Шестнадцатого января позвонил Виталик.
- Давай, - говорит, - встретимся, посидим.
- Хорошо, - говорю, – давай. Когда?
- Да вот в эту субботу. Я сейчас Сашке позвоню, договорюсь.
Через пять минут снова звонит:
- Сашка тоже будет. Значит в субботу в шесть у тебя. Договорились?
- Договорились.
Ещё через пять минут звонок:
- Знаешь что? Ты курицу сделай. Как прошлый раз.
- Сделаю.
Виталька мужик энергичный и упорный. В 32 поступил в институт. Закончил его и пошёл на государственную службу. Очень быстро поднялся. Сейчас высокопоставленный чиновник. На самых верхах. На самых. Да, плюс ко всему, председатель совета директоров в очень крупной компании.
У Сашки тоже высшее образование - экономист. Он предприниматель. Вместе с братом владелец фабрики. Любит своё дело и работает от души. Ну, естественно и деньги водятся.
А я низшее звено в гражданской иерархии. Рядовой администратор и уже пенсионер.
Собираются, так сказать, представители всех слоёв населения.
Мы с Виталиком и Санькой в перестроечные времена покрутились. Ох, покрутились. Несколько раз по краю уголовки прошли. Защищались от бандюков. Со стрельбой.
Виталик на девять лет меня моложе, а Санька и вовсе на двадцать один. В моей строительной бригаде он был самым молодым. Безотцовщина. Так, как-то мы и приклеились друг к другу.
Я запёк в духовке две курицы с карри и рисом.
В шесть приехал Виталька, чуть попозже Санька. Сели за стол.
Вопросы-расспросы:
- Как ты?
- А как ты?
Больше года не виделись. За разговорами просидели до девяти, и Виталя поехал домой.
Перед уходом он сказал:
- Вот посижу с вами, поговорю по душам, и как-то легче жить становится. И ещё знаете… У меня, после таких посиделок, дельные мысли появляются. Конструктивные.
И уехал.
А Саша остался ещё.
Кстати, был один интересный момент.
Есть такая присказка. Пока, знаете ли, существуют водка, кухня и интернет, народ молчать не будет.
Водка - это не про нас, а всё остальное - верно.
О чём говорят три мужика, расслабившись, под хорошую жратву. Конечно о том, как обустроить Россию.
Перелопатив многое, пришли к выводу, что правительство не знает истинного положения дел в стране. Потому, что все предприятия (все, без исключения) скрывают свой оборот. Скрывают налогооблагаемую базу, количество работников и выплаченную заработную плату.
Отследить состояние частного предприятия чиновники не могут.
Сашка ехидничал:
- Как вы, чинуши - тыкал вилкой в Витальку - сможете собрать все налоги? Никак!
И тут я, по простоте душевной, вставил:
- Ну почему же никак. Можно собрать и все.
- Ну, и как же? - опять посмеивался Санька.
- Да вот, так-то и так-то, - отвечаю я.
Гробовая тишина – это самое подходящее. Это в точку.
Потом Виталя, осторожно так и ласково, спрашивает:
- Ты про это дело никому больше не говорил?
- Нет, - отвечаю, - это я только что придумал.
- Знаешь что? - продолжает он крадучись, - Если эта твоя идейка где-то всплывёт, я тебя собственными руками задушу.
А Санька строго:
- Давайте так, мужики: - Ты ничего не говорил, а мы ничего не слышали. Лады?
Ударили по рукам.
Вот как бывает. Идея, весьма полезная для государства, может оказаться смертельно опасной для её изобретателя. :D:D:D
Ну вот. Виталька уехал, а Санька остался.
И тут у него зазвонил телефон. Он взвился, кинулся в коридор к своей барсетке, вернулся на кухню, разговаривая.
- Да, Ира… Да… Минут черед двадцать выеду… Да. Сейчас курицу доем и поеду. Где-то через полчаса.
Потом протягивает мне сотовый:
- На. Хочет с тобой поговорить.
- Здравствуй Ирочка.
- Здравствуй дядь Юра. С прошедшим тебя!
- И тебя так же.
- Дядь Юр, ты бы зашёл в гости. Я тебя уже два года не видела.
