Год 1964.
Армянская бабушка Сусанна была оглушена горем. Внучка, Людчик, потеряла её шляпку. Большая девочка, восемь лет уже, но совершенно невозможная. Зачем внучка взяла шляпку без спроса в школу? Ишь, сказала, в барыню играть...
В двадцатые и тридцатые годы Сусанна была модной шляпницей в Тифлисе. Но эта тончайшей французской соломки шляпка предназначалась ей, а никакой не заказчице. Её умные проворные пальцы создали шляпку, исполненную изящества и женственности. Чёрная, тонкая, блестящая с вуалеткой. Похожа на полураспустившуюся розу, обёрнутую прозрачной тафтой. С нею у Сусанны связаны были самые приятные воспоминания.
А сегодня уже конец века. Ракеты в космос улетают. Страшно подумать - шестьдесят четвёртый год атомного, двадцатого, века!
Надулась Сусанна и даже нехотя на стол собирала внучкам. И супу с мацони налила скверного,- не жидкого, а самую гущу, чтоб ложки торчали.
Ела Людчик, глотая слёзы. А старшей сестре, Ленчику, было всё равно - она не любила всякий суп и всякую еду. Не умела пользоваться аппетитом. Но такое?! Это даже младшая провинившаяся сестрёнка доедать не будет, наверное. Всегда выручала её, а сейчас не станет.
Бабушка Сусанна пошла в школу выяснить, куда делась шляпка, но вернулась ни с чем и дулась ещё неделю.
Не вернуть шляпки... Да что там какая-то шляпка для Сусанны, которая сама подняла двоих детей, пережила войну и холод, и голод?! Была она нежной и пылкой женщиной, любимицей мужчин, неунывающей труженицей. Беспечная и остроумная, стойкая и самоотверженная Сусанна только сейчас, на старости лет, обнаружила в себе странную и болезненную привязанность к вещам. Ещё и внучку обидела! Вай-ме! Тьфу на неё, на эту шляпку! Но сердце не слушалось. Как будто бы там, в груди, в мягком её теле, была настоящая чёрная дыра и жгла, и втягивала в себя её любовь, воспоминания, радость, надежду. И теперь начнётся новая жизнь, старость без шляпки, захлопнется дверка волшебной шкатулки.
А может? А если? Подожди ещё чуток, Сусанна, и ты наденешь свою шляпку, в которой была прежде так хороша и любима многими, и выйдешь гулять по весеннему бульвару. И будет для тебя всё: и шелест розовых лепестков цветущих деревьев, и ветер, и солнце, и быстрые тени, и голуби; и белый макинтош, и лаковые туфли, и намёк на счастье!
Вот, что лежало в этой шкатулке. А теперь у неё всё отобрали.
Уже наступила густая холодная апрельская ночь. Но Сусанна вышла на балкон. Слёзы текли по её нежным старым щекам. Она плакала долго. И в конце даже начала всхлипывать и вздыхать. Казалось, что от этого может утихнуть жжение в груди. Не утихло. Но через неделю бабушка стала почти прежней, только скучной какой- то.
Год 2009.
В этом шумном пыльном городе много роз, елей, каштанов, берёз, скверов и красивых кованых фигур. Строят-строят, сажают- сажают, убирают- убирают, - готовятся к "Евро-2012". Но всё равно проступает уродливый абрис шахтёрского областного центра, - города людей, у которых нет в душе гармонии. И пусть с утра уборочные машины, натужно гудя, чистят и метут дороги и тротуары, деловито урчат минитракоры, но уже через несколько часов город выглядит заплёванным и обесчещенным, залапанным не любящими и не ценящими его жителями. С неба льются грязные осадки, радиоактивные терриконы щедро дарят людям своё "душевное тепло" в микрорентгенах в час. По трубам струится питьевая вода, малопригодная для питья.
