В кабинете сидели несколько человек, костяк составляли члены Бильдербергского с Тавистокским клубами, второстепенными, для исполнителей. Законодателей эти маститые люди часто не знали в лицо, они просто были двуличными как Янус на том свете. Или как собор святого Петра в Ватикане - с под куполом одних, и в глубоких подвалах других.
- Итак, нам надо расколоть единый орех с ядром внутри из трех составляющих, - начал поставленный председательствовать. - Расколоть все равно чем: можно кувалдой, что будет нелишне, можно раскусить щипцами - более этично. А можно просто надавить на него без треска и скрежета силой своего разума, и он так-же развалится на три части.
- На две, третья стоит в стороне и следует путем социализма, - поправил один из присутствующих. - Ее можно не считать как Кубу, прибежавшую просить прощения в Белый дом.
- Не буду спорить, тем более, тогда задача упрощается. Выкладываю план действий. Янукович предупрежден, что если он заартачится, его песенка будет спета.
- Эта сволочь артачится для понта, она все понимает, как собака на поводке, - побарабанил второй из сидящих пальцами по столу. - Как только унюхает, что Москва "не при чем", так сразу и сквозанет.
- Значит, с ним проблем нет. Теперь второй ход после якобы бегства Витеньки из своей резиденции. Мы его пока трогать не станем, пусть побегает по шарику, а потом придет сам к дверям народного суда над ним. Сразу же после его бегства, как Керенского из Зимнего, Запутин хапнет Крым, это должно произойти в то время, пока наши люди будут устраиваться в украинских хоромах, обещая вожакам на Майдане сочные куски от украинской тушки. Там замутятся вихри враждебные и никакой Крым на ум у рвущихся к власти как в семнадцатом в России не пойдет. Сам народ на полуострове просто жаждет оторваться от ненькиной груди, он верит в то, что по отдельности им будет жить лучше. Это комлекс матери и дитя, когда дитя не ведает, что творит. Запутина уже натолкали и он вроде понимает свои обязанности.
- Не вроде, а понимает, - пожал плечами третий оппонент. - У него на шее ярмо из чугунного тавра на канате из проволоки, с выбитым на нем словом клятвы. Большего для понимания приказов не надо.
- Отлично, к тому же свою преданность он уже не единожды подтверждал, - председательствующий поменял местами ягодицы в кресле, опасаясь отсидеть одну из них. - Пока будет стоять шум да крик, Коломойский с мэрами Харькова, Днепропетровска и других городов подготовят почву под отделение от неньки Новороссии. Но хапать ее Запутину сразу - хотя это хапанье можно сделать за пару дней - не следует, это не Крым, который в душах плебса как бы свой-чужой. Новороссия станет плацдармом для полного раздрая России с Украиной, это своего рода Сараево, для которого мы подберем нужного нам Гаврилу Принципа. Только фамилия у него будет другая, какая-нибудь гулкая, стреляющая. С Новороссии начнется отсчет времени до очередной мировой, в которой славянам останется места на земле еще меньше.
- Зато какие территории опустеют прямо на глазах, как переселение на пустыри за городами и селами населения России во время этой самой перестройки! - четвертый участник тайного совещания удовлетворенно хмыкнул.
- Зато какие сокровища в их недрах потекут к нам из перевернутых ими самими сундуков!.. - облизнул губы пятый.
- Мы их соберем, не валяться же им на земле попусту, - успокоил председательствующий собравшихся, мельком глянув в затененный угол, где незаметно для всех сплетал пальцы на руках еще один член, неведомый никому, с равнодушным выражением на лице. - Но этих сокровищ на всех не хватит, хотя нас ждут выигрыши, от которых мы станем ближе к богу еще на одну ступень.
В помещении послышалось учащенное дыхание, собеседники не смотрели друг на друга, они впились пылающими взорами в столешницу, отполированную до пластин на черепе, висевшем в середине стены на щите со скрещенными мечами под ним. Так продолжалось минут пять, пока один из них не вскинул голову и не воскликнул:
- А с Белоруссией что будем делать?
- С батькой с этим из деревенских пастушков? - отозвался председательствующий.
- С лукашенкой, или как его там.
- Он уже наш. Еще немного поартачится, и только потом последует примеру кубинского кастрата, вставшего на колени перед Уолл Стритом.
- Ну да, ну да... - самодовольно прищурился собеседник. - Этому батьке - быкодраю деваться вообще некуда.
- Как его сродственнику Ким же, Чин же, мать бы его, Ыну - язык в слюнях запутался.
Сидевший в углу инкогнито негромко проговорил:
- Севкор Ын и без ваших планов с раздражителями вввиде китайцев подал прошение о его выходе на подиум. Пока в невыгодном для него свете.
- Приглушенном? - переспросил по инерции ближний к председательскому месту.
- Притушенном!