БЕРЕЗА В ЛИТЕРАТУРНО-ФОЛЬКЛОРНОЙ ТРАДИЦИИ
Аннотация
Этнопоэтическая константа «береза на могиле» рассматривается на материале русской поэзии как типический образ фольклорной традиции, связующий миры живых и усопших.
Ключевые слова
Этнопоэтическая константа, береза, фольклорная лирика, фольклорный символ, мифопоэтический образ, русская поэзия
Береза – наряду с дубом и вербой – является одним из наиболее распространенных художественных образов в произведениях русского фольклора. По представлению древних славян береза приносит счастье, оберегает от зла, связана с душами умерших. Невозможность однозначно истолковать значение этого художественного образа придает березе таинственность.
Так, крестьяне Дмитровского края «верили, что в ветки березы на Троицу вселяются души умерших родственников. Ср. выражение в березки собирается – так говорили в Калужской области об умирающем» [1. С. 157].
Во многих поверьях и обрядах береза символизирует женское начало. Например, «в русских обрядовых приговорах при сватовстве дуб и береза символизировали жениха и невесту: «У тибе, примерно, есть бярёза, а у нас дуб. Не стали б их умести случать?» [Там же. С. 161].
Таким образом, с одной стороны, береза непосредственно связана с миром мертвых, а с другой – воплощает женское начало. Два этих значения соединяются в народной внеобрядовой лирике в образе могильной березы. Например, «в балладе о свекрови, отравившей невестку и сына, поется, что на могиле невестки выросла береза, а на могиле сына – дубочек» [Там же. С. 157].
Художественный образ березы как могильного дерева, связующего миры живых и усопших, получил широкое распространение не только в фольклоре, но и в поэзии. Так, в стихотворении А. Плещеева «Могила труженика» березы произрастают на сельском кладбище:
Все, что ты любил когда-то,
Здесь она соединила,
И без мрамора богато
Убрана твоя могила.
Над тобой цветут сирени
И шумят листы березы,
Каплет с них роса, как слезы,
На могильные ступени
В час, когда ночные тени
От лучей дневных бегут.
В стихотворении Н. Рубцова «Я люблю, когда шумят березы…» береза растет над могилой матери. Вслушиваясь в мерный шум опадающих листьев, лирический герой испытывает теплое чувство, ему вспоминаются усопшие родители и родная деревня, тронутая осенним холодом. Временные и пространственные границы раздвигаются, шум листьев охватывает не только земной мир, но мистическим образом проникает и в загробный, а в заключительном четверостишье сокровенным признанием звучит обращение лирического героя ко всей Руси:
Я люблю, когда шумят березы,
Когда листья падают с берез.
Слушаю - и набегают сле
На глаза, отвыкшие от слез.
Все очнется в памяти невольно,
Отзовется в сердце и в крови.
Станет как-то радостно и больно,
Будто кто-то шепчет о любви.
Только чаще побеждает проза,
Словно дунет ветер хмурых дней.
Ведь шумит такая же береза
Над могилой матери моей.
На войне отца убила пуля,
А у нас в деревне у оград
С ветром и дождем шумел, как улей,
Вот такой же желтый листопад...
Русь моя, люблю твои березы!
С первых лет я с ними жил и рос.
Потому и набегают слезы
На глаза, отвыкшие от слез...
Березовый листопад кружится над деревней, где прошло детство лирического героя, кружится, не переставая, и над могилой матери. Прошлое и настоящее соединяются в этом образе, который служит своеобразной линзой, собирающей «различные временные лучи в единый лирический фокус» [2. С. 54]. В этом сущность лирического времени и лирического образа, ведь «…в лирическом образе, этом идеальном ускорителе, минуты или годы, недели или века – все оказывается рядом, в одном мгновении», «образуется «сплошное настоящее, <…> «силовые линии» направляются в минувшее и в грядущее, и сама их направленность во многом характеризует ту или иную поэтическую систему» [Там же. С. 40-41].
