Налево лес, направо лес...

Григорович 2
Мишка проснулся от дребезжащего звонка будильника.
Голова после вчерашнего с трудом оторвалась от подушки со сползшей, словно изжёванной кем-то наволочкой.

Прошлым вечером, они со своим армейским дружком Володькой, хорошо посидели в пивбаре на Новослободской. Осоловевший после пятой кружки пива Мишка безвольно согласился на предложенную Витькой авантюру «сгонять» за грибами.

«Сдались мне эти грибы! Да пошло оно всё…» - Мишка, усевшийся было на краю разложенного кресла-кровати, осторожно, оберегая гудящую голову, снова принял горизонтальное положение. Спасительное погружение в исцеляющий сон наглым образом прервало пронзительное пиликание телефона.

Выматерившись в гулкую тишину квартиры (мать еще не вернулась с ночной смены), Мишка босыми ногами прошлёпал в прихожую:

- Да, - короткое слово царапнуло пересохшую гортань.

- Проснулся, «синяк»? – ударил в ухо ехидный Володькин голос. - Собираешься там?

- Вить! Может… - заканючил, было, Мишка.

- Через час, где обычно, - металл в голосе Володи наповал сразил робкую надежду.
Мысленно смакуя подробности пыток, которым бы он подверг своего друга мучителя, Мишка поплёлся в совмещённый санузел.

Сидя на унитазе, он предался размышлениям о злодее Володьке. «Ну, вот почему я всегда безропотно участвую во всех его авантюрах, в большинстве своём заканчивающимися мелкими, а нередко и крупными неприятностями?».

С Владимиром Мишка познакомился в армии, в сержантской школе. Зацепившись, что называется, языками и узнав, что они «земели», ребята решили держаться вместе. В армии «москвичей» традиционно недолюбливали.

После получения «капральских» лычек, их направили в одну часть. В их батальоне, несмотря на вялое противоборство командования, царила «дедовщина».

Владимир, на гражданке посещавший подпольную секцию карате, и Мишка поднаторевший в уличных драках, избавившись от навязчивого патронажа «дедов», начали постигать военное дело настоящим образом.

Уже будучи «старослужащим», идя на поводу Володькиных инициатив, Мишка частенько получал нарекания от комвзвода, и даже пару раз был гостеприимно принят на гарнизонной гауптвахте.

Перед самым дембелем, благодаря ангине, и находясь на излечении в госпитале, он избежал неприятной процедуры разжалования в рядовые, которой был подвержен его любвиобильный дружок, за самозабвенный отрыв с пышнотелой аборигенкой. В том, что Вовка соблазнил бы и его на самовольное оставление части в развратных целях, Мишка не сомневался.
 
Чудом избежав отправки на уже почти год идущую войну, гвардии старший сержант Михаил Самохвалов и разжалованный в рядовые Владимир Назаров, промозглым ноябрьским утром в изрядном подпитии прибыли в родной город Москву.

Успешно просочившись незамеченными мимо скучающего патруля, они спустились в метро. Договорившись созвониться, и экспрессивно, под воздействием винных паров, попрощавшись, дембеля разъехались по домам.

Возвращение в родные пенаты Мишка отпраздновал в тесном семейном кругу, состоящим из матери и «помойного» кота Компота, которого он два года назад котёнком подобрал во дворе. Отец оставил их с матерью несколько лет назад.
 
После застолья, Михаил столкнулся с неожиданной проблемой, решив переодеться в «цивильное». С джинсами и югославскими зимними сапогами, которые заботливая матушка «урвала» во время недавней олимпиады, проблем не возникло. А вот рубашки…

У первой, которую Мишка попытался надеть, едва он пошевелил руками, с треском лопнули швы подмышками. Вторая рубашка сантиметров на пять не сходилась на груди. Остальные, предвидя неутешительный результат, он мерить не стал.

Мать, рассмеявшись над его рассерженным и одновременно растерянным видом «села» на телефон. На следующий день она, ненадолго отлучившись, принесла ему, с упоением смотревшему телевизор, рубашку-ковбойку подходящего размера.

На третий день позвонил Володька, предложил встретиться.

У Мишки началась, как тогда казалось, беззаботная гражданская жизнь. Вовка таскал его на закрытые показы зарубежных фильмов, без проблем доставал билеты на «Таганку» и всевозможные концерты, чередуя культурную программу с посещением «злачных» мест, о существовании которых коренной москвич Мишка и слыхом не слыхивал.

