Молодая симпатичная женщина едет в село повидать свою пятилетнюю дочь. На автовокзале она неожиданно увидела седого пожилого уже мужчину, в котором разглядела черты своего отца. Мужчина тоже обратил внимание на чернявку. Очень и очень была она похожа…
На кого была похожа женщина, и что произошло с ней и мужчиной, узнаете из этого рассказа.
Утро дня середины мая выдалось пасмурным и не душным. По сравнению со вчерашним, пышущим жарой и духотой днем, начало сегодняшнего было благодатным. И это наполняло бодростью и оптимизмом подмятое уже возрастом тело и душу худощавого седовласого среднего роста мужчины, торопливо собирающегося в поездку. Меняя изношенный завес правой дверцы платяного шкафа в спальне своей трехкомнатной квартиры, он не заметил, как быстро пролетело время, и до отправления автобуса оставался всего лишь час.
Автобус отправлялся от автостанции на Выдубичах. И ему из Оболони нужно было на троллейбусе доехать до ближайшей станции Куреневско-Красноармейской ветки метро. На станции «Площадь Льва Толстого» перейти на Сырецко-Печерскую ветку и выйти на станции «Выдубичи».
«Сама езда в троллейбусе и на поездах метро до пункта назначения будет длиться не более тридцати пяти минут, – размышлял мужчина, – Плюс сумма времен ожидания поездов и перехода с ветки на ветку еще минут десять. Вроде бы все нормально».
Но он все же беспокоился. Автостанция на Выдубичах только что открылась, и Петр Иванович еще не знал ее расположения, и с какой платформы отъезжает автобус в Белую Церковь. А, кроме того, нужно было сейчас еще дойти до остановки троллейбуса, и дождаться его. Так что времени у мужчины было в обрез. Если он опоздает на автобус, то следующего рейса нужно будет ждать полдня, и Петр Иванович спешил.
Выйдя из парадного, мужчина окунулся в утреннюю еще прохладную свежесть и, накинув на плечо ремень хорошо нагруженной дорожной сумки, бодро зашагал к остановке троллейбуса.
С начала весны уже полтора месяца Петр Иванович с женой жил в селе, в доме тещи. В Киеве появился вчера, чтобы получить пенсию и купить лекарств и кое-что из продуктов.
Вставать не хотелось. Назойливо попискивающий будильник был выключен привычным движением руки. Молодая женщина, лежа на спине, вскинула руки и блаженно потянулась. Расслабилась, прикрыла веки и вновь окунулась в дрему. Туда, где она только что видела расплывчатые черты своего отца. Хотелось снова его увидеть и спросить:
- Папа, ну почему ты ушел от мамы и от меня?! Что лучшего ты нашел в другой женщине?
Но вспугнутое писком будильника видение растворилось и уже не возникало. И только рой мыслей надоедливо кружил в голове: «А, может, он, как перекати-поле, убегал от одной к другой, награждая их детьми? А вдруг до встречи с мамой он уже был женат и имел кучу детей? Закадрил с мамой, навешал лапши ей на уши про пламенную любовь до гробовой доски, и та, влюбившись и не проверив, кто и что он, отдалась ему! А узнав о том, что у него есть дети, мама не стала разбивать его семью?..
Все может быть. Может, произошел банальный несчастный случай, забравший моего отца на тот Свет, а я тут совершенно напрасно плету всякие выдумки. Мама ничего про отца не говорит, а мне неудобно спрашивать об этом у нее».
От этой круговерти мыслей ни каких-либо сновидений, ни даже дремы не приходило:
- Хватит маяться! Надо вставать и собираться в дорогу! – требовательно приказала себе женщина.
Еще раз, потянувшись и сладко зевнув, она резко соскочила с кровати и пошла умываться.
Она была чуть ниже среднего роста с ладно сложенной фигуркой. Совсем немного продолговатое нежно белое лицо ее контрастно обрамляли локоны как смоль черных короткой стрижки волос. Большие темные задумчивые глаза ее и аккуратно посаженный маленький чуть вздернутый носик заставляли мужчин задерживать на ней свое внимание. Так они оценивали привлекательность не только ее глаз, окаймленных густыми длинными ресницами и рта с полной чуточку выпяченной нижней губой, но и всей ее легкой и упругой фигуры.
