пьет пиво, а по лицу сразу видно, что мысли у него заняты консервными банками. Он никогда не признается, но чувствуется, что Бард очень тоскует по тому месту, откуда он пришел. Он никогда лестно не отзывался о своем доме, но все равно ностальгирует.
— Что, проснулся уже? — говорит он, заметив мой взгляд.
— Проснулся, — отвечаю.
Он подходит, держа в руках мою одежду. С тех пор, как пришел, он всегда помогает мне одеваться, хотя раньше я прекрасно справлялся сам.
— Давай уже завтрак готовь, я заждался, — произносит этот чудак, опускаясь в кресло.
— Оно и видно, — киваю на три пустые банки из-под пива, расположившиеся на столе.
Проезжаюсь вдоль «кухонного ряда», беру из холодильника яйца, насыпаю в кофемолку кофе на две порции. Жужжит кофемолка, потрескивают на сковороде яйца, а Бард что-то бормочет себе под нос… Люблю такие моменты. Сразу становится уютно и светло.
— А богатым, наверно, хорошо быть, — неожиданно громко звучит голос Барда. — Покупаешь, что хочешь, едешь, куда хочешь. Вот жизнь.
— Богатым… Да, наверно, — рассеянно отвечаю я.
Ясное утро, просторный светлый дом, улыбающееся лицо матери и теплые руки у меня на плечах. В кухне ждут хлопья с молоком и утреннее шоу по телевизору. А потом — прогулки, игры, друзья… Нет, я совсем не горюю о прошлом, только мать вспоминаю все чаще.
Омлет готов, скоро и кофе сварится. Кто это там все скребется? Перевожу взгляд на окно и вижу Харитона, сидящего на подоконнике и требующего, чтобы его впустили. Открываю форточку, кот цепляется лапами за оконную раму и, перевалившись через нее, шлепается на пол. Это он так пытается изображать толстого откормленного кота, хотя сам тощ, как жердь, и, наверно, всегда таким будет, сколько его не корми.
Снимаю с конфорки турку с уже готовым кофе, разбиваю в миску Харитона еще пару яиц.
— Давай, Бард, завтракать.
Тот молча садится за стол и с аппетитом набрасывается на омлет. Проголодался, бедняга. Допив кофе, мой сосед счастливо откидывается на спинке стула.
— И все-таки, тушенки не хватает. Что, пойдем на почту?
— Да я… — почему-то смущаюсь. — Наверно уже незачем.
С тех пор, как пришло письмо от Ванессы, я кучу времени проводил, разглядывая ее рисунки. Вот мой портрет, переданный невероятно точно. А вот я бегущий. Мы скоро встретимся… Когда же? Однажды Бард, наблюдая эту картину, сказал, что теперь мы каждый день будем ходить на почту, вдруг еще одно письмо придет. Я ухватился за эту идею, как утопающий за соломинку, но теперь мне уже не верится, что придет письмо или сама Ванесса.
— Нет уж, если пообещал ходит каждый день, то не отлынивай.
И Бард уверенно берется за ручки моей коляски. Раньше он уставал возить меня, но потом привык, и теперь я самостоятельно передвигаюсь только по нашей комнатушке. Мы спускаемся в лифте на первый этаж, у подъезда встречаем соседку, тщедушную старушонку, обожающую парики. Молча едем по улицам, Бард, наверно, думает о чем-то своем. Может быть, вспоминает дом или друзей, может быть, у него даже девушка была, не знаю, он почти ничего о себе не рассказывал. Впрочем, как и я. Здание почты вырастает перед нами совершенно неожиданно. Снова повторяется привычный маршрут. Мы заходим на почту, стоим в очереди к заветному окошку, уже знакомая девушка с привычной интонацией говорит, что писем для нас сегодня нет. Я говорю: «Спасибо, до свидания», она отвечает: «Доброго дня». Все снова, как бесконечный цикл, из которого нет выхода.
— Ну вот, я же говорил, — произношу я, когда мы оказываемся на улице.
— Ну во-от, я же говори-ил, — передразнивает маня Бард. — Пойдем лучше в парк уток на пруду кормить.
— Ага, конечно, только нам кормить их не чем.
Бард на мгновение задумывается, а потом выдает:
— Тогда пошли булку из булочной украдем.
Наверно, я слишком сильно удивился, потому что он вдруг захохотал.
— Да у тебя лицо, как будто я старушку убить предложил!
— Не старушку, конечно, но булку я красть не собираюсь, — обиженно бормочу я.