На вопрос, как ему всё это удаётся, Володя нехотя признался, что его отец не последняя шишка в одном из министерств.

- А чего же он тебя от армии-то не отмазал? – искренне удивился Мишка.

- Я сам так решил. Я… Слушай! Давай не будем об этом, - внезапно разозлясь отрезал Владимир.

Позже Михаил всё же узнал, что Володька серьёзно поссорившись с отцом, бросил престижный институт, и ушёл  служить по призыву.

Через месяц средства, которые мать скопила для Мишки на первое время, кончились.
Наотрез отказавшись гулять за счёт Володьки, которого зауважавший его отец бесперебойно снабжал деньгами, Мишка устроился на работу.

Водительские права он получил ещё в армии, и мать, работавшая врачом терапевтом в больнице, через одного бывшего пациента по «блату» устроила его в первый таксопарк.

Мишка заделался московским таксистом, а Володя восстановился в институте. Видеться они стали реже, но их дружба, как часто бывает в подобных случаях, на нет не сошла.

И вот сегодня, в обычно «отсыпной» выходной день, это неугомонное чудовище тащит его ни свет, ни заря в какой-то лес.

- Везёт меня лиса за дальние леса… - с надрывом "штатного" актёра детских утренников продекламировал Мишка, вытираясь после контрастного душа махровым китайским полотенцем.

Встретившись на платформе Курская, друзья доехали до Комсомольской, и на Ярославском вокзале успели впрыгнуть в уже зашипевшую дверями загородную электричку.

- У-у, дачников набилось! - заглянул в вагон Вовка, - «рэпу» дёргать едут.

- Почему репу? Может капусту, или морковь какую, - засомневался Мишка.

- Ну, тебе «кресту» виднее… Эвон как вырядился! А ну ка, расскажи мне устройство плуга, – Вова потянул Михаила за ворот старой, ещё со школы, тесноватой в плечах куртки.

- Да пошёл ты! Сам-то, как на концерт Джо Долана вырядился. Ну, не дурак ли? Ты бы ещё белый фрак по грибы надел, - привычно огрызнулся Мишка.

- Ладно, про плуг ты рассказывать не хочешь… А вот армянского коньячку-с, не желаете ли? Ваше свиномордие. – Володька показал из-за пазухи горлышко бутылки с золотистой пробкой.

Они вышли на незнакомой станции с бесцветным незапоминающимся названием, остановив на ней свой выбор только из-за недальнего, за полем, леса. Пройдя по тропинке вдоль недавно вспаханной земли метров триста, они вошли в редкий березняк на опушке. Вовка сразу стал деловито зыркать под ногами и по сторонам, будучи в полной уверенности, что вот прямо сейчас он начнёт собирать грибы: «Раз приехал, подавайте!». Михаил же, расслабленный коньяком, пребывал в филосовско-благодушном настроении, созерцая окружающую его гармонию природы, не помеченную бесцеремонно цивилизацией, как фонарный столб кобелём.
 
Лучи нежаркого осеннего солнца, прошивая поредевшие кроны деревьев, причудливо преломляясь, из игры света и теней создавали в воздухе сложные, почти осязаемые фигуры. Изредка подавали голос пернатые лесные квартиранты, радуясь последним тёплым дням. Грибники углубились в лес. Берёзы сменились елями. Они, редко перебрасываясь отрывочными фразами, уходили всё дальше от железнодорожного полотна, от задержавшегося в березняке островка лета.

Похоже, никаких грибов в этом лесу и в помине не было, но Володя, не желая признавать бесперспективность своей затеи, продолжал идти вперёд. Мишка, без малейшего энтузиазма, следовал за ним. Ему вспомнилось, как недавно, и одновременно давно, в другой жизни, в армии, их батальон бежал лыжный кросс на пять километров с полной выкладкой.
 