Наскоро выпив чашечку кофе, женщина сделала легкий макияж, оделась и поставила у входной двери небольшой дорожный чемодан и сумку, упакованные еще со вчерашнего вечера.
Она жила в однокомнатной квартире на Позняках недалеко от метро. До отправления автобуса с автостанции «Выдубичи» оставалось час времени. Этого было более чем достаточно. Можно было бы выйти из квартиры на двадцать минут позже. Но зачем рисковать? Запас, как говорится, карман не тянет и есть не просит…
Поезд метро мчался, грохоча, трясясь и раскачивая набившихся в вагоны пассажиров, приближая их к станции «Площадь Льва Толстого». Во втором вагоне от хвоста ехал седовласый мужчина с Оболони. Он сидел, держа на коленях тяжелую сумку, и довольно часто поглядывал на ручные часы. Петру Ивановичу пришлось долго ожидать троллейбус, и времени до отправления автобуса, и в самом деле, оставалось впритык. Подумал, что на станции «Площадь Льва Толстого» на другую ветку нужно перейти побыстрее.
Поезд остановился. Пассажиры плотной толпой, в которой затерялся и едущий в село Петр Иванович, ринулись на выход. Поток толпы вынес его к эскалатору, движущемуся вверх. Над эскалатором глаза зафиксировали надпись: «Площадь Льва Толстого». Все правильно. И только поднявшись вверх метров на двадцать, мужчина отрешенно сообразил:
- На тебе! Бес попутал! Вместо перехода еду на выход из метро… Теперь точно придется полдня околачиваться на автостанции «Выдубичи» – пробормотал он раздосадовано.
Наземная часть станции метро «Площадь Льва Толстого» находится на горе. Поэтому здесь между наземной и подземной частями очень длинные эскалаторы. И, несмотря на то, что наверху он сразу же перешел на опускающий эскалатор, мужчина уже действительно опаздывал на утренний десятичасовый рейс.
Чтобы нагнать упущенное время, он побежал вниз по опускающему эскалатору, мысленно кляня себя за допущенную оплошность. Внизу почти бегом нырнул в тоннель перехода, быстро поднялся по ступеням, обгоняя нормально идущих пассажиров, пробежал вниз по стоящему эскалатору и запыхавшийся вбежал в последний вагон стоящего поезда. Двери вагона тут же закрылись, и поезд тронулся. Тяжело дыша, Петр Иванович посмотрел на часы. Без пятнадцати минут десять. «Вроде бы успеваю», – промелькнуло в голове, и левая его рука потянулась в карман брюк за платочком, чтобы вытереть обильно выступивший на лбу и шее пот.
К удивлению молодой черноволосой женщины, на посадочной платформе автостанции «Выдубичи» было уже человек семь народу. Накрапывал дождь, и ожидающие автобус люди скучились возле скамейки под пластиковым накрытием. Она тоже вошла под навес. Свободного места на скамейке не оказалось, и женщина расположилась слева от лавочки у самого края навеса, повернувшись лицом к людям. Поднявшийся ветерок стал заносить струи дождя под навес. Пришлось достать из сумки зонт и дополнительно спрятаться еще и под ним. С грустью подумала: «Это же надо, вчера была такая прекрасная погода! Надеялась, что хоть четыре дня погреюсь на солнышке со своей дочуркой… и вдруг – дождь!»
Пятилетняя дочь ее, определенная в детский сад, этой весной заболела. После лечения она отвезла ее в село к своей матери. Прошло уже три недели, как молодая мама последний раз виделась со своей малышкой. Нависшая над городом жара увеличила объем ее работы в фирме по установке кондиционеров. Заказы сыпались щедрым дождем, и фирма работала и в выходные, и даже в праздничные дни. Женщина уже соскучилась по своему сокровищу, третий год растущему без отца.
И снова мысли черноволосой молодки увлекли ее к своему отцу. Ведь если бы он был в семье, возможно, ее судьба сложилась бы не так. Одно дело советы матери, и совсем другое – слово отца. Она бы тогда в критической ситуации с уходящим от нее мужем, с которым четыре года прожила в гражданском браке, прислушавшись к словам отца, могла бы повести себя иначе. И ее семья, возможно, не распалась бы?!
