Отрывок из лекции «Происхождение русских». Москва. 1999-2001.
Теперь еще один существенный вопрос, без которого дальше никуда не пойдешь. Это вопрос о концепции норманизма. Норманизм появляется в третьей четверти XVIII столетия. Первыми норманистами были немецкие историки, работавшие в Санкт-Петербургской академии наук. Не надо полагать, что они были, так сказать, «русоедами» и назло нам лишали нас нашей истории. Нет, просто они были немцы, у них было немецкое сердце. Потому они на нашу летопись начальную смотрели холодными глазами. Ну, написано, что призвали братьев варягов в 862 году, значит призвали. Ну, написано, что варяги — а варяги, конечно же, скандинавы, — значит, государство начинается со скандинавов, и здесь была иноземная династия. И дальше это переходило из книжки в книжку. Были умеренные норманисты, были и радикальные норманисты. Среди норманистов были и пламенные русские патриоты, кстати сказать. Однако прилипло. Достаточно сказать, что норманистом был Карамзин. Норманистом был Алексей Константинович Толстой. А уж кто как ни он русский человек! И вот принималось же. Антинорманисты появились тоже сразу. Среди первых антинорманистов был Михаил Васильевич Ломоносов. Но антинорманизм оказался тоже во многом ущербным, потому что опровергал норманистов по частям, набрасываясь на отдельные их тезисы: «Ах, Рюрик? Ну, тогда никакого Рюрика не было! Баснословный Рюрик! Что мы там знаем про Рюрика с братьями?!». Но в X-XI веках вся Европа знала, что у нас династия Рюриковичей. Думаю, им тогда виднее было, чем нам сейчас через тысячу лет, был Рюрик или его не было. Рюрик, думаю, был. Или, скажем, было и более справедливое утверждение: «Как так? Русь ведь была более культурной, чем скандинавские земли!».
И вот я не собираюсь оспаривать норманизм. Я его просто сниму. И вы это увидите. Фокус такой. Он просто исчезнет.
Первое. Мы не знаем, кто был Рюрик. Погибшая Иоакимовская летопись, о которой мы знаем по объемистой цитате и с которой работал Татищев, а Карамзин уже нет, в отличие от привычной нам версии Повести временных лет указывала, что Рюрик — славянин, но только с запада, что он — «ободрит». Ободриты были одним из славянских племен с территории нынешней Польши. Впоследствии, они влились в польский народ, когда он родился. Если это так, то просто призвали князя из соседнего княжества.
Далее. Имя «Рюрик» — неизвестного происхождения. Оно хоть и редкое, но встречается в наши дни: у норвежцев в форме «Рёрик» и у поляков в форме «Рэк». Потому вполне возможно, что это и славянское имя. И скандинавы могли позаимствовать славянское имя, как и наоборот. Есть замечательная таблица, составленная виднейшим чешским славистом XIX века Павлом Шафариком, где он в два столбца выписал родственные по корням германские и славянские имена. Совпадений очень много. Эта таблица убедительно не объяснена до сих пор. Ну, видимо, просто славяне и германцы очень долго, со времени Великого переселения народов жили чересполосно. И какая-то часть германцев, видимо, была ассимилирована славянами. А то, что германцы ассимилировали довольно много славян, вообще бесспорно. Вот пример. Кто-нибудь из вас помнит, как в девичестве звали императрицу Екатерину Вторую, бесспорно немку? Никто? Ай-я-яй! София Августа Фредерика принцесса Ангальтская и Цербстская. Последнее слово ровным счетом ничего не означает в немецком языке. Но если вы его напишите по-латыни, а прочтете по-славянски, как в польском языке, то поймете, что она Ангальт-Сербская. Это онемеченный славянский княжеский род, и по своему дальнему происхождению у нас была славянская императрица (смеется). Итак, первое мы разобрали.