Но ты поймёшь, что нельзя быть слишком категоричным и выносить приговор всему городу. Спокойно и устойчиво, с мудрым достоинством и простотой живёт на левом берегу Кальмиуса своей жизнью двухэтажный дом с бордовой черепичной крышей и розовыми стенами.
Перед главным входом - палисадник с оранжевыми бархатцами. Во дворе такие же цветы на клумбах.
Со стороны фасада - витрина, а в ней - большой пожелтевший портрет во весь рост очень красивой и нарядной женщины в старинной шляпке. В жаркие дни над витриной открывается маркиза из выцветшего брезента с полустёртым изображением старомодных тифлисских улиц.
Мощёная дорожка приведёт тебя к дубовой двери. Ты дёрнешь за толстый шнурок звонка и войдёшь в салон Сусанны.
Тебя встретит женщина в крепжоржетовом платье расцветки пёстрой осенней листвы. На её шее будет коралловое ожерелье с бусинами странной формы, напоминающими крупный садовый кизил. Она усадит тебя в плетёное кресло, она протянет тебе крохотную чашечку густого пахучего кофе и подаст на золотистом блюдечке вишнёвый штрудель.
Ты расслабишься, ты растворишься в запахах ванили и корицы, звуках странной музыки из прошлого, в которой переплелись веселье гармошки и тонкий тихий плач сакса. О чём они поют иль плачут, чему они смеются? Тебе хорошо, весело? Да, бывает,- веселись и наслаждайся, но и горечь чувствует душа в минуты счастья. О том и музыка. Потому что всё проходит, очень жизнь тороплива. Зафиксируй момент счастья, запомни его, потому что дальше у тебя будет только память запахов, звуков, полёта, томления сердца...
А вот теперь ты можешь просто встать и уйти. Никто тебя не спросит, а что ты тут хотела найти, никто не принесёт счёт. Зная это, сюда, бывает, заходят студенты, у которых нет денег на кафе.
Но не всякие , а лишь очарованные и притянутые этим странным местом, те, с широко открытыми глазами и душами, которые умеют просто и с достоинством что- то брать у других людей, но без злобной радости и всякой измятости души.
Нет, не уходишь? Тебя заинтриговали тяжёлые бордовые бархатные занавески, золотистый свет и тени манекенов? И шляпки, шляпки, шляпки! Они на головах юношей и девушек из папье-маше, на ветвях стилизованных деревьев. Сидят, как нарядные курочки на насестах, на полочках и в стеклянных горках, подвешены прямо в воздухе. А у застывших манекенов своя медленная жизнь.Вот важный усатый грузин в цилиндре демонстрирует красивой девушке золотые часы. Она в восхищении смотрит... На него? Нет, на весёлого тифлисского подростка в полосатой тенниске и фуражке, стоящего за спиной кавалера.
А здесь кто это? Девушка примеряет чудную большую шляпу с цветами и фруктами. А её подружки вокруг застыли в восхищении. Но только у одного манекена - подружки, по- настоящему искренняя улыбка. У других - отпечаток злобы и зависти.
Тебе любопытно? Ну иди, смотри дальше, а я пока расскажу.
Она так и представляется всем: "Сусанна",- и подаёт маленькую руку. Скоро и забудет своё настоящее имя, Людчик. Тонкое матовое золотое кольцо на безымянном пальце. Французский маникюр.
Деньги можно не считать. Не то, чтоб их много, но всё-таки больше, чем ей нужно. И к подсчётам она относится скептически: всё равно ничего не сойдётся и нужно будет привлекать к бухгалтерскому учёту свою неуёмную фантазию. А это уже не бухучёт, а враки и безобразия.
Очень давно Людчик задумала свой салон. В ней ожила генная память Сусанны. И казалось Людчику, что это именно она, а не её армянская бабушка, шила и мастерила шляпки самым модным грузинкам Тифлиса. Ни минуты она не колебалась, выбирая названия и присваивая себе бабушкино имя. Изучила технологии, попрактиковалась у мастеров, и дело пошло успешно и вдохновенно.