Выскочив из станции метро «Выдубичи», спешащий Петр Иванович попал под дождь. На ходу вытащил из сумки зонт и, прикрывшись им, осмотрелся. Понял, что выйдя с головы поезда, оказался далеко от автостанции, и быстро пошел к возвышавшемуся из-за забора в двухстах метрах справа зданию.
Железнодорожный вокзал и совмещенный с ним автовокзал уже функционировали, но вокруг еще царил строительный хаос, местами прикрытый дощатым забором. Пройдя вдоль забора метров сто, мужчина, наконец, увидел посадочные платформы. Их было пять, но, ни на одной из них не было указано маршрута на Белую Церковь. Из-за дождя возле автовокзала было безлюдно.
Просторная заасфальтированная площадка, на которой в стороне от посадочных платформ стояли автобусы, уходила вправо за угол здания автовокзала. Мужчина пошел туда. За углом было еще семь посадочных платформ. На средней платформе под навесом сидело и стояло несколько человек. Автобусов возле платформ не было. Мужчина посмотрел на часы. Ровно десять. Подойдя к платформе с людьми, спросил, тяжело дыша:
- Здесь посадка на Белую Церковь?
- Да, – ответил стоявший рядом парень.
- А что, автобус уже уехал? – растерянно озираясь по сторонам, произнес подошедший Петр Иванович.
- Не было еще, – продолжил разговор парень.
Седовласый мужчина облегченно вздохнул и, увидев слева под навесом свободное пространство, вошел туда. Поднял голову. Взгляд его уперся в лицо и глаза находящейся там под зонтом чернявки, тоже внимательно смотревшей на него.
Видимо, рассматривал он незнакомку довольно пристально и дольше, чем этого требовал этикет. Женщина смутилась и отвела свой взгляд, отвернув слегка голову в сторону. Мужчина встал рядом по правую ее руку, также повернувшись лицом к людям под накрытием. Подумал, что черты лица рядом стоящей женщины знакомы ему. Но вспомнить, где он раньше видел ее, пока не удалось. Скользнул взглядом по отяжелевшим уже от груза лет женщинам, сидящим на скамейке. Затем посмотрел на табличку с расписанием движения автобусов на Белую Церковь. На ней значилось, что первый автобус через его село отправляется в десять часов пятнадцать минут. «Вот почему еще нет у платформы автобуса! Оказывается, расписание изменилось! А я гнал, как ошпаренный». Стал не спеша вытирать вновь выступивший на лбу и шее пот.
«Боже, как здорово он похож на моего отца! Того, которого я утром видела во сне, – удивлялась в уме чернявка, мельком бросая редкие изучающие взгляды на стоящего справа от нее седого мужчину. – Правда, тот был гораздо моложе. Ну, это естественно. Мне тогда, когда я его видела в последний раз, было года три, а сейчас – двадцать семь. Прошло почти четверть века. Если тогда ему было лет тридцать пять-сорок, то сейчас он должен быть пенсионного возраста. Так что все сходится».
Она снова и снова рассматривала мужчину, находя в нем все больше и больше сходств со своим утренним сновидением.
Подъехал автобус. Ожидающие, выстроившись в цепочку, стали неспешно загружаться. Петр Иванович пропустил впереди себя всех, пришедших раньше его, и вошел в автобус. Увидел, что в середине автобуса чернявка сидела на двойном сидении одна. Подошел к ней и спросил:
- Можно сесть рядом с Вами?
- Да, будь ласка, – ответила та, отодвигаясь к окну.
«Неужели он знает, что я его дочь? – вихрем пронеслось у нее в голове. – Может, он к нам едет?» И с еще большей внимательностью стала наблюдать за сидящим с ней рядом мужчиной.
Тот вынул из сумки портмоне, достал из него двадцать пять гривен и обратился к своей спутнице:
- Билет надо брать на автостанции?
- Нет, – поспешно, как будто бы она ждала этого вопроса, – водитель сам собирает деньги в автобусе.
- Вот и хорошо, – пристально разглядывая молодку, произнес мужчина.
«Где же я ее раньше видел?» – мучительно раздумывал он, рассматривая давно знакомое ему лицо женщины.
Водитель уже собирал с пассажиров плату. Петр Иванович протянул ему двадцать пять гривен:
- До Макиивки.
Положив деньги в сумку, водитель порылся в ней, извлек две гривны и протянул их мужчине. Тот, молча, положил сдачу в портмоне.
