Отец вернулся
К концу года пришла радостная весть: освободили отца. Его реабилитировали и сняли судимость. Радость была неописуемая. Даже мало сказать радость – это было счастье.
– Мама, скоро вернётся отец, а что он нам привезёт, какой подарок? – наивно допытывался Витя у матери. Он только в сентябре пошёл в школу. Отца почти не помнил, но слово «Отец» для него было таким же волшебным, как Джин, который если его выпустить на свободу, может сделать что угодно или Дед Мороз, который исполнит любое желание.
– Сынок, какого подарка ты ждёшь от отца? Слава богу, что вернётся живой. Может, заживём полегче.
– Мам, а отец, когда заработает, купит мне велосипед? Вон моему другу Серёжке отец купил «Орлёнок», такой хороший велосипед. Он мне давал поучиться, когда не было ещё снега. Он и весной будет кататься.
Однажды ближе к вечеру, когда все были дома, в дверь кто-то постучался. Может, кто из соседей, подумала Мария и машинально пригласила:
– Войдите!
Дверь робко распахнулась. На пороге появился невысокий в казённой ушанке и железнодорожной шинели мужчина с фибровым чемоданчиком:
– Можно? – спросил он глухим знакомым голосом, то ли устало улыбаясь, то ли готовый заплакать.
– Лёшенька, дорогой! – Мария бросилась навстречу и на несколько мгновений повисла на шее Алексея. Чемодан выпал из его руки и они начали неистово целовать друг друга в лицо, в глаза и в губы. Мария гладила его шинель и вдруг заплакала. Дети окружили отца и не знали что делать. Витя теребил отца за полу шинели, Вовка прижимался и целовал руку, а Саша стоял чуть поодаль и ждал очереди. Наконец, отец обнял и Сашу. На глазах отца блестели слёзы.
Когда чуть поутихли первые страсти, Мария начала хлопотать, чтобы накрыть стол. Она бросалась то к плите, то к столу, то к тумбочке с продуктами, что хранились про запас. Теперь самое время угостить дорогого гостя тем, что было неприкосновенно. Саша недавно получил в училище сухой паёк и часть его ещё оставалась. Это и немного одесской колбасы, и сыру голландского кусочек, и немного сливочного масла.
У отца нашлась его любимая свиная тушёнка, которую Мария смешала с горячей картошкой. Хлеб тоже был, да и отец достал полбатона такого белого, которого в этом доме не было давно. Обед получился на славу. Алексей не был бы Алексеем, если бы не имел бутылки водки, которую он достал из бокового кармана шинели. Отец налил себе почти полный стакан, а Марии чуть больше полстакана, налили и Саше граммов 30. Это за долгожданную встречу. Все выпили. Отец закусил кусочком колбасы, Мария – луком с чёрным хлебом, а Саша сначала запил водой, а потом начал с аппетитом есть любимую картошку с тушёнкой.
Ребята тоже дружно наяривали картошку с таким, почти забытым, запахом и вкусом тушёнки. Сашу, слава Богу, в училище хорошо кормили, а Вовка с Витей редко видели что-то вкусне6нькое. А им еда была так необходима, они же вошли в самый период роста. Алексей с Марией допили остаток водки, ещё покушали и начались рассказы наперебой, о том, кто как жил. Отец стал показывать Саше, как он умеет плясать. Он выделывал какие-то замысловатые коленца, как-то без ритма переплетал ноги и заканчивал пляску, встав на одно колено. Ему казалось, что все в восторге, но никто, кажется, ничего не понял, кроме того, что всем было очень весело и хорошо.
– Ну как сын? – обратился он к Саше, потому что мнение старшего сына ему было дорого, – учись, в компании покажешь и все девки твои.
Саша соглашался, а отец гладил любимого сыночка по голове. Какое счастье было прикоснуться к родному существу, к родной кровинушке.
Кажется об этом он мечтал бесконечных четыре года. В изгнании, в разлуке надежда на встречу спасает от отчаяния.
Отец устало сел, как-то согнулся всем телом, уронил одинокую слезу и глухо запел почти без мотива известную лагерную песню «Я помню тот Ванинский порт». Слова в этой песне были проникновенно страшные. Саша где-то слышал этот мотив и теперь, когда её пел его отец, человек, который пережил каждую строчку в этой песне, трудно было сдерживать слёзы.
«От качки стонали зека: обнявшись, как родные браться, и только порой с языка срывались глухие проклятья: «Будь проклята ты, Колыма, что названа чудной планетой: сойдёшь поневоле с ума, оттуда возврата уж нету».