— Да ладно тебе, как будто им убудет от одной булки. Возьмем самую плохонькую.
И он, не давая мне ответить, покатил мою коляску к булочной. Когда выход был совсем близко, Бард зашептал:
— Я продавца отвлеку, а ты смотри, как отвернется, хватай булку и прячь под плед.
— А чего это я должен хватать? — возмущаюсь.
—Ну, если хочешь, — отвечает он, — можешь ты отвлекать, только мне прятать ее негде.
— Ладно, я возьму.
И мы вошли в булочную. Там стояло человек шесть народу, и уже было тесно. Мы прошлись вдоль прилавка, продавец в это время разговаривает с покупателем. Замечаю, что он отвернулся, чтобы взять что-то из коробки, Бард тоже это видит. Он наклоняется ко мне, загораживая от покупателей, будто хочет что-то сказать, а я хватаю булку и запихиваю ее под плед. Выждав несколько секунд, Бард катит мою коляску к выходу.
— И зачем мы это сделали? — устало спрашиваю я.
— Как зачем? Чтобы уток кормить, — отвечает он. — Поехали в парк.
До парка совсем не далеко. Бард толкает коляску, а я держу на коленях свежеукраденную булку. Вокруг столько людей, которых я раньше почему-то не замечал. Вот мальчишка в старомодных штанах с подтяжками, кажется, играет в классики. Вот женщина несет под мышкой крохотную собачку, а та глазеет по сторонам так же, как я. А вот и парк, где мы с Бардом встретились. Там за аллеей будет пруд с утками. Мы на месте. Отдаю булку Барду, он вертит ее в руках, будто не понимает, зачем она нужна. Потом осторожно отщипывает кусочек и бросает уткам. Те наперебой бросаются к хлебной крошке. Бард подкидывает еще.
Весна уже на исходе. Буквально через неделю официально начнется лето, но чувствуется, что оно уже вступило в свои права — солнце греет по-летнему жарко, и люди тоже какие-то летние стали. Скоро улицы заполнят школьники и студенты, а «взрослые» начнут разбредаться по дачам.
— Ты когда-нибудь ходил сюда без меня? — внезапно спрашивает Бард, на секунду оторвавшись от своего занятия.
— Нет, — отвечаю я, немного помедлив. — Знал, что в этом парке есть пруд с утками, но никогда не ходил.
Бард молчит. Вдруг мне на колени запрыгивает серый ободранный кот. Это Харитон.
— Ну, здравствуй, — говорю.
Кот молчит. Бард тоже. Булка в его руках уже уменьшилась на две трети.
— Слушай, а ты ведь никогда не был у причала. Пойдем, сходим.
— Пойдем, — соглашается он.
Отдает мне булку и берется за ручки коляски. Харитон проявляет неожиданный интерес к хлебу, вырывает его у меня из рук и принимается грызть. Не представляю, как он держится у меня на коленях во время езды, да еще умудряется есть.
— Вот здесь направо, — говорю я Барду, но он как будто и без меня знает. — А там в переулок сверни.
Наконец, мы приехали к причалу. Бард останавливается и смотрит на реку.
— Куда идут эти баржи? — спрашивает он.
— В один из самых крупных портовых городов, — отвечаю, — только забыл, как он называется.
Мимо пролетает голубой воздушный шарик, видно, кто-то из детей упустил. Бард скачет за ним, пытаясь поймать, пару раз спотыкается, вскакивает на скамейку, сваливается с нее. Смешной он, со своими мальчишескими замашками. Возвращается, потирая ушибленное плечо, и снова становится лицом к реке.
— Вот бы уехать с ними в этот город. Можно было бы подзаработать там…
Мечтатель. У этого чудака нет денег даже на дорогу, а он хочет уехать жить в другой город. Перевожу взгляд с реки на Барда… А Барда-то уже и нет. Он стоит на палубе и говорит о чем-то с матросом. Я не слышу слов, но ясно, что они о чем-то спорят. К ним подходит высокий мужчина, совсем седой, говорит что-то. Я вижу, как Бард улыбается. Потом он сходит с палубы, собирается бежать ко мне, но почему-то останавливается и кричит издалека:
— Я уезжаю, Калека. В тот город. Я скоро вернусь, обещаю. Не скучай без меня, — он снова поднимается на борт и машет мне оттуда рукой.
Харитон, спящий у меня на коленях, поднимает голову, смотрит куда-то несколько мгновений, а потом срывается с места и тоже бежит к барже. Ну вот, и он уходит. Надеюсь, они вернутся…