Второе. Предположим, что Рюрик всё же был скандинавом. Но это тоже ничего не означает. Это не означает ни того, что они основали у нас государственность, ни того, что мы были «оккупированы». Есть и такая норманистическая версия. Есть буквальная версия: «Пригласили мол. Порядка, знаете, у нас тут нету. Приходите и володейте». А еще есть версия, что это, конечно, написали для красоты, а на самом деле нас просто оккупировали. Дело в том, что практика приглашения иноземного князя, правителя, монарха не так редко встречается в истории. Именно приглашение. Например, Мухаммеда пригласили в Медину в 622 году христианской эры за десять лет до его кончины, именно пригласили. Почему? Почему именно мединцы были так рады в отличие от мекканцев? А потому что чужой не имеет партийных привязанностей. А Медина была разделена на очень враждебные кланы. В знаменитых средневековых итальянских городах, таких как Флоренция, Пиза, Гаэта, на должность главы городского управления, который назывался по-разному («капитан», «гонфалоньер» и т.д.), всегда приглашали немца, возможно, итальянца, но из другого города, и по той же причине. Не будет иметь партийных привязанностей, будет служить всему обществу. Это не редкость. И вообще, если наличие иноземной династии есть признак иноземного порабощения, то тогда в настоящий момент Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии порабощено Федеративной Республикой Германия. Извините, но у них Ганноверская династия. А у англичан вообще со времен Вильгельма Завоевателя, то есть с XI века не было ни одной английской династии. Все иностранцы. Но англичане во все времена умели вести себя пра-виль-но. У них кто бы ни был король, он всё равно действовал в интересах Англии. И он знал, что в противном случае он вылетит с острова на континент, или произойдет что-нибудь еще хуже. Когда король Эдвард II оказался гомосексуалистом, с ним еще хуже обошлись разгневанные англосаксы. Знаете? Нет? Его умертвили, засунув ему, понятно куда, раскаленный металлический прут. Больше среди аристократии этого не было заметно в течение нескольких сот лет.
Третье. Я предположил еще в юности и спросил о том Гумилева: а откуда взялось, что варяг — это этническая принадлежность? Это — славянское слово, образованное от скандинавского слова «варинг», что значит «дружина». То есть, «варяг» значит «иностранный дружинник», и всё. И Гумилев со мной согласился.
Отрывок из лекции «Славяне». Православный университет Иоанна Богослова, Москва. 2005-2006.
Теперь коротко о проблеме так называемого норманизма, которая прозвучала в ваших устах. Концепция норманизма родилась в XVIII веке в трудах немецких историков, работавших в Петербургской академии наук: Байера, Миллера, Шлёцера. Основана она на сказании о призвании братьев варягов на княжение в Новгород, в других более правдоподобных летописных вариантах — в Ладогу. Ладога древнее Новгорода. Призвание датируется в летописи 862 годом. Насколько Новгород существовал в то время, еще вопрос, а Ладога уже была в VIII веке. Значит, если братьев призвали и названы они «варягами», а «варяг», ясное дело, — это скандинав, то значит, скандинавы и основали государственность на Руси. Эта концепция настолько была господствующей, хотя против нее возражал уже Ломоносов, что в той или иной степени норманистами оказались уже крупнейшие историки, в патриотизме которых нет особых оснований сомневаться: Николай Михайлович Карамзин, Сергей Михайлович Соловьев и даже Василий Осипович Ключевский, который был историком того же масштаба, что и его учитель Соловьев, но по природе был умнее. Даже Ключевский в какой-то степени умеренный норманист.
Заметим еще раз. Разговор не идет о происхождении Русской земли и даже не о слове «Русь», а об основании государственности. То есть, государственность у нас — чужая, а не наша. Норманистские построения отклонялись. От буквального прочтения, что славяне от неспособности создать государство обратились за помощью, а те с удовольствием согласились. До косвенного прочтения, домысливания, что просто Русь была завоевана скандинавами, и они на новых своих землях и основали оную государственность. В подтверждение тому приводились имена послов князей Олега и Игоря в Константинополь, среди которых есть германские имена. Но там есть и славянские имена, а есть и неизвестно какие. А один из послов Игоря назван «Ятвяг», а ятвяги есть балтское племя, предки литовцев. Видимо, в Киеве ятвягов было мало, вот и укрепилось за ним такое прозвище. И даже есть какое-то тюркское имя, сейчас не помню.