«Раз молчит, значит, точно, едет к нам в Ивановку. Проезд-то до Макиивки стоит двадцать одну гривну, а водитель взял двадцать три», – подумала чернявка, дав водителю тоже двадцать пять гривен:
- До Ивановки, будь ласка.
Водитель дал ей сдачи две гривны и отошел от их сидения.
Колеса автобуса резво катили по автостраде. Монотонное журчание мотора, ритмическое покачивание сидений и ровное негромкое людское многоголосье стали бросать сивоголового мужчину в дрему. Он покосился на молодую соседку. Та, положив голову на окно и упершись правым коленом в его левое колено, уже дремала. Прикрыл веки и Петр Иванович.
Встреча с привлекательной молодой женщиной, показавшейся ему знакомой, взволновала его, и в глубинах своей памяти Петр Иванович сейчас пытался найти образ женщины, подобный ей, с которой он, несомненно, встречался раньше. Естественно, это могло быть в его молодости. «Боже, но ведь столько лет прошло!» – вздохнув, подумал сокрушенно. Конечно, будучи парнем, он встречался и дружил со многими девушками и женщинами. И многие ему нравились. Попробуй теперь вспомни всех. Вдруг лицо мужчины внезапно озарила легкая и светлая улыбка.
Он вспомнил, как в пятом классе ему нравилась русоволосая, с косичками чуть ниже плеч пышненькая и энергичная Леночка Троицкая. Она была почти что отличницей. Только по математике в табеле у нее была четверка. Пете же математика давалась, и он всегда получал пятерки. Жил он недалеко от Леночки, вот учительница и попросила его помочь ей подтянуть математику. Пятиклассник ходил к Леночке домой, и они вместе выполняли домашние задания. А сосед ее, Генка, всегда им мешал. Он учился уже в седьмом классе, и, видимо, приударял за Леночкой. Однажды Генка даже стал выгонять пятиклассника:
- Чего ты сюда ходишь? Уходи, Ленка и без тебя порешает примеры и задачи! – напирал он на младшего Петю.
Лена, как могла, защищала своего одноклассника, но это мало помогало.
- Да успокойся ты, Ленка! Зачем он сюда ходит? Если надо, я тебе помогу, – и, обращаясь к Пете, Генка почти кричал, – Давай, давай! Чего стоишь? Уходи!
Пете уходить не хотелось, но и в драку со старшим на два года пацаном тоже не хотелось лезть. Знал, что тот побьет его. И тут вдруг Петя с выражением и с жестами, как в театре, продекламировал строки из поэмы Пушкина, которую они учили в школе:
- Молчи, пустая Голова! Слыхал я истину, бывало, что лоб широк, да толку мало!
Леночка громко расхохоталась, а Генка побледнел и, сжав кулаки, ушел к себе. Больше он не приходил и не мешал Леночке и Пете.
А в седьмом классе Петя влюбился уже всерьез. В девочку, живущую неподалеку от него. Черноволосую с бледным, как полотно, лицом, на котором красовались две крупные блестящие звезды, окаймленные густыми длинными черными ресницами. Ровный нос и слегка влажные розовые губы, имея классические пропорции, создавали на лице завораживающую красоту. То ему казалось, что она похожа на «Незнакомку» с картины Карамзина, то чудилось ему, что это сама княжна Мери из романа Лермонтова «Герой нашего времени». Петя боялся к ней подойти. Всегда при виде ее цепенел и только восторженно смотрел на нее широко раскрытыми глазами, в сильнейшем волнении и онемении любовался девочкой Люсей Ляпиной…
Ах, детство и отрочество!.. Но нет, это не то. Рядом с ним сидела зрелая молодая женщина. Вероятно, с такой же уже расцветшей женщиной, очень похожей на эту, он и встречался, но не в отрочестве, а в юности. И мысли Петра Ивановича понесли его из туманного отрочества в подернутую густой завесой прожитых годов юность.
Он энергичный двадцатидвухлетний рядовой радиотелеграфист войсковой части, обслуживающей полеты курсантов летного училища. Член коллектива художественной самодеятельности роты, ведущий концерты и читающий лирические стихи.
Почти каждые выходные их творческий коллектив выезжал с концертами на гражданские предприятия в город. Петр знакомился там с очаровательными девушками, и некоторое время поддерживал с ними контакт. Но ни Галя, ни Рая, ни Маша, ни тем более Алла, с которыми он только лишь флиртовал, не были похожими на едущую рядом с ним пассажирку.
