Все случилось в один день. Я открыла дверь и увидела тебя. Нет, не тебя, твои глаза – стеклянные, неживые. Вместо любящего мужа, с которым счастливо и дружно прожили почти десять лет, появился робот. Мне стало страшно. Механические движения, отсутствие реакции на мое присутствие… это конец. Меня в твоей жизни не стало. Тебя получила другая.
И началась каторга. Ты уходил к ней, потом возвращался ко мне. Опять уходил, и опять возвращался. Тебе было очень трудно, я понимала и молчала. Я видела твои мучения, когда ты уходил, но и около меня покоя тебе не было. Я знала, что ты ничего не можешь изменить в ситуации – твоя любовь ко мне еще жила, но невидимая сила тащила прочь из дома – к ней, к ней, скорее.
Я знала, куда ты идешь, и к кому. Она жила у нас, когда ей некуда было пойти. Спала в моей футболке… Это потом к ней откочевали мои красные лыжи… и твои белые.
Конечно, я жалела себя, но, тебя жалела больше, ведь я оставалась зрячей, а ты ослеп. Я облегчала тебе жизнь как могла – ни вопросов, ни сетований, ни сдерживания. Я смирилась – это твой путь.
Да, иногда я готова была избить тебя, избить жестоко, головой об стену, сотворить красное месиво из твоего лица, увидеть розовую пену на губах… Чтобы ты, захлебываясь кровью, вдруг протрезвел, прозрел, увидел – что ты с собой творишь. И что творишь не ты - где твоя воля, а где нет.
И вместе с тем жалость, постоянная жалость – у тебя такой трудный период, ты так страдаешь, взять тебя на ручки, убаюкать, укачать, успокоить…
Полтора года… Ты не мог уйти от меня полтора года. Ты цеплялся за меня, а я не смогла помочь… Прости меня, я не знала, что мне делать… Я просто отпустила, я никогда не держала тебя. Ты это знал, и возвращался опять. Ты мучил и меня и себя.
Но ты не видел моих слез. Я мотала сопли на кулаки только оставшись одна – это не плачь, это вой… Прощаться с тобой каждый день, более 500 раз… это больно.
А потом я начала падать на ровном месте, травмировалась, налетев на дверь, улетала, подскользнувшись в ванной, просто теряла сознание. Прокалывала руки какими-то валяющимися на полу и воткнутыми в пороги иголками, выйдя из двери квартиры, глубоко порезалась об воткнутое лезвие. На меня падала какая-то шерсть. Реальность сдвинулась, пугали звонки телефона. Я стала бояться выходить из дома.
К тому времени я уже потеряла работу, и ты приходил с продуктами и деньгами – поддержать меня. Я хотела видеть тебя, и боялась твоего прихода – ведь ты уже не мой, надежда уже сдохла. Незнакомый, странный, чужой.
Я выкарабкалась, я сильная, я смогла. Постепенно, нашла работу, прекрасный коллектив, друзей. Новая жизнь снова озадачила очередными трудностями, но это была уже реальная жизнь, с понятными заморочками и проблемами. И с радостями, конечно.
На официальный развод я пришла спокойно, но меня опять охватила волна жалости – ты неряшливо одет, и плохо пахнешь. Ужасная дешевая куртка и вздувшиеся пузырьки на воротнике рубашки – кошмар. Это последнее, что я о тебе помню… И только тогда я серьезно разозлилась на женщину, с которой ты из стильного благородного мачо превратился в облезлого зверька с бегающими глазенками… Тварь…
А со второй твоей женой мы встретились через несколько лет. И… обнялись – ведь мы бывшие подруги. Беседовали, она и рассказала, что от нее ты тоже ушел к новой любви. На чужом несчастье счастье не построишь. Ты бросил ее со своим ребенком. Ты так хотел ребенка, но ты смог его оставить. Я такого тебя не знаю.
Я желаю тебе счастья от всей души. Ты остался в памяти самым лучшим. Ты подарил мне десять лет счастливой жизни. Я прощаю тебя, и я прощаю себя. Будь счастлив, ты достоин самого лучшего.