Существовал и антинорманизм в XIX веке, но был он очень слабеньким, потому что был слабо аргументирован, потому что антинорманисты наступали в лоб: «Ах, вы утверждаете, что Рюрик варяг! Так не было никакого Рюрика!». «Баснословный Рюрик», говорили в XIX веке. «Вы утверждаете, что скандинавы были более высококультурным народом? Так нет же, они были гораздо более низкокультурными!» Вот так.
На самом же деле концепция норманизма не опровергается, она снимается. И я вам сейчас ее сниму. Мне хватило бы и одного аргумента, но именно его приведу последним.
Во-первых, вполне возможно, что Рюрик существовал, а его браться не существовали. Есть прочтение на скандинавских языках прозвищ «Синеус» и «Трувор» как «Рюрик прибыл со всем своим скарбом и дружиною». Однако ведь указаны места, где вокняжились два брата. Это очень древние, уже существовавшие в IX веке города — Изборск и Белоозеро. Но поскольку мне очень легко представить себе человека по прозвищу «Ятвяг», мне очень легко представить себе человека и с прозвищем «Синеус», «Белоус» или «Черноус». Был же император Фридрих Штауфен императором Рыжебородым — Барбаросса. И все это знали.
Студентка: И Харальд Синезубый, который чернику ел.
Да. Но дело всё в том, что мы не знаем, кто они были, потому что имя Рюрик существует, оно дожило до наших дней. Оно очень редко употребляется, но сохранилось в норвежском языке как «Рёрик» и в польском как «Рэрик». Еще неизвестно, кто у кого заимствовал это имя — скандинавы у славян или наоборот.
Во-вторых, недошедшая до нас, утраченная, но известная еще Василию Никитичу Татищеву, работавшему раньше Карамзина, раньше норманистов, Иоакимовская летопись сообщает совершенно иную версию. Это имена родственников. И указывает, что Рюрик существовал и был он свой, потому что он был сыном Умилы, дочери новгородского старшины Гостомысла. Гостомысл и Умила — имена вполне правдоподобные и славянские. А отец его — ободритский князь. Ободриты — славянское племя в средней Европе. Иначе «бодричи». Они не сохранились и были поглощены польским народом. Сын западнославянского князя и ильменской Умилы — это вообще не скандинав.
Третье. Я к этому пришел лет тридцать тому назад. Но мне негде было напечатать, ведь я был еще очень молод. Затем это само без всяких скандалов пришло в историческую науку. В 1980 году вышел толстый сборник «Славяне и скандинавы». Это международная конференция, в которой участвовал в частности и Рыбаков. А также участвовали польские, германские, датские и норвежские ученые. И общим мнением той конференции стало то, что «варяг» вообще-то не есть этноним. Варяг есть образ жизни. Варяг — это пришлый человек, ищущий, где бы ему пристроиться, пришлый дружинник. А пришлый дружинник мог быть кем угодно, и ятвягом, и немцем, и мог быть наемником как скандинавского ярва, так и славяно-русского князя. Князя вообще этническая принадлежность варяга не интересовала. Его интересовало, хорошо ли бывший викинг, а теперь варяг, дружинник, вертит веслом и мечом, а также, даст ли он торжественную клятву верности. Так поступали все. Я подозреваю, что и китайца взяли бы, если бы он подходил. Но китайцы тогда до нас, к счастью не добирались. Это серьезный аргумент. Слово «варяг» (пришлый наемный дружинник) совершенно созвучно византийскому «варанга». Так называлась иноземная гвардия византийских василевсов. Причем просуществовала она очень долгое время. И состав ее сильно менялся. В ней одно время преобладали скандинавы. Немало было и славян в той же варанге. Одно время в ней преобладали англосаксы, после нормандского завоевания, захвата Англии при герцоге Вильгельме, после пресечения англосаксонской династии. Очень многие оттуда эмигрировали и служили в византийской варанге. Это всё документировано. То же самое явление, что и у нас. Потому, как отметил один из наших ученых, «путь из варяг в греки» правильнее было бы именовать «путь варяг в греки». Это вам еще один очень серьезный аргумент.
