Отрывок из лекции.
Отекстовка: Сергей Пилипенко, июль 2013.
Русский город — это то, что нам еще предстоит основательно изучать. Мы категорически не желали видеть, что у нас существует свой тип города, правда, сразу скажу, довольно близкий восточнохристианским городам, даже гигантскому Константинополю. Во всяком случае, он очень не похож на города западноевропейские. Почему-то в нашей школе принято изучать западноевропейский город, а русский изучать непринято.
Представим себе западный город. Он стремится огородиться стеной, если хватает средств, то при первой возможности — стеной каменной. Причем он стремится огородиться не столько от иноземного захватчика, сколько от собственного сеньора — герцога, графа, архиепископа. Идет постоянная борьба за городские вольности между городскими коммунами и сеньорами городов. А каменная стена дорога. И перестраивать или строить новую стену не только каждые десять лет, но даже каждые сто лет невозможно. И, следовательно, город с ростом населения становится переуплотненным, тесным. Потому городская земля постоянно дорожает, становится невероятно дорогой. Причем, с одной стороны земля дорога, а с другой стороны еще дорог престиж. Потому еще дороже площади земельной протяженность фасада вдоль улицы. И потому дома слипаются, образуя сплошной фасад, пристраиваются плотно один к другому. Причем, не редкость дом с шириной по фасаду в две оси. То есть, на первом этаже дверь, рядом окно, и всё. Затем стена и следующее владение. Во всяком случае, фасады в три оси совсем не редки. То есть, на первом этаже дверь и два окна. А в глубину дом может тянуться довольно основательно.
Дома в западных городах чаще всего не каменные, потому что каменные невыносимо дороги. Средний горожанин имеет «фахверковый» дом, то есть каркасный. «Фахверк» — это деревянный каркас с наполнителем из известки, цемента, дранки и мелкого камня. Каркасная постройка в отличие от каменной может висеть. Наверное, вы видели картинки, где второй этаж немного нависает над первым. А третий может еще чуть-чуть нависать над вторым. А бывает и четвертый этаж. Таким образом, улица превращается в щель.
У нас пешеходные улицы появились сдуру, просто из подражания Западной Европе. А там они появились естественным путем. Там бывают улицы с расстоянием между фасадами в шесть метров, а переулки — шириной в два метра. Такой переулок неизбежно должен быть пешеходным, потому что никакая машина там не проедет, а если проедет мотоциклист, то он кого-нибудь собьет. А посреди улицы к тому же проходит сточная канава. И ходить надо с умом и осторожностью. Конечно, порядочный бюргер сначала выглянет в форточку, а потом уже выплеснет ночную посуду. Но ведь не все порядочны, потому можно и на шляпу получить.
Русский город построен свободно. Практически все жилые дома стоят в глубине усадеб. На улицы выходят заборы, ворота. На улицы выходят лавки, мастерские, часовни. Даже церкви, как правило, стоят в глубине церковных участков. Но сами дома стоят в глубине усадеб. И совершенно не важно, усадьба ли то сапожника или боярина. Понятное дело, что у боярина будет и пожирнее, и погуще. Но принцип устройства усадьбы, как сапожника, так и боярина будет одинаковым: дом стоит внутри. Вот чем русские города с населением в несколько десятков тысяч не отличались от полумиллионного Константинополя — города-сада.
В русском городе держали много скота. Потому город, прежде всего ширина улиц, рассчитан на то, чтобы скотину можно было быстро и удобно выгонять на пастбища. Даже план Москвы 1739 года, в конце правления Анны Иоанновны, показывает вокруг тогда уже большой Москвы, в пределах Камер-Коллежского вала, сплошные общинные покосы и выгоны. Москвичи все еще держали в городе много скотины и выгоняли ее на пастбище.