Важно отметить и существенное различие между фольклорным образом березы и литературным. В народной песне изображение березы возводится к символу девушки, содержит в себе самостоятельное значение, благодаря которому можно без потери смысла упустить одну из параллелей сравнения. Про это писал В. Я. Пропп в работе «Русский героический эпос»: «…образ плачущей девушки может быть сам по себе поэтическим, но может им и не быть. Но если образ плачущей девушки будет заменен образом березы, опустившей ветки к воде, он будет восприниматься поэтически»
[3. С. 520].
В русской поэзии образ березы не привязан к образу плачущей девушки, он имеет гораздо более широкое и философское значение.
Образ березы в стихотворении Н. Рубцова подводит нас к широкому обобщению, которое не заменяет само понятие, а дополняет его и расширяет: «Русь моя, люблю твои березы: / С ранних лет я с ними жил и рос!»
Русь представлена как страна берез, и такое образное соединение – Руси и белой березы – свойственно литературно-фольклорной традиции. Например, у С. Есенина по равнинам льется «березовое молоко», а сама Русь – «страна березового ситца».
Сопоставляя образы березы в стихотворениях разных русских поэтов, мы замечаем типологическое сходство в художественной интерпретации этого дерева. Образ русской березы воспринимается почти одинаково. Шум березовых листьев напоминают еще живущим людям о далеком прошлом, милом сердцу и утерянном; березы прорастают на могилах, утешая усопших, сберегая в тишине их вечный покой.
Такие художественные ситуации повторяются вновь и вновь. И стихотворение Н. Рубцова оказывается вплетенным в национальную традицию. Именно повторяемость, связанная с глубинными ментальными установками народного сознания, расширяет художественный образ – до значения этнопоэтической константы.
Термин «этнопоэтическая константа» произошел от лат. сonstans, constantis – постоянный и греч. Ethnos – народ; буквально – постоянная величина народной поэзии. По определению Т.В. Зуевой, «этнопоэтическая константа» – наиболее объемный термин, «охватывающий все стабильные признаки фольклора того или иного народа, типические образы, композицию произведений, словесные формулы и другие способы речевой стереотипии». [4] Возникли они в фольклоре вследствие его традиционности и проявляются на разных уровнях, в том числе и на тематическом как художественный образ, типизирующий действительность.
Образ березы как желанного дерева на кладбище – постоянен в фольклоре и в русской литературе, поэтому его можно определить как этнопоэтическую константу.
В стихотворении Н. Рубцова береза растет над могилой матери, словно становясь воплощением его сыновней грусти. А вот в стихотворении Твардовского «Памяти матери» ситуация, когда невозможно посадить и вырастить на могиле родную березу, оборачивается страшным символом национальной трагедии. В основу поэтического сюжета положено реальное событие из жизни родителей Твардовского, Трифона Гордеевича и Марии Митрофановны. В годы коллективизации они были раскулачены как зажиточные крестьяне и сосланы в Сибирь. Односельчане не только разобрали дом, но и сожгли весь хутор (Загорье, Смоленская область), который, не смотря на бедную и болотистую почву, долгие годы возделывали Твардовские.
Что же вспоминается лирической героине Твардовского в далекой Сибири, что снится ей? Кудрявые березы на могильных холмах под деревянными крестами. Знак, «мета вечности» – вот что такое береза, светлое, тонкоствольное дерево родной земли.
И ей, бывало, виделись во сне
Не столько дом и двор со всеми справами,
А взгорок тот в родимой стороне
С крестами под березами кудрявыми.
Такая то краса и благодать,
Вдали большак, дымит пыльца дорожная,
— Проснусь, проснусь, — рассказывала мать, —
А за стеною — кладбище таежное...
Теперь над ней березы, хоть не те,
Что снились за тайгою чужедальнею.
Досталось прописаться в тесноте
На вечную квартиру коммунальную.
И не в обиде. И не все ль равно.
Какою метой вечность сверху мечена.
А тех берез кудрявых — их давно
На свете нету. Сниться больше нечему.
Береза «с кладбищенского сельского бугра…» – устойчивый образ в лирике Твардовского, он возникает в стихотворении «Береза».
«Без березы не мыслю России...» – писал О. Шестинский. В художественном мире его стихотворений вся жизнь русского народа изображается под шелест листьев этого дерева. Березы произрастают и на материнской могиле:
Под берёзами пели, женили.
Выбирали коней на торгах;
Дорогих матерей хоронили
Так, чтоб были берёзы в ногах.
