Александр возвращался домой с работы. Впереди два дня выходных. И это радовало – новый отснятый ролик буквально выпотрошил его эмоционально и физически. С удовольствием лавируя между машинами, он думал, как сообщить жене о предстоящей командировке в Париж. Ведь когда-то они мечтали поехать туда вместе и если бы не ее фобии, они бы уже полмира объездили. Куда угодно, он бы поехал один, без зазрения совести. Куда угодно, но только не в Париж. Это будет нечестно по отношению к ней. Первая поездка в Париж, не важно, даже если это командировка, должна быть совместная. Нет, он конечно, попытается ее убедить, сделает, все, что может, но на самолете она лететь откажется сто процентов. На поезде же он не поедет сам - жесткие временные рамки. Сразу по возвращению в Москву намечается новый тендер. Выглядел Алекс уставшим, трехдневная щетина усиливала это впечатление, а легкая небрежность в одежде выдавала его принадлежность к творческой братии. Стиль "кэжуал" в их конторе был своего рода дресс-кодом, и дело даже не в цене, а скорее в удобстве и внутренней философии. Джинсы с кроссовками от кутюр, трикотажные рубашки, да цветные шарфики в любое время года - самая любимая одежда. По обыкновению, Алекс позвонил домой по дороге. В разговоре с женой он, как бы невзначай проговорился, что есть тема. Он загнал автомобиль в подземный гараж, кинул пару приветственных слов консьержу и поспешил подняться на свой этаж. Еще в лифте Алекс отметил, что раньше он с большей радостью возвращался домой, а когда находился за пределами Москвы, особенно в дальних командировках, очень скучал по своей уютной квартире. С некоторых пор в отношениях с женой все чаще и чаще стали возникать недопонимания.
Что-то главное ускользало.
Диана задумчиво расставляла тарелки на столе:" Что же это за тема такая? ". Давненько муж ничем ее не удивлял. В их совместной жизни все просматривалось, как в прозрачном стекле, все было оговорено и предсказуемо. Работа мужа вызывала у нее двойственные чувства. С одной стороны, радовало, что Алекс, карабкаясь по карьерной лестнице, дослужился до определенных высот, с другой же, ей пришлось отказаться от собственной работы, в угоду карьере мужа. И только летом, когда их общий сын бывал на даче у родителей, она погружалась с головой в то, без чего не представляла своей жизни. Уже давно осознав, что выбранная когда-то профессия архитектора не вызывает у нее былого трепета, Диана спокойно занималась семьей. Но профессия сидела в ней крепко и однажды подкинула новую страсть – Диана погрузилась в мир интерьеров и декора. Она осваивала всевозможные техники декупажа, патинировала и кракелюрила все, что попадалось под руку. Конечно, назвать это работой нельзя, так, скорее хобби, но увлечение очень скрашивало ее существование, помогало сохранить устойчивость в непростой московской жизни. Это был ее собственный, маленький, но красочный мир, оазис в житейской рутине. Временами ей казалось, что он радует больше, чем общение с подрастающим ребенком и вечно уставшим мужем.
Алекс вошел в квартиру и сразу оказался в гостиной. От коридора они отказались в пользу большого пространства. Здесь господствовал цвет. На чернильно-серых стенах яркими желтыми и пурпурными вспышками красовались картины современных художников. Велюровая фактура фиолетового дивана контрастировала с глянцевым серым полом. Пестрые подушки поддерживали буйство красок и смешение стилей. Здесь каждая вещь имела историю и собственную жизнь. В самом центре гостиной ярко выделялся журнальный стол цвета фуксии. Последнее творение жены.
- Заинтриговал ты меня! Скорее рассказывай! - Диана подставила мужу для поцелуя щеку.
- Так прямо сразу и рассказывать? А покормить? - Александр изобразил подобие поцелуя. Всякий раз, когда он видел этот ярко розовый стол, у него портилось настроение. Привыкнуть к такому чудачеству было выше сил, но и жену обижать не хотелось. Относительно ее творческой деятельности Алекс всегда старался проявлять тактичность. Он понимал, что тонко организованной натуре жены нужна подобная цветотерапия, иначе будет перегиб в другую сторону, а там недалеко и до депрессии.
- Значит, покормить? - и пока Александр освобождал карманы от ключей и документов, Диана озорно блестнула глазами и, сама того не ожидая, вдруг запустила в мужа подушкой, которая полетела бумерангом в Диану, попав ей точно в голову.
- Ну, извини, сама виновата, так, значит, мужа встречаешь? - Александр сделал, было, шаг в ее сторону, но получил ответный удар.
- Ага, ты, значит, решил со мной в кошки-мышки поиграть? Ну, ладно, держись! - в Александра полетела еще одна подушка.
Гладкие атласные, вязаные фактурные, тканые гобеленовые думы-думочки кувыркались в воздухе, нарушая созданную Дианой красоту и гармонию. Наконец, одна лохматая подушка, кувыркнувшись в воздухе, зацепилась за люстру и, сильно раскачивая ее, восстановила собравшееся пошатнуться семейное равновесие. Супруги решили скрепить отношения, открыв по этому поводу бутылочку шампанского, в одиночестве скучающую в холодильнике. Удивительное было дело, но, несмотря на множество проблем, большой ластик времени все же не смог стереть в отношениях Дианы и Александра последнюю, еле теплящуюся искру, объединяющую их.
***
- Через две недели у меня трехдневная командировка в Париж, летим на перегон ролика, но... я без тебя не поеду, - Александр твердо решил больше не медлить.
- Сань, ну, я же не летаю, ты знаешь... Да я и на поезде бы не поехала... В общем, лети один, без меня... Зачем я тебе нужна в Париже? Тем более, у тебя работа! Да и времени мало - что можно увидеть за три дня? - Диана разочарованно складывала тарелки в посудомоечную машину.
Она хотела в Париж.
Она очень хотела в Париж! Она с детства мечтала об этом городе! Она давным-давно собиралась окунуться в него и утонуть, оставить там навсегда свое сердце! У нее даже когда-то виза уже стояла в загранпаспорте, но поездка так и не состоялась - случай в метро в одночасье перекроил всю жизнь Дианы. Как говорится, хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах.
***
В тот день она возвращалась с работы в самый час пик. Поезд остановился в перегоне между станциями. Диана оказалась в темном, переполненном вагоне, который полчаса простоял в тоннеле. Плотное кольцо людей не позволяло ей освободить рук, занятых банками с краской - для очередного дизайнерского эксперимента… И в какой-то момент надломилось в ее сознании что-то, и вот он - страх замкнутых пространств, собственной персоной - почувствовал себя хозяином ее жизни. Диана начала бояться скопления людей, общественного транспорта, закрытых дверей. Она научилась водить машину, стала избегать любых ситуаций, которые могли напомнить ей о том приступе паники, который преследовал ее теперь даже во сне. Диана перестала ходить в театры, на концерты, решив, что вполне можно прожить и без этих радостей. Что уж говорить о самолете, если закрытые двери наземного транспорта вызывали у нее ужас.
Александр был готов к реакции жены, но, собравшись с мыслями, сделал попытку ее переубедить:
- Дорогая, помнишь, как в первый месяц нашего знакомства я подарил тебе Ремарка и себе купил точно такой же шеститомник? Как мы зачитывались, спорили, по телефону книги обсуждали?