Володьку к тому времени уже разжаловали, но склонность ко всякого рода авантюрам не отбили. Заметив лыжню, уходящую в сторону от отмеченного флажками маршрута, он убедил Михаила и ещё несколько пацанов «срезать километраж»…

С первыми звёздами их еле передвигающий лыжи «отряд» вышел к месту сбора. Комбат уже организовывал широкомасштабные поиски, отмахиваясь от назойливого дурака замполита, требовавшего предупредить погранцов о возможности перехода группой дезертиров  финской границы. Словом, Мишку, как старшего по званию в опальной группе, на трое суток отправили совершенствовать строевой шаг на «губу», а прочих «дезертиров» назначили во внеочередные общественные работы по приведению казарменных клозетов в должный вид.

«Тогда по вине Володьки они прошли, как позже выяснилось, одиннадцать километров сверх пяти заявленных. Чёрт! А теперь он меня что, на китайскую границу, к тиграм заведёт?», - забеспокоился Михаил, и уже открыл рот, чтобы окрикнуть друга, со спины которого не спускал глаз, как тот исчез.

По инерции продолжая движение, он на мгновение почувствовал в воздухе лёгкую вибрацию, какая бывает под высоковольтными линиями во влажную погоду, и врезался в остановившегося Володьку.

- Ты ничего не замечаешь? – Володя никак не отреагировал на грубое попрание Мишкой своего личного пространства.

- Нет, - исчезновение товарища Михаил поспешил списать на побочное действие коньяка.

- Воздух! Вдохни…

Мишка послушно втянул ноздрями неожиданно густой, без какого-либо запаха воздух. Это в лесу-то! И ещё было очень тихо… Нет. Беззвучно. Совсем. Он продолжая принюхиваться, осмотрелся по сторонам. То, что он увидел не то, что бы напугало его, скорее озадачило. Окружавший их лес был словно не живой. Пропали яркие осенние краски, но это может из-за низко нависшей над верхушками елей неподвижной серой пелены, но вот эта гнетущая, абсолютная тишина…
 
- Завёл, Сталкер хренов? – Мишка даже не сразу понял, почему у него возникла ассоциация с недавно увиденным фильмом  Андрея Тарковского по роману Стругацких «Пикник на обочине».

- Ты тоже это почувствовал? Ну, какую-то неправильность, что ли… -  спросил Володька. Его слова, увязая в густом, как желе воздухе, доносились словно сквозь слой ваты.

- Да уж. Фигня какая-то, - Мишка достал сигарету, чиркнул спичкой по картонному коробку. Спичка, на мгновенье обозначившись тусклым огоньком, погасла. Не загорелись ни вторая, ни третья… ни пятая.

Владимир, заворожено наблюдая за действиями товарища, достал зажигалку, несколько раз аккуратно щёлкнул. Заграничная машинка добросовестно отвечала на каждый щелчок тусклым язычком пламени, и тут же гасла. Гнетущая тишина давила, вязкий воздух, казалось, сковывал движения. Друзья не сговариваясь, чуть не бегом, направились в сторону станции.
 
Они давно уже должны были быть на месте, но вокруг ничего не менялось, то же серое марево над головой, блеклые краски, неподвижные ели и сводящее с ума беззвучие.

- Давай передохнём, - предложил Володька, - у меня такое впечатление, что мы уже несколько часов идём. Он посмотрел на часы, постучал пальцем по стеклу:

- Стоят! А у тебя?

Мишка взглянул на «Электронику» - дисплей бледнел чистым полем:

- Сдохли.

- Вот, б…! - Вовка пнул валявшуюся под ногами корягу, которая не отлетела, как ожидалось, а рассыпалась в мельчайшую пыль.

Они ещё долго шли, пытаясь не потерять выбранного направления, отдыхали, в изнеможении садясь прямо на землю. Мишка не помнил, что бы он когда-нибудь так уставал. Когда тело уже отказывалось выполнять команды мозга, а поселившуюся где-то в районе солнечного сплетения панику, гнавшую их вперёд, готово было сменить полное безразличие, что-то изменилось. От отупляющей усталости они не сразу поняли, что именно. А это было пятно солнечного света, робко пробивающееся сквозь однородную серую субстанцию.

Они, как им казалось, побежали, на самом деле они еле переставляли ноги, на это пятно и…  Оказались на залитой солнцем опушке леса. За вспаханным полем виднелась платформа станции.

- Домой, скорее домой… - Володька ухватил Михаила за рукав. Тот попытался вырваться:
 
- Э, э! А как же грибы?

Они посмотрели друг на друга (воспалённые, лихорадочно блестевшие запавшие глаза, осунувшиеся, заросшие щетиной лица), и рассмеялись, морщась от боли в пересохших трескающихся губах.

