Зная, что смертельная неизлечимая болезнь сделает своё дело, муж сказал:
- Живи полной жизнью!
- Это как? – спросила жена хриплым голосом, глядя на него опухшими от слёз глазами.
- Обыкновенно, - не смотря на тяжелое физическое и душевное состояние, он сказал это со свойственной ему игривой интонацией.
- Таких как ты больше нет, - отведя глаза в окно сказала она.
- Куда же они делись? – без лукавства спросил он.
- Таких нет. А искать я не хочу.
Это было правдой. Сил на поиски нового партнёра не было.
Абсурд, скажет читатель. Не похоронив одного, искать другого.
Жизнь!
Остаться в большом доме с дочкой, с бешеным темпераментом и активным ритмом жизни – испытание не для одинокой, пусть даже очень сильной женщины.
Когда был установлен диагноз, и все силы уходили на лечение и борьбу с последствиями, она была рядом. Всегда.
Они оба знали, что он умрёт.
Скоро.
Он умирал каждый день. По чуть-чуть.
Иногда она умирала вместе ним. По чуть-чуть.
Эту тему не обсуждали.
Лишь однажды он сказал:
- Ты хоть год потерпи. Никого в дом не приводи.
- Можно я сама разберусь?
- Да и то верно. Конечно, ты всё сможешь сама. Только снег сама чистить не сможешь.
- При чём тут снег? - заплакала жена.
Он не хотел это обсуждать. Неизвестно, чего он боялся больше? Терять эту жизнь. Оставлять без защиты молодую жену, несовершеннолетнюю дочь, дом, друзей.
- Вот я дурак старый, - уже охрипшим из-за забитых метастазами лёгких голосом, еле сдерживая слёзы, сказал он, - сам мучаюсь и другим жизни не даю.
- Конечно, дурак. Я не могу принять твою смерть, - слёзы привычно лились по её щекам.
- Я принял, и ты прими, - утвердительно завершил он.
Она спасалась музыкой и движениями.
Наушники, музыкальный кэш в телефоне и на веранду.
Громко в мозг.
Сильные движения ног и рук.
Солёная вода из глаз.
До изнеможения.
Успокоилась.
Подошла к мужу проверить давление, пульс, настроение.
Он никогда не просил делать укол. Пытался победить боль. Только жена видела, что ему больно, и молча набирала в шприц рецептурное обезболивающее, колола в ягодицу. Непременно целовала то место, откуда выходила игла и натягивала ему штаны. Укрывала и садилась рядом вязать.
Когда стало понятно, что надо быть просто рядом, она достала все остатки пряжи и купила ещё. Начала вязать разноцветные тёплые следики для близких. Быстро. Примитивно. Тепло. Готовые следики вручались каждому, кто вносил свежий воздух в их дом. Она раздавала маленькими частями любовь и боль, которую хранили вязаные вещи. Так было легче. Деформировались указательные пальцы на руках. На правой руке палец ушёл вверх, на левой - внутрь ладошки. Напряжённая психика деформировала физику.
Он молчал. Он не умел быть беспомощным. Он им не был.
Вместо отведённых врачами двух-трёх месяцев, он жил столько и ещё год.
На ногах. С лопатой в руках.
Да! Летом в огороде его ждала земля. Зимой в ограде - снег.
В один из таких дней, когда сначала он долго уговаривал себя встать, потом поесть, умыться, одеться и выйти чистить двор от снега, он завёл разговор с женой:
- В этом доме с тобой останется тот, кто возьмёт лопату в руки, вычистит снег, и ….
- Найму кого-нибудь, отстань, а? – она не хотела слушать того, что будет когда его не станет.
- Ты когда-нибудь дашь мне договорить? Вот шустрая баба, - начал он ворчать.
Это было комплиментом. По-другому он не мог высказать своих чувств.
- Он вычистит снег, - как ни в чём не бывало продолжал он, - а тебе захочется его накормить.
- Дорогой, ты же знаешь, мне всех хочется накормить, - хотела отшутиться она, - я без чувств не могу. Не смогу без любви жить с человеком.
- А другой с тобой и не останется. Ты живёшь только с тем, кого хочешь, - нежно сказал он и посмотрел в глаза жене.
