Я была уверена, что обязательно должно было произойти что-то такое. Ну, там гром прогреметь или молния сверкнуть. На худой конец, просто в ушах зазвенеть. Ничего подобного. Все так буднично произошло. Стою я себе босыми ногами на траве ковра, она, кстати, мягкая такая, ну оно и понятно, ковер как-никак. И через дрожащее пятно вижу Финеюшку. Стоит себе, улыбается, довольный такой И улыбочка с ехидцей. Ну, ничего, мы еще поквитаемся. Я, уже разные планы стала придумывать, как с ним расквитаться, ан, смотрю, а прозрачное пятно уж и затянулось. И стою я, одна одинешенька на поляне. Вокруг лес, да дремучий такой, не по себе мне стало. Однако, надо идти, сестренок искать. Вот, только куда идти-то. Вот знать бы. И спросить не у кого
Впрочем, насколько я помню, тут где-то птица эта странная должна сидеть. Может быть, она знает. Огляделась я по сторонам, и точно, вижу, сидит на ветке цаца эта. То хвост распушит, то сложит. То снова распушит. Перед кем это она выделывается, непонятно. Но, поскольку спросить больше не у кого, пошла потихоньку к ней. Подошла.
- Здравствуйте – говорю.
- И тебе здравствовать, красная девица – напыщенно так отвечает птица. Да еще и кланяется при этом. Я, на всякий случай, тоже поклонилась, наверное, здесь так принято.
- Кто ты красная девица и куда путь держишь? Так сказать, камо грядеши? – прокудахтала птица и хвостом так повела в обе стороны.
Не знаю почему, но чем-то она меня раздражала. Хотя, скорее всего, дело было вовсе не в ней, а скорее во мне. Неуютно я как-то себя в этом мире чувствовала. Не знаю даже, как и назвать его. Заковерье, что ли. И потому вместо ответа , сама спросила, даже не думая сарказма скрывать.
- А. ты, кто? Птица прекрасная?
Собеседница моя, однако, нимало не обиделась. Скорее даже за похвалу все приняла. Хвост распушила.
- Жар-птица я – говорит.
Вот, думаю, за кого это меня тут держат? Что, думают, что мне можно любой лапши навешать? Нет уж. Дудки.
- Будет врать-то – говорю. – Что я, Жар-птиц, что ли никогда не видела? И совсем ты на жар-птицу не похожа. Не такие они совсем.
- А, какие? – похоже, птица совсем не обиделась. – Может быть, такие?
Она, как-то непонятно крыльями повела, и смотрю, вместо нее на ветке ворона сидит. Мокрая вся, будто только что из воды вынули. К тому же облезлая какая-то.
- Ну, что. Теперь похожа? – спрашивает ворона.
Я только и смогла, что головой отрицательно покачать.
- Тогда, может быть такая? – Ворона совершенно непроизвольно превратилась в гусыню, да толстую такую, что даже ветка под ней угрожающе согнулась.
- Нет, нет. – замахала я руками. – Совсем не такая. Я просто испугалась, что гусыня вместе с веткой на землю рухнет. Разобьется же. А, птица с виду совсем погрустнела.
- Ну тогда, может быть такая?
И тут я просто ахнула. Никогда я прежде такой красотищи не видела. Вот, они оказывается, Жар-птицы то бывают. Перышки, сплошь золотисто красные, вдобавок, словно рубинами, изумрудами да сапфирами усыпаны. И смотрит на меня так снисходительно.
Ну, что мол, видали мы Жар-птиц то всяких. А у меня и раздражение, какое было, напрочь улетучилось. Смотрю, насмотреться не могу.
- Не смотри долго, глаза заболят – говорит Жар-птица. – Впрочем, я лучше вид свой сменю.
Сказала и снова первоначальный вид свой приняла, ну тот, в котором она не поймешь, на кого похожа. А, мне даже обидно стало. Вот, пустили, не на долго, в сказку, и на тебе. Пожалуйте-ка Красна девица обратно. А, птица словно и мысли мои читает.