Праздник со слезами и смехом продолжался до позднего вечера. Много всякого можно было припомнить, что случилось за четыре года. Вспоминали и мечтали о будущем:
- Отец, а если ты будешь работать крановщиком, ты сколько будешь получать? – допытывался Вовка, – ого как много! Тысячу двести? – Вовка был в восторге – ты можешь за один месяц купить маме новое платье, чтобы она была красивой. Вовка очень любил маму и всегда её жалел и встречал со стройки, чтобы помочь нести тяжёлые дрова.
Отец поддерживал Вовкины фантазии:
– Один месяц матери платье, другой месяц оденем тебя или Сашку, потом и Витю пора одевать, да и сам приоденусь. В комнату купим шкаф.
– А куда поставим? У нас так тесно, – усомнился Саша.
– К тому времени нам с матерью дадут квартиру в доме, что строится недалеко от нашего барака, – развивал мысль Алексей, – мне дадут обязательно. Судимость сняли, теперь я чист. Вот пропишусь, устроюсь на работу и через полгода, самое большое через год, вот увидите, мы переедем в новую квартиру.
– Ну, ты Лёша, и фантазёр, – успокаивала его Мария, – здесь у нас столько желающих, по пять лет уже работают.
– А таких специалистов, как я, поискать ещё, – не мог угомониться Алексей. Он в своих мечтах улетал куда-то далеко, в заоблачные выси. Теперь он на воле и он всё может, о чём мечтал. Он даже вспомнил о последнем письме от Кили. Она ждала его к себе на Украину, он ведь обещал.
Саша в эту ночь спал спокойно и с ощущением чего-то хорошего, с ощущением праздника. Будто он в магазине «Культтовары» выбирает себе несколько колонковых кистей, на которые у него вечно не было денег. Теперь деньги есть. И вот он видит, что такой же мальчишка, как он с завистью смотрит на те же кисти и на него, будто тоже хотел бы купить, но нет денег. Саша вспомнил, как он сам завидовал тем, кто покупал прекрасные колонковые кисти, которым очень здорово писать акварелью. Он то понимал, что такое бедность, и мечтал помогать бедным, когда вырастет. И вот теперь он имеет такую возможность. И грех не купить пацану пару кистей? И когда Саша отдавал мальчишке кисти, тот с такой благодарностью посмотрел ему в глаза, что Саша чуть ни прослезился от радости и заметил, а ведь мальчишка очень похож на него. Как же прекрасно делать людям добро. Саша улыбался во сне.
Мария в разлуке, в мечтах, часто представляла долгожданную встречу. Ей рисовались разные картины необыкновенной любви и нежности. Она ощущала, как Алексей любил, её и это ей помогало ждать его бесконечно. Но что-то, видно, сломалось в душе Алексея. Мария не могла настроиться на его волну. Поцелуи не пробивали током. Всё вроде было, как всегда, и всё было не так. Каким-то холодом веяло от жаркого тела Алексея. Да и в шёпоте его чудились ей фальшивые нотки. Говорят, женщину не обманешь. А сердце подсказывало Марии, что что-то не так, Алексей изменился. Теперь он не тот ласковый и только её любимый Лёшка. Но может всё образуется?
Разборки
Утро готовило много дел. Надо успеть отпроситься с работы, потом вместе с Алексеем сходить в паспортный стол. Там паспортисткой работает подружка Нинка Рыбина, она поможет побыстрее прописать Алексея в Москве, и ещё попробовать устроить его на временную работу в магазин. У Марии в магазине были знакомые среди продавцов.
– Везде нужны знакомые, – думала Мария, составляя план на день.
Пока Алексей спал, Мария уже собрала и отправила детей кого куда (Вовку с Витей в школу, а Сашу в училище), сбегала на работу и теперь решила разбудить мужа:
– Лёшенька! Вставай, дорогой! Пора дела делать. Алексею вставать совсем не хотелось и он начал придумывать повод, чтобы поваляться:
– Ох! Что так рано? Может, завтра начнём заниматься делами? А сегодня в баньку схожу. Надо с дороги помыться.
– Вот отдадим документы на прописку, тогда и сходишь в баню. Да и я тоже схожу.
– Маш, ты прямо заводная какая-то.
– А как ты думал? С троими только так: и накормить надо и обшить всех и уроки посмотреть. Ты думаешь, тебе одному там было трудно? Там ты сам за себя, а я здесь измоталась вся. Ну ладно, чего говорить, вставай, вон что осталось кушай и пойдём.
