Рассказ о не умирающей любви
Она вошла в комнату и остановилась перед сидящим в кресле человеком.
— Ну, что, ты будешь доедать или нет? Если нет, то я убираю.
Поскольку ответа от того не последовало, Зинаида Валерьевна убрала тарелки с едой и поставила их в холодильник.
Её муж Пётр уже около года оставался неподвижным, после того, как у него случился инсульт, он мог только двигать глазами и кое-как шевелить руками и губами. Всё остальное за него делала его жена — высокая пожилая женщина, которая мужественно переносила свалившееся на неё несчастье. Доктора сказали ей, что её муж будет неподвижным до конца своих дней, так как его мозг теперь функционировал процентов на пять.
Зинаида Валерьевна уже смирилась со своей ношей, всё-таки они с мужем прожили вместе шестнадцать лет. За это время между ними всякое случалось, но так просто женщина не могла перечеркнуть отданные их совместной жизни годы. Поэтому она продолжала ходить на изнурительную работу, придя с которой, посвящала себя заботам о муже. Она терпеливо переворачивала его с боку на бок, пересаживала с кровати на унитаз, с унитаза в кресло-каталку и за кухонный стол, кормила его, мыла, одевала, меняла ему бельё и постель. При этом она постоянно разговаривала с ним, невзирая на то, что тот с ней разговаривать не мог. По его глазам и невнятным, едва разборчивым фразам она научилась угадывать, чего он хочет.
— Ну, что, посмотрим телевизор? Только недолго, а то глазки будут болеть.
Пока он сидел перед телевизором, тупо пялясь в экран, она занималась вязанием. В последнее время её стал раздражать запах, и она, как могла, избавлялась от него с помощью разных спреев, освежителей и одеколонов. Ещё она много готовила, и в это время их небольшую двухкомнатную квартиру наполняли ароматы специй и пряностей. Вечером, когда уже начинало смеркаться, она усаживала мужа в кресло и медленно катала его по двору. При этом старательно укрывала его пледом, даже если на улице было тепло. Труднее всего Зинаиде Васильевне было затаскивать его с коляской обратно на второй этаж. Обычно она садилась на лавочку и дожидалась кого-нибудь из соседей, которые помогали ей в этом.
Сосед по лестничной площадке — высокий грузный мужчина, работавший где-то на стройке, по имени Егор возвращался с работы, когда увидел Зинаиду Валерьевну, сиротливо сидевшую на лавочке. Из чисто человеческого сострадания и какого-то тихого счастья от того, что он избавлен от подобных проблем, он всегда готов был ей помочь.
— А, Зинаида Валерьевна! Ну, конечно помогу, сидите!
И, хотя сам был порядком уставший после изнурительной работы, он взялся за кресло и втащил его на второй этаж.
— Егор, я просто не знаю как вас благодарить! Заходите ко мне, я специально испекла пирог с вишнями. Да ещё булочки маковые, сегодня купила.
— Ой, да я бы с радостью, но сами понимаете — жена, ребёнок. К тому же ещё ремонт надо заканчивать. А что это ваш муж всё спит, да спит? — спросил Егор, останавливаясь у двери.
— Так ведь заснул перед телевизором. Да и поздно уже! — Зинаида Валерьевна открыла дверь и вкатила в прихожую коляску. — Ну, раз не хотите заходить, тогда спокойной ночи и вам тоже.
Она зажгла свет, стянула плед с сидящего в кресле человека и уложила его на расстеленную постель.
— Ну, вот спи спокойно, любимый мой.
Сама она легла на кушетке в другом конце комнаты. Прохладный сентябрьский ветерок шевелил матово-туманные занавески, а сквозь открытое окно балкона иногда доносился шум проезжающей машины. Зинаида Валерьевна впервые подумала, что её не раздражает громкий храп, к которому она успела привыкнуть за годы супружеской жизни. Она закрыла глаза и под шум вентилятора, похожий на стрёкот насекомого погрузилась в глубокий сон.
На следующее утро, она обнаружила, что у мужа совсем нет аппетита, невзирая на то, что со вчерашнего дня она наготовила много разных вкусностей и сдобы. Она едва заставила его проглотить десертный сырок.
— Ну, скушай, ещё булочку. Смотри, какая!
Зинаида Валерьевна попыталась запихнуть кусочек мужу в рот, но тот вывалился назад, рассыпав крошки на его домашней рубахе.
— Ну, что ж, не хочешь, так не хочешь.