В электричке они заснули, как только опустились визави на сиденья, прислонившись к пластиковой стенке вагона. Разбудил их какой-то «вертолётчик», так поначалу показалось спросонья. На голову парня были напялены большие наушники.

Выйдя из вагона, друзья оказались в довольно плотной толпе разнообразно и ярко одетых людей, идущих по перрону к метро, или к выходу в город. Удивительно было то, что некоторые из них прижимали к уху плоские маленькие коробочки, и в голос разговаривали сами собой.

Дальше началось совсем невообразимое. Со своими пятачками в метро они  не попали, люди проходили внутрь по каким-то карточкам. Отстояв в очереди к одному из окошек, в которых ещё сегодня утром обменивали мелочь на пятаки, а сейчас продавали карточки, Мишка, узнав цену за штуку, вернулся к ожидавшему его Володе явно не в себе.

- Сорок рублей! – шёпотом прокричал он, безумно вращая глазами.

- Чего сорок рублей? – не понял Вова.

- Одна поездка  сорок рублей, пойдём отсюда, - Мишка подтолкнул опешившего друга к выходу.

Встав в стороне от нескончаемой круговерти прибывших и отъезжающих,
друзья закурили, и осмотрелись вокруг более внимательно. Всё было так, как обычно, и одновременно совсем не так.
 
Ну вот, к примеру,  люди, с этими своими коробочками. Понятно, что наши, да и говорят по-русски… но какие-то все «разношёрстные», в смысле, выглядят кто во что горазд. Мужики, кто бритый наголо, кто мало, что с девичьим «хвостиком», так ещё в серьгах. Попадались и такие особи обоих полов, у которых кольца были продеты в губы, брови и даже в носы, как у папуасов!

К полудню солнце пригрело по-летнему, в толпе поснимали верхнюю одежду. Ребята во все глаза смотрели на руки и плечи немалой части парней и девушек, изобилующие всевозможными татуировками.
 
В окончательный ступор их ввели два крепких молодчика в тёмной форме, с висевшими на поясе дубинками, наручниками в чехлах, явно не пустыми кобурами и… свободно висевшими на плече «калашами» с короткими стволами!

Проводив взглядом пару «вооружённых до зубов  милитаристов», на которых, впрочем, никто не обращал внимания, друзья окончательно растерялись - на широких спинах вояк отчётливо, исключая разночтения, значилось: «ПОЛИЦИЯ».

- Б…! Это что ещё за …?! – первым не выдержал Мишка, - ты это всё тоже видишь, или только меня «белка» посетила?

- Да не ори ты…  а то полицаи в околоток заберут, - без намёка на улыбку, осадил товарища Володя. - Уходим.

Вид улиц забитых машинами, модели которых ему не доводилось видеть даже на страницах «буржуазных» журналов в отцовском кабинете, добил и его. Мишка, так вообще превратился в сомнамбулу.

Пройдя пешком несколько кварталов по своему с трудом узнаваемому городу, они свернули на боковую улицу, и через некоторое время оказались в обычном московском дворе. Усадив пребывающего в прострации друга на скамейку, Володя попытался найти рациональное объяснение происходящему, но ничего рационального на ум не приходило.

В памяти навязчиво всплывала статья из журнала «Наука и жизнь» о параллельных пространствах и мирах. За неимением лучшего, её он и взял за основу, чтобы хоть как-то объяснить сложившуюся ситуацию частично пришедшему в себя Мишке, да и себе, если честно.

Володя сунул Мишке в рот сигарету, поднёс зажигалку. Закурил сам.

- Там, в лесу, мы, по-видимому, попали в какой-то пограничный район между параллельными мирами, каким-то образом оказались в другом измерении… - попытался он привязать теорию, изложенную в статье к окружающим их реалиям. - Это не наш мир. Мы здесь сами себя можем встретить.

- Нужно как-то до дома добраться, если он существует в этом, как ты говоришь, измерении. Там хоть что-то можно будет выяснить. Не в «околоток» же с нашими проблемами идти. Оттуда до «палаты №6» рукой подать, - Мишка окончательно оправился от шока.

- Тогда нужно сначала ко мне, - не видя других вариантов, поддержал его умозаключения  Володька, - ко мне ближе.

