1
- Я тебе когда-нибудь говорил, что у меня есть брат?
- Правда? Нет, ты никогда не говорил об этом. Вы похожи?
Она смотрела на меня своими наивными голубыми глазами без тепла и холода, вслушиваясь в каждую мысль, слетающую с моих губ. Она похожа на холодное утро, когда ты просыпаешься под одеялом, и тебе тепло и уютно, но в голове вместе с телом просыпается мысль, что пора вставать.
- Да. Очень. Когда мы придём ко мне, я познакомлю тебя с ним.
- А у меня никого не было. Но я всегда хотела сестру, чтобы было с кем поболтать перед сном.
Поболтать. Я ненавидел, когда она так говорила. Но терпел. Ведь человеком она была хорошим. Мы встречались уже несколько месяцев, и я начинал подозревать, что у нас отношения. Она задавала мало вопросов обо мне, моих планах, и мне это импонировало. Тепло и уютно.
- Тебе, наверное, очень одиноко всегда было. Не переживай. Теперь у тебя есть я. Мы вместе, понимаешь? Ты и я. Мне бы тоже было одиноко, но у меня всегда был мой брат. Он мне всегда помогал, выслушивал. Не знаю, чтобы я без него делал.
Мы подошли к кинотеатру. Дул холодный осенний ветер, и я чувствовал, как мёрзнут мои покрасневшие уши. Мы должны были смотреть очередной фильм про несчастную любовь, которая под конец становится счастливой. Я зевнул. Каждый раз, уходя с подобных сеансов, я клялся всем богам Олимпа, что больше никогда не пойду смотреть что-то подобное, но Саша.
- Мне холодно!
- Да, Саш, я знаю, мы уже пришли ведь. Согреешься.
На ней было длинное пальто тёмно-синего цвета, и у неё были прекрасные ноги. Я любил её внешность.
- Давай потом пойдём куда-нибудь попить чай? Эта осень наводит на меня тоску.
- Конечно. Как скажешь.
2
Мы сидим на кухне. Я и мой брат. Курим. Он смотрит в окно, иногда закрывая глаза на несколько секунд. Я не помню, сколько мы уже живём вместе лет. Помню, что он как-то позвонил и сказал, что завтра приедет ко мне жить. И приехал. Жить одному было по-своему интересно. Чувствуешь себя особенным. Разговариваешь сам с собой, сам себе готовишь, ешь, сам просыпаешься и засыпаешь. Всё сам. А теперь есть он.
Наша квартира на последнем этаже. Есть выход на крышу даже. Иногда мы там сидим вдвоём, свесив ноги, как дети, и смотрим на мелких людей, которые снуют по улицам со своими мелкими проблемами. Комнат две. Мой брат никогда не включает в своей комнате свет. Никогда. Что ни зайду, вечно лежит, или сидит, уткнувшись взглядом в окно, или в монитор.
На работу он всегда уходил позже меня. Я просыпался утром, готовил завтрак себе и ему, будил его и уходил.
Меня всё устраивало. Единственный минус – Саша. Никак не мог ему втолковать, что она придёт, и, кто знает, может уже и не уйдёт. «Но мы же братья», говорил он, и я откладывал этот разговор на следующий раз.
Мы докурили, вышли из кухни, и пошли на улицу. Было очень холодно. Я закутывался в свою куртку и ёжился. Мы пошли вдоль проспекта, слушая, как проезжая машины, каждый в своих мыслях.
- Как думаешь, если я сейчас стану посреди дороги, машины остановятся, объедут или врежутся в меня?
- Понятия не имею, не говори глупостей.
Иногда он спрашивал абсолютный бред. Как будто и в самом деле хотел умереть.
- Я думаю, они все остановятся. Все. Не захотят брать грех на душу, хотя я и не прав буду. Будут материться, махать кулаками, называть сумасшедшим, но всё равно остановятся. Потому что страшно убить человека. Страшней только самому умереть. Такова природа человека. Не верить в Бога, но при этом бояться нарушать его заповеди. Ты бы тоже остановился.
- Я переехал бы тебя, развернулся, и переехал бы ещё пару раз.
- Идиот.
- Сам идиот.
3
Когда мне исполнилось семь лет, родители отвели меня в школу. Когда мне исполнилось семнадцать, родители отвели меня в институт. Они всегда считали, что я не умею самостоятельно принимать решения. Поэтому институт я не закончил. Просто бросил и убежал. От всех преподавателей, родителей, духовных наставников, мимолётных знакомых. До сих пор интересно, сколько же времени им понадобилось, чтобы смириться с мыслью, что я не вернусь. И я всегда был благодарен брату, что он не рассказал родителям ничего. Наверное, он и сам от них сбежал. Только после меня. Я у него этого почему-то никогда не спрашивал. Не было нужды. В общем, я всем доказал, что могу жить самостоятельно. У меня есть квартира. Работа. Жизнь. У меня есть жизнь.