- Так лучше будет – говорит. – Ты ведь тоже, поди, свое лучшее платья не каждый день одеваешь. И добавляет потом. - Однако вернемся к нашему первому вопросу.
- Это, к Камо грядеши, что ли? – уточняю я.
- К нему, родимому.
- Да сестренки у меня, где-то здесь затерялись – отвечаю. – А обе маленькие, еще, даже в школу еще не ходят. Боюсь, как бы не пропали.
- У нас, тут ничего не пропадает – с некоторым высокомерием даже кудахтнула птица, - Найдем мы твоих сестер, дело не трудное. Да только, видишь ли, дело то скоро делается, да не скоро сказка сказывается.
- Наоборот – поправляю я ее.
- Что, наоборот?
- Да наоборот, говорится – объясняю я. – Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Так говорят.
- Ну, это, когда как – назидательно покачала головой птица. – Бывает, иногда, что и по-твоему выходит, но редко. Очень редко. Я, вот даже и не припомню, когда такое последний раз было. Чаще всего, сказка то подольше сказывается.
У меня и руки опустились. Мне нужно Белку с Сашкой искать срочно. Пока их тут Серый волк не съел, или Змей Горыныч, какой, или кто там у них еще, здесь водится. А вместо этого, сказка какая-то должна сказываться, и притом, долго, почему-то. А, птица эта, Жар-птица, которая, сидит себе на ветке, да еще и перышки клювом чистить начинает. Всем своим видом показывает, что спешить ей некуда.
- А, ты сама то, не видела их? – спрашиваю.
- А, для чего, по-твоему, я здесь сижу? – птица напустила на себя высокомерный вид. – Здесь никто не пройдет, не проползет, не пролетит, не прошмыгнет мимо меня, так, чтобы я не заметила. А, уж, чтобы я двух девчонок не заметить, которые тут, к тому же, еще и такой шум подняли. За кого ты меня принимаешь? Видела я их.
- Так, скажи, скорее, куда они пошли? – я чуть не запрыгала от радости.
А, откуда я знаю? – птица создала впечатление, что пожимает плечами. – Они мне не докладывали.
- Ну, тогда, покажи хотя бы, в какую сторону они направились.- я наотрез отказывалась сдаваться, несмотря на все непонятное мне упрямство птицы.
Но та только грустно развела крыльями.
- Да нечем мне показать, у меня и пальцев то нет, чтоб показывать. А крыльями, много ли покажешь. Вот, куда-то в ту сторону – птица неопределенно взмахнула крыльями. Действительно, помощи от такой подсказки немного.
Мы с птицей грустно посмотрели друг на друга. Вот ведь как все неловко получается. Я еще вспомнила с детства запомнившееся правило хорошего тона, что показывать пальцем некрасиво. Сейчас я очень сильно в этом усомнилась. Красиво – некрасиво, какая разница, лишь бы кто-нибудь показал.
И тут меня осенило. Просто гениально осенило, по другому и не скажешь.
- Я в одной сказке читала, что птица какая-то дала Ивану-дураку свое перышко, которое ему путь к избушке Бабы-Яги показывало – чуть не закричала я. – А ты можешь мне такое перышко дать?
- Ну, конечно же – было видно, как искренне обрадовалась птица. – Ах, я дура старая, да как же мне самой это в голову не пришло. Только перышко не Ивану-дураку, а Ивану-царевичу. Ну, да ладно, это не важно. На-ка, держи. Она пощипала клювом по одним крылом, потом под другим, и вот, наконец, мне прямо на ладошку опустилось маленькое, ярко-красное перышко. Слегка коснувшись ладони, оно поднялось в воздух и медленно поплыло передо мной, указывая дорогу.
- Счастливого пути тебе – крикнула мне птица вслед. – И удачи. Желаю тебе поскорее найти своих сестренок.
