1
- Видишь эту посуду? Это грязная посуда. Видишь эти стопки? Это чистая посуда. Посмотри снова на грязную посуду. А теперь снова на чистую. На чистую. А теперь на грязную. Ты видишь разницу? Ты уверен, что видишь разницу?
- Да, Евгений Игоревич.
- Нихрена ты не видишь! Ладно, пошли дальше, сопляк. Как тебя зовут?
- Никита.
Слушай сюда, сопляк. Ты видишь этот стол? Это стол номер один. Если кто-то, кто сидит за этим столом, поднимет руку, ты должен бросить все тарелки, и…
- Грязные или чистые?
- Не перебивай меня, сопляк! Ты бросаешь все тарелки и бежишь к этому столу, ты понял?
- Да, Евгений Игоревич.
- Пошли дальше. Это кухня. Ты видишь, что это кухня? Молодец. Ты заходишь на кухню, берёшь подносы и уходишь, ты понял?! Увижу, что будешь жрать еду, возьму за зад и засуну в печь. Пошли дальше. Это подсобка. Если увижу, что ты в ней трахаешь какую-то бабу, то возьму за…
- Зад и бросите меня в печь?
- Не перебивай, я же сказал!! Возьму за… Мать его, я сбился! Ладно. Пошли в мой кабинет. Слушай сюда. Нормальный официант одновременно может обслуживать до десяти столов. Ты – паршивый сопляк. Если сможешь обслужить хотя бы восемь, это будет счастье для нас всех. И тогда тебе никто не плюнет в лицо, когда будешь подходить и забирать счёт. Ты понял?
- Да, обслужить восемь столов и забрать счёт.
- Какой же ты тупой… Твою налево. Смотри. Это региональный менеджер из центрального офиса. Вячеслав Олегович. Запомни его лицо. Он раз в месяц приезжает в это болото, чтобы посмотреть на твою задницу и убедиться, что наше дерьмо ещё едят. Мы все называем его просто Слава. Ты понял?
- Да, Евгений Игоревич. Слава приезжает, чтобы посмотреть на дерьмо.
- Молодец.
2
Опускаться на самое дно всегда нелегко. Опускаться на него самому ещё сложнее. Опускаться, когда все на тебя смотрят, - это хуже всего. Никита всегда знал, что рано или поздно этот день наступит. Ещё со школьной скамьи, когда он смотрел на доску и видел там лишь лакированное дерево, обрисованное мелом, он понимал, что к добру это не приведёт. Есть люди, которые просто глупы, а есть люди, которые глупы, и им при этом сильно не везёт. Никита понимал, к какой группе людей он относится. Он начал понимать это ещё с седьмого класса, когда в школе прорвало канализацию, и он оказался единственным учеником, который в это время попросился выйти в туалет. Чувство усилилось в девятом, когда он хотел указкой показать, где на глобусе находится Австралия, но вместо этого показал, где у учительницы находится рот. Все смеялись. Кроме учительницы. Когда во рту указка, особо не посмеёшься.
На выпускном он с особым трагизмом слушал речь директора, в какой добрый путь они уходят. Сколько всего для нашего могучего государства они могут сделать. Конечно, он стать учёным, военным генералом, или могучим бизнесменом. Но не стал. Может, он просто родился не в той семье. Трудно стать учёным, когда отец на спор выпивает ящик пива за футбольный матч.
Никита всегда был дружелюбным парнем. Но людей не любил. Он вежливо здоровался, общался, улыбался, а в душе поступал так же, как поступал Винсент в первом произведении Тима Бёртона.
Если спросить его, что больше всего повлияло на его жизнь в детстве, он наверняка бы ответил, что это поход на свой первый футбольный матч. И не потому, что наши выиграли. Просто когда он встал, чтобы… просто чтобы постоять, в него попало футбольным мячом. И его показали на большом экране в повторе. Он был счастлив. Неважно, что это была лишь случайность, причём, совсем не приятная, но зато он почувствовал себя в центре внимания, он понял, что это великий, самый великий успех в его жизни. Ведь все смотрели на него. И всё, этого было достаточно.