К вечеру все дела были сделаны. Саша приехал из училища, Вовка с Витей после школы приготовили уроки, Мария с Алексеем пришли из бани и самое время пришло поужинать. Начистили и сварили целую кастрюлю картошки, разделали пару жирных селёдок, нажарили печёнки, очистили несколько головок лука, нарезали хлеба, а что нужно для счастья. Вся семья вместе и душа на месте. Мария с Алексеем достали чекушку, а как же без этого после бани? И продолжился разговор о том, что было и что будет. А будет жизнь прекрасная. Завтра отец пойдёт в магазин. Его взяли разнорабочим на временную работу. Дети, наевшись, попили чаю и под рассказы отца уснули, уверенные в том, что теперь всегда всё будет хорошо. А вот Алексей с Машей не спали до глубокой ночи. Они то бурно что-то обсуждали, переходя с шёпота на разговор вслух, то замолкали и лежали молча. Хотя разве можно назвать молчанием нервное сопение и глубокие вздохи.
– Только не надо оправдываться, бабы сегодня мне кое-что рассказали, – хрипло шептал Алексей, – они мне раскрыли глаза.
– Лёнь, успокойся, они злятся, что у нас с тобой всё хорошо, вот и болтают.
– Что они болтают? Скажешь, что и Жорка к тебе не ходил?.. Что молчишь?
– Потише, детей разбудишь, давай завтра поговорим, – Мария не хотела продолжать разговор, но Алексей не успокаивался:
– Скажешь, что Жорка не ходил? Говорят, он таскался к тебе полгода.
– Жорка давно в земле лежит, а мы перемываем ему кости. Надо радоваться, что мы с тобой живы и слава Богу. А если мы будем всё вспоминать, то далеко же мы зайдём. Ты помнишь своих проституток с Цветного бульвара? Лёшенька, дорогой, давай всё забудем.
Во сне заворочался Саша. Мария обняла Алексея и прошептала:
– Тише. Ты у меня самый дорогой и любимый, поцелуй меня.
Ссора на этом, как будто, закончилась и после жарких объятий они заснули, чтобы завтра начать новую жизнь.
Алексею платили в магазине наличными. После смены бригадир вручал каждому рабочему то, что ему причиталось (это решал сам бригадир), а ещё что-то из фруктов или овощей, что в этот день разгружали. В это время шли мандарины, и Алексей приносил килограмма по два этих пахучих южных плодов. Ещё были яблоки и ребятишки за несколько дней наелись их «от пуза». Сначала казалось, что мандарины им никогда не наскучат, а через три дня уже и не очень-то хотелось. Саша даже удивлялся:
– Надо же! Раньше думал, что мандарины или яблоки можно есть целыми днями, а теперь и не хочется вовсе. Один мандаринчик, конечно, съесть можно, но не больше. Вот она сытая жизнь.
Алексей приходил домой каждый день выпивши, и вечер заканчивался уже не рассказами и мечтами о будущем, а скандалом с Марией.
Недели через полторы Алексей получил новый паспорт с пропиской в г. Москве, постоянно по адресу … и т. д. К этому времени он распоясался окончательно. В тот вечер Алексей буквально разбушевался:
– Я тебя теперь на … видал! – орал он не стесняясь ни ребятишек, ни соседей. – Я человек свободный! У меня постоянная прописка в Москве! Вы меня ещё не знаете! Я на вас положил с прибором! Меня баба ждёт на Украине! Она готова ноги мне мыть и воду пить, а я мудак сюда припёрся! Но ты ещё пожалеешь.
Мария хотела его остановить:
– Лёнечка, успокойся, ложись спать, а завтра всё будет хорошо.
Алексей пошёл на Марию с остекленевшими глазами:
– Заткнись, курва! Я тебя теперь со света сживу!
Вовка с Витей заплакали. Алексей ударил Марию по лицу. Саша бросился к отцу, но Алексей толкнул его с такой силой, что тот упал. Казалось бы, уже восторжествовал лагерный закон, но тут случилось неожиданное: Мария по-мужски влепил Алексею такую оплеуху в левую скулу, что он опешил, а Саша успел схватить отца за руку и, повернув, повалил его на кровать. Через минуту Алексей пришёл в себя и затих окончательно.
– Ну ты, сынок, и силён стал, – еле переводя дыхание только и сумел вымолвить Алексей.
Мария почти до утра не сомкнула глаз, в то время как Алексей храпел. Она поняла, что жизни в их семье теперь не будет. Надо как-то исправлять ошибку с пропиской. И у неё созрел план. А чем чёрт не шутит, может и удастся. Утром она притворилась больной и на работу не пошла.
Когда Алексей, очухавшись от вчерашней пьянки, встал, выпил кружку воды и не завтракая ушёл в свой магазин, Мария начала действовать. Она нашла паспорт Алексея, который он и не прятал, оделась и отправилась к подруге в паспортный стол. Сегодня был не приёмный день, и в помещении никого не было. Мария открыла нужную дверь. Нинка Рыбина, согнувшись над бумагами, сидела за столом.
– Ниночка, дорогая, выручай! – не здороваясь, обратилась к подруге Мария, тяжело дыша.
– Что случилось, ты что, не на работе?