- Ну, хорошо, зайду. Как будешь готова – позвони.
- Ловлю на слове. Ты так и живёшь один? Не женился?
- Женился. Но живу один.
- Во!... А кто она?
- Мария Михайловна.
- Как?! Опять?!
- Да, Ирочка. Круг замкнулся, – смеюсь я.
- Тогда приходите вдвоём. Ну ладно, пока. Целую.
Ириша моя дальняя родственница. И ещё – крестница.
Она была худеньким, большеглазым и спокойным ребёнком. Когда Ире исполнилось 16 лет, я подарил ей гитару и научил играть простенькое.
И ещё мы с ней "дружили". Я приходил к ним в гости, чаще по делам, и она выговаривала мне:
- Дядь Юр! Ты мне друг, или кто?! У меня тут "не идёт"! - и волокла меня в свою комнату к компьютеру.
До меня вдруг дошло, что Ириша разговаривает непринуждённо, весело как-то. Не так, как обычно последние годы.
Если кто читал моё "Саша плюс Ира", тот поймёт это удивление. Веселье в Сашкиной семье отсутствовало лет пятнадцать.
Я внимательно посмотрел на Саньку, возвращая ему трубку.
Он уловил мой взгляд. Покивал.
- Да. Наладилось у нас... Вроде бы.
- Ты простил?... Забыл?
- Простил я уже через двадцать четыре часа, после того как узнал. Юра, она же не ****ь. Она порядочная, умная женщина!... Она мать моего ребёнка. Всё это дикий случай. И я подозреваю, что её коллеги-подружки, сучки, специально её подпоили. Завидовали… А вот забыть не могу. Как ты сотрёшь человеческую память, я же не флешка.
- Само прошло? – не унимался я.
Он выдохнул, вытер руки о салфетку.
- Никому не рассказывал, тебе первому.
Я насторожился.
Саша продолжил:
- Прошедшим летом в июле… - опять замолк. Видать тяжёлый будет рассказ. Я терпеливо ждал.
- У меня знаешь, какая жизнь? У меня - не выходных, не проходных. А в тот день, в субботу… Печь сдохла. Производство встало. Ну, я и поехал домой. Ремонтники сами управятся. Приезжаю, Ира спит. Ну, я ещё чайник поставил… Зашёл в спальню, а у Иришки рука висит с кровати как-то неловко. Я осторожно положил ей ручку поудобней, а она такая холодная, прям ледяная. И тут увидел… Две пустые пачки снотворного… Давай её трясти - Ира-Ира! Она спит! Твою мать!...
- Ну и что?!
- Ну, вызвал скорую. Девочке оператору сказал, что каждому из бригады десятку дам, если за пять минут приедут. Они уже через три были на месте. Ирку на носилки, и в БСМП. Я следом. Весь остаток дня и всю ночь просидел у палаты реанимации… Откачали.
- Нихрена себе! – не сдержался я.
- Вот тебе и "нихрена", – поморщился Санька.
- И что? Именно после этого всё наладилось?
- Куда там, - криво усмехнулся Санька. - У нас потом разговор был... Тяжёлый... Уже дома.
- Бабы – дуры. Ведь никаких внешних признаков не было. Всё вроде спокойно. И - на тебе! Я ей объясняю:
- Ира, ну ладно я. Мы уже полтора десятка лет живём как чужие. Но почему ты не подумала о Славике? Ты почему не подумала о своей матери? И вообще, - чего тебе не хватает, что ты вот так сделала? Разве я тебя обижаю?
А она мне со слезами:
- Я, – говорит, - устала так жить, ты пятнадцать лет меня обижаешь своим невниманием. Ты мной пятнадцать лет пренебрегаешь. Я устала быть роботом. Я человек. Я женщина. У меня есть предел.
– Саша, ты не вини её. Женщина – слабое существо. Сорвалась, значит. Психика не выдержала. Это хорошо, что так удачно закончилось. А Славик как отреагировал?
- Славик в Москве был. У него сборы и потом сразу чемпионат. Так что он не в курсе.
- Ну, слава Богу.
- Я ей говорю – продолжал Санька, - Ира, ты психолог. Скажи мне что делать, и я сделаю.
