Голые серые стены, отдаляются, расширяя в сознании комнату. Пальцы ног скребут по деревянной поверхности табурета, шаркающий звук заполняет пространство. По вспотевшим ступням отдает холодом, от чего напряжение в ногах возрастает. Постоянно сбивающиеся дыхание не позволяет собрать идею в единую форму.
Страх, от которого не куда деться на маленькой поверхности табурета, впервые преобладает в подобной ситуации. Хруст шеи отдается в каждый позвонок, громким эхом распространяется по комнате. Снег за окном, напоминал косяки сардины, быстро меняя фигуры, проносился в коротком отрезке оконной рамы. Снег, отражаясь от уличного фонаря, блестел серебром, что вызвало мимолетную улыбку, которая прошла по телу холодом. Вновь, хруст отталкивался от голых стен.
На секунду потеряв равновесие, воздух быстро перемешивался с выброшенным адреналином. Сердце забилось чаще, выступивший пот раздражал, страх еще раз потерять равновесие задерживал руку, не давая прикоснуться к лицу. Обстановка за окном не менялась, снег продолжал кружить в своем ритме, так же блестел, завораживал. Зрачки бегали, пытаясь отслеживать снежинки, чтобы понять их танец. За прожитую секунду пошатнулась уверенность в намеренном действии.
Хочется быть рядом с каждой снежинкой, не принужденно лететь, сверкать, перекатываться, играть вместе с труппой спектакль снегопада. В окне отражался силуэт стоящий на возвышенности по середине комнаты, вглядываясь в него, он морщился от стыда, отводил взгляд. Блестящая слеза, стекала медленно, раздражая по очереди нервные окончания лица. Нужно, быстрее решаться, пока жалость не взяла вверх. Свет от луны за окном отдавал синевой, голубоватые снежинки резко проносились по ветру. Пора. Долгий звук от удара табурета об деревянный пол глухо звенел в ушах. Резкий выдох без возможности вдоха сеял панику в голове, сомнения и последние надежды на возможность спасения рушились вместе со стенами комнаты, обстановка вокруг табурета не менялась, о был статичен, и остаточный звук от его падения отчитывал последние секунды. Тело тянуло вниз, тяжесть в ногах нарастала, сковывающая боль была единственным чувством.
Бледная кожа и блеск серебряных волос рождались из снежной бури. Руки цвета снега, тянулись, как привязанные нитями кукловода навстречу к нему. Холодные пальцы касались рук, оставляя ледяные царапины. Длинные острые черные ногти играли с волосами, ощущалось каждое прикосновение, тяжесть от оттягивающего нажима и сжатие от скручивания между пальцами. Его объятия впивались в распухающие тело, ногти впивались в кожу, на этих местах чувствовалась каждая капля крови кружащая вокруг ногтей, опутывая их. Удушающие объятия остановили внутреннею ломку в один миг. Его руки проводили по холодному телу, как утюги, в момент соприкосновения успокаивали, но лишь пройдя дальше останавливали жизнь.
Он вырастал из снежной бури и вновь в ней же растворялся. Снежинки собирали его образ, как мозаику, и с дуновением ветра он распадался на тысячу блестящих снежинок. Воссоздаваясь в разных местах ураганы серебристых частиц, танцуя перемещались под фонарным освещением.
Любые ощущения пропадали в снежинках, вакуумная пустота окружала упавший табурет. Его силуэт отдаляясь проявлялся в отражениях снежинок. Большая луна освещала его серебристые волосы, их еще можно было различить по глянцевому блеску. Хрустальный блеск, падающих слез, как гармоничная мелодия растворялась в пространстве, стирая границы комнаты. Силуэт души следовал за ним серебром, рисуя различные образы. Удаляясь он забирал воспоминания с собой оставив лишь пустой сосуд висящий по середине комнаты.