– Я отплачу, Нинок, милая, буду твоей должницей по гроб жизни, – Мария от собственных слов готова была заплакать. Нинка такой подругу ещё не видела:
– Да что случилось, расскажи?
– Выпиши этого идиота, Христом Богом прошу.
Мария села и безвольно положила руки на колени.
– Ты что мелешь! Две недели назад ты умоляла прописать Алексея, а сегодня просишь выписать. Да как я его выпишу, на каком основании? Ты понимаешь, чего просишь?
До Нинки не доходило, что могло случиться, чтобы Мария, всегда сильная и сдержанная, вдруг сегодня такая слабая и растерянная, просит её о невозможном.
– Ниночка, прошу тебя, умоляю, сделай что-нибудь. С Лёшкой не возможно жить, он стал совершенно другой. Или он сживёт меня со света, или я его убью! Если бы ни дети… Их жалко. За такую мразь пострадают они.
До Нинки стало что-то доходить. Она поняла, что Мария попала в большую беду. Но что можно сделать? Пойти на преступление? Поставить в паспорте штамп о выписке и вернуть ему справку об освобождении из заключения? Но за это можно сильно погореть. А Мария действительно в отчаянии. Эх, была ни была. Нинка приняла решение:
– Оставляй паспорт, вечером я тебе его верну.
– Ниночка! Хочешь, я встану перед тобой на колени? – Мария залилась слезами. Она и не помнила, когда плакала в последний раз.
– Ну ладно, иди, – напутствовала Нинка подружку, – лучше чтобы нас с тобой никто бы не видел. Иди с богом.
На этом подружки и расстались.
Мария после обеда пошла на работу, где получила нагоняй от начальства, а теперь часа уж два, как была дома. Она занималась обычными домашними делами. Накормив Вовку и Витю, что-то чинила из одежды ребят. Саша ещё не пришёл. Он по вечерам ездил на тренировки по классической борьбе в ДСО «Трудовые резервы». Вовка с Витей сделали уроки и теперь где-то гуляли.
Алексей пришёл из магазина с кульком яблок и в хорошем подпитии.
– Что, ноль внимания, кило презрения?! Как ты встречаешь мужа?! – начал он с порога.
Мария ничего не ответила и даже не шелохнулась.
– Ты что, не слышишь? Я с кем разговариваю? – начал злиться Алексей и бросил кулёк с яблоками на стол. Яблоки рассыпались, покатились и начали падать на пол. – Подними, тварь, а то я сейчас уделаю тебя, как бог черепаху!
– Попробуй, – только сейчас спокойно отозвалась Мария. – Участковый сказал, если ты будешь дебоширить, получишь года четыре как рецидивист.
Наступило молчание. Алексей враз успокоился. И сел на табурет.
– Ты что мне, не жена, – начал Алексей уже более миролюбивым тоном.
– Поезжай на Украину, там тебя лучше примут. Кто там у тебя? Киля, говоришь. Сквози-ка ты, друг милый, к своей Киле по ветерку.
Алексей насторожился, но решил парировать:
– Я пока ещё твой муж и прописан я тут, и поеду на Украину, когда захочу, а пока поживу здесь.
– Негде тебе жить, собирай свои шмотки и «беги, воруй пока трамваи ходят», – перешла на жаргон Мария, – нет у тебя здесь прописки. Здесь прописана я и мои дети.
Алексей начал что-то понимать. Он бросился к паспорту. Там в графе прописки стояла запись и штамп о выписке. В паспорт была вложен и справка об освобождении и снятии судимости.
В комнате воцарилась тяжёлая тишина. Немая сцена. Алексей хотел что-то сказать, но лишь глотал ртом воздух.
– Ну ты меня попомнишь – почти прошипел Алексей.
– Пока детей нет, собирай свои вещи и убирайся, чтобы и духу твоего здесь не было. Жили без тебя и проживём ещё. В общем, нам не о чем говорить.
– Забирай манатки и уходи на все четыре стороны, – Мария делала вид, что совершенно спокойна и продолжала свою работу.
– Дай хоть проститься с детьми, – пытался как-то оттянуть расставание Алексей. Марию он, надо сказать, любил, но дух свободы и душевная расхристанность вела его не по тем дорожкам.
– О детях вспомнил? Когда будешь помогать им, тогда и поговорим, а пока я одна, как вол, тяну семейный воз. Но ничего, Саша пойдёт работать, поднимем и остальных. Всё, разговор окончен.
Алексей уже понял, что песенка спета. Он как-то весь сгорбился и начал собираться.
– Ну я пошёл, – ещё на что-то надеясь, с порога, тихо произнёс Алексей.
– Скатертью дорога, – не поднимая головы, ответила Мария.
продолжение следует. пишите отзывы.