- Иди к стоматологу, - уговаривала жена деда, - оно же само не пройдёт.
- Дай мне нитку, - отвечал дед Иван, - я зуб к двери привяжу. А ещё лучше – леску. Проволоки такой длинной, жаль, нет у меня. Леску самую толстую выбери. Под навесом, в правом верхнем углу возьми, - обрадовался он, видя, как супруга направилась из комнаты.
- Да, кто к нам придёт-то? – обернувшись, сказала хозяйка и пошла на кухню, - неделю будешь лежать, ждать с этой леской, мучиться. Хватит. Вставай. Езжай в больницу. А леской тебе голову вместе с зубом оторвут. Мне одной, что ли сено убирать? Да, что это такое, в конце концов, - хлопнула она кастрюлей, - как маленького ребёнка уговариваю. Не ешь ничего второй день уже.
Налитые слезами глаза пожилого мужчины повернулись в сторону стакана со вставными челюстями.
Больной поднялся с дивана, подошёл к столику и вставил их себе в рот:
- Налей мне покушать. Поеду.
Дед не любил далеко уезжать из дома.
Первый и последний раз это произошло в 45-ом, когда накинув пару лет, шестнадцатилетний Иван успел захватить короткую войну с Японией на Тихоокеанском флоте.
Отслужив там ещё некоторое время, он обзавёлся семьёй и вернулся на родину. Дальше города и соседних деревень с тех пор никуда больше и не ездил.
Мучительно преодолев на электричке 25 км, Иван по переходам, через огромный вокзал, сквозь толпы людей вышел на площадь.
Выбрав свободную скамейку, он присел, выплюнул в урну чеснок, который держал во рту, прижав больным зубом, покурил и полез в карман пиджака.
Изучив нужные номера троллейбусов и трамваев, названия остановок, что записала ему супруга, он открыл флакончик одеколона.
Дед отвернул пробку и задумался.
Ему представилось вдруг, как переживает сейчас одна дома, сидя напротив оставленных им челюстей его несчастная бабушка.
- Закурить не найдётся? – перебил связь с родиной бомжеватого вида мужчина.
- Нет, - резко отрезал ненужное знакомство Иван и, тут же, запрокинув голову, налил себе в рот одеколон.
Ополаскиваемая ротовую полость единственных двух зубов жгучая жидкость заставила несчастного выпучить глаза. Надувая поочерёдно щёки, «алкоголик» заметил, как проходимец сглотнул слюну. Рефлекторно, чуть не последовав его примеру, дед вскочил и выпустил в мусорку тягучую ароматную массу.
Уже сидя в очереди к зубному, Иван платком протирал, ещё помнящие вкус «тройного» губы.
Из-за двери с табличкой «стоматолог-хирург» быстро выходили и заходили люди. Все вышедшие прижимали к щеке кулак.
Дошла очередь и до Ивана.
Оказавшись в кресле, откинувшись на подголовник, он с тревогой стал наблюдать за действиями врача.
- Это какой уже? – спросил хирург с засученными рукавами у медсестры.
- Одиннадцатый, - ответила та, записывая что-то в тетрадку.
- Что случилось? – эскулап повернулся к страдальцу.
- Зуб болит, - глядя на него снизу вверх, ответил Иван.
- Давно?
- Два дня.
- Открывайте рот, - врач наклонился к больному, - какой?
- О, - дед открыл рот и пальцем показал на нижний коренной слева.
Огромные руки в жёлтых перчатках тут же всплыли перед его глазами. Привычным движением врач пальцами отодвинул мешающую ему щёку и другой рукою со шприцом стал бесцеремонно метиться в больное место.
Введя, наконец, обезболивающее, стоматолог откинул куда-то шприц, взял Ивана за правую кисть, согнул ему пальцы в кулак и приставил к левой щеке:
- Прижмите посильнее, - сказал доктор, - ждите в коридоре минут десять. Вас вызовут. Одиннадцатый? – он повернулся к медсестре, - зови на удаление.
Дед сидел в коридоре с кулаком к щеке и наблюдал, как уже знакомые обезболенные люди так же быстро по очереди входили и выходили, входили и выходили.
В этот период времени все замерли так, что слышалось, как падают в металлический таз чужие зубы.
- Вас, - задремавшего Ивана толкнул в плечо сосед.
Впервые за двое суток у деда исчезла боль, и появилось желание хорошо выспаться.
С онемевшей челюстью он медленно перешагнул порог зубного кабинета и уселся в кресло.
Ожидая окончательного избавления от мук, больной расслабился, закрыл глаза, открыл рот и стал ждать кульминации.
Врач с инструментом в руке склонился над блаженствующим пациентом и принялся внимательно изучать его рот:
- Последний? – спросил он, стукнув по онемевшему зубу.
Второй передний верхний зуб во рту Ивана заставил хирурга вспоминать. Он на секунду задуматься в выборе удаляемого объекта.
Авторитетный, видный в деревне моряк-офицер никак не мог смириться с наступающей старостью – «Как же! Последний. Один ещё останется», - заулыбался он, не открывая глаз.
- А-а, - промычал дед, помотав головой отрицательно, - о-о, - и пальцем постучал по переднему здоровому зубу.
Хряп и вывернутый с хрустом здоровый зуб, последняя «гордость» Ивана, полетел в таз.
- Следующего зови быстрее, - скомандовал врач медсестре, - всё нормально? – спросил он пациента.
Тот вытер слёзы, кивнул головой и тяжело поднялся на ноги:
- Да, спасибо, - прошепелявил «благодарный» пожилой мужчина.
Объявление родной станции разбудило деда. Лекарство на больной зуб ещё действовало и скромному пассажиру электрички удалось поспать. Иван сошёл на перрон. Быстрым шагом он направился домой.
- Ну, как? – спросила его встречающая жена.
- Да, как, как, - разуваясь, начал он, - не работает поликлиника там. Профилактика какая-то, на месяц целый. Завтра поеду. В другую.
- Ты чего сразу-то не съездил? В железнодорожную, например.
- Спать захотел.
- Болит?
- Нет пока, - ответил Иван, лёг на диван и укрылся одеялом с головой.