- Конечно, даже первую строку из "Трех товарищей" помню: "Небо было желтым, как латунь..."
Диана на секунду задумалась.
Алекс продолжил:
- «Его еще не закоптило дымом...»
- Ого, помнишь?
- Да, как-то всплыло внезапно, сам удивляюсь, почему-то эта самая первая строчка оказалась такая памятная.
- Может, потому, что поэтичная? Хотя, вряд ли поэтому! Мне кажется, она содержит очень глубокий смысл и отражает всю трагическую суть романа. Вот, например, как ты думаешь, почему небо латунно-желтое?
- А ты вспомни, в какое время события происходили?
- После первой мировой войны, и в этом цвете отразилась вся тяжесть того времени, и ведь время, вроде бы, мирное, но шлейф воспоминаний... безработица, инфляция, нищета. Кажется, красный цвет уже в прошлом, но до голубого - еще очень далеко. А вот латунно-желтый цвет неба в самый раз... очень точно подобран, а с черной копотью он вообще вызывает тревогу! Но все-таки, не такой и мрачный, ведь роман-то о любви, хоть и обреченной. Жаль мне эту Пат, и ведь так хорошо все начиналось...
- Получается, что в начале небо еще не "закоптило дымом", а в конце, хоть стреляйся. А как того парня звали? Кажется, Роберт. Слушай, а ведь что человеку нужно для счастья? Друзья, гонки на автомобиле, «телка» классная! Но, нетушки, мрачные события уже поджидают! И что? В результате, все рухнуло у парня! Обидно! - Алекс нетерпеливо вертел в руках мобильник, он вспомнил, что должен был позвонить, но Диана уже вошла во вкус воспоминаний.
- Я вот, кстати, хотела недавно перечитать Ремарка, но что-то не пошло, тогда, в начале девяностых, как-то настроение соответствовало. А может, просто мы сами были моложе и романтичнее? У нас ведь ничего не было, жили одним днем. А помнишь, как мы с тобой гуляли по Сретенскому бульвару в марте, холодно было, и мы о чем-то спорили, а потом целовались?
- Как спорили, не помню, а вот Пат у меня с тобой ассоциировалась, а сам я с Робертом. Я не понимал, за что ты полюбила меня, и все думал, что ты найдешь себе какого-нибудь парня покруче или помиришься с этим своим...
- А я почему-то сравнивала нас с героями из "Триумфальной арки", не помню уже, как их звали. Мы с тобой, как и они, мыкались по углам да прятались ото всех, зачем-то скрывались. Слушай, Сань, а ведь пятнадцать лет прошло... и так тогда хотелось в Париж, в котором мы так и не побывали...
Александр понял, что совсем не зря заговорил о Ремарке, главное теперь было ничего не испортить и не перегнуть палку. Вдруг он вспомнил, как звали того врача из "Арки":
- Равик! Его звали - Равик! Это точно! А вот ее не помню... зато помню, как ты хотела забраться на Эйфелеву башню и увидеть весь город с высоты птичьего полета.
- И я это помню...
- И еще прокатиться на кораблике по Сене. А помнишь, как мы хотели попробовать настоящего кальвадоса и круассанов, а потом... потом все это появилось в Москве... и мы уже четыре года планируем поездку в Европу на автомобиле, но когда вот соберемся, неизвестно! Вряд ли в ближайшее время у меня получится урвать себе нормальный отпуск... А тут... такой шанс...
- Я боюсь, Саня, очень боюсь.
- В конце-то концов, махнешь таблеточку снотворную, запьешь ее коньячком! Лететь-то всего три с чем-то часа! Вот я, когда из Лондона летел, даже не заметил, как мы приземлились! - Александр улыбнулся, и Диана вдруг увидела, что у мужа появились морщинки возле глаз, а волосы, когда-то бывшие черными-пречерными, как оперенье ворона, подернулись сединой.
Это очень смутило ее, ведь разница в возрасте у них была пять лет. Диана была старше мужа, но никто и никогда не мог упрекнуть ее в том, что это бросается в глаза, и не потому, что Алекс выглядел старше своих лет. Нет! Это Диана всегда ухожена, стройна, довольно привлекательна. Но, может быть, она не видит себя со стороны и безжалостное время уже наложило отпечаток и на ее лицо? Муж никогда не выражал своих претензий к ее внешности. Его все устраивало. Интересно, почему? Потому что любил или ему было все равно?.. Диане почему-то вспомнились песочные часы, как в детстве она подолгу могла смотреть на тонкую струйку мельчайшей зернистости песка. Он перетекал сквозь узенькую щелочку из одной части стеклянной колбы в другую. Время - как его много было в детстве и как мало сейчас. А ведь, и правда, это такой шанс, когда еще соберемся?
- Ну, хорошо, но ведь ты будешь работать, а я что?.. - первоначальный протест сменился сомнением. Диана тонкими пальцами перебирала прядь каштановых волос, то заплетая их в косичку, то расплетая.
- Работать я начну только на второй день, перегон ролика займет часа четыре, максимум пять, в остальное время я в твоем распоряжении, дорогая. Будем гулять, пить вино, фотографироваться на фоне достопримечательностей, что мы, не найдем, чем в Париже себя занять?
Диана понимала, что если откажется, Александр точно в Париж без нее не поедет - отправит заместителя, а потом это будет поводом для упреков во время семейных перебранок. Ладно, она сама страдала, но он-то чем виноват?.. Она любила Алекса и очень дорожила их отношениями, пусть в последнее время не всегда ровными, но не потерявшими романтики, и, судя по тому, как трепетно ее муж относился к семейным датам, Диана каждый раз убеждалась, что чувства их взаимны.
Во всяком случае, ей так казалось.
"Будь, что будет", - решила она, - "времени на раздумья нет, завтра надо начинать оформлять документы".
Накануне полета Диана практически не спала, представляя себе его в мельчайших подробностях, и это было ужасно, невыносимо страшно, но, приняв решение лететь, отступить она уже не могла. Она не боялась, что самолет упадет и разобьется, она боялась иного - закрытых дверей.
Самолет в Париж улетал около девяти утра. Супруги летели не одни, в семь тридцать они встречались в Шереметьево с двумя представителями рекламного агентства. Агентский продюсер Ксения еще в посольстве продемонстрировала свой бывалый загранпаспорт, с одной-единственной свободной страницей. Она с некоторым превосходством сообщила во всеуслышание, что за границу летает по четыре раза в год, а поездка в Париж у нее юбилейная, десятая. Диане Ксения не понравилась сразу. Не сказать, что она была некрасива, нет, скорее безлика. Крупное, бледное лицо, узкие очки в тонкой серебристой оправе, отсутствие косметики, неравномерно высветленные волосы - ничто во внешности не позволяло стороннему взгляду зацепиться хоть за какую-то привлекательную деталь. Одета она была в джинсы и джинсовую же куртку мужского кроя, никак ее не украшавшие. В аэропорту Диана краем глаза посматривала на нее и думала, что этой женщине очень не хватает того качества, которое культивировала в ней ее собственная мама - женственности. При всем же при том, Ксения удивляла излишней уверенностью в себе, каким-то высокомерием. Конечно, может, на профессиональном поприще она и состоялась, но чисто по-человечески не вызывала симпатий у Дианы. Она была убеждена, что если некрасивая женщина годам к тридцати не смогла стать красивой, то ума ей точно недостает. К тому же еще выяснилось, что Ксения была разведена.
