В просторном кабинете на десятом этаже резиденции, почти под облаками, перед огромным окном стоял в задумчивости Иван Аркадьич - самопровозглашённый президент Мордорской Народной Республики. Возле входной двери в тени возвышался безмолвный и безликий, как предмет мебели, телохранитель. За столом сидел помощник и делал в ежедневнике какие-то пометки. За окном ещё только рассветало - что в общем-то обычно для данного времени года, но уже через полчаса должно было начаться рабочее совещание с кабинетом министров. А пока Иван Аркадьич задумчиво смотрел в окно, где за окоёмом горизонта, от границы земного и небесного просторов медленно поднималось молчаливое красное солнце. Поодаль на линии горизонта вдруг вспыхнуло ещё одно солнце, яркое, как тысячи светил - оно разрасталось, пока не затмило собой первое. "Красота!", - подумал Иван Аркадьич, глядя вдаль. Внезапно новое солнце стало угасать, как сдувающийся воздушный шарик, и на его месте поднялась тёмная стена без просвета, так что ничего стало не видно - но поодаль, на другом конце горизонта, уже расцветало красным цветком такое же новое солнце. И мир сошёл с ума - истошно завыла сирена на всех этажах здания. Вдруг включились громкоговорители, и истерично закричали - "вероломное нападение!", "ядерная бомбардировка!", - но из-за свербящего мозг механического воя слова разбирались лишь отдельные. Помощник удивлённо вскочил из-за стола и прыжком подбежал к двери. В длинном продоле слышался топот ног - там, расталкивая друг друга, бежали к лифту люди. "В укрытие!", - вопил кто-то, - "Все в убежище!". Лифт всё принимал и принимал людей, жавшихся в нём друг к другу, как кильки в консервной банке - и кто-то, крикнув "Эх!," - уже разбежался, и запрыгнул им на головы. "Ну всё, поехали!", - но не успели закрыться двери, как раздался звон рвущегося металла, и кабина с грохотом и криком полетела вниз, махнув на прощание, как хвостом, обрывком стального троса. Иван Аркадьич с помощником шли по другому коридору, освещённому мигающим резервным светом, в сторону персонального лифта, предназначенного для особых случаев. Сзади в метре от них шёл молчаливый телохранитель.
- Господин президент, возьмите!, - помощник протянул ему какие-то таблетки.
- Что это?
- Противоядие ФОВ, - пояснил помощник, - Тарен, военный медикамент. На случай, если пустят отравляющий газ.
- Что, и такое возможно?, - спросил Иван Аркадьевич одними глазами. Помощник молча кивнул головой, что означало "В этом мире возможно всё".
- Ешьте сразу две, - и помощник протянул ему открытую бутылку "Абсолюта", - запейте, - наверное, не было в природе такого, чего бы не нашлось в его дипломате.
- Не пью, - возмутился Иван Аркадьич. С тех пор, как занялся политикой, он бросил пить совершенно - слишком много в его голове было такого, что другим людям было знать вовсе не обязательно.
- Нужно, - мягко, но настойчиво ответил помощник, - от гамма-излучения. Не знаю как, не биолог - но это работает.
Иван Аркадьевич, напугавшись гамма-излучения, но не подав виду, сделал большой глоток. Водка приятно упала в желудок и заструилась по венам и артериям. "На вот, возьмите ещё!", - и помощник протянул ему пакет, в котором позвякивало стекло. Перед ним открылась дверь лифта, ведущего в бункер, в который имел право попасть только он один. Иван Аркадьич попрощался и нажал на кнопку. Бункер представлял из себя небольшую комнатку, в которой, тем не менее, было всё необходимое - кровать, маленький журнальный столик, кресло, и запас непортящихся продуктов. Иван Аркадьич уселся в кресло, и сидел так часа два, мысленно предполагая всё то, что может происходить наверху - но предположить ничего не мог, и оттого пугался ещё больше. Ему показалось, что воздух в бункере сделался каким-то вонючим, затхлым и жарким, и он проглотил ещё две таблетки тарена, запив их водкой из горлышка - и не стал убирать бутылку, а вместо этого нашёл стакан, наливал понемногу, и пил. Проснувшись, он понял, что лежит на полу, и силы покинули его совершенно. Невозможно было поднять руку или ногу, они были как будто из свинца, и тихо, но мучительно ныли. Иван Аркадьич попытался найти на полу такое положение, чтобы избежать этой тягучей боли в мышцах, но понял, что лучше всего просто лежать и не двигаться. Второе открытие, сделанное им, заключалось в том, что если тихо выть, как воют собаки - его состояние становится немного лучше. Но, пролежав так долго, он подумал, что это не может продолжаться вечно, и надо выбираться наружу. На столике лежала последняя таблетка тарена и последние полбутылки водки - их и употребил Иван Аркадьич, мысленно прокляв судьбу и себя. Лифт не работал, открыв потайную дверь, он вышел в подвал здания. В тёмном подземелье вдалеке мерцала лампа в шахте общего подъёмника. Дойдя туда, Иван Аркадьич увидел вместо кабины лифта искорёженную груду металла, навсегда испорченную падением с высоты. Протиснувшись в шахту, он залез на её крышу. "Ох", - тихо раздалось из глубины заблокированной кабины, так, как будто металл был живой, и Иван Аркадьич явственно почувствовал запах смерти.
- Я сто раз делал это во сне, - подумал он, - Я помню, как это делается, должно же получиться хотя бы один раз наяву.
И он встал прямо, полузакрыл глаза, и представил, как его ноги отрываются от земли. Вниз медленно поплыли этажи и фрагменты кирпичной кладки внутри шахты - но даже такой неторопливый полёт требовал огромной концентрации мозга, и Иван Аркадьевич не мог всматриваться в детали. Стоило только его вниманию хоть немного отвлечься - и тут же становилась осознаваемым высота внизу, и он начинал пошатываться в воздухе, теряя равновесие и готовясь упасть. Но вот свет озарил всё вокруг, и перед его взглядом появилась открытая дверь десятого этажа. Иван Аркадьич медленно и аккуратно влетел в коридор, на всякий случай уцепившись за проём и страхуя себя руками, и встал на пол. Медленно шёл он по коридору, двери были распахнуты, как будто всё вокруг разметал ураган. Министр такой-то, министр другой, столовая - валялись на полу таблички. Лингвистическая комната - именно тут молодых коллег учили ботать по фене. Пройдя продол во всю длину, Иван Аркадьевич зашёл к себе в кабинет. Окно было распахнуто, над полом в порывах турбулентного воздуха кружились бумаги. Он подошёл к окну - снаружи был хаос, на земле валялись фрагменты зданий, и лишь высоко в небе бесились огромные птицы. Они не парили, как это принято у птиц, а метались, как летучие мыши, и на кончиках их крыльев вспыхивали разноцветные огни.
- Какая красота!, - Иван Аркадьич влез на стол, потом на подоконник, - Как прекрасен мир без человеков!
Он встал во весь рост, расправил крылья, и шагнул в открытый настежь проём.