Он посмотрел на моё удивлённое лицо.
- Да! Психолог. В седьмом году второе образование получила. Психолог! – он поднял палец, - Дипломированный.
- Сань, она это специально. Она хотела профессионально разобраться в вашей беде.
- Да, - покивал он, - она тоже так говорит. Но потом она поняла, что знание психологии для самого себя не поможет. Тут надо… Понимаешь… Как-то отрешиться от ситуации. Посмотреть со стороны…
- И что?
- Ну… Поговорили. Она мне всё высказала. Я, мол, что, уродка, какая? Я что - страшная?...
Я ей объясняю:
- Ира, дело не в тебе, дело во мне. Я начинаю о тебе думать и сразу представляется, что ты с "ним"… Я не могу тебя целовать. Это как будто с "ним" лобызаться. Я же не голубой!
А она мне:
- Значит я для тебя грязная?... После стольких лет?...
- Ну? А дальше?
- Дальше… Короче – помыл я её.
- В смысле?
- Ну, помыл. Всю… С перекисью водорода… Даже рот прополоскала.
И глядя на мою отвисшую челюсть, замахал руками:
- Погоди, ты же не думаешь, что я её схватил, поволок, бросил в ванну?!... Это, вообще, была её идея.
Помолчали. Потом я спросил:
- Значит, ты её продезинфицировал?
- Выходит – так.
- Саша, мне кажется это унизительно для женщины.
- Она и обиделась. Сильно. Остаток дня дулась.
Я ей говорю:
- Ира, ты же сама предложила.
А она мне:
- А ты мог бы и отказаться…
А следующим утром встал, выхожу на кухню, она там себе на завтрак бутерброды делает. На работу собирается. Стоит… Сама маленькая, фигурка как у девочки… Господи, думаю, сколько же она натерпелась, если ей жить страшнее, чем умереть. Подошёл сзади, обнял, она повернулась ко мне лицом и поцеловала…
- Ну?
- Ну и всё. Сгрёб её и понёс в спальню… И на работу в тот день не пошли. Вот так… Медовый месяц у нас. Уже полгода... Односпалки я на дачу увёз, а купил большую двуспальную.
- Ну, слава Богу! Я же за вас так переживал! Значит всё нормально?
- Даа! Всё как у людей. Один раз даже поссорились, – смеётся Санька.
С Санькой ссорится, всё одно, что с бульдозером спорить. Результат будет одинаковый.
- А чего не поделили?
- Ну, представь – просыпаюсь ночью, она плачет. Что случилось?! А она мне – Ребёночка хочу. Представляешь? Только жизнь наладилась - она опять.
- А в чём дело-то? Пусть будет ребёночек.
- Юра, ей через два года – сорок. А вдруг родит какого-нибудь дауна… Да и на фабрике… У нас продукция-то сам понимаешь, не эксклюзив. Вместе мы более-менее справляемся. А когда она в декрет уйдёт, я один останусь. Малейшая ошибка и конкуренты нас попросту сожрут... А Славик как? Ему сейчас спокойная обстановка нужна. У него институтская программа очень сложная. А тут дитё по ночам будет плакать, спать не давать…
Бросил косточку на тарелку.
- Да и я уже не хочу что-то менять. Не тот возраст… То время, когда нужно было заводить детей, мы упустили. И не по моей вине... Мечтали-то, как минимум, троих завести, а оно - видишь, как вышло. Поэтому надо смириться. Я понимаю - это материнский инстинкт, с ним трудно бороться. Но здравомыслие подсказывает – "не надо".
- Так и объяснил?
- Так и объяснил... Поплакала. Но вроде успокоилась.
И Саша, доев курицу, поехал домой.
А я думал вот о чём – двести граммов жидкости, единожды, вопреки здравому смыслу принятые вовнутрь, покалечили жизнь двум хорошим, разумным, ответственным людям.
Горький осадок остался.
На следующий день я позвонил Саше и попросил разрешения рассказать его историю. Ну, естественно, изменив имена и узнаваемые реквизиты. Тот посоветовался с женой, и они разрешили. Вдруг кому-то пригодится.