- Спасибо – я повернулась и помахала ей рукой. Так вот, какие они эти сказочные Жар-птицы. Кто бы мог подумать, что с ними можно вот так вот запросто общаться. Странные они, конечно немного, но такие простые и не задаются совсем, и нос не задирают. А, главное, у меня теперь появилась своя, знакомая Жар-птица. Не думаю, что кто-то еще может этим похвастаться. А, впрочем, не начала ли я сама нос задирать?
За этими размышлениями, я чуть перышко из вида не потеряла. Ладно, еще, что оно было яркое, такое. Да и по воздуху оно плыло, медлено, а то бы могло все и неприятностью закончиться.
Я медленно шагала по мягкой коверной траве, вслед за красным перышком, которое неторопливо вело меня куда-то. Пожалуй, даже слишком неторопливо, я бы Наверное, предпочла, чтобы оно побыстрее двигалось. Но, что делать. Порядки здесь такие. Это только дело быстро делается, а сказки, вот они-то как раз нескоро сказывается. И теперь мне это положение уже правильным казалось. Единственно правильным. Вспомнилось, как в детстве, когда мне рассказывали или читали сказку, всегда было грустно, когда сказка подходила к концу. Когда ощущаешь, что вот совсем немного, всего несколько фраз и сказка кончится. Совсем. Она уйдет куда-то, в свою страну сказок, а у меня ее больше не будет. Да, конечно, в принципе, мне иногда еще и другую рассказывали, особенно, если настойчиво попросить, и даже может быть, покапризничать немного. Но, что толку, ведь и с этой сказкой случится то же самое. Она закончится.
А здесь, я всем естеством своим ощущала сказку не только вокруг себя, но и живущую прямо во мне. И у нее, сказки этой, нет абсолютно никаких причин заканчиваться. Как, это там говорится, “Сказка , которая всегда со мной”, или что-то в этом духе. Не помню точно. Но, ведь, звучит-то как. Восхитительно.
И странное дело, меня совсем не смущают здесь многие вещи, в существование которых, там, дома, я бы ни за что не поверила. А, здесь, пожалуйста. Как бы само собой разумеющееся. Ну что? Разговаривающая птица, которая, к тому же, при этом безо всяких видимых усилий меняет свой облик? – А разве где-то бывает иначе? Да что вы говорите. Нет, что, в самом деле? Скажите, пожалуйста, ни за что бы не поверила.
А, то, что я только что, минут двадцать не более, была дома, и там была полная ночь, а здесь светлый день? Ну и что. Что Вы находите в этом удивительного? Совершенно не понимаю.
Ах, Вы еще предлагаете обратить внимание на то что светло, а солнца на небе нет. Да действительно, Вы наблюдательны. Это, безусловно, делает Вам честь. Но что здесь странного? Неужели Вы как-то связываете эти два события? Что, правда? Ну, знаете ли. Какая-то, очень уж странная у Вас логика.
Эти мысли, не спеша, кружились у меня в голове, оставляя достаточно места, Всяким другим неожиданным соображениям. Я, как-то, постепенно, само по себе перестала беспокоиться о Белке с Сашкой. В самом деле. Еще Дедуля, сказал, что никуда они из ковра не денутся. И ведь, в самом деле. А, еще и Жар-птица, говорила, что здесь ничего и никто не припадает. С чего бы мне в ее словах сомневаться. Ну, а если даже и встретят они где-нибудь в лесу серого волка. Так еще неизвестно, кто кого съест.
А перышко между тем, неспешно вело меня к маленькому домику с красной крышей, стоящему на противоположном краю поляны. И по мере приближения к нему, у меня все больше и больше возникали сомнения, а в самом ли деле, он такой уж маленький? Эти сомнения все крепли и крепли. Пока, наконец, не переросли в восхищенное изумление. Ух, ты. Какой же он красивый и огромный. Это случилось, когда перышко медленно опустилось на крыльцо домика, или терема. Думаю, так будет правильнее.