Креативный директор агентства, Олег, высокий шатен, совсем еще молодой человек, едва заметно нервничал, от Дианы этот факт не ускользнул, потому, как сама она тоже находилась в тисках своего страха. Пройдя регистрацию, все отправились в кафе, все-таки, действительно оказалось, что самолетов боялась не одна Диана. Сама она, приняв таблетку, бодрилась, не подавая вида. Не хотелось посвящать в это посторонних людей. На успокоение нервов оставалось не слишком много времени. Каждый сам для себя определил количество и крепость «лекарства».
Александр до конца не верил, что жена осмелится ступить на борт самолета. Они шли по узкому коридору быстро, так как времени до вылета оставалось очень мало и незаметно для себя оказались в салоне лайнера. Пассажиры уже сидели на своих местах, а кое-кто уже дремал. Диана старалась не погружаться в собственные мысли, главное было, не допустить панической атаки. Она читала о том, как победить страх. Благодаря этим книгам, она стала относиться к своему страху, не как к чему-то абстрактному, он стал для нее реальным противником, от которого надо было, во что бы то ни стало, избавиться. Одно упражнение очень помогло ей, когда она года два назад застряла в лифте. Надо было считать и правильно дышать, а еще молиться. Она убедилась, что в такие моменты именно молитва помогает, и не какая-нибудь, заученная наизусть и повторяемая автоматически, нет! Она обращалась к Богу, как к своему отцу, рассказывала ему о своих проблемах, а в минуты отчаянья научилась взывать о помощи, и что замечательно, чувствовала ответ и поддержку! Она знала, что тот, кто так непостижимо высок, никогда не оставит ее!
Удивительно, но в самолете Диана уснула, даже не успев понять, что лайнер оторвался от земли и набрал положенную ему высоту.
Проснулась она, когда стюардессы разносили завтрак. Первая мысль: "Я в самолете, мы летим в Париж, и это не сон. Главное, без паники".
- Дорогая, выпей-ка свою таблеточку, - Алекс протянул жене бутылку воды.
Диана извлекла из блистерной упаковки длинную таблетку, проглотила ее и устремила взгляд в иллюминатор. Глубокое синее небо было чистым-пречистым. Она долго и пристально всматривалась в эту небесную голубель и чувствовала полнейшее спокойствие, и даже умиротворение. Она представлялась себе маленькой девочкой, лежащей, как в колыбели, в больших невидимых теплых ладонях, которые сложились пригоршней и обхватили ее крепко и надежно. Ей было тепло и безопасно. Она вдруг вспомнила родные ладони отца. Интересно, жив ли он? Они не виделись тридцать пять лет. Эти годы, как песчинки в тех часах, взяли и перетекли быстро и незаметно, из юности во взрослость.
Диана оторвала взгляд от окна и с ужасом увидела, что проход между рядами заполняется пассажирами. Они суетились, вставали с мест и выстраивались в очередь к туалету. Сразу же в сознании вспышкой мелькнула картина того случая в метро - увидела себя, маленькую точку в центре людского моря, и внезапно ощутила подкатывающий приступ страха. Главное, не дать ему развернуться, главное, вовремя отвлечься, надо показать ему всю свою силу! Она сможет, она должна это сделать! Бежать-то ведь некуда! Сначала надо избавиться от мышечного напряжения, потом начать правильно дышать и, наконец, начать психическую атаку на сам страх, не дать ему никакого шанса! В какой- то момент Диана спросила себя - чего она боится? И не нашла вразумительного ответа. Может быть, она боится умереть? Но ведь этого боятся все. Каждую секунду в мире умирают сотни людей, это может произойти с кем угодно и в любой, самый неожиданный момент. Нет, об этом лучше не думать! Надо сосредоточить мысли на чем-то приятном. Почему-то ей вспомнилась их с Алексом история.
***
Ему было двадцать пять лет. Он был привлекателен и совершенно свободен. Нет, конечно, одиночеством он не страдал, но ни с кем отношения надолго не затягивались. В самом начале девяностых он, находясь в поисках себя, устроился на работу в одну маленькую кооперативную фирму. За стенкой, в архитектурном агентстве работала Диана.
Как-то Женька, ее десятилетняя дочь потеряла ключи от квартиры. Кто, хоть раз в жизни, не терял ключей? Кто угодно, только не Женькин отец! Он был строг и принципиален. Его воспитательный процесс не поддавался никакой логике. Единственный оставшийся ключ он не выпускал из своих рук. Девочка после школы вынуждена была до вечера находиться на улице. Конечно же, Диана очень волновалась о ее безопасности. Никакие аргументы в пользу смены замка не срабатывали. Ведь этот замок имел историческую ценность. Дело в том, что в волну эмиграции, в восьмидесятые, из Москвы уезжало большое количество евреев. Люди оставляли свои квартиры государству и, стараясь получить хоть какие-то деньги, продавали все, что реально можно было продать. Если нельзя было продать квартиру, то продать замок от этой квартиры для любого уважающего себя еврея было делом чести. Тем более, что каждый старался проявить особую изобретательность в том, как защитить свое кровно нажитое хозяйство. Подпольные умельцы на заказ изготавливали крепкие, надежные замки, со сложными механизмами, в одном единственном экземпляре. Вот так и был куплен тот злополучный замок, всего с двумя ключами, один из которых Женькой был потерян. Сама Диана, конечно, понимала всю историческую ценность замка, но, все равно, считала, что человек важнее железа. Надо было что-то делать. И вот, подвернулся момент, когда муж на два дня уехал из Москвы, оставив этот единственный ключ Диане. Тут Александр и выступил в роли благородного рыцаря. Один мастеровитый знакомый Алекса очень оперативно сделал дубликат этого нестандартного ключа, имевшего продолговатую форму с замысловатыми нарезками по бокам.
В тот день Диана летела домой на крыльях, выходные дочь проводила у бабушки, и она была целых два дня совершенно свободна. Это была прекрасная возможность перекрасить стены на кухне, ведь муж не одобрял подобных экспериментов, и надо было успеть до его возвращения. Диана раздобыла - по большому блату - две банки редкой краски, и вот тогда-то и произошел тот случай в метро. Добравшись наконец-то до квартиры, она нащупала в недрах сумки два ключа и дрожащими руками вставила в замок первый попавшийся в руку. Жадно, по крокодильи, еврейское наследство заглотило инородца, но возвращать его не собиралось. Самое интересное, что дверь открылась. Но ключ! Он застрял и торчал снаружи, говоря всякому, проходящему мимо: "Добро пожаловать, дверь не заперта!".
Потратив уйму драгоценного времени на выемку ключа, Диана решилась позвонить тому, кто принял в его изготовлении активное участие. Надо сказать, что сделала она это не без удовольствия. Где-то в закоулках подсознания, свернувшись калачиком, притаилась мысль:"А ведь это отличный повод, чтобы его увидеть..." Она хотела просто его увидеть. Алекс пообещал приехать. Диана чувствовала, что тоже нравится Алексу. Его жгуче-черные глаза с проникновенным взглядом множество раз говорили ей об этом. Похоже, что богатый жизненный опыт Дианы и наличие у нее десятилетней дочери нисколько его не смущали.
