Ночью песок кажется серым, похожим на пыль. Холодным, похожим на снег. И сухим, похожим на человека, что, дождавшись темноты, крушит на берегу все песчаные замки. А дети плачут поутру.
Мои волосы теребил прибрежный ветер. Он проскальзывал за рубашку, отчего болела спина. Он заставлял слезиться глаза. Он легонько сносил человека, который и без того устал.
Вдали виднелись тысячи оранжево-желтых точек. Это окна, в которых люди еще не потеряли самих себя и не решились бесцельно перебирать уставшими ногами серый и холодный песок - они по другую сторону берега. Мы разминулись, несясь когда-то навстречу друг другу. Мы разошлись, как поезда по разным рельсам, перед самым нашим столкновением. Когда, казалось, встречи лицом к лицу не избежать – стрелки были переведены, и мы резво дёрнулись в стороны.
Теперь: они там - а я здесь. Их идеалы, понятия, убеждения; их ценности и стремления; радости и забавы, черствость и безразличие; тупость и злость, добродетель и счастье – всё осталось на том берегу, и этот груз больше не давил мне на плечи. Теперь было легко.
Я вышел навстречу настоящему себе. Но и навстречу гибели. Такая связь – неотъемлемая часть подобных поисков. Я чувствовал, как из окон на другом берегу на меня смотрят. Люди смотрят и посмеиваются, в уюте упиваясь ложью, которую сами же и создали. Сознательно.
А мне зябко.
Я устал. В лесу за моей спиной одиноко и протяжно выл волк. Я слышал его призывы и раньше, сквозь сон, будто бы у себя в голове. Его вой был особенным, похожим на мой собственный голос.
Я понял. Между нами не было различия. Мы являлись одним.
Когда я переступал черту леса, я лишь уверенно оглянулся на мерцавшие вдали тысячи оранжево-желтых точек.
Маяк вдалеке уныло искал нечто потерянное на горизонте своим единственным тусклым глазом.