Отрывок из лекции «Иоанн Третий. Создание России». Дом культуры «Меридиан», Москва. 14.04.1999.
Вопрос: Как вы думаете, зачем Горбачеву понадобилась «перестройка» и, что еще интереснее, почему его никто не остановил?
Ответ: Ну, второй вопрос немножко не в моей компетенции. Я не узкий политолог, я же не конфликтолог, я не конспиролог. Читайте хотя бы тот же журнал «Золотой Лев», читайте «Континент Россия», читайте всякие аналитические журналы.
А вот первый вопрос, почему Горбачеву понадобилась «перестройка», разобран у меня в учебнике, в небольшом разделе «Советская власть с позиции Аристотеля и Полибия», то есть с точки зрения представления о правильных формах власти и их искажениях.
Мы же не жили с правильными формами власти с марта 1917 года. Не было у нас ни монархии, ни аристократии, ни демократии. Зато все искажения были: и олигархия, и охлократия, и тирания. Так по кругу искажений и болтались. В учебнике об этом подробно. Так вот смотрите. Революцию делают олигархические группы, стремясь образовать олигархию. К власти приходит большевицкая олигархия. Но за время революции, военного коммунизма и гражданской войны выросла и революционная охлократия, то есть толпа. Они начинают драться. И охлократия побеждает олигархию основным способом, которым и может победить толпа. Она вызывает к жизни тирана. Тиран сначала эффективно режет олигархов, а потом сокращает и ряды революционных охлократов, чем приносит пользу.
Но в 1953 году тиран помирает. Есть гипотеза Авторханова, что он был убит. Но это совершенно не важно. Всё равно ему было 73 года, и его смерть была не за горами. Короче, господь избавляет нас от его мерзкого присутствия. Но выясняется, что шайки живучи. И прижавшая ушки олигархия тут же восстанавливает свою власть. И нового тирана она не хочет, толпы тоже. И посмотрите, что далее советская власть делает сама с собой, особенно при Брежневе. Она выбивает, выбрасывает из верхушки всех наиболее инициативных людей. Около двадцати лет назад я сказал Гумилеву: «У них же, Лев Николаевич, не осталось ни одного пассионария». «Какой пассионарий! Ни одного гармоничника не осталось, одни субы (субпассионарии)!», ответил Гумилев.
При Сталине секретарь «обкома» (областного комитета партии) или директор крупного завода мог в момент исчезнуть. При Хрущеве уже никто не мог исчезнуть, но провинившийся партократ мог отправиться, например, улучшать «колхозное» движение на Сахалин, или даже на Чукотку. А при Брежневе стало невозможно всё! Чтобы при Брежневе секретаря обкома отдали под суд, он должен был публично изнасиловать несовершеннолетнюю. За меньшее нет.
В силу того эта номенклатура становилась всё менее и менее эффективной. И управление становилось тоже всё менее и менее эффективным. И уже в конце брежневских 70-ых годов стало ясно, что этот режим управлять не умеет. Тем более, что мы от него идеологически уже освободились. Помню, в какой ужас пришел, когда в горбачевские 80-ые вдруг появился «дедушка Ленин». Вытащили-таки за бороденку обратно из нафталина. Ведь в 70-ые годы все уже отвыкли от него. Только для приличия приводили одну цитату в предисловии, обычно из Энгельса. Каждый ученый это делал. И больше никаких классиков марксизма уже нигде не было. В такой ситуации они тем более управлять не могли.
Из того следует, что не Горбачеву понадобилась «перестройка» (реформы Горбачева), а нации понадобилась перестройка. Это мы совершили перестройку. Горбачев не благодетель, а ловкий малый, который попытался забежать впереди паровоза. И, к сожаленью, ему отчасти это удалось. И Хрущеву это удалось, он тоже спасал коммунистический режим и спас таки его, вытащив «отца родного» (Сталина) из мавзолея. Это наша перестройка, и у нас ее просто украли в очередной раз.
Заметьте, мы были уже в состоянии совершать общенациональные акции, несмотря на серьезное сопротивление властей. Я вам назову две. Малое деяние. Русское общество заставило издать историю Николая Михайловича Карамзина уже в 1985 году. Общественное давление заставило. И гораздо большее деяние. Русское общество заставило остановить поворот северных рек. У этого деяния есть герои, безусловно: Залыгин, дай бог ему здоровья; академик Яншин, дай бог ему здоровья; светлой памяти Фатей Шипунов, которого уже нет. Но герои героями, а главным было общественное давление. Если хотите, это была наша национальная акция. Это нация заставила!
Да, мы могли, но нас быстренько дезориентировали. Быстренько усилиями КГБ выкармливались всевозможные «саюдисы» (организации национальных сепаратистов), национальные фронты и т.п. А русское национальное движение, напротив, дискредитировалось работой спецслужб. Общество «Память», во главе которого стояли достойнейшие русские люди, например, Олег Волков (старейший русский писатель), очень быстро КГБ превратило в «Память» Васильева. А после того пресса превратила общество в пугало и страшилку. А мы были готовы, может быть, более иных прочих к собственному национальному движению. До сих пор оправиться не можем. Об этом стоит не только думать, об этом стоит говорить. Однажды при мне был разговор двоих коллег социолога и историка в возрасте около 35 лет. «Ну, почему у русских нет своего Ландсбергиса (вождя литовских сепаратистов)?», спросил социолог. «Если бы у русских был свой Ландсбергис, возразил историк, у литовцев не было бы ни малейшего Ландсбергиса!»
Отрывок из лекции «Социально-политическая система древней Руси».
И вот в домонгольский Руси мы тоже видим государство в каждом княжестве. И каждое государство управляется в соответствии с Полибиевой схемой. Термин мой. Величайший античный историк, работавший в середине II века до Р.Х., грек Полибий указал, что идеальное государство должно объединять в одной политической системе элементы монархии, аристократии и демократии, то есть всех трех правильных форм власти. Больше правильных форм не бывает. Полибиева схема — наша национальная традиция. В домонгольский период нашего бесспорного процветания мы так и были устроены — князь, бояре, вече, то есть монархия, аристократия, демократия. И так же мы были устроены в XVI-XVII веках, когда мы были единым государством — царь (монархия), боярская дума (аристократия), земский собор (демократия). Потом мы стремились к этому и практически восстановили Полибиеву схему при последнем государе. И вот вместо того, чтобы быть благодарными последнему государю, мы допустили революцию и цареубийство. И с тех пор у нас так ни разу не было ни монархии, ни аристократии, ни демократии. Зато все искажения попробовали: и охлократию (власть толпы), и олигархию (власть шайки), и тиранию. Все перепробовали! Так и перебиваемся от искажения к искажению.