Улучив момент в промежуток между неотложными важными делами, не поскупившись на благо для всех живых существ (рыб, людей), Веденеев, как он это всегда делает, зашел за угощением божьим тварям в магазин «На Холодной Лунке». Всегда проявляя неизменный интерес к потоку речей бывалых, сопоставляя непонятые ими факты, извлекая ценнейшие крупицы из их сообщений, он внимательно слушал рассказ продавца. Рассказ многословный, пустопорожний, на протяжении двух дней не имевший начала, конца, середины. Веденеев знал: накопленный опыт, безбрежный океан информации, хаотическая куча фактов не принесут никому никакой пользы никогда. Потому что они не ожили! Своим пониманием псевдоаналитик не вернул их к существованию, не влил в них силы и не согрел лучом своего понимания. И кому нужны такие факты, если нет понимающего, ценителя пользователя? Неосмысленный опыт – это еще одна лопата земли на крышку гроба прожившего, но не оценившего всей сладости и прелести потока бытия.
Итак, два рабочих дня слушая нескончаемый неоформленный поток междометий, глаголов и существительных, а также Имен Собственных, Веденеев собрал в пригоршню всю эту руду и породу, размял и перетер между ладоней, просеял сквозь пальцы. На ладонях остался маленький кристаллик, который, однако, привлекал взор своей формой, цветом и неярким блеском.
А история такова. Продавец, рыбак с ношей огромного опыта, некогда стоял за прилавком и торговал крючками, лесками и коловоротами. Он отдавал их всем, кто предлагал деньги. А кто предлагал часто и много – становились его друзьями и постоянными клиентами. Он их помнил, он их ценил, был с ними внимателен и предупредителен. И однажды, когда он так стоял на посту, к нему подошла женщина со скорбным лицом и протянула слабой рукой зеленую купюру номиналом 1000 рублей. Она сказала так: «Вы Рудольф? Недавно скончался мой дорогой муж-рыбак, ваш постоянный клиент и почитатель вашего огромного опыта. Перед смертью он просил передать вам эти деньги, зная: они будут истрачены на бесценные мормышки, кивки и прикормку «AufFeederSehen». Не откажите». Рудольф вспомнил его. Столько раз они были по разную сторону барьера, столько эпизодов и воспоминаний было помянуто и опробовано на вкус, что сразу понял: это он, в тулупе, в валенках, вечно держащий в прокуренных руках коробку с мормышем.
Да, Рудольф использовал эти деньги по прямому назначению. Он не купил колбасы, гречневой крупы, сыра, маггетсов. У него была давняя мечта стоимостью 700 рублей – самая дорогая в магазине блесенка, о которой мечтал на льду, по дороге туда и обратно и межу выездами. Он ее купил, а между рыбалками носил в дорогом футляре. Она приносила ему неизменный успех и служила предметом зависти рыбаков, знакомых и незнакомых. На нее клевало все, всех размеров. Он понял, что исполнил последнюю волю своего друга, что сейчас продолжает его в этой бесконечной чудесной Рыбалке.
Но всему приходит конец. Как-то, когда Рудольф стоял в задумчивости и переживаниях у барьера, его взгляд упал на входящего в магазин человека – в тулупе, в валенках, вечно держащего в прокуренных руках коробку с мормышем. Тот с порога трагическим голосом воскликнул: «Родольфо, помоги! Последнее время вообще клевать перестало!» Рудольфа осенило: Умер не тот! Деньги прислал другой друг, постоянный клиент и почитатель. Но кто он, этот третий? Или так все же приходит весть с великих озер, из места больших рыб и вечной рыбалки, откуда не возвращаются?
Само собой, течение жизни Рудольфа изменилась – будто новая сверкающая одежда превратилась в лохмотья и тряпье. Исчезли новые просторы, затуманились горизонты, радость от пережитого сменилась затертым трафаретом каких-то ненужных отныне рыбалок, да и размер рыбы стал ничтожным.
После встречи с Веденеевым его взгляды преобразились. Он понял, что блесенка за 700 есть страдание, а все составное распадется и пресечется. Он перестал трепетно относиться к своему багажу, к своим сверкающим, но ложным воззрениям, и углубился в изучение дающих покой книг Автора, на которые ему деликатно указал Виктор. Даже в перспективе познакомился лично с Автором и стал одним из лучших его учеников. И уже не насаживал живые существа на свой крючок, а нанизывал слова и изречения истинной мудрости на бесконечную нить памяти.