Флирты флиртами, а мужская плоть, взбудораженная гормонами после общения с девушками в танцах, естественно, жаждала своего удовлетворения. И случай преподнес Петру особу, плоть которой также сильно хотела сближения.
Он служил уже последний год. Дней за десять до Нового Года получил наряд на охрану гаражей. На территории – снег по колено и декабрьский мороз градусов двадцать пять. Кроме караула, в составе которого были сержант и два рядовых, гаражи охраняла женщина, сторож из гражданских. В течение получаса территорию охраняемого гаража по прочищенному в сугробах маршруту обходили двое, а другая пара в это время грелась в небольшом помещении контрольно-пропускного пункта, выполнявшего и роль караульного помещения. Потом на обход шли отогревшиеся, а промерзшие обходчики грелись. Но бывали и паузы в обходах. Никому не хотелось идти на мороз. Сидели в тепле и судачили о жизни, о поведении мужей и жен в семьях. Солдаты горячо обсуждали и осуждали жен за их измены своим мужьям, а сторожиха, в свою очередь, за пьянство и дебоширство порицала мужей.
Спор затянулся. Сержант, видя, что солдаты во время спора вошли в раж, пару раз выходил наружу и сам быстро обходил территорию гаража.
То ли от мороза наружи, то ли от тепла в помещении, а, может, от всего этого и от возбуждения в споре лицо женщины разгладилось, раскраснелось. Она сняла с головы армейскую шапку-ушанку, делавшую опущенными ушами неотличимой ее от споривших солдат, и перед взорами парней предстала обаятельная златокудрая лет тридцати женщина. И огненно-рыжие волосы, локонами спускающиеся на ворот полушубка, и большие голубые глаза, и маленький курносый носик на ее слегка овальном лице сразу бросились в глаза Петру. Он засмотрелся на ее гладкое румяное с блестящими щеками и глазами лицо. Женщина уловила этот его длительный и чего-то ожидающий взгляд. Она пристально посмотрела на юношу. Всего мгновение. И тотчас же прочла в его глазах необузданное желание. Но и Петр в лучах ее мимолетного взгляда уловил идущее к нему тепло и нежность.
А женщина тем временем горячо и даже резко с апломбом утверждала, что все беды в семье от того, что мужья очень часто напиваются до умопомрачения, устраивают в семьях скандалы с побоями и разгромом, не дают денег на семейные расходы. В конце-то концов, они совершенно напрасно, безосновательно ревнуют своих жен и тем самым разрушают свои семьи. Солдаты же в ответ с не меньшим напором заявляли, что все семейные неурядицы происходят по вине жен. Они, дескать, часто ленятся приготовить еду, не стирают и не гладят мужу белье, бывает, что и сами набрасываются с кулаками на своих мужей, но, самое главное – жены частенько гуляют налево, подкладываются под других мужиков, поэтому и распадаются семьи.
Солдаты – молодые здоровые хлопцы, еще не изведавшие самостоятельной семейной жизни, а только теоретически готовящиеся к ней, с жаром и пылом, с юношеским бескомпромиссным эгоизмом с чьих-то чужих слов критиковали чьих-то эфемерных жен. Сами того не подозревая, что тем самым необоснованно очерняют подавляющее большинство порядочных и честных людей из женской половины рода человеческого.
Спорящая же с ними молодая хорошенькая рыжеволосая женщина, была в том возрасте, что должна была уже хлебнуть семейного «счастья». Так, видимо, и было. Потому что ее аргументы, вырывающиеся из самой глубины ее души, совершенно не выглядели соседскими сплетнями, а были ею выстраданы. Потому что жила она в комнатушке одного из многих бараков за забором войсковой части, со всем набором жизненных удобств, в большинстве своем находящихся во дворе… С теми «удобствами» в быту, с которыми, имея даже огромное желание, невозможно было построить нормальную семейную жизнь…
Спор постепенно стал затихать. В результате все согласились, что в целом в распаде семей в равной степени виноваты как мужья, так и жены. Да и в каждой конкретной советской семье в большинстве своем разлад этот происходит тоже по обоюдной вине. Кто-то нагрубил, нахамил, а другая сторона не стерпела, не уступила. И ни одна из сторон не сделала из этого никаких выводов. Как говорят в народе: «Слово за слово, жопа об жопу, и дружба врозь!»…
В одну из молчаливых пауз Петр предложил сторожихе пойти на обход территории. Та сразу же согласилась.