В этот вечер им было не до замка.
Оказавшись в квартире одни, сначала они не могли наговориться. Наконец-то можно было поболтать свободно, без любопытных взглядов сотрудников. Они оба понимали, что в любой момент могут перешагнуть грань, которая разделяла их, и оба почему-то тянули время. И только, когда в окнах, напротив, стал зажигаться первый свет, а на соседней улице послышались ленивые металлические звуки проснувшихся трамваев, Алекс решился сделать первый шаг. Несмотря на то, что такие мужчины, как Алекс во все времена нравились женщинам, он был достаточно деликатен. Смуглая ровная кожа делали его похожим на итальянца, приятные черты лица завораживали, но самым притягательным достоинством были его обаяние и жизнелюбие. Увлекшись ярко выраженным экстравертом, Диана не отдавала себе отчета о последствиях такой связи. Вполне возможно, если бы не потерянный ключ, может, ничего и не было бы... Хотя, мысль о том, что Алекс и есть та единственная ее вторая половина, которую многие люди так и не находят за всю свою жизнь, до этого вечера не раз посещала ее.
Проснулась она от знакомого, до звона в ушах, голоса мужа. Не может быть! Он должен был вернуться только завтра! Алекса рядом не было. Который был час, Диана не знала. Муж громко кричал, приправляя речь крепенькими словцами. Диана вышла в коридор и увидела его, разъяренного, пытающегося вытащить ключ из замка. Потом уже она узнала, что Алекс проснулся чуть раньше и сразу же приступил к ремонту замка. Приближающийся лифт насторожил его. Обладая тонкой интуицией, он метнулся от двери в сторону лестницы и сделал вид, что просто проходил мимо. Торчащий из замка ключ настолько потряс мужа, что наличие на лестнице красивого молодого человека не вызвало у него никаких подозрений. Уже позже, сопоставив все нюансы, будучи весьма неглупым человеком, он сообразил, что раз в кадре появился мужчина, то свою роль он наверняка уже сыграл.
В тот же день Диана уехала к своей маме, а через полгода они развелись.
***
Народ в самолете уже расселся по местам, и незаметно для себя Диана опять уснула.
Александр тоже пытался дремать, но не мог. Он вспоминал недавний разговор с женой о том, как они зачитывались Ремарком. Да, время-то как летит... пятнадцать лет, шутка ли? И все эти годы он очень любил жену, за этот период они узнали друг о друге все, научились слушать и слышать друг друга. Диана стала для него всем - другом, матерью, матерью их ребенка. Конечно, разные были времена, они ругались, бесчисленно много раз собирались разводиться, но, чем сильнее был конфликт, тем фееричнее примирение. Диана была творческой, тонкой натурой, да и работа Алекса никак не способствовала ровным отношениям, но... что-то вдруг пропало... И хотя Алекс был убежден, что жена ему досталась самая красивая и самая умная, все же она не вызывала у него тех пламенных чувств, как прежде. Он виновато сознавался себе, что ему хотелось новых, ярких красок, бурления крови, новизны... Алекс, в который раз уже, вспомнил свою новую ассистентку Ирину. Вот уже два месяца она поглощала все его мысли. Ира напомнила ему Диану в самом начале их знакомства. Те же, каштанового оттенка, волосы, стрижка, фигура, манера говорить, походка! Он сходил с ума! Все попытки борьбы с собой же были бесполезны. Не сказать, что раньше он не замечал вокруг себя женщин, вот уж совсем нет. Еще как замечал, а были случаи, что и ощущал. Однажды, после хорошего пятничного застолья с коллегами в ночном клубе, он проснулся от звонка жены в обществе незамысловатой гражданки с Украины. Потом мучился, ругал себя, клялся, что больше никогда не будет так напиваться. Всякое бывало, но крышу не сносило никогда! Сейчас Алекс давал себе отчет в том, что попался в расставленные сети. Он сознавал, что, если не сможет сразу выпутаться, надолго окажется в западне. Глупо, как же глупо было бы взять и разрушить собственными руками гнездо, которое он так старательно вил все эти годы! Он мог бы поехать в Париж с Ириной, но понимал, что никогда потом не простит себе этого. Но с другой стороны - как он устал от причуд жены, как бы он хотел отправиться куда-нибудь на Гоа, в Таиланд или Японию, например. Он мечтал об океане. Сколько раз он звал жену поехать на машине в Крым, но воды Диана боялась не меньше, чем метро, самолетов, толпы, запертых дверей. Он посматривал краем глаза на жену и думал о том, что, может, после Парижа ему удастся уговорить ее съездить хотя бы в Турцию или Египет.
***
"Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту Шарль де Голль города Парижа".
- Вот мы и в Париже, - Алекс поцеловал жену после того, как пассажиры дружно поблагодарили аплодисментами экипаж.
Все засуетились, поспешили к выходу, а Диане думалось, что она все еще спит. Недоверчиво ступив на эскалатор аэропорта, не веря, что все наяву, она была счастлива и благодарна мужу за его ультимативную настойчивость.
***
"Мерседес" французских партнеров с русскими пассажирами летел по направлению к Парижу. Александр держал жену за руку. Диана находилась в предчувствии, что еще чуть-чуть, и они прикоснутся к тому романтичному, фантастическому и будоражащему воображение городу, о котором столько читали и так мечтали, и был лишь один огорчительный момент, мысль, что надо будет лететь обратно. Но ведь она была с мужем, со своим надежным спутником, рядом с которым так спокойно и безопасно! Они въехали в Париж, встретивший их солнечным, удивительно приветливым утром. За окном мелькали высокие красивые дома, украшенные лепниной и балконами с символом французского благополучия - геранью. Их временами обгоняли мотоциклисты, но это были не рокеры, как в Москве, а мужчины в классических костюмах и шлемах - обычные служащие и офисные работники. Мимо проносились манящие витрины магазинов, деревья с квадратно постриженными кронами, фонтаны, памятники, пестрые толпы людей, много людей! Это был Париж! Удивительный и неповторимый Париж!
Только их Париж - Дианы и Алекса!
Автомобиль остановился прямо на проезжей части довольно узкой улочки возле красных козырьков над окнами, на одном из которых была золотая надпись «Newton Opera». Это был самый центр города. Молодая француженка поливала из шланга тротуар, сгоняя мелкий мусор на обочину, вдоль которой теснились припаркованные буквально в пяти сантиметрах друг от друга маленькие машинки - смарты, мини куперы, фольксвагены. Кое-где мелькали разноцветные скутеры. На противоположной стороне какой-то чудаковатый француз пытался втиснуть свой автомобиль в пространство, гораздо меньшее, чем ему хотелось бы, не особо беспокоясь о последствиях.
- Вот умора, в Москву бы его, у нас за такое и пристрелить могут... - заметил скептически Олег.
Отель оказался очень милым, маленьким, уютным. Первое, что бросилось в глаза - цвет, укутывающий, желтовато розоватый. "Сомон, цвет лосося", - подумала Диана и принялась разглядывать интерьер, пока Александр с коллегами проходил регистрацию. На тускло - синем ковровом покрытии вдоль стен стояли диваны и кресла в стиле «ар нуво», приютившие множество маленьких подушечек. Их волнообразные спинки с деревянной окантовкой дивно сочетались с двумя пузатыми достопочтенными комодами, которые выполняли важную миссию блюстителей порядка и хранителей секретов. И цветы, множество цветов! В вазах, горшках, кашпо, корзинах! Они наполняли ароматом воздух и создавали неповторимое ощущение счастья!