Почему женщины долго выбирают фасон платья, но не задумываются, что каждый наряд требует свою шляпку? Не модно? Да плевать она хотела на моду.
"Я просто сделаю это, а вы примерьте",- решила Людчик.
Первой в салон позвонила робкая девочка лет двадцати. Такой себе воронёнок. Длинный нос, глазки - бусинки, костлявые лапки и неожиданно крупные ступни. Бюст? А разве он положен таким особам?
У неё были робкие полузакрытые глаза, робкая сумочка без всяких украшений, робкие стыдливые розовые пятки. И, конечно, очень робкие губы, которые не смеют как следует изогнуться и призывно приоткрыться. Да, совсем сжатые губы. И плечи тоже робкие вниз смотрели. Хорошо это помнит Людчик..
И что бы вы ей посоветовали? СкАжите, что на такой всё будет смотреться смехотворно, тем более старинная шляпка? Выйдет сразу двадцатилетняя старушка Шапокляк. Да и свежеиспечённая Сусанна так решила, тряхнула рыжими кудрями и, пританцовывая, стала выбрасывать из стеклянной горки шляпки.
Наконец она нашла то, что хотела, - канареечную панаму, украшенную ромашками и маками. Она нахлобучила её на девочку. Уголки губ малышки поползли вниз, и глаза наполнились слезами. Но Сусанна была неумолима: "Уходи, а это в сумочку засунь. Завтра можешь принести её обратно. А понравится - тогда и расплатишься". Девочка пару раз стукнулась костлявыми коленками о дверь и, сильно смущаясь, ушла. А на следующий день пришла совсем другая. Нет, по паспорту это была та же самая Вера Капустенко. Но лицо её сияло, глаза зажглись смыслом и отвагой, губы смеялись. На ней был красный льняной сарафан, под цвет маков, а под ним канареечная облегающая майка. На ногах - вьетнамки,на голову кое-как была нахлобучена панама Сусанны. И это "кое- как" всё сказало шляпнице: девочка сегодня не боится ни своей внешности, ни людей. И будет выглядеть так, как захочет. В том был особый шарм и притягательность. И абсолютно всё равно теперь для этой крошки: какого размера её нос и грудь, и нога. Ясно же: именно такого, какого нужно. Вера не расставалась с этой панамой до самых холодов. А с наступлением осени вышла замуж за человека, который с восторгом всегда смотрит только на неё. Ну и работает конечно, хорошо и много.
И Сусанна соорудила ей шляпу для свадебной церемонии. А вот эта уже была в стиле ретро,- светло бежевая, с тремя нежными розами: бледно розовой, белой и кремовой. Вера сама почувствовала, какое платье подойдёт к этому головномму убору, и пошила строгое короткое кремовое платье в духе Жаклин Кеннеди. И купила короткие белые шелковые перчаткии.
Вторыми пришли мама с мальчиком лет четырнадцати. Мама была требовательной и недовольной. Бывает и такое. Нельзя проецировать своё расположение на совсем неподходящую почву. И хотя люди, как правило, представлялись Людчику сообщающимися сосудами добра, в этом случае нужно было быстро перекрыть все свои вооброжаемые сосуды, чтоб туда не хлынула злоба. А мальчик очень хороший. Правда, сначала он цыкнул зубом у порога салона. Старался плюнуть как взрослый, но получилось мелко и незначительно. Пацанчик покраснел, огорчился, подтянул штаны и зашёл вслед за свирепой мамашей. Сусанна не мешала важной даме копаться в ворохе шляп и вполголоса поносить всех и вся. Она занялась мальчиком.
Вынесла из задней комнаты фуражку Гавроша и надела ему на упрямую тёплую голову. Пацан оттопырил пренебрежительно нижнюю губу, но потом подошёл к зеркалу и рассмеялся.
"И правда, славный,- подумала Людчик,- и глаза у него хорошие, зелёные в коричневую крапинку".