Это было правдой.
Уговорить её на секс просто так удалось только единожды. Исключительно из-за страха одиночества. Молодому человеку из прошлой жизни. До сих пор противно.
- Я сама разберусь. Тебя же я не тестировала на уборку снега. Сначала был секс, а только потом мы познакомились, если ты помнишь, - стёб был для них привычным.
- Вот если совпадёт, - продолжил он, - секс, лопата, накормить – живи! Никого не слушай.
- Как у тебя всё просто, - пыталась она себя «обелить», - сама разберусь.
Однако, понимала, что в этом весь её муж. В простой крестьянской правде.
- Конечно, сама. Ты всё сама, - уже снимая уличную зимнюю одежду, глядя ей в глаза, бормотал он, - вот и укол мне ставь сама.
Боже мой! Если он сказал это вслух, какие же боли ему приходится терпеть?!
И жена поставила укол как профессиональная медсестра.
Потом ушла в душ.
Горячий.
Растворяющий соль с лица.
До боли: горячий - холодный. Горячий – холодный, чтобы от перепадов температуры душевная боль уменьшилась.
За время его болезни она тоже похудела. Глаза округлились. Голос ещё больше охрип, но речь стала спокойнее. Как-то странно похорошела. Она любила бодрить мужа и, выйдя из ванны обнажённой, игриво говорила:
- А я и вправду ещё ничего. Может и найду кого-нибудь?
- Конечно, найдёшь. Ты у меня лучшая!
В этой фразе был весь его характер. Хоть 80 кг, хоть 50 – лучшая! МОЯ. Даже если на своём сексуальном пути он встречал других женщин, лишь для того, чтобы, придя домой, обнять жену, вибрациями ощутить родное тепло и сказать: «Ты лучшая! Баба моя!».
- Ты тогда там сверху мне помогай! Проходимцев не подпускай, - пританцовывая, и говоря нараспев, пыталась шутить она.
- Иди ко мне. Я ещё жив, если ты видишь, - и он потянул к ней руки.
Находиться в одном сексуальном поле с умирающим мужем было невыносимо. Сердце, тело, руки, губы помнили каждый миг их жизни, длиною в восемнадцать лет. Их жизни.
В голове стучало: «он смертельно болен и умрёт в любой момент». Эта информация блокировала всё либидо. Она уже давно не чувствовала его жизненную энергию. И сексуальную энергию тоже. Как же это невыносимо тяжело, совмещать борьбу за жизнь любимого человека и реализовывать с ним сексуальный темперамент. Сексом нельзя заниматься из жалости. Но это была не жалость, это был страх. Страх навредить. Но желание дарить счастье было сильнее.
- Тебе не жалко тратить последние силы на секс с женой? – она всё ещё пыталась обратить в шутку своё «нежелание».
- Помолчи, а? Иди ко мне.
Это невероятно! Но он до последнего был мужчиной! Мужем!
И он засыпал с улыбкой и словами:
- Погладь себя сама, а, дорогая. Сама, сама, сама…..
Душ.
Слёзы.
Музыка в уши. Громко. В больной мозг.
Танцы.
Вязание.
Двадцать пятая пара разноцветных тёплых следиков.
Пряжа закончилась вместе с его дыханием.
На сороковой день выпал снег. Без него. Как положено на Покров.
Она встала на час раньше обычного. Взяла лопату и начала расчищать дорожку от дома до гаража. Сама, сама, сама. Прибавила температуру в газовом котле. Прогрела машину. Проверила колёса и тормоза. Разбудила обниманием дочь. Отвезла в школу. Вернулась домой. Подошла к лопате и вслух громко сказала ей:
- От тебя теперь зависит моя судьба! Стой и жди своего нового хозяина.
Мужчины проявляли себя по-разному. От эротических sms до любовных звонков из прошлой жизни.
Кто-то просто брал лопату, чистил снег, уходил….
Некоторые ели и хвалили её пироги и пельмени……
Поступали и откровенные предложения тело в дело….
Снег выпадал в соответствии с природным циклом без остановки…..
Тянуло к мужской энергии……
Накормить хотелось всех……
Лопата стояла одна!