Вскоре супруги, стремясь как можно быстрее окунуться в радости гостеприимного Парижа, шли, почти бежали по узкому тротуару, помня, что у них не так уж много времени. "А ведь по этой улице наверняка ходили Руссо и Мопассан, Андре Моруа и Коко Шанель…" - Диана попыталась вспомнить еще какие-то имена, но ее внимание привлекли высокие длинные дома из серого камня. Они, на первый взгляд, были похожи друг на друга, но только на первый взгляд, на самом-то деле, благодаря убранству балконов, не было ни одного повторяющегося здания. По всему было видно, что французы питают к серому цвету особую любовь.
- Сань, а ты знаешь, что Максимилиан Волошин называл Париж «серой розой»? И вообще, есть даже такой цвет - французский серый, который произошел от картин-гризайлей в серых тонах, - Диана остановилась у кованых ворот, увитых розами, чтобы сфотографировать интересный фасад.
- Откуда же мне знать, дорогая, это ты у нас дизайнер! Но я так и не понял, чем отличается обычный серый от «французского» серого? - Александр хлопнул себя по карману джинсов, проверяя на месте ли мобильник, больно уж подозрительно он молчал. Телефон оказался на месте.
- Этого не знает никто! - Диана почувствовала запах кофе и свеже испеченных булочек, который напомнил, что вот сейчас-то самое время попробовать французскую кухню, поэтому тема серого цвета сразу стала неактуальной: " Кофе! Хочу кофе, сыра, круассанов!"
Едва отыскав свободный столик в кафе, они решили - пробовать, так пробовать! Очень уж обстановка располагала здесь задержаться. Складывалось впечатление, что французы не едят дома, потом выяснилось - так оно и есть. Парижане просматривали газеты, которые лежали здесь же, неторопливо пили кофе, общались. С каждой минутой Диана все больше понимала, как ей нравятся эти люди, они были совсем другие, не такие, как в России. Одеты совсем неброско, вели себя как-то очень просто и естественно. Хотя, трудно было навскидку понять, каков процент именно французов был среди посетителей кафе… Впервые за день у Александра зазвонил телефон, разливаясь бодрой мелодией Энди Уильямса. Выяснилось, что здесь, в Париже, находится еще одна съемочная группа. С этого момента телефон звонил удивительно настойчиво.
***
У подножия самой известной парижанки - Эйфелевой башни - колготился народ. Кого здесь только не было! Футбольные болельщики размахивали флагами и скандировали речевки, уличные артисты собирали большие толпы зевак, чернокожие лоточники продавали питьевую воду в пластиковых бутылках, составляя конкуренцию палаткам и магазинам, в которых цены зашкаливали. Было очень жарко. Всеобщей суете вторил телефон Алекса. Звонили находившиеся в Париже коллеги, знакомые из Москвы просили купить какие-то лекарства, «волшебные» витамины, духи. Он то и дело говорил жене: "Запиши, запомни, не забудь... "
На башню они так и не поднялись, впрочем, и на кораблике не прокатились. Алекс терпеть не мог стоять в очередях. У Дианы закралось подозрение, что он их тоже панически боится! «Интересно», - думала она по пути в Лувр, - «есть ли такая фобия - бояться очередей?».
В саду Тюильри было тоже многолюдно. Город жил, дышал, любил, он был многолик и разнообразен. Прямо на траве, в тени деревьев лежали люди, спасаясь от июньской жары. На берегу водоема, прямо на постаменте с фигурой бегущего человека, сидела серая цапля. Увидев направленный на нее объектив Дианиного фотоаппарата, цапля начала позировать - поднимать поочередно голенастые ноги, медленно расправлять видавшие виды крылья. Цирк, да и только! Возле одной из скульптур кто-то проводил сеанс мануальной терапии. Люди сидели в шезлонгах вокруг фонтана, наслаждаясь прохладой. Красивейший сад Европы осилили уже ближе к вечеру. Сильно уставший Алекс поставил в известность жену, что их пригласили на ужин французские партнеры, и отказаться нельзя. Ну, вот, на посещение Лувра оставался только час и получилось, что первый вечер в Париже был посвящен ритуалу вежливости. Александр выполнял тем самым часть своей работы, а Диана пыталась ему соответствовать, но при этом очень скучала. Никакой романтики! Ей хотелось поскорее добраться до отеля и как следует выспаться. Чтобы быстрее наступил завтрашний день.
***
Маленький гостиничный номер наполнился солнечным светом и уже набившей оскомину мелодией, льющейся из телефона Александра. Звонил Олег, приглашал завтракать в гостиничное кафе. Завтрак был настоящим, французским, но в виде шведского стола. Бери, что душе угодно! Все включено! Белоснежно! Крахмально! Вкусно так, что пальчики оближешь! Это был восторг и удивление! Тут были - и отличный кофе, и свежевыжатый апельсиновый сок, и густой компот из сухофруктов, а также йогурты, джемы в маленьких баночках, и, конечно же, круассаны. Что может быть лучше такого начала дня? Особенно, когда знаешь, что за пределами маленького отеля тебя ждет проснувшийся, такой изысканный и совсем еще незнакомый Париж!
Утро решили посвятить выполнению заказов и покупке подарков. Поехали на Сен-Жермен втроем: Ксения после вчерашнего вечера чувствовала себя неважно. По дороге вспоминали, как накануне, чуть-чуть не доехав до отеля, решили прогуляться пешком, как на террасе одного из кафе увидели молодую пару. Женщина окликнула их, поинтересовавшись: откуда туристы. Узнав, что из России, французы громко запели "Очи черные, очи страстные...". В конце куплета они совсем запутались со словами, и Диана продолжила пение, сорвав аплодисменты новых знакомых. Французы оказались артистами из театра на этой же улице. Через некоторое время появилась еще одна француженка, оказалось, что театральный критик.
Алекс не без иронии спросил:
- Олег, о чем это ты вчера так живо беседовал с критиком?
- Как о чем? О театре, конечно, о чем же еще… Вообще-то, глупо после вина пить кальвадос! А он оказался покруче нашей водки... Если честно, я с трудом вспоминаю разговор, но зато попрактиковался во французском! Кто-нибудь помнит, как ее звали? - Олег рассеянно разглядывал карту.
- Актрису звали Мода, это точно, а критика - не знаю, - Диана заглянула в свою записную книжку и нашла там электронный адрес Моды, накануне обменялись координатами, - но, могу узнать...
Олег что-то буркнул, вроде того, что не надо утруждать себя ненужными хлопотами. Да, Олег был не таким простачком, как показалось вначале. Что-то чувствовалось в нем притягательное, что должно нравиться женщинам.