3
В работе официанта есть много недостатков. И Евгений Игоревич был далеко не одним из них. Но зато он точно был не самым худшим. Гораздо хуже было, когда в кафе заходил кто-нибудь из знакомых. Если бы Адольф Гитлер зашёл бы в эту несчастную забегаловку, то Никита гораздо спокойнее бы себя чувствовал, чем тогда, когда заходил кто-нибудь из институтских знакомых. Снисходительная ошибка, смешки в спину, чаевые с барского плеча…это был далеко не полный список. Когда в «King dinner» заходил Питон, с его роскошной сестрой и двумя тупыми друзьями, Никиты горло пересыхало, ноги начинали потихоньку трястись, а в голове плавали картины забвения.
- Официант, давай сюда!
- Слушай, у тебя знакомое лицо.
Может, пронесёт и не узнают, подумал Никита.
- Тащи нам четыре пива. Что у вас из закуси нормальное?
- Фри, фисташки, мясная тарелка…Я говорил про фри?
- Давай фри.
- А чего хочет девушка?
- Групповушку, но ты принеси ей сока – почти проорал Питон.
Тут раздался громогласный смех всех благородных мужей, которые сидели за столом. Никита подумал, что такая прекрасная девушка делает в толпе таких тупых идиотов, и решил сразить наповал их своей циничной остротой.
- Раз групповушку, тогда, может, принести сразу два?
Да, решить-то решил, но сразить не получилось. Молчали секунд тридцать все. Проклятых тридцать секунд, после которых Никита отчалил на кухню.
- Эй, а ведь я тебя узнал! Ты учился в нашей школе! Мы учились в параллельных, помнишь меня?
Никита обернулся, посмотрел на Питона и кивнул. В очередной раз в своей жизни он решил, что если сейчас промолчит, то ничего плохого с ним не случится.
4
У многих из нас есть друг, который всем своим видом хочет показать, что он умнее, успешнее и переспал с большим количеством баб. У Никиты был Серёга. Они познакомились ещё в институте, в приёмной у проректора по воспитательной работе. Оба там очутились из-за проблем с преподавательницами на экзамене. Никита безуспешно пытался дать взятку человеку, который 50 лет не снимал с груди значок КПСС. Грубая ошибка. А Серёга пытался доказать своей преподавательнице, что она его хочет. Как оказалось, не хотела.
С тех пор у новоявленного официанта появился дружище, который всегда был рядом, чтобы сказать, что не всё ещё потеряно.
Но об этом речь заходила редко, гораздо чаще речь заходила о самом Серёге.
- Ты понимаешь, я ей как-то говорю, пошли ко мне, а она – нет. У меня парень. Я говорю, вот при чём тут парень вообще! Я его и не зову. Дура тупая. Не везёт мне с бабами.
- Так а потом-то что было?
- Потом? Та ничего, я заказал пиво, да и всё.
- Нахрена ты знакомишься с официантками на работе? Так делают только неудачники.
- Слышишь. Ты ничего не понимаешь, у тебя вообще бабы нету.
- У тебя тоже нет её.
- Все бабы мои. Ладно, забей, с днём рождения, Никитище, пошли шары погоняем.
- Пошли…
Где-то глубоко в душе Никита понимал, что он может иметь более адекватного друга. Но где-то глубоко в заднице сидели все его мечты и планы, так что удивляться не приходилось, что вместо адекватного друга был Серёга.
5
После месяца стажировки в «King dinner» Никита немного обжился, и воспринимал многие вещи, как должное. Он уже мог отличить грязные тарелки от чистых, дешёвые столы от дорогих, и хорошеньких коллег от мрачных.
Он на сто процентов выполнял предсказание этого огромного, пятидесятилетнего, с большим и широким лбом менеджера Евгения Игоревича, и не трахал официанток в подсобках. Трудно кого-то трахнуть, когда с тобой не разговаривают. Зато он пару раз стоял на стрёме, когда Виталик, молодой и мускулистый повар, проводил с дамой интенсивный перерыв. На второй раз Никита немного напартачил, и больше его стоять на стрёме не просили, потому что его же предупреждали, чтобы он «…не заглядывал в щель, мелкий засранец». Предупреждали, это правда. Но что он мог с собой поделать, когда ему было просто интересно. Да и щель дверная так низко, что приходилось становиться на четвереньки. Вот через его четвереньки и споткнулся Евгений Игоревич.