Однажды я услышал историю о том, как одному парню упал на голову кусок какого-то металлического троса, и повредил мозг. И в итоге ему отшибло ту его часть, которая отвечает за чувство стыда. Мне всегда было интересно, как это – не чувствовать стыда. Заходишь в бар, снимаешь штаны, и тебе наплевать, кто и что об этом думает. Увидел девушку на улице – подошёл и схватил. И всё равно, что тебе за это будет. Если бы и мне что-то такое упало на голову. Жить – и не быть ни перед кем ответственным, вот это была моя мечта, моя цель. Нет родителей. Нет учителей. Нет начальников. Быть королём своего собственного королевства из одного человека. Исполнять только свои приказы. Видеть вокруг только своё отражение, засыпать только с мыслью о себе.
У меня всегда было немного друзей. Особенно в школе. Я был замкнутым, и всё равно мне казалось, что все на меня смотрят и оценивают все мои шаги и промахи. В институте всё было по-другому, но большие компании людей наводили на меня гнетущие и угнетающие ощущения.
Зато я любил свою работу. Я сидел в своём углу, здоровался по утрам со всеми и прощался по вечерам, а за весь остальной день произносил не более десяти-двадцати слов.
4
Я и Саша. Мы сидим в одном из этих романтичных кафе с улыбчивыми официантами, бежевыми гардинами и спокойной музыкой. Я дико пьян. На ней нежный свитер, с большим отворотом, под цвет глаз. Она пьёт вино так же, как это делает большинство девушек – сто грамм за три часа. Я же спокойно убиваю вторую бутылку. Никогда не чувствовал себя более одиноким. Мы молчим уже минут пять. Она не знает, о чём заговорить, а не хочу заводить разговор, чтобы она не начала говорить.
Подошёл официант Семён:
- Ещё вина?
- Нет, спасибо. – Я смотрю на Сашу, потом на официанта Семёна, и у меня в голову закрадывается шальная мысль встать и дать ему по лицу за то, что он улыбается и выглядит очень довольным. – Уходите.
- Простите?
- Я говорю, уходите. Вы не нужны.
- Молодой человек, я попросил бы вас не оскорблять меня.
Тварь. Подлиза. Если бы не Саша, он давно бы уже послал меня матом. Но при девушках некоторые особи пытаются сохранять вековое спокойствие. Мне становится скучно.
- Успокойся, дорогой, - говорит мне Саша, и мне уже хочется повторить свою просьбу для неё. Лучше бы я остался дома с братом. Я думаю о том, что мне сделать. Успокоиться или скрасить этот шикарный вечер абсурдной дракой. Но вино во мне постепенно побеждало все органы внутри меня, и я сдался.
- Мне надо на свежий воздух. Несите пока счёт.
Я встаю и выхожу на улицу. Мерзко. Моросит дождь. Я смотрю на бесконечное тёмное небо, и мне становится ещё более мерзко. Я начинаю идти по улице, просто вперёд, куда-то, лишь бы идти. Иногда так бывает. Просто хочется идти. Мне плевать, что она осталась там одна, с этим улыбчивым Семёном, что сейчас принесут счёт, и что ей придётся платить. Я два миллиона раз спрашивал, люблю ли я её. И ни разу не ответил. Я воспринимал её, как нечто необратимо надвигающееся на меня, как технический прогресс, от которого невозможно скрыться, можно только принять и смириться с его существованием. Но иногда мой организм начинал бунтовать. Я спрашивал себя, разве ради этого я живу? Чтобы завести семью, детей, работать и умереть? Тихое семейное счастье, которое постепенно доводит тебя до последнего пристанища в деревянном гробу. Но есть ли у меня альтернативы? Что этот мир может мне предложить? Что у него есть для меня? Вселенная не наградила меня особыми талантами, я просто живу. Я где-то посередине всего человечества. Иногда мне бывает хорошо, иногда плохо, и это всё. Я невероятно пьян.
Подхожу к киоску, покупаю сигареты. Достаю одну, затягиваюсь. Возле киоска лежит старик.
- Угости сигаретой, парень.
- Я не хочу.
- Тебе жалко, что ли? У тебя есть дом, семья, а у меня никого нет, я скоро умру.