Они спустились в метро. В вагоне парень, с азиатской внешностью, на французском пел русскую песню "Подмосковные вечера". Диане в парижском метро совсем не было страшно, а очень даже интересно, тогда как в московское метро она уже много лет не спускалась. Они вышли на бульвар Сен-Жермен, оживленную улицу с помпезной застройкой времен барона Османа, находящуюся в районе респектабельных, богатых особняков. Время до обеда промчалось незаметно. Теперь в отель! Побросать покупки и - на перегон! Время работать! Алекс убедил жену, что она должна поехать с ним, ему так будет спокойнее. Студия находилась в пригороде Парижа, в районе Булонского леса. В двухуровневом, затемненном помещении было прохладно и довольно комфортно. Собралась вся творческая группа. Взрослые люди вполголоса, совершенно серьезно и детально обсуждали какие-то детские конфетки с печенюшками. То и дело звучали непонятные выражения, такие как «макапы одноцветного кренделька», «примитивы двуцветного паучка»... Только что прилетевший из Москвы кинооператор Михаил Ашкинази пытался исправить ляпы, возникшие в процессе съемки:
- Да-а, с зеленым тут перетумачили...
Желто-салатная конфетка в виде паучка на палочке сливалась со светло-зеленой рубашкой мальчика и на пэкшоте практически была не видна. В то время, пока группа создавала имитацию впечатления бурной творческой деятельности, покуривая, попивая кофеек и топчась вокруг известного оператора, тот корпел над исправлением ситуации с паучком, угробив на это уйму драгоценного времени. Наконец, часа через три он обнадеживающе проговорил:
- Ну, вот, осталось самую малость подфайнтюнить...
А еще, где-то через полчаса, добавил:
- И если французы будут с этим о'кей, то мы вполне вписались в дедлайн.
Представитель французского агенства явно не понял произнесенного текста, но работой остался доволен. Все облегченно вздохнули. Можно сказать, что миссия была выполнена. Диана недоумевала: почему нельзя было еще во время съемок просто надеть на мальчика рубашку другого цвета? С другой стороны, может, тогда не было бы и этой поездки? Ксения весь вечер как-то недобро поглядывала на Диану, во взгляде сквозило недовольство, видимо не нравилось присутствие лишнего человека. Тут еще выяснилось, что несколько агенств вместе идут ужинать. У Дианы резко разболелась голова, она схватила Алекса за руку и зашептала:
- Саня, ты ведь обещал мне вечерний Монмартр! Давай не поедем со всеми!
Но Александр, похоже, жену не слышал.
***
Внешне разношерстные, творческие люди дружественных стран - России и Франции расположились за длинным столом одного из парижских ресторанов. Похоже, рекламно-киношные профи были несказанно счастливы встретиться именно здесь, в Париже, а где же еще?! Французы во вкусах были гораздо скромнее, но сообразив, что стол оплачивает Александр, приободрились. Диана чувствовала себя неважно. Она мало кого знала, а головная боль, возникшая в результате пятичасового сидения в полуподвальном помещении студии, стучала в висках метрономом, не давая Диане расслабиться. Два официанта суетились, принося кому луковый суп, кому улитки "эскарго" в оливково-чесночном соусе, кому лангусты с омарами на льду, розовое вино лилось рекой под шумные разговоры, раскрепощая еще больше и без того не слишком закомплексованный народ. Диане хотелось вырваться из оков этой компании, убежать без оглядки, хотелось глотнуть свежего парижского воздуха, окунуться в объятия своего мужа, но ничего, осталось потерпеть еще каких-нибудь пару часов, и они с Алексом будут свободны вплоть до самого отлета. Диане стало нехорошо при воспоминании, что завтра опять лететь. И ради чего она так мужественно сражалась со своими страхами? Неужели нельзя сейчас потихоньку удрать? Столько народу, ведь никто не заметит!
- Сань, давай убежим! - наконец-то решилась Диана.
- Ты что?! Я не могу, мы еще должны Ашкинази в нашем отеле разместить, а потом пожалуйста, я весь твой, моя дорогая!
- А без тебя он не разместится? - Диана чуть не плакала от бессилия.
- Ты не понимаешь, это же вопрос политики, так надо, и потом, думаю, нам все равно надо переодеться, платье свое новое ты так ни разу и не надела.
Оказалось, что они не слишком далеко от отеля. Все отправились в "Newton Opera", прописывать там известного кинооператора, который на следующий день со всеми вместе возвращался в Москву. По дороге он рассказал Диане о блошином рынке и пригласил их с Алексом составить ему компанию завтра утром. Вот это здорово! Просто здорово! Конечно, они поедут, прогулка обещала много интересного! Но это завтра, а сегодняшний вечер был еще в самом разгаре - их ждал ночной Париж!
Они поднялись в свой номер, Диана наконец-то поменяла надоевшие джинсы на льняной черный сарафан, дополнив его ярким розовым палантином с замысловатой аппликацией, который Алекс купил ей утром в бутике на Сен-Жермен. Вот сумка к наряду не подходила. Алекс торопил жену:
- Зачем тебе сумка?
- А документы, телефон? У меня ни одного кармана!
- Я тебя умоляю! Тебе кто-то должен звонить? В Москве уже час ночи! Ничего не бери, ловим такси и на Монмартр, а там посмотрим!
В этот момент зазвонил телефон Алекса, внизу их ждали.
- Чего они опять от тебя хотят? - Диана выпила таблетку от головной боли и поспешила за мужем.
***
На узком тротуаре возле отеля стояла подвыпившая и веселая компания деятелей искусств. Подъехало заранее вызванное кем-то такси, следом еще одно. Посетила идея продолжить вечер в переулках Латинского квартала. Ожидавшее уже такси не оставило времени на выяснение отношений. Алекс запихнул жену в машину, следом сел сам, за ними Ксения с Олегом.
- На Монмартре нечего делать ночью, туда надо ехать утром, - Ксения давила авторитетом.
Минут через пятнадцать они стояли на оживленной улице, освященной вечерними огнями, и пока ожидали вторую машину, Диана увидела возвышающийся Нотр-дам, ей показалось, что он совсем близко. Олег предложил прогуляться до готического собора, но Алекс внезапно резко отрезал:
- Я никуда не пойду! Хотите - идите без меня!
Вот это новость! Диана сделала попытку обнять раздраженного мужа, но он отстранился. Не придав этому особого значения, Диана с Олегом пообещали, что через полчаса вернутся, только одним глазочком посмотрят на достопримечательность, но тут подъехало такси с остальной частью компании, и все двинулись по узким улочкам Латинского квартала, расположенным между набережной Сены и бульваром Сен-Жермен, Люксембургским садом и площадью Сорбонны. Оператор Ашкинази уверял, что только тут и есть настоящий парижский дух, так называемый "air de Paris". Ксения ему поддакивала, и все охотно верили, глядя на переполненные малюсенькие кафешечки. Они еще долго бродили, натыкаясь на слоняющихся подвыпивших людей, пока не нашли пустующие столики, стоящие в узком переулке. Кухня в кафе уже не работала. Подали вино, кальвадос и маслины. Алекс весело общался с коллегами, вспоминая разные курьезные случаи на съемках, но свою жену он почему-то игнорировал.
Диана под общее веселье глотала слезы. Притворяться она не могла. Что случилось? Что так рассердило мужа? Она вдруг приняла решение пройтись по улице, чтобы выплакаться и обдумать ситуацию.
- Пожалуй, я прогуляюсь.
- Делай, что хочешь.