Виталика-то оставили, потому что «сама затащила, а я просто за солью зашёл», а вот официантка Люда ничего умного, впрочем, и глупого тоже, придумать не смогла.
И вот снова приехал региональный менеджер Слава. Он поднялся на второй этаж, прошёл по длинному коридору, и зашёл в последнюю дверь направо – его офис на время пребывания в этом унылом заведении.
И вот Никиту попросили отнести Славе какие-то бумажки.
- Ты, сопляк, сейчас берёшь Отчёт по квартальному блаблаблаблабла….блаблабла,и несёшь его к Славе. Понял?
И Никита понёс. Поднялся на второй этаж, держа в руках эти бумаженции, прошёл в конец коридора…и вспомнил тот футбольный матч, когда ему зарядили мячом по голове. Он вдруг подумал, что хотел бы быть Славой. Или просто Никитой, но тоже быть региональным менеджером, и точно так же ходить по коридору с важным видом, оставаясь при этом простым и улыбчивым парнем, но при этом вызывать уважение только лишь при оглашении своей должности. Он постучался и зашёл внутрь.
6
- Здравствуйте, мне сказали отдать вам это.
- Что это?
- Это от Евгения Игоревича.
- Я понял, но что это?
Прошло долгих и мучительных 15 секунд, во время которых Никита пытался придумать, угадать или просто понять, что же это у него такое.
- Я не знаю, извините.
Слава поднял голову, посмотрел на него и улыбнулся. Он был молод, нормально выглядел, от него не воняло, и он не ругался. «Наверное, гей», подумал Никита.
- Ладно, давай сюда. Разберёмся.
Никита протянул ему эти неизвестные бумаги, оглянулся, посмотрел на руку Славы и увидел там какой-то большой браслет, весь из золота такой, блестящий прямо и прекрасный. Никита понял, что очень-очень сильно хочет такой же. Он не знал, зачем, но его тонкая натура подсказывала ему, что это важно вот – иметь такой браслет.
Он на мгновенье замер, потом очнулся, выпрямился, улыбнулся и сказал:
- Может, я могу что-то ещё вам передать?
Слава удивлённо поднял брови.
- Ещё? Нет. Ты передал достаточно уже, можешь идти.
- Знаете, я хочу быть таким вот менеджером, как вы.
- Это хорошо для тебя. Стремись к этому, и у тебя получится.
- Точно?
- Точно-точно. А теперь ступай, у меня много работы.
7
Поздним вечером, после очередной изнурительной смены Никита сидел с Серёгой в их любимом пабе, где всегда было плохое пиво, но зато можно было напиваться, прыгать на столе, спать, та и просто спокойно посидеть.
- Понимаешь, Серёга? Огромный браслет. Золотой, наверное. Эх…
- Давай украдём его.
- Что? Совсем из ума выжил? Не буду я его красть! А как ты туда попадёшь? Там же мой начальник ходит всё время.
- Ты его будешь отвлекать.
- Я? Да ладно тебе. И что, ты зайдёшь, и просто снимешь у Славы его? Он тебе его так не отдаст же.
- Нож возьму. Скажу, или браслет, или смерть.
- Совсем рехнулся. Дурак. Типа смелый, да? А куда мы его денем-то потом?
- Не знаю. Надо найти людей, кто покупает такую муть. У тебя есть такие знакомые?
- Нет.
- Точно?
- А, стоп. Есть. Питон же… Его отец чем-то таким барыжит.
- Хорошо, отнесём Питону.
- А если не получится? Меня же уволят.
- Тебя не уволят.
- Это почему?
- Тебя посадят.
- А, точно… А я-то сразу как-то и не подумал.
- Потом об этом подумаешь. Когда посадят уже. Так что, договорились?
- Да, договорились… Чтоб тебя. Это тебе не девок твоих обрабатывать.
- Да, это легче. Тут не надо хоть мыться каждые полчаса.
8
Зачем я это делаю? Такие вопросы Никита себе задавал… и всё. Дальше его мысли останавливались. Ответов не было. Ни положительных, ни отрицательных.