Современный поэт Мижал Худа в стихотворении «Тону в незнакомой березовой роще…» сравнивает березу с затепленными свечами, а шелест их ветвей – с плачем над безвременно погибшими.
Есенина сестры — березы России,
как свечи за здравие, теплитесь вы.
О каждом ушедшем безвременно сыне
вы плачете, помня окопы и рвы.
Струятся и радость, и боль в ваших жилах.
Вам долго над нами в раздумье стоять.
Любой человек распрощается с жизнью,
но лишь ради жизни есть смысл умирать…
Связь образа березы и солдата, погибшего на войне – вот еще одно из распространенных значений этой константы в русской лирике. Так в стихотворении Н. Заболоцкого «В этой роще березовой…» лирический герой, убитый в бою, остается на века лежать «В этой роще березовой / Вдалеке от страданий и бед, / Где колеблется розовый / Немигающий утренний свет…»
В дерево светлой печали – березку – словно превращается после смерти крестьянская вдова в стихотворении Т. Берегулёвой, и такое превращение приобретает обобщенное мифопоэтическое звучание:
На стене - фотография мужа,
Он тогда не вернулся с войны,
За окном все белее и уже
Убывающий серпик луны..
Деревенских событий немного:
Лишь соседка за чем-то зайдет,
Да появится Смерть у порога,
Но решит, что еще подождет..
И крестьянские руки большие
Перекрестят тебе на груди,
И опустишься в землю России,
Чтобы тонкой березкой расти...
В стихотворении С. Селивановой береза – залог вечной жизни, встречи родственников в ином мире:
Даты жизни выбиты на камне,
И береза наклонила ветви.
И текут, текут воспоминанья…
До свиданья. На том, горнем, свете.
Итак, береза на кладбище – этнонопоэтическая константа, реализуемая в творчестве разных авторов. Поэты, стихи которых мы цитировали в статье, принадлежат разным поколениям, у каждого свой неповторимый творческий путь и свои эстетические открытия, однако образные основы их художественного видения во многом схожи. Это можно объяснить лишь традицией, сложившейся в веках, наличием особого кода национального мышления.
В статье А.В. Дьяковой, посвященной судьбам русской эмиграции, есть небольшое описание кладбища: «Общий вид русского кладбища резко отличается от французских. Вместо тяжелых каменных давящих плит, навевающих жуткое безрадостное чувство, на русском участке – зеленые холмики, покрытые цветами; почти у каждой могилы в изголовье растет милая русскому сердцу белоствольная березка или плакучая ива. <…> Под голубым небом Франции, на чужбине, вечным сном спит русское дворянство, и убаюкивает их сон тихий шелест родной русской березки». [5]
Милые русскому сердцу белоствольные березки шумят над могилами дорогих матерей, шумят над павшими в боях воинами, будто желают рассказать что-то важное и таинственное. Смерти нет. Есть два мира – живых и мертвых, настоящего и прошлого, сливающихся воедино в этом вечном печальном шелесте.
Литература
1. Виноградова Л.Н., Усачева В.В. Береза // Славянские древности: Этнолингвистический словарь. В 5 т. / Под общей ред. Н. И. Толстого. М., 1995. Т.1
2. Медриш Д. Н. Литература и фольклорная традиция. Саратов, 1980.
3. Пропп В. Я. Русский героический эпос. М., 1958.
4. Зуева Т.В. Русский фольклор. Словарь-справочник. М., 2002. С. 83
5. Дьякова А.В. Наши любимые соотечественники-эмигранты // Певец святой Руси Сергей Бехтеев: жизнь и творчество. СПб., 2008. С. 13
6. Гацак В.М. Северные этнопоэтические константы // Народная культура Русского Севера. Живая традиция: Материалы республиканской школы-семинара (10 – 13 ноября 1998 г.) / Отв. ред. Н.В. Дранникова, Ю.А. Новиков. Архангельск, 2000. Вып. 2. С. 136.
7. Голованов И. А. Константы фольклорного сознания в устной народной прозе Урала (XX – XXI вв.). Челябинск, 2009.
Опубликовано:
Журнал «Русская речь». – 2013. – № 4 – июль-август. – С. 108 – 112