Петр Иванович открыл глаза и посмотрел на сидящую рядом с ним незнакомку. Та по-прежнему сладко дремала. Память выдала ему имя сторожихи. На мгновение из подсознания выплыл образ ярко рыжей Зои и встал рядом с чернявкой. «Нет, не похожи», – промелькнуло в сознании. Он снова прикрыл веки, и вновь его лицо заиграло улыбкой при воспоминании о первом сексе с Зоей.
Они шли по обязательному для караульных маршруту и, разогретые теплом помещения, разгоряченные заставившим их волноваться спором, дыша прозрачным морозным воздухом, совершенно не ощущали окружающего их холода.
- Как Вас звать? – нарушил Петр звенящую тишину, в которой раздавался лишь скрип их неторопливых шагов.
- Зоя. Только давай договоримся не выкать. Тебя-то как звать?
- Петр я. Хорошо, Зоя, будем друг другу тыкать.
- Вот это, Петя, правильно, вот это по-солдатски. Давно служишь?
- Третий год начался.
- Значит, скоро домой?
- Не знаю еще. Может, и не домой… – уклончиво ответил Петр.
Ему не хотелось открывать Зое своих сокровенных планов на будущую жизнь. Своего страстного желания учиться дальше. Поступить в технический институт и стать инженером. Зачем ей это? И вместо дальнейшего пояснения он обнял идущую рядом женщину за талию и прижал к себе. Обернувшись лицом к Зое, он привлек ее голову к своей и поцеловал в губы. Зоя приняла поцелуй как должное. Спросила:
- У тебя сейчас есть девочка?
- Нет, Зоя.
Петр не врал, говорил правду. И в самом деле, сейчас он ни с кем не встречался. Все его свободное время уходило на подготовку к вступлению в институт.
В обнимку обошли территорию гаража. Подошли к караульному помещению. Петр еще не остыл, и ему не хотелось заходить внутрь.
- Зоя, с тыльной стороны лавочка есть. Пойдем, посмотрим?
- Пойдем.
Обойдя по скрипучему на морозе снегу помещение контрольно пункта, подошли к лавочке. Остановились, встав друг против друга. Ночь была звездная, но безлунная. Лица обоих парили, глаза искрились, отражая свечение далеких звезд, и притягивали их друг к другу. Губы слились во взаимном горячем и сладком поцелуе.
- Сядем? – предложил Петр, оторвавшись от губ Зои.
- Нет, садиться я не буду. Холодно больно, – ежась, объявила Зоя.
- Тогда сяду я.
На Петре кроме ватных брюк и меховой куртки был еще и овечий тулуп. Он сел на лавку, расстегнул тулуп и предложил Зое сесть к нему на колени. Зоя села к нему спиной.
- А ты, Петя, не примерзнешь к лавке?
- Зоя, ведь ты будешь меня греть!
Петр прикрыл ее ноги полами тулупа и, обняв ее груди, сильно прижал к себе. Плоть его тут же взыграла. Но как же тесно и трудно было его взбудораженному до предела прутеню находиться в кальсонах, галифе и ватных брюках! И, не выдержав напряжения, он страстно прошептал на ухо Зое:
- С каким бы наслаждением я вонзил в тебя сейчас свой колышек!
- Да ты что, Петя! Мороз ведь двадцать пять градусов! Давай уж отложим это до весны.
- Зоечка, но это же быстро. И там нам будет тепло! – сминая под телогрейкой ее упругие груди горячими ладонями, прошептал Петр.
- Ну как ты, Петя, представляешь себе это сделать?
- Очень просто. Я расстегиваю ширинку и вытаскиваю орудие, а ты, тем временем, опускаешь штаны, рейтузы и садишься на мой готовый к стрельбе револьвер.
Без лишних слов и дальнейших уговоров Зоя привстала и стала шустро выполнять описанные Петей действия. Петр тоже действовал скоро. Обоих подгоняло чувство опасности быть застигнутыми врасплох и, конечно, крепкий мороз.