Подсознательно он понимал, что это не приведёт к хорошему. Он просто сам не заметил, как согласился на всё это, и ничтожно маленькая сила духа не позволяла ему сказать «нет» Серёге. Теперь он втянут в это, даже если всё закончится не начавшись. Ему было трудно признаться себе в том, что им руководила накапливающаяся ненависть ко всему, что его там окружало. К своей паскудной одинокой жизни, к грязным тарелкам, к своему начальнику, к этим пузатым посетителям, которые напоминали собой пивные бочки, причём, не пустые. Ради чего все это? Спрашивал он себя. И снова ответов не было. А тут – событие. Новый опыт. Перспектива заработать, и прожечь эти деньги без ума, и без расчета, просто наслаждаясь тем, что они есть…
9
Вечер понедельника. Нового появления Славы пришлось ждать два месяца, поэтому Серёга сказал, что момент нельзя упускать ни при каких обстоятельствах. Посетителей – кот наплакал. В условленное время Никита подошёл к Евгению Игоревичу и сказал, что на кухне творится бардак. Евгений Игоревич поверил, покраснел и отправился на кухню, где его ждало заранее приготовленное ничего. Он повернулся, заорал, а потом успокоился и повторил ещё раз то же самое, но теперь уже можно было разобрать слова: «Зачем ты меня побеспокоил, мелкий крысёныш, я был занял». В ответ на это Никита сказал, что ему показалось, что кто-то опять балуется в подсобке. Его собеседник промолчал, развернулся и быстрым шагом вышел из кухни. В это самое время в ресторан зашёл Серёга, увидел, что дорога свободна, и стал подниматься по лестнице.
- Эй! Тебе чего надо? – закричал Евгений Игоревич, когда выходил из кухни и заметил какое-то незнакомое лицо, пытающееся попасть на второй этаж.
Серёга замялся. Он проклял в мыслях Никиту, который снова всё испортил, сжал нож в кармане покрепче и сказал:
- Я ищу Светку. Сестра моя. Она не у вас официанткой? У неё мать в больнице. Ехать надо срочно. Я и подумал, что она где-то здесь.
- Да, есть у нас. Светка-то. А ты её братец, что ли?
- Да. Это я.
- Ей 47. Ты младший, наверное
- Да. Конечно. Младший я.
Старый администратор этого чудного заведения может и не поверил бы в эту басню, да он представить не мог-то, зачем врать про такое. Он пошёл обратно на кухню, по пути увидел стоящего в дверях Никиту, потрепал его за щёку, и пошёл искать Светлану Павловну, старую деву, которая работала официанткой с 17 лет. Серёга сбежал вниз по ступенькам, и очень-очень быстро сунул нож Никите в карман фартука:
- Идиот, ты всё испортил. Давай, теперь это твоя работа, иди наверх, а я буду его отвлекать. Зараза. Чтоб тебя.
- Но я же не могу! Как это так? Я сказал всё, как ты говорил, он пришёл ведь на кухню.
- Ага. Пришёл. Вижу я, как он на кухню пришёл. Всё, не спорь. Вот он идёт с бабой какой-то. Давай бегом наверх!
Никита побежал к лестнице, обернулся, увидел, как сестра Серёги, которая больше была похожа на его мать, удивлённо его разглядывает. «Блин. Вот это чудеса. Это ж надо было так имя угадать», подумал он, и взбежал по лестнице.
9
И вот он снова стоит перед этим длинным коридором. Делает шаг за шагом, шаг за шагом. В кармане нож. Он слушает, как скрипят половицы. Слушает, хотя в ушах сильно звенит от напряжения. Дыхание учащается. Начинается кружиться голова. Он доходит до двери. Открывает её. Без стука. Видит сидящего Славу. Закрывает за собой дверь. Слава не поднимает головы, что-то записывает. На нём тот самый браслет.
«Отдай браслет», закричал Никита. Точнее, думал, что закричал, на самом деле у него пересохло горло, и это почти прошипел. Он сделал шаг навстречу столу и споткнулся, налетел на стол и упёрся об него руками. Слава оторвал голову от бумаг, выпрямился и улыбнулся. В панике Никита вытащил нож, и улыбка Славы улетучилась. Он замер и приоткрыл рот. Его руки задрожали, голос задрожал. Даже глаза. Он вскочил со стула и прижался к стене.
- Что? Что тебе нужно? Не надо, не делай этого!
