Она долго вглядывается в фотографию. Открытый, по-детски доверчивый взгляд немного грустных глаз может принадлежать только тому мальчику, мальчику из её невозвратной юности.
Она читает знакомое сочетание имени и фамилии, но не спешит открывать сообщение, присланное ей на один из сайтов соцсети этим немолодым человеком. Она боится ошибиться, ведь в мире столько однофамильцев!
"...я так долго искал Вас и, наконец-то, нашёл! Пересылаю Вам букетик из нашего детства... В простоте такое величие! Помните, именно такие букеты дарили Вам мы, сельские дети... "
Не ошиблась. Это, действительно, был он, Коля Иваненко, ученик её самого первого в жизни класса, того самого, о котором тогда, в самом начале семидесятых, она упомянула в своём коротеньком стихотворении...
Вечер веки туч устало смежил,
Ветер за окошком глухо стонет.
И чем чаще дождь, тем письма реже
Согревают сердце и ладони.
Груда непроверенных тетрадей,
Планов неоформленная масса,
Да ещё забота: как мне сладить
С этим непослушным пятым классом?
Впрочем, нет. Коля учился в шестом. Это его брат Митя учился в том непослушном пятом классе, где она была классным руководителем.
***
А класс был обычным: в меру шаловливым, но вполне управляемым - просто очень уж хотелось молодой и совсем неопытной учительнице выглядеть степенной и строгой. Слава Богу, ничего из этого не получилось - дистанция между нею и её сорванцами исчезла сама собой.
"... мы с одноклассниками часто вспоминаем, как Вы читали нам "Кортик" и "Бронзовую птицу..."
Да, после уроков она читала своим непоседам те книги, которые обожала сама, а они знакомили её с жизнью своей деревни, учили вышивать крестиком ручники и петь на два голоса белорусские и украинские песни.
Кстати, такие неформальные отношения ничуть не вредили успеваемости учеников. Именно тогда она постигла азы искусства общения с ними, чтобы потом, уехав через три года из той белорусской деревеньки за тысячи километров, до самого выхода на пенсию никогда не испытывать необходимости напоминать классу, кто есть кто. Именно там она научилась никогда не требовать от учеников безоговорочного, то есть слепого, подчинения, считаться с их мнением и не стесняться признать свою неправоту, если таковая имелась.
Был ли у неё авторитет среди учеников? Она об этом никогда не задумывалась. Но конфликтов, для разрешения которых традиционно вызывают в школу родителей и собирают педсоветы, у неё не было - сор из избы, то есть из класса, не выносил никто: ни она, ни дети. Видимо, уже тогда, когда Коля Иваненко учился в шестом классе, а его брат Митя в пятом, молоденькая учительница навсегда стёрла разграничительную черту между собой и своими учениками.
***
Прошло много-много лет. Большую часть Полесья, в том числе, и деревню Крюки, где она начинала свою педагогическую деятельность, уничтожил Чернобыль. Да и Коля, окончивший Белорусский государственный университет культуры и искусств, ставший преподавателем гимназии в городе Вилейка, давно уже не Коля, а Николай Михайлович. Это как раз тот случай, когда ученик превзошёл своего учителя. Но случай не единственный: среди её выпускников есть филологи и журналисты, директора школ и преподаватели вузов.
Она протирает очки, опять долго вглядывается в фотографию. Конечно же, это не Коля. Это уже Николай Михайлович. Но сегодня не он, а именно Коля Иваненко, преодолев расстояние почти в полвека, пришёл к ней прямиком из своего детства и её невозвратной юности, потому что в памяти глубоко пожилой учительницы он так и остался тем же добрым, застенчивым мальчиком с открытым взглядом почему-то всегда немного грустных глаз.
"...я так долго искал Вас и, наконец-то, нашёл! Хотя Вы, наверное, меня и не помните..."
"Здравствуй, Коля! Я помню тебя, я помню всё...
Спасибо тебе, мой милый мальчик, за добрую память обо мне, которую ты пронёс через всю жизнь..."