Четвертое. Иноземная династия не означает основание государственности иноземцами, не означает она и оккупации. Есть очень старая традиция, когда в условиях межклановой борьбы, межпартийной борьбы, то или иное государство, очень часто город, обычно вольный город Средневековья, своим руководителем приглашал именно иноземца. Так, например, Мухаммед, о котором мы будем говорить на другом курсе, был фактически изгнан из Мекки, хотя он того не признавал никогда, но с восхищением принят в Медине. Почему? А потому что Медина была раздираема межплеменными распрями настолько, что городские кварталы разделяли внутренние стены. А тут человек весьма знаменитый, но чужой, у него нет своей партии.
В итальянских среднегодовых городах-республиках, коммунах, городах-государствах охотно тем пользовались, и часто то было нормой. Назывался такой начальник города по-разному: «пагаста», «капитан города», во Флоренции «гонфалоньер» («знаменосец справедливости»). Он был иноземцем, иногда иностранцем, часто итальянцем, но не флорентинцем во Флоренции, не пизанцем в Пизе, и так далее. Ясно, что он будет отстаивать городские интересы, а не интересы клана, ибо партийных привязанностей не имеет. Логично? Куда уж логичнее.
И, наконец, последний аргумент, которого и одного достаточно. Когда были основаны древнейшие русские города, неизвестно. По Анджею Стрыковскому, польскому хронисту XV века, Киев был основан в V веке. Других подтверждений тому нет, никаких. Даже археологических подтверждений тому нет. Но и опровержений нет. То есть, это возможно. Если не в V веке, то в VI веке. У Стрыковского могли быть тексты, которые до нас, до XVIII века не дошли. Однако, можно не сомневаться, что древнейшие русские города уже существовали до IX века. Безусловно, в VIII существовали Киев, Чернигов, Ладога. Не позднее IX века существовали Старый Изборск. Ныне он перенесен, но Труворово городище рядом. Можно видеть его валы. Уже был Смоленск, и даже здесь в северо-восточной Руси, где тогда славяне не жили, а жили угро-финны, и то был древнейший славянский город уже в VIII веке. Это — Ростов, старейший город северо-востока, что знали всегда. Екатерина, наводя немецкие порядочки, утверждала основные гербы Российской империи. На гербе губернского города было его геральдическое изображение, а щиток уездного города делился на две половины. В верхней половине повторялся герб губернского города, а в нижней половине был герб самого уезда. Так, естественно, было и в Ярославской губернии, за одним исключением. На Ростовском гербе есть только ростовский олень, потому что Ростов старше губернского города Ярославля, намного старше. С этим считались.
Из той самой летописи о призвании, или о не призвании, неважно о чем, мы с вами точно знаем, что пригласили оных братьев не куда-то, а в город. Можно представить себе государство без единого города, например, государство кочевников. Можно? Можно. Но нельзя представить себе города без государства. Если над городом нет государства, значит, он сам и есть государство, как античный полис, например. А это, следовательно, уже снимает проблему норманизма. Города были лет за сто до призвания братьев, а, следовательно, государственность уже была. Я даже не ссылаюсь здесь на то, что Киев был основан князем Кием, который уж точно не имеет никакого отношения к Рюриковой династии. Но мы не знаем, когда жил князь Кий, хотя перечислены по имени и его братья, и сестра. Имя сестры носит речка в Киеве — Лыбидь. А другая Лыбидь течет в Рязани. Это вам еще пример переноса названий с юга на север. Совсем маленькая речка, приток Оки. Вот мы избавились еще от одного тягостного наследия — от норманизма. Надеюсь, убедительно.