- Ага, ещё и сигареты нет, не сложилась у тебя жизнь, дедушка.
- Как тебя зовут, парень?
- Тебе это ни к чему.
- Грубый ты парень. И возраст не уважаешь. Я тоже таким был. И смотри, где я закончил. Никого у меня нет. И квартиры нет даже, жить негде. Молодость ушла давным-давно.
- Ага. Сочувствую. Только помочь не могу ничем. Моя молодость ещё не ушла. И я не сам. У меня брат есть.
Ещё у меня была Саша, но об этом я решил умолчать. Кто знает, может, у меня её и не было уже. Или она с Семёном.
- Ладно, держи сигарету.
- Спасибо, парень.
Я пошёл дальше, засунув руки в карманы, в голове всё кружилось, хотелось блевать. Прошёл метров двадцать, и тут меня осенило. Я обернулся, посмотрел в сторону киоска, старик лежал на своём месте.
- Слушай, дедушка! – Закричал я. – Пошли ко мне домой, переночуешь. Холодно на улице спать.
5
Утро. У меня раскалывается голова. В глазах какой-то туман. Ощущения во рту вообще не хочу описывать. Я подымаюсь с постели, смотрю через всю комнату в зеркало на шкафу, и понимаю, что даже на таком большом расстоянии мой двойник в зеркале выглядит отвратительно. Я начинаю изо всех сил напрягать память, пытаясь вспомнить, не наделал ли я вчера каким-нибудь глупостей. Вспоминаю кафе, Сашу, сигареты… Старик. Помню только, как позвал его к себе. И всё. Оборачиваюсь, нигде в комнате нет его. Может, почудилось.. Встаю. Меня шатает, но я не сдаюсь, смело иду в сторону кухни. Там сидит мой брат, завтракает и одновременно курит, при этом ещё читая газету.
- Слушай, ты не видел тут старика? Я вчера здорово набрался, и предложил какому-то бомжу у нас переночевать. А потом ничего не помню уже.
- Нет.
- Что, нет?
- Я не видел. И я не знаю, когда ты пришёл. Алкоголик. Бомжей водить. Совсем одурел.
- А куда ж я его дел-то? Может, отказался он.. А я не помню просто. Как же голова болит. Пойду в аптеку. Разворачиваюсь и выхожу в коридор.
И тут дверь в ванной открывается, и оттуда выходит старик. Я смотрю на него и молчу. Не знаю, что сказать даже.
- Доброе утро, парень без имени. Спасибо тебе за всё. Мне пора.
- Стой. Расскажи, что вчера было. Я не помню ничего.
Он молчит. В его глазах какой-то страх. Как будто что-то его беспокоит. Он молчит. Глаза бегают по стенам, полу, левая рука дрожит. Аж заикаться начал.
- А брат сказал, что не было тебя вчера. Ты видел его? Он на кухне сидит.
Старик сделал шаг назад. Потом медленно развернулся и пошёл к двери.
- Стой. Чего ты молчишь? Что мы вчера делали?
- С братом знакомились. Псих.
- И всё? Ты странный какой-то.
- Я?
Он не договорил, открыл дверь и вышел. Больше я его никогда не видел.
6
Я немного пришёл в себя. Взял телефон, увидел двадцать пропущенных, и понял, что пришло время звонить Саше. Она взяла трубку моментально.
- Где ты шлялся?! Куда ты пропал?! Я ждала тебя полтора часа! У меня еле денег хватило! Сволочь! Как ты посмел меня бросить?!
- Прости, Саш. Не знаю, что на меня нашло. Прости. Я был пьян.
- Пьяница! Я тебе это ещё припомню!
На этих словах она бросила трубку. Надо же, она – припомнит. Значит, не бросила же. А другая бы бросила. Странные эти создания, женщины. Ты их любишь, им плевать, ты обращаешься с ними, как с тряпками, и они считают тебя загадочным и брутальным. Одна беда. Тебе-то всё равно. Это чувство безучастия мало-помалу выжигает тебя изнутри. Пока там вообще ничего не останется кроме пепла.
Я решил, что надо прямо сейчас ехать к ней домой.
- Слушай, ты не хочешь пойти со мной к Саше? – Спросил я брата. – Давно хотел вас познакомить.
- Счастье какое. Пошли.
Мы вышли на улицу. Веял ветер. Несильно. Это радовало. Уже не так противно ходить по улицам. Пустынным улицам… Как будто эта пора года своей хандрой загоняет всех людей по домам. Солнце. У меня такое ощущение, что я не видел его давно-давно. Я чувствовал, что этот день принесёт мне что-то приятное. Да и похмелье начинало отпускать.