Так они и ушли: смеющийся мальчик и женщина с лицом, перекошенным брезгливостью и злобой. Мальчик пришёл через несколько дней в окружении друзей и принёс деньги. Он уже не цыкал зубом, не стремился выглядеть старше и порочнее. А просто стал тем, кем быть намного приятнее, чем взрослым, - весельчаком и заводилой четырнадцати лет.
А потом пришёл какой-то довольный человек. Но Сусанне не понравилось его весёлость. Из тех, кто считает, что день прожит зря, если кого-то не обманул. Хотел только что-то очень - очень дорогое купить. Сусанна предложила ему гламурную мягкую шляпу. Довольным господин вышел из салона. С тех пор, говорят, он никак не может расстаться с этой шляпой. То ли нравится она ему, то ли по какой иной причине, но снять не может. Каждый день в ней идёт на работу и с работы. Но как только хочет недодать своим работникам зарплату или подставить кого-то из друзей, обмануть заказчиков, выскакивают из шляпы ослиные уши, и изо рта его вылетает бессмысленное и совсем неуместное задорное "ИА!" Говорят, стал этот предприниматель совсем честным, и дела у него даже не пошатнулись, а пошли вверх. Потому что хорошая репутация - это очень привлекательно.
Не было ни одного дня, чтоб Людчик - Сусанна не придумывала, не шила, не моделировала новые шляпки. Не было ни одного дня, чтоб пустовал её салон. И однажды в сентябре она вышла во двор, чтобы вдохнуть запахи убегающего лета. Вокруг всё пестрело цветами и листьями, пахло арбузами и сливами. Нет, это, конечно, не лето, а его шлейф. Бледное голубое небо, оранжевый закат пророчит ветер. И вот он налетел и закружил с грубой шалостью листву и чью-то забытую в песочнице паску. Сусанна решила поправить волосы и подняла руки. Но что это летит по воздуху? И откуда? В руках у Людчика оказалась шляпка. Нет, она не вылетела из салона. Всякие там есть экземпляры, но это... Боже мой! Людчик держала в руках чёрную тонкую шляпку из французской соломки с прозрачной вуалеткой. Больше всего она напоминала полураспустившуюся розу, обёрнутую прозрачной тафтой...
С тех пор бабушкина шляпка заняла почётное место в центре салона на круглой подставке из гнутого дерева.
Многие посетители просили продать им эту изящную старинную вещицу. Но Людчик усмехалась: "Так берите!" И брали, и уносили домой. Но шляпка каким-то образом возвращалась в салон на следующий день. Снова использовала свои летательные способности? Лючик знала, что шляпка останется только с настоящей женщиной: беспечной и остроумной, красивой и самоотверженной. Такой, какой была бабушка Сусанна.
Родная моя! Знаю, что где бы ты сейчас ни была, ты простила меня. Ведь я родилась только благодаря твоему приказу. Когда мама с папой решили не рожать случайного позднего ребёнка, из Тбилиси примчалась ты. Накричала на всех, а когда это не помогло, попробовала обмануть своих зятя и дочку. И у тебя получилось. Ты сказала, что во сне видела прекрасного мальчика, который должен у них родиться. А мальчика мои родители хотели. Но ты же ведь знала, да, что рожусь я? Конечно, знала. И сейчас ты подала мне знак своей любви и прощения", - так думала Людчик.
Ну, что, решилась прийти в салон Сусанны? Ты войдёшь, погрузишься в музыку и запахи, тебе принесут кофе и вкусный штрудель. А потом попроси дать примерить чёрную маленькую шляпку, что красуется на подставке из полированного дерева. А может быть она ждёт именно тебя?!
Бабушка Сусанна умерла в 1975 году в возрасте 78 лет. Хотелось бы вам показать шляпку, но её действительно унёс ветер, вырвал из моих рук в 64 году. Салона у меня нет - вот это сказки. Есть только мечта.