В западноевропейском городе вы не сможете держать корову. Пока по описанным мною улицам вы будете выводить ее на лужок, как раз наступит время заводить ее обратно. Из русского города было легко выехать. Он был гораздо теснее связан с сельской местностью. Конечно, русский землепашец в городе не жил. То было бы бредом, бессмыслицей. Но молочник или огородник вполне мог быть среди городского населения. Городское население было не так обособленно, отдаленно от сельского, как на Западе, где население города — это купцы и ремесленники. А другим в городе больше и нечего делать.
В русском же городе мы видим и князя со двором, и бояр с их дворами и челядью, мелких служилых, а также какое-то количество людей, связанных с сельским хозяйством помимо купцов и ремесленников.
Везде, где было много леса, городские улицы мостились «плахами». Как мостили в Новгороде, известно. Раскалывали бревно вдоль, и клали плоской стороной кверху. Вот вам и мостовая. Новгород болотистый, потому там всё очень хорошо сохраняется. Шли десятилетия, и мостовая из плах уходила в землю, а поверх клали следующий ряд. И в таких «слоеных пирожках» археологи раскопали уже до 14 слоев дорожных покрытий. Потому в городе было чистенько. По обочинам дорог травка росла. В теплое время года женщины, кроме особо торжественных случаев, ходили только босиком. Дети, разумеется, тоже. Хаживали и мужчины, но только у себя во дворе. Это доказательно. В Новгороде, где в болотистой почве прекрасно сохраняется дерево, не найдено остатков лаптей. Вот берестяные грамоты находят, а берестяных лаптей нету, хотя найдено достаточно много остатков кожаной обуви, тогда очень красивой. А по случаям торжественным и в холодное время года носили кожаную обувь.
Ходить босиком в западноевропейском городе было категорически невозможно, потому что там было слишком грязно. Именно оттуда и появилась у бедных горожан знаменитая деревянная обувь — «сабо» (фр.: sabot), чтобы грязь городскую месить. Сомневаюсь, что это удобно — носить долбленые башмаки.
Как мы видим, русский город был неизмеримо здоровее и гораздо ближе к сельскому поселению в сравнении с Западной Европой, в сравнении с мусульманским миром. Население домонгольской Руси 6,5-7,5 миллионов, городов около 400. Нетрудно посчитать (не моя экстраполяция), что если на средний древнерусский город положить 5 тысяч, то мы получим 20, если не 25 процентов городского населения. Потом веками того не будет. Потом Русь будет аграрной. В конце XI века, во время своего расцвета, Киев насчитывал около 50 тысяч жителей. Конечно, бывали городки с населением в 2-3 тысячи. Но не редкостью были 30-тысячники: Смоленск, Чернигов, Новгород, конечно. Совсем не редкость — 10-тысячники: Козельск, Рязань. Так что получается до одной четвертой городского населения. Это примерно доля городского населения Римской империи в период расцвета.
Типологическая близость наших городов к другим восточнохристианским городам, балканским, забалканским, приводит к тому, что мы заимствуем из византийского (христианского римского) законодательства так называемую Книгу Эпарха (книгу градоправителя, градоначальника), получившую в славянском переводе название Закон Градский. Он войдет в Мерило Праведное, которым тоже пользовались наряду с Правдой Русской. Это переводные византийские законы, в основном церковные. Оттуда мы узнали номоканоны. Туда же вошел и Закон Градский, как переводной с греческого. И вот обратите внимание, какую норму мы позаимствовали — Правило прозора. Оно означает, что если у вас красивый вид, например, на некий дивный пейзаж, на реку, холмы с рощами, а ваш сосед без вашего разрешения его застроил, закрыл новой постройкой, то вы через суд можете снести его постройку. Так было в Константинополе, и так было на Руси. И это правило действовало у нас веками. Потому никак не могли на Руси застраивать сплошным фасадом. Он появляется только при Петре. И начиная с Петра, то будет характерно почти исключительно для Петербурга. Обратите внимание, в старой Москве редко где встретишь сплошную фасадную линию по-питерски. Правило прозора все равно действовало. Об этом весьма рекомендую мою совместную с историком Марочкиным работу «Русский город и русский дом». Она того стоит, судя по тому, что все специалисты ее уже прочитали.