Петляя по узким улочкам, Диана не заметила, как оказалась возле набережной реки Сены. В воде слегка подрагивали и расплывались отражения ярких, цветных огней. Возникло ощущение дежавю. А ведь такое уже бывало с ней когда-то, в далеком детстве, когда десятилетняя Диана смотрела в окно на уличные гирлянды и ждала отца, а его все не было. Тогда она думала, как интересно расплываются разноцветные огоньки сквозь слезы, как они блестят и переливаются. Она несколько лет ждала своего отца, но он так и не приехал. Вот и сейчас Диана чувствовала, что опять напрасно чего-то ждет. Она не могла отвести взгляда от воды, всматриваясь в темную глубь реки. На взволнованной от порывов свежего ветерка поверхности, она вдруг увидела голову плывущего человека, а на залитом солнцем песчаном берегу трехлетнюю белокурую девочку. Малышка что-то рисует палочкой на мокром песке. Совсем рядом на костре закипает вода в котелке. Пахнет рыбой, которую чистит мама. Из транзистора льется мелодия. В деревянной лодке, привязанной к колышку, лежат кувшинки на длинных стеблях - это папа нарвал для своих любимых девочек. А теперь он ныряет, чтобы найти дочке большую перламутровую ракушку. Ее папа самый сильный и самый лучший. Другого такого во всем мире нет. Вот пронеслась моторная лодка и нарушила безмятежность мгновения - сейчас покатятся волны на берег и смоют весь рисунок. Но еще есть несколько секунд, чтобы успеть дорисовать, и тогда будет не жалко - пусть все смывают. Зато песок будет мокрым, а бережок очень ровным. На таком песочке рисовать - одно удовольствие. А папа очень любит плавать, когда на реке волны от моторки. Маленькая Дианочка с волнением наблюдает, как на середине реки покачивается на больших волнах ее любимый папа. Вдруг...Ведь она только что видела его светлую голову! Может, он опять нырнул за ракушкой? Но почему тогда так долго не выплывает? Девочка растерянно ищет глазами маму, но безуспешно. Почему ее нет в такой важный момент? Она принимает решение войти в воду. Она помнит, что ей строго настрого запрещено находится в воде без присмотра, но ведь там ее папа! Шаг, другой, и вот она уже по колено в воде:
- Па-па-а-а!!!!!
Самодовольная река равнодушно катит волны к берегу. Не так-то просто маленькой девочке противостоять стихии воды. Детский крик захлебывается...провал, темнота...и вдруг - руки. Большие, крепкие, надежные руки...Они обхватили ее и повлекли наверх.
Сквозь мутную пелену Диана видит перепуганные лица родителей...плачь мамы...голос отца:
- Дочка, как ты нас напугала!
- Папа, как хорошо, что ты не утонул... Ведь это я спасла тебя?...
- Моя дорогая, конечно ты, что бы я без тебя делал?
***
Диана пристально всматривалась в глубину реки - она поняла, что вспомнила что-то очень важное. Вот значит почему она так боится стихии воды, вот почему она так боится жить в полную силу и, значит, вот откуда взялся этот страх. Возвратившись мыслями в реальность, она решила поскорее уйти с набережной, но отражения огней удерживали ее и влекли за собой все новые воспоминания. А было ли это на самом деле? Может, это давний сон? Спустя семь лет родители развелись. И это точно не сон. Слезы, не останавливаясь, катились из глаз, падая в реку и вливаясь в общий поток людских страданий и душевной боли. Отражения мелькали в глазах и складывались в причудливые узоры, как в простой игрушке из детства - калейдоскопе. Чуть повернешь - и уже новый узор, но колесо жизни крутится гораздо быстрее. Замелькали картинки прошлого - вот звук удаляющегося мотоцикла отца, а это цокающие каблуки маминых лаковых фиолетовых лодочек, позже разрезанных папой в порыве ревности. Пустые стены никому не нужного дома. Одиночество и грусть маленькой девочки. На всю жизнь въевшийся в память запах шпал на вокзале и три одинокие фигуры, стоящие на перроне.
- Дочка, я скоро к вам приеду. Только разберусь с работой.
А ведь она поверила и ждала. И только сейчас Диана поняла - родители знали, что тогда, на вокзале, расставались они навсегда. Слезы горечи вымывали обиду и боль, очищая глубокую рану в сердце. Как же она жила с этим столько лет? Выходила замуж, рожала детей и никогда не задумывалась, что больше всего надо бояться потерять близкого, любимого человека. Что может быть больнее и страшнее на свете? Вспомнив, что она в Париже, Диана побрела по переулку. Навстречу шли гуляющие парочки, стайки чернокожих молодых людей. Она остановилась у витрины маленького магазинчика сувениров и вдруг подумала : "Но, почему он не звонит? Я-то позвоню ему позже, не сейчас! А он, видимо, выдерживает паузу «по Станиславскому». А я вот не верю! Не может быть, чтобы он не волновался, быть этого не может!"
Телефон! Диана вдруг вспомнила, что оставила телефон в сумке, а сумка в отеле! Зачем только она надела этот сарафан без единого кармана? Почему послушала мужа: не набирать в поездку много вещей? Ведь могла же взять еще одну сумку? А этот шарф? Вот сейчас он совсем не к месту, только внимание привлекает! Она решила вернуться обратно, но с каким видом она вернется? Что скажет? Диана попыталась сориентироваться. Она решила вернуться на набережную, а там уже решить что к чему, в крайнем случае, поймать такси и позвонить Алексу из номера. Такси? Ведь она не знает даже адреса отеля, а визитка отеля осталась в сумке. Нет ни денег, ни связи, ни документов... Что же делать, что делать? Вот она стоит тут, а, может, он уже ищет ее? Прямо знаменитая сентенция шерше ля фам - ищите женщину! А что тут удивляться? Ведь это же Париж! В этот момент Диана остро ощутила потребность оказаться в объятиях любимого мужа, она уже ни на что не обижалась, только бы он ее нашел. И пусть звонит его телефон. Ей даже нравится эта музыка. Да она всегда ей нравилась, ведь они вместе ее выбирали. Так, вроде здесь было большое кафе на углу дома, а может... на следующем перекрестке?
Диана вдруг вспомнила гнездящихся возле закрытых дверей магазина бездомных, которых они видели не далее, как сегодня вечером, недалеко от своего отеля. Супружеская пара клошаров обустроила себе что-то вроде спальни. Стеклянные двери магазина служили им изголовьем. На асфальте был постелен огромный кусок картона, размером с двуспальную кровать, на картоне - одеяло, накрытое простыней. На женщине была ситцевая ночнушка, а на ее муже уютная клетчатая светлая рубашка. Они трогательно укрывались общим пледом и производили впечатление счастливой пары, просто оказавшейся в затруднительном положении. По бокам их постели стояли большие сумки-комоды на колесиках, удачно дополняющие интерьер. Мужчина и женщина лежали на правом боку и мирно спали. У Дианы промелькнуло чувство, похожее на зависть. Она вдруг вспомнила, что читала о страхе лежания на одном боку, а так же о других страхах, разросшихся до размеров фобии, и подумала: " Что заставляет людей бояться такой ерунды?". Потом она вспомнила, что на плече под палантином у нее висит фотоаппарат. А ведь она фотографировала то место, где вышли из такси, и дальше, пока шли к тем столикам, тоже делала какие-то снимки. Она начала просматривать фото, увидела знакомую витрину магазина, перекресток... Вот! Название улицы попало в кадр! Через некоторое время она увидела сдвинутые столики, еще более развеселившуюся компанию и Алекса, весело беседующего с Ксенией, и вот он уже пытается ее обнять, а она вроде бы и не против, а может быть Диане это все показалось?