- Слушай! Отчего так жрать хочется? Как будто неделю не ел! – озадачился Михаил более приземлёнными материями.
 
- Может мы в том «безвременье» несколько дней находились, такая щетина за несколько часов не вырастает, - Вова провёл тыльной стороной ладони по подбородку. –  Есть идея. Тут я по дороге видел заведение, которое выживает не только при любых правящих режимах но, как оказалось, имеет место быть и в параллельных мирах. Ты сиди здесь, а я навещу это зиждущееся и процветающее на человеческих бедах и пороках предприятие, известное любому познавшему горечь…

- Хорош трендеть! Подогнал теорию под базу, и расслабился. Всё, no problem? – вернул его в жутковатую реальность недовольный Мишкин голос.

«Действительно, чего это я?» - подумал Володя, и уже деловито закончил:

- Короче, здесь ломбард поблизости, попробую печатку сдать. Золото, оно и в зазеркалье золото… Сиди, я скоро.
 
Вовка ушёл, а Михаил принялся разглядывать жилой дом, напротив. «Вроде бы всё логично, параллельный мир, другое измерение…», - размышлял Мишка, - «Вот только как в эту теорию вписывается по виду древняя, ржавая, но видимо ещё эксплуатируемая «волга», стоящая у подъезда? Да и в городе различия с «их» Москвой не глобальные, а скорее наносные. Что-то тут не…».

Дружок, вернувшийся с пластиковым пакетом набитым дефицитной едой и импортным пивом, оборвал ход его мыслей. Они устроили пир прямо на скамейке. Володька показал Михаилу, как надо открывать пивные банки, разложил на расстеленном пакете ровно нарезанный белый хлеб, положил на него тонкие кружки копчёной колбасы, накрыв сверху квадратиками чуть желтоватого сыра.

Мишка, поглощая всё  это великолепие, и запивая пивом, в пол уха слушал рассказ друга о том, как тому удалось продать перстень. О том, что в затрапезном магазинчике ассортимент продуктов богаче, чем в отцовском спецраспределителе.
 
Перекусив, они на автобусе добрались до района, где жил Володя. Тут их ждал действительно серьёзный удар. На месте не оказалось не только Вовкиного дома, не было целого жилого квартала. На его месте вольготно расположились высотные здания из стекла, наподобие американских небоскрёбов.

- В этой реальности я живу где-то в другом месте. Поехали к тебе? – всё еще не веря своим глазам, отрешённо, бесцветным голосом прошелестел  Володя.

К Мишке,  купив карточки, поехали на метро. Говорить не хотелось. Они молча разглядывали пассажиров с неизменными коробочками. Мишка не удержавшись, толкнул друга в бок, показав ему на стоящего рядом парня, который на плоском экране размером со среднюю книгу, смотрел какой-то фильм.
 
Но что-то всё же не давало Мишке покоя. Да. Вагоны не такие, но станции-то, почему они точно такие же, как в его мире? Нет. Он конечно не специалист по параллельным мирам, но…  Его дом, слава Богу, стоял на месте. Оставив Володьку на улице, он просочился мимо немолодой, но показавшейся очень знакомой женщины, в забранный в железо вход в подъезд.На одном дыхании влетев на третий этаж, он бараном уставился на обитую тёмно-бордовым кожзаменителем дверь, которая несколько часов (или дней?) назад была ещё окрашена коричневой краской.  Он неуверенно нажал пальцем на клавишу необычной формы звонка. Тот отозвался внутри квартиры незнакомой трелью. Казалось, через вечность, Мишка услышал за дверью неторопливые шаркающие шаги.

- Чему обязан, молодой человек? – на оторопевшего Мишку не без любопытства, поверх очков в тонкой позолоченной оправе, смотрел высокий сухой старик в домашней куртке, тёмных брюках и шлёпанцах на босу ногу.

- А где мама? – чуть не плача, выдавил из себя Мишка.

- Кто там, Серёжа? – недалёко послышался голос матери.
 
- Мама! - Мишка облегчённо перевёл дух, и шагнул в квартиру.

- Вы куда? – попытался, было, остановить его старик, но Мишка уже прошёл в прихожую.

Перед тем, как бухнуться в обморок, он увидел аккуратную старушку лет восьмидесяти, свою мать, она быстро вскинула руки к лицу, в попытке удержать готовый вырваться из груди крик.