— Всё зависит от целей, — пожала плечами Вероника. — Для чего человек живёт. Вот например, для чего живёшь ты?
— Не знаю, — признался я, — Я так и не нашёл правильного ответа. Иногда казалось, что знаю, иногда меня это не волновало, а чаще я просто жил по инерции, и всё.
— Это потому, что ты думаешь, что будешь жить вечно. Ты не уважаешь смерть.
— А как это — уважать смерть? Думать о ней?
— Ты и сам прекрасно знаешь, что думать о ней бесполезно. Суть смерти ускользает от ума, потому что ум полагает себя вечным. Здесь надо действовать хитростью. Ты помнишь тот момент, когда впервые осознал, что умрёшь?
— Да, хорошо помню. Мне было меньше пяти лет, и однажды я почувствовал себя потерянным, оторванным от мира. Просто вдруг стало ясно, что я рано или поздно умру. С тех пор я долго не находил себе места и задавал взрослым один-единственный вопрос: «Зачем мы живём?».
— Что они тебе отвечали?
В темноте я не видел Вероникиного лица, но почувствовал, что она улыбается.
— По-разному, но ни один ответ меня не удовлетворил. Самый дурацкий ответ был, что люди живут, чтобы радоваться жизни и получать удовольствие. Другие говорили, что вот я вырасту, у меня появятся дети и я продолжусь в них. А когда я развивал эту мысль и говорил, что и дети умрут, и внуки, и правнуки, и в конце концов умрёт последний человек, и в чем тогда смысл жизни, — только досадно отмахивались. Третьи говорили, что люди живут, чтобы оставить после себя след, но этот ответ тоже казался мне бессмысленным. А остальные просто заявляли, чтобы я нашёл себе интересное занятие и не забивал голову дурью. И тогда я понял, что взрослые не знают ответа.
Я помолчал и грустно добавил:
— Жаль, что там, в детстве, я так и не нашёл этого ответа…
— Это неправда, — очень проникновенно произнесла Вероника и мягко дотронулась до моей руки. — Тогда ты нашёл ответ, свой собственный и единственно верный. Ты просто до сих пор не смог этого осознать. Посмотри на звёзды, правда, красиво?
Я посмотрел на небо. Яркая россыпь звёзд совсем близко нависала над нами причудливой волшебной сетью, как это всегда бывает на широтах, близких к экватору. Громкий стрекот цикад показался мне песнью, которую природа исполняла созвездиям и самой вечности. Я испытал приступ нежности к Веронике и обнял её.
— Тот момент, когда ты впервые задумался о смерти, — сказала она, — был самым важным в твоей жизни. Ты соприкоснулся с бесконечностью и почувствовал, насколько ты маленький в этом мире.
— Да, Ника, так и было.
— Сейчас самое подходящее время вернуться назад и найти заново обнаруженный тогда ответ. Ждать больше нельзя.
Я почувствовал, что она права, и что именно сейчас мне предоставляется шанс, возможно единственный, понять свой собственный смысл жизни. И ещё я понял, что это будет больно.
— Я готов, Ника. Что надо делать?
Передвинувшись, она уселась напротив и крепко зажала мои уши между ладонями.
— Закрой глаза и вернись в тот момент. Сосредоточься на первой же мелочи, которая придёт тебе в голову, и с неё начинай раскручивать воспоминания. Самое главное — вспоминай не умом, а следуй за образами и чувствами, которые появятся вслед за образами. И что бы ни происходило, не открывай глаз до тех пор, пока не встретишь то, что потерял — свой ответ.
Мне около пяти лет. Лето. Дача. Я сижу на корточках под берёзой и рассматриваю кротовину. По её краю ползёт маленькая жужелица. Земля под её лапками начинает осыпаться, и жужелица сползает внутрь. Я протягиваю руку, хочу схватить её и вытащить обратно. В этот момент я понимаю, что когда-нибудь умру. Сердце пронзает молния, и я застываю с протянутой рукой. Внутри образуется пустота. Я умру! Умру! Я мотаю головой, я не хочу умирать, не думать, нет, нет! Выгнать из головы мысль, пустоту — из сердца. Нет! Я не хочу умирать!
Сильный хлопок по ушам — это Вероникины ладони.
Я проваливаюсь в кротовину и лечу вниз. Огромная жужелица быстро уменьшается и исчезает из виду. Я лечу по бесконечному тоннелю в темноту. Всё, что во мне остаётся — только ужас. Я — тонкая чёрная нить бесконечного ужаса. Кажется, теряю сознание и вот я уже на краю отвесной скалы. Вокруг — безмирье. Один маленький шаг — и дальше пропасть. Я знаю, что это последний шаг меня живого. Дальше меня не будет никогда и нигде. Ради этого шага я жил всю жизнь. Только этот шаг имеет значение! Я ощущаю рядом чьё-то присутствие — это смерть, она сознает меня и даёт мне время. Я должен сделать последний шаг сам прямо сейчас. Ужаса больше нет — только благодарность смотрящей на меня смерти. Сердце заполняется радостью. Я люблю её! Я благодарен ей!
Вероника сильно затрясла меня за плечи. Я широко открыл глаза и уставился на неё.
— Ника… я узнал ответ… Я… был там во второй раз, был там снова…
Она молча смотрела на меня и ждала. Собравшись с мыслями, я прошептал:
— Жизнь и смерть — едины… Тот, кто отрицает смерть — отрицает жизнь. Кто бежит от смерти — бежит от жизни. Кто поклоняется жизни — теряет жизнь, а тот, кто ценит и ждёт свою смерть с любовью и нетерпением — приобретает жизнь. Тот, кто стремится к мимолётным удовольствиям жизни — тот лишён жизни во всей полноте, а тот, кто видит в жизни — смерть, а в смерти — истинную жизнь, становится целостным.
Вероника сияла.
— Да, — сказала она очень тихо. — Единственная цель жизни человеческих существ — это безупречность последнего шага за мгновение перед смертью. Ради приобретения этой безупречности мы и должны учиться и прожить всю жизнь. Самый чудовищный самообман — это хотеть обрести бессмертие. Такой человек теряет жизнь уже при жизни, и смерть для него из лучшего союзника превращается в злейшего врага. Только тот, кто искренне намеревается окончательно умереть, имеет малюсенький шанс продолжить жить в смерти.