Никита молча наблюдал эту картину, пересиливая себя сказать что-то грозное и страшное. Но не мог. Он наугад махал ножом, разрезая воздух, как будто это был факел. Его сдавливали смешанные чувства страха от того, что происходит, и радости, что кто-то его боится и уважает. Наконец, он еле слышным шёпотом сказал:
- Отдай браслет.
- Какой, этот?! На, забирай, только не трогай меня, умоляю!
Он снял браслет и бросил в Никиту. Попал в голову, прямо в лоб. Браслет, ударившись об тупой тяжёлый предмет, упал на пол. Никита продолжал стоять с ножом на одном месте. С тех пор, как он споткнулся, он не сделал больше ни шагу. Может, потому что боялся споткнуться ещё раз.
- Теперь подойди к окну.
Слава молча подошёл к окну.
-Ты хочешь, чтобы я прыгнул?! Я не буду этого делать! Ты слышишь??
Никита обошёл стол и сел на него. Это всё, чего он хотел. Он закрыл глаза и представил, как в кабинет заходит он сам, неся в руках какие-то бумажки. На миг жизнь показалась ему прекрасной. Но потом он раскрыл глаза, и увидел, что Слава не терял времени даром, и успел подойти к двери. Он посмотрел на Никиту, на миг замер, а потом резко открыл дверь и выбежал в коридор. Никита сидел ошарашенный. Он понимал, что это не к добру. И тут он услышал шум шагов по коридору. Спокойных и размеренных. Это не мог быть Слава, он уже успел сбежать по лестнице. Никита так и сидел, в этом большом кресле, а в это время шаги подошли к двери и остановились.
10
Дверь открылась. Практически бесшумно. Но этого мгновения хватило Никите, чтобы залезть под стол. Он видел из-под стола только ноги, но даже их хватило, чтобы узнать старые и стоптанные кроссовки Серёги. Ноги сделали шаг навстречу столу, затем остановились, начали осматриваться по сторонам. Потом они вышли обратно в коридор и закрыли за собой дверь. Никита не мог понять, почему он не обозвался, ведь это был его же Серёга, его старый друг Серёга. Он немного развернулся под столом и увидел браслет, который так и лежал с тех пор, как Слава бросил его в Никиту. Никита постарался выпрямить руку, схватил браслет и спрятал себе в карман. Дальше он не знал, что делать. Почему Серёга зашёл так тихо? Почему так уверенно? Куда подевался Слава?
В этот момент шаги снова послышались, только теперь они были чаще, и, судя по всему, что-то тащили за собой. Дверь отворилась, и ноги втащили в комнату тело Славы. Голова Славы безжизненно повернулась в сторону Никиты. Он еле сдержался, чтобы не закричать. Серёга сел сверху на это тело и стал обыскивать карманы. Ничего не найдя, он выругался и вышел обратно в коридор. Никита так и остался торчать под этим дурацким столом, он не знал, что ему делать, он понимал, что обратного пути нет, что надо во что бы то ни стало выбраться из этого проклятого заведения. В этот момент шаги снова послышались, и теперь они очень сильно кряхтели и пыжились, и тащили ещё одно тело…
Когда Серёга втащил тело Евгения Игоревича, он даже не пытался его обыскивать. Он выпрямился, вытер пот со лба и стал осматривать комнату. Ходил взад и вперёд, от двери и до окна… И потом направился к столу. Это был очень тяжёлый стол. По истине тяжёлый. Но в голове у него был только один план. Один единственный. И когда Серёге до стола оставался один шаг, Никита напряг спину, и изо всех сил постарался выпрямиться. Стол взмыл вверх и опрокинулся на Серёгу. Это отвлекло его на две секунды ровно, но этого хватило, чтобы Никита быстро вскочил и выбежал в коридор, в тот самый длинный коридор, который теперь казался ещё длиннее. Он пытался прислушиваться, бежит ли за ним Серёга, но ничего не слышал, и кубарем скатился с лестницы, на первый этаж, где шла обычная жизнь, только никто не мог понять, куда подевался менеджер. И дальше, через весь зал, к двери, скорее, скорее, наружу, на улицу, вот она. Он осмотрелся по сторонам, и увидел автобус. Быстрее, к нему, неважно, куда он едет, он вскочил в него, сел, обернулся, увидел позади обычную улицу, с обычной жизнью, и уехал, крепко сжимая в кармане золотой браслет.