Мы идём с братом. Он курит, а меня при виде табачного дыма начинает тошнить.
- Слушай. Зачем ты с ней встречаешься вообще?
- А что? – Я посмотрел на него с удивлением. Он редко начинал сам беседы.
- Вот зачем она тебе? Ты ведь не любишь её.
- Как это. Люблю.
- Нет. Ты убеждаешь себя в этом. Чтобы казалось, что в твоей жизни всё хорошо. Тебе так проще жить.
- Что за бред. Она нормальная же. Добрая. И бегает за мной. Всё прощает. Как её можно не любить.
- Любовь не появляется из отношения другого человека к тебе. Разве что привычка. Но привычка – это никогда не любовь.
- Слушай, может, я и не бегаю за ней, как сумасшедший, не пою под окнами, не ношу на руках через лужи, но она у меня – есть. А без неё я был бы один.
- Вот. Вот тебе и ответ. Ты просто боишься одиночества. Терпишь человека, на которого тебе наплевать, потому что хочешь таким образом прогнать страх перед одинокой жизнью. Но ведь это неправильно.
- Чего ты разговорился? Вечно молчал. И понесло как.
- Потому что вижу, как ты медленно, но уверенно подходишь к пропасти. И вот-вот в неё свалишься.
- А может, ты просто боишься, что она переедет к нам? – Я посмотрел на него с видом подозрительности. – И тогда нам будет тесно втроём? Может, это у тебя страх остаться одному?
- Ага. Только ты прекрасно знаешь, что я прав.
Он был прав.
- Нет, ты не прав. И вообще, это не твоё дело.
Ещё какое-то время мы шли молча. Я не знаю, о чём он думал, закуривая очередную сигарету, но только вот мне было не до этого уже. Я думал о его словах, злился на брата за то, что он был полностью прав. И за то, что он прекрасно знал, что я знаю, что он прав.
- И что ты мне предлагаешь? Развернуться и пойти домой?
- Да.
- Но это неправильно же. Я поступил плохо. Я должен извиниться перед ней.
- Ага. С каких пор ты стал таким добрым? Это сила самоубеждения. Ты пытаешься убедить себя, что совершаешь правильный поступок, хотя на самом деле тобой движут совершенно другие мотивы.
Он редко говорил подобным тоном. Но когда ему хотелось высказать какую-нибудь разумную мысль, равных ему не найти.
- Хватит.
- Ты ведь знаешь, что я прав. Просто признай это.
- И что будет?
- И мы сможем прийти к разумному решению. – Он немного улыбнулся и посмотрел на меня с видом мудрого старца, поучающего юный невинный разум.
- Ты сам сказал. Привычка. Ты ж не бросаешь курить? И я не хочу бросать её.
- Ладно. А что, если она тебя не простит? Что ты будешь делать?
Я немного содрогнулся при этой мысли. Я представил мрак, в который я погружусь при этом. Я был подавлен. Всюду меня окружала какая-то ужасающая действительность. Абсолютно бессмысленная. Где-то я видел картинку, на которой нарисован один кружок – зона комфорта, и точка рядом с этим кружком – успех, слава, или что-то такое. И подпись – если хочешь всего добиться, надо просто выйти из зоны комфорта. Покинуть её. В моём случае это кружка не было вообще. Это был чистый лист. Полностью раскрашенный в серый цвет. Зачем я иду туда? Если не простит, буду страдать одиночеством. Если простит, буду страдать от поедающей рутины. Такое ощущение, что я просто выбирал из зол меньшее. Жить хотелось всё меньше. Я собрал в себе последние силы.
- Слушай. Может, я и не влюблён в неё. Но с ней моя жизнь имеет хоть какой-то призрачный смысл. Ясно?
- Ясно. Идиот.
- Сам ты идиот, понял?!
7
Мы подошли к подъезду. Я позвонил ей и попросил спуститься. Ждать её было невыносимо. Сначала я сел на лавочку, которая стояла неподалёку. Потом встал. Начал ходить взад-вперёд. Брат сидел молча. Наконец, она появилась. В своём длинном пальто. Со своими пустыми и красивыми глазами. Во мне что-то потеплело, когда она, слегка улыбнувшись, подошла ко мне близко-близко и посмотрела на меня в упор. В такие моменты мне казалось, что она нужна мне. Я знал, что через двадцать минут я снова буду замечать все её недостатки. Снова буду рассуждать о бессмысленности существования. Но эти двадцать минут ещё не прошли. И я просто стоял и смотрел на неё. Это прекрасно.