Но нет, Алекс явно потерялся во времени и, явно разгоряченный действием кальвадоса, о жене совсем не думал.
- Дай мне денег на такси.
- Пятьдесят евро хватит?
- думаю, что хватит и десяти. Еще визитку отеля.
- Визитки нет, так доберешься.
Диана молчала. Вдруг муж резко встал и начал прощаться со всеми. Кинооператор напоследок провозгласил пафосный тост:
- Алекс, я знаю тебя уже шесть лет. Ты молодец, ты личность, ты держишь удар! Друзья, выпьем за нашего Алекса! Держись, друг!
***
Александр шел быстро, Диана еле успевала за ним. Сначала он не разговаривал с ней, ничего не объяснял. Но в какой-то момент он начал кричать, сожалея о том, что взял жену с собой, что не надо было мешать отдых с командировкой, что сам дурак и сам во всем виноват. Диана не понимала, чем не угодила мужу, но чувствовала, что это конец отношений. Разве может любящий мужчина так поступить? Как он мог отпустить ее одну? И разве может любящая женщина такое простить? Да в конце-то концов, она разведется с ним и точка! Диана сняла обручальное кольцо и засомневалась - просто отдать его Алексу или швырнуть в спину? Нет, конечно, если швырять, так уж в лицо. Она окликнула его. Он не обернулся. Интересно, как она все объяснит сыну? Петька ведь так любит отца. Она вдруг вспомнила неприязнь Ксении, представила сцену за столом в Латинском квартале. Интересно, неужели, Ксения и Алекс... нет, не может быть... этого просто не может быть... Алекс любит ее, свою жену. Неожиданно в сознании мелькнул тот калейдоскоп событий из детства. Диана чуть замешкалась и вернула кольцо на палец... А все-таки, зачем он так уговаривал ее поехать в Париж? Чтобы поиздеваться? Такси не ловилось. Они быстро шли по проспекту, и это был совсем другой Париж - темный, мрачный, холодный, чужой город.
Кое-как они добрались до отеля. Алекс рухнул в одежде на кровать и сразу же уснул. Диана снова ощутила головную боль. На туалетном столике она увидела бутылку "Хеннесси", которую Алекс купил в аэропорту, распечатала ее и с мыслью: "напьюсь" налила в бокал коньяка. Сделав два глотка, она почувствовала жуткую усталость и быстро уснула. Сквозь сон настойчиво звонил мобильник Алекса. Муж на звуки не реагировал. Диана взяла телефон в руки и увидев, что звонит Ксения, подумала: "Как можно так настойчиво звонить в четыре утра коллеге, который пока еще не разведен?". Она решила поговорить, но Ксения, услышав голос Дианы, сбросила вызов. Да-а, интересная картинка, это вам не "макапы" с "пэкшотами", тут замес покруче карамельных паучков! Ладно, как говорила Скарлетт О'Хара: "Я подумаю об этом завтра". И все-таки, вот ты какой, Париж! Однако коварный город...
***
Сквозь паутину сна Диана слышала, как в ванной журчала вода. Алекса рядом не было. Забавно. Жизнь перевернулась, все как-то поблекло, выцвело. Все, но не солнце. Солнцу было все равно - подумаешь, еще одна семейная драма, еще один развод... Развод? Ах, развод... Диана в подробностях вспоминала вчерашний вечер. Как Алекс обещал ей поездку на Монмартр. Как не сдержал слово и потащился с пьяными коллегами в Латинский квартал. Как замолчал внезапно и отпустил ее одну гулять по ночному городу. Как злился и кричал все время, когда ловили такси, чтобы добраться до гостиницы. Перед глазами опять всплыла зарисовка сцены за столом в Латинском квартале, тот жест - и все-таки, обнимал он ее или нет? Не верится, неужели все это происходит на самом деле? Ее, Дианин Алекс и Ксения... Да нет, этого не может быть... И вообще, кто такая эта Ксения? Несчастная, одинокая женщина. Похоже, очень похоже, что ее напористость - это своего рода панцирь, защита от окружающего мира. Глупо к такой ревновать. Но, Алекс-то каков?! Ведь именно он выставил Диану взбалмошной истеричкой перед своими коллегами. Можно себе представить, что о ней подумали эти продвинутые творческие личности! Да, но все-таки, может, она сама в чем-то виновата? Этот страх, держащий ее цепкими оковами столько лет! Да, в конце-то концов, почему эта безликая Ксения ничего не боится, летает себе как ни бывало по всему миру, а она, Диана, так загнала себя, породнившись со своим страхом?
Открылась дверь ванной. В проеме стоял виноватый Алекс. Немного помедлив, он осторожно подошел к жене и присев на краешек кровати, с трудом выдавил из себя:
- Прости, дорогая.
- Тебе в четыре утра звонила Ксения... Со мной говорить не стала... Наверное, с карамельным паучком опять нелады?
- Ксения? Странно! Кстати, ты звонила родителям, как там Петька?
Алекс сделал попытку обнять жену. Она отстранилась. Конечно, сегодня его мучила совесть. Вчера же, врожденное упрямство, страх показаться слабым и беспринципным в глазах коллег заставили его повести себя так... Неужели он ревнует? Да нет, глупости, еще чего не хватало... А, кстати, когда в последний раз он испытывал это чувство? Лет пять назад, а может и больше. Надо же, а ведь он привык. Привык к тому, что жена всегда рядом, всегда дома, что она постоянно копошится, что-то придумывает, возится со своими красками. Вчера, когда Диана ушла, он очень на нее разозлился. Ах, мы такие самостоятельные, ах мы с такими характерами? Значит, вместо благодарности он получил от нее только головную боль? Да, но... если бы она потерялась, или с ней что-то случилось? И вообще, для чего он потащил жену с собой в Париж?.. Какой же он дурак! Разве не для того, чтобы обновить затухающие чувства? Освежить поблекшие отношения? Простит ли она его? А если нет? Внезапный страх потерять любимую и такую родную женщину накрыл Алекса снежной лавиной. Он вдруг увидел жену со стороны. Он понял, что так любит ее! Опять возникло это давно забытое чувство скорей соединиться с женой, ощутить вкус и запах ее тела и больше никогда, никогда не отпускать!
- Дорогая, помнишь, давным-давно ты обещала родить мне дочку? А ведь у нас осталось так мало времени...
- Помню ли я? Это ты со своей работой забыл обо всем на свете...
***
Вскоре, взявшись за руки, они стояли на Монмартре и смотрели на утренний город.
Диана думала: "Вот ты и у наших ног, Париж! Раскинулся, как дорогой шелковый ковер ручной работы. Кто только не ткал тебя, столетиями собирая по узелку, создавая замысловатый, только тебе присущий, рисунок. Миллионы людей вытаптывали твои улочки и переулки, площади и скверы. Ты умыт слезами и осыпан лепестками роз. Ты воспет в стихах и окутан прекрасными мелодиями. И мы столько лет мечтали о тебе, наивно полагая, что для нас ты окажешься более гостеприимным, чем для для героев наших любимых книг. И вот теперь я надеюсь, что мы прошли испытание и можем смело считать тебя своим городом. Благодарю, что ты принял и мою боль, разгадал шараду моего детства".