И вот головка члена обхвачена внутренними губками. Петр старается вогнать свой орган в тело женщины глубже. И хотя Зоя тоже изо всех сил старается вжаться в бедра Петра, чтобы глубже вобрать в себя желанную плоть, но зимняя одежда, будь она неладна, делает усилия партнеров мало результативными. А ведь полного блаженства не получишь без взаимных половых движений!.. Но какие тут могут быть движения, если пыхвочка Зои чувствует только головку колышка!? Головку, которая все время выскальзывает при попытке обхватить ее губками покрепче и втянуть ее в себя поглубже!..
В таких вот мало успешных попытках колышка проникнуть в недра Зои глубже, а кромок влагалища как можно больше поглотить в себя прутень Петра парень и женщина вошли в экстаз. В какой-то судорожной безумной тряске они закончили эту игру, все же получив удовлетворение, хоть и не очень комфортное. Быстро привели себя в порядок, и пошли в караульное помещение.
Приятные воспоминания взбудоражили Петра Ивановича. Он снова открыл глаза. Автобус уже съехал с прямой по полю трассы и вилял по извивающейся змеей дороге между селами и сельскими усадьбами.
Сидящая рядом особа не дремала. Она внимательно с нескрываемым интересом рассматривала лицо Петра Ивановича. Взгляды их встретились, и дамочка смущенно опустила взгляд, подумав: «Неужели это и в самом деле мой отец?».
А Петр Иванович, как бы очнувшись от дремы, вдруг совершенно ясно увидел перед собой Зою. Златокудрую его любовницу в далекой-далекой теперь уже юности. В его воображении слились образы чернявой пассажирки и огненно рыжей Зои. Та точно также, бывало, смущенно опускала взгляд. Он вдруг осознал, что лица их идентичны в расстановке глаз, носа, рта, в их размерах и пропорциях. Одинаково удлиненные лица с несколько впалыми щеками и выступающими скулами. «Да, конечно, моя спутница похожа на Зою! – воскликнул его мозг, – Спасибо ей большое за нахлынувшие на меня приятные воспоминания!» Петр Иванович с доброй улыбкой и благодарностью во взгляде посмотрел на соседку.
Автобус приближался к остановке «Макиивка». За окнами зеленели поля озимой пшеницы, рапса и сои. Слева вдалеке на бирюзовом фоне неба красовались белые хатки селения. Небольшие группки деревьев вдали серовато зеленели. На душе Петра Ивановича было легко и благостно.
- Вот я и приехал, – сказал громко, обращаясь к соседке.
- А Вы разве не в Ивановку едете? – удивленно и несколько растерянно спросила та.
- Да нет. В Макиивке жила моя теща. А почему Вы сомневаетесь?
- Я подумала… – женщина запнулась, но быстро нашлась, – Вы же оплатили проезд до Ивановки?
- Знаете, я редко езжу, а цены сейчас так быстро растут, поэтому я и не сказал ничего водителю. А Вы, я смотрю, хотели бы, чтобы я ехал в Ивановку?
- Да. Вы очень похожи… – пассажирка снова на мгновение задержалась и продолжила, – уж извините меня за откровенность, Вы очень похожи на моего отца, ушедшего от мамы, когда я была малышкой. Вот и подумала…
- Вы правы, девушка, я, действительно, гожусь Вам в отцы. Но самое удивительное то, что Вы тоже показались мне знакомой!..
- Неужели я похожа на Вашу дочь, которую Вы когда-то оставили на произвол Судьбы?! – изумилась чернявка.
- Нет. Дочерей у меня не было, и я никого не бросал. Только в юности любовницей у меня была молодая женщина, и Вы на нее очень похожи. Пока мы ехали, я, благодаря Вам, вспомнил ее и прочувствовал то прекрасное время, ощутил то, что она мне давала!.. Спасибо Вам за это.
Автобус остановился. Мужчина встал и, сказав с улыбкой:
- Всего Вам доброго, красавица! – пошел на выход.
Вслед услышал:
- И Вам всех благ!
Оглянулся. На него смотрело мило улыбающееся лицо чернявки. Махнул ей рукой и спрыгнул на обочину трассы.
До дома было два с половиной километра. Он шел по обочине шоссе, обсаженного с обеих сторон белоствольными березками с развевающимися на ветерке зелеными кудряшками, и улыбался.
Ваш ФАС
16.01.2014