Лесе Рябцевой, с любовью
С упорством, достойным лучшего применения, мы воплощали в жизнь, светлую и большую, священные принципы Гиппократа, ласковыми пальцами поглаживая свою глупость. Глупость росла, увеличивалась в размерах, становилась бескрайней, подобно перманентной завивке времен сталинского ампира, пышного, безвкусного, подавляющего аляповатым величием свершившихся побед и намекающего на грядущие достижения в области культур-мультур и всяческих наук. Важнейшей наукой было признано мудацкое учение дедушки Зигмунда, похотливого еврея с вечным стояком в обвисших штанах и запахом протухшего зельца из хитромудрого рта, поглотившего неимоверное количество венских колбасок с грибным соусом под темное шотландское пиво, вечный источник всякого сепаратизма и глубинного недовольства, настолько глубинного, что даже бомбы, щедро высыпаемые в неспокойное море с бортов серых эсминцев Кригсмарине, не достигали причин возникновения оптимистического безумия, а гулко лопались при столкновении со следствиями торжества глупости.
Засунув руки в карманы, я прогуливался взад и вперед, налево и направо, вверх и вниз. Видимо, самой судьбой было мне предназначено сталкиваться с тупоумием на каждом шагу, за каждым углом встречать слюнявые рожи психоаналитиков, не умеющих разобраться в себе, но нетерпеливо наводящих порядок в окружающем пространстве при помощи установок залпового огня " Ураган" и полковых минометов системы Станиславского. Я устал смеяться, просто ухмылялся зловредной ухмылочкой Михаэля и Сандры Баллок, великолепных однофамильцев на поприще человеческого тщеславия, достигших высот признания и обожания всем человечеством без исключения. Мой светло-коричневый габардиновый китель черного штурмовика Германии лоснился и блестел от слез восторга остававшихся позади фанатов и поклонников, настолько ничтожных фарсовым приплясыванием на костях бывших ранее и невнятным бормотанием и бесконечным проговариванием переваренных и высранных истин, что легкое головокружение - последствие неожиданных встреч, служило мне наградой за бесконечное терпение и веру. Время от времени я плевался соком " Добрый", смешанным с неочищенной текилой мордовского производства, вызывая тем самым легкое беспокойство граждан и лиц без гражданства. Хорошо еще, что все интернированные и репатриированные не обращали на меня внимания, занятые решением единственной задачи - выживанием, по уши в привычном дерьме и многометровых напластованиях плодородного ила, нанесенного за тысячелетия разливов Нила. Для лучшего усвоения пройденных этапов грандиозного пути становления и овеществления Хеопс был заменен множеством кротовых холмиков, забавных и модных, красочных, а иногда - убивающих наповал глупостью, но чаще всего, точнее, всегда, просто пластиковых, ненастоящих, фальшивых. Я откровенно наслаждался ситуацией, слушая еврейское Би-Би-Си на чистейшем русском языке, изредка бросая косые взгляды на таблицу настройки передач в зеленой рамке металлоискателя, улыбаясь красоткам с шикарными сиськами. Сиськи - это хорошо.
Здесь я подумал, что выполнил свой интернациональный долг и отправился читать маркиза де Сада.