- Прости меня, Саш. Не знаю, что на меня нашло. Ты злишься?
- Да! Ты кинул меня! – Она говорила это, продолжая улыбаться. Я любил её.
- Прости. Это всё вино. Мне стало плохо, и я вышел. А потом уже и не помню ничего. Наверное, домой пошёл.
Я врал. Я бы в жизни не сказал ей правду. Слишком сложно. Особенно для её мозгов.
- Я тебе это не оставлю просто так..
- Я помню. Ты говорила это по телефону. Мир?
- Хорошо. – Она обняла меня. Двадцать минут в этот раз прошли очень быстро.
- Ладно. Мне надо идти. Кстати, смотри, вон, на лавке, видишь? Сидит мой брат.
- Что?
- Я говорю, там сидит мой брат.
- Там нет никого. Это опять шутки твои?
- Наверное, ушёл куда-то. – Я обернулся. Нет, он всё ещё там сидел. И курил, естественно. – Да нет, вот он, ты что, не видишь, глупая?
Она больше ничего не сказала. Она резко посмотрела мне в глаза. Убрала руки с моей шеи и сделала шаг назад. Пыталась что-то сказать, но остановилась на полуслове. Я ничего не мог понять.
- Что случилось?
- Ты болен.
- Что?
- Ты болен.
С этими словами она резко пошла на лавочку, где сидел мой брат, и села прямо на неё. И в этот момент я что-то почувствовал. Какой-то укол, в районе середины груди. И одновременно, часть моего мозга как будто отвалилась, и я едва смог устоять на ногах. Моего брата не стало. На лавке сидела только Саша.
8
Прошло пять дней. Мне кажется, что я за это время ни разу не ложился спать. А с другой стороны, как будто всё время находился в состоянии сна и ни разу и не просыпался. Саши больше не было. Она ни разу не звонила. На мои звонки не отвечала. Я снова был абсолютно один. Но только теперь я понимал, как это ужасно – быть одному. Не тогда, когда у тебя и так ничего не было, а когда у тебя было что-то. А потом не стало. Сожаление – ужасное чувство. Кажется, я уже никогда не выберусь из этого состояния.
Брат. Его больше нет. Я зашёл в его комнату на днях, и с удивлением увидел, что в ней нет его вещей. Только толстый слой пыли на столе, окнах и картинах, которые висят на стенах ещё со времён золотой пятилетки. Моя психика была надломлена. Непонимание всего того, что произошло, давило на меня, как огромная гранитная плита. В моей жизни больше не было ориентиров, не было опоры. Я остался абсолютно один. Более того, я не хотел никого рядом. Страх перед одиночеством. Одиночеством. Одиночеством.
На улице всё ещё было холодно. Вечер. Болела голова. Я вышел из дому и пошёл вперёд. Иногда просто важно идти. Впереди я увидел один старый заброшенный дом, и решил, что он – именно то, что мне нужно сейчас. Я выбрался на крышу. Дул очень сильный ветер. Я посмотрел далеко вперёд. Серое небо. Абсолютное, идеальное серое небо.
Я сделал шаг к краю крыши. Толкнул камешки, и услышал, как они, долетев до земли, ударились об асфальт. Это был последний день осени. Я подумал, что это была моя последняя осень. И начал вспоминать все осени своей жизни. Они все были похожи. Каждый день моей жизни был похож на всю мою жизнь целиком. Я снова взглянул вперёд. Где-то далеко я увидел жилые дома. Там живут семьи, они помогают и любят друг друга, всё делают вместе. В эту секунду я завидовал им.
Ещё шаг к краю. Теперь носки обеих ног уже за гранью. Моя психика пыталась уцепиться хоть за что-нибудь, что можно было назвать целью, смыслом, причиной жизни. Я почувствовал, как одна слеза скатилась с моей щеки. В голове вдруг всплыл из памяти бездомный старик. Он что-то говорил, про молодость, и про то, что у него ничего не осталось. Я помню, как подумал, что однажды окажусь на его месте.
Вдруг ветер стих. Наступила абсолютная тишина. Всё как будто замерло. Я закрыл глаза и почувствовал эту же тишину внутри себя. Почувствовал, как вес моего тела от пяток переходит к носкам.
И тут, сквозь эту чёрную тишину, сквозь эту головную боль, сквозь тишину мыслей в голове, сквозь одиночество, сожаление и горечь я услышал шаги. Я открыл глаза, но боялся повернуться. Почувствовал, как чья-то рука дотронулась до моего плеча. И услышал знакомый и родной голос:
- Эй, братишка, чего ты? Я ведь рядом.