Она встала из-за стола, и принялась мыть посуду. Пётр в это время застывшим взглядом пялился на рассыпанные крошки. Зинаида Валерьевна убрала посуду в шкаф, закрутила кран и, не скрывая своего раздражения, принялась пересаживать мужа в его инвалидное кресло.
— Такое ощущение, что чем больше я готовлю, тем меньше ты ешь. Смотри, совсем уже исхудал! Вот, что мне с тобой делать?
Вопрос как обычно остался без ответа. Зинаида Валерьевна перевезла мужа в комнату и включила телевизор. Выражение бледно-серых глаз, когда они уставились в экран, осталось тем же, когда они смотрели на Зинаиду Валерьевну.
— Ладно, смотри, пока, а я схожу в магазин, куплю тебе чего-нибудь вкусненького.
Она подошла к шкафу, открыла дверцу и начала переодеваться. При этом по старой привычке закрылась от мужа дверцей. Накинув поверх синего платья из крепдешина цветастый платок, Зинаида Валерьевна придирчиво оглядела себя перед зеркалом.
— Этому платью уже четвёртый год, — заметила она, с неудовольствием отметив, что платье в некоторых местах начало провисать. — Конечно, я уже не молода, чтобы увлекаться платьями, но, как видишь, я всё-таки неплохо в нём выгляжу. Правду говорят, что счастливые люди не стареют.
Зинаида Валерьевна два раза повернулась перед зеркалом и разгладила складки. Затем она выбежала в коридор и надела бежевое пальто и туфли с потёртыми каблуками. Через пять минут она уже выходила на улицу и, шурша опавшей листвой, с мыслями о том, как она приготовит своему мужу много разных вкусностей, быстро семенила в ближайший супермаркет. По дороге она рассеянно здоровалась с сидящими на лавочках соседками по дому. Те в ответ важно кивали, морщась при этом на осеннем ветру, в слезящихся глазах торжественное отчаяние время от времени сменялось хитроватым выражением.
В супермаркете, взяв тележку, Зинаида Валерьевна купила муки, молока, яиц, замороженных ягод, дрожжей и сухое желе. У кассы она сложила всё это в фирменный пакет и, напевая себе под нос, заспешила к выходу.
Не доходя до своего дома — унылой грязно-серой пятиэтажки, она остановилась, передохнуть и невольно залюбовалась клёнами и вязами, росшими во дворе, листва которых местами была присыпана золотом. Небо укрытое лёгкой серой пеленой с сизыми пятнами застыло, словно на картине. Хотя ещё было тепло, по всему было видно, что скоро наступят холода.
Вздохнув, Зинаида Валерьевна взяла пакет с продуктами и направилась во двор. Под развесистым клёном она заметила странную худощавую фигуру в старомодной шляпе, потёртом плаще и джинсах-клеш. Из-под шляпы торчали засаленные волосы, а из уголка рта — наполовину выкуренная сигарета. При виде этой фигуры сердце женщины учащённо забилось, и она, чтобы скрыть своё замешательство быстро вбежала в парадную.
Когда она вошла в квартиру, то увидела, что муж съехал со своего любимого кресла и так и застыл в полулежачем положении. Зинаида Валерьевна, быстро скинув туфли, оставила покупки на кухне, и, ухватив его за подмышки, начала подтягивать его на себя.
— Ну, что же ты так, неудобно же...
Пётр не отвечая смотрел куда-то мимо неё отсутствующим взглядом. Нижняя челюсть отвисла, обнажив зубы с чёрными щелями. Зинаида Валерьевна накрыла его пледом, с минуту оглядывала, ожидая, что он снова начнёт сползать. Не дождавшись, она отправилась в маленькую кухню с поблекшими обоями. Тогда она подошла к окну и начала высматривать молодого человека в шляпе. Один его вид пробудил в ней сладостное воспоминание о лучших днях её молодости, ароматы прелых листьев, гвоздик и жасмина и робкий и одновременно настойчивый с надломленной хрипотцой голос, спрашивающий: «Ты пойдёшь со мной?». Эта томительная всеохватывающая дрожь, которая едва ли не доводила её до слёз, была вызвана всего лишь одним образом, который, казалось, растаял в давно минувших годах.
Зинаида Валерьевна смахнула внезапно набежавшие слёзы и посмотрела на опустевшую улицу. Под деревом никого не было. Она вернулась к своим покупкам и начала раскладывать их на кухонном столе.
Когда она месила тесто, раздался звонок в дверь. На пороге стоял Егор с малышом, одетом в синий комбинезончик, с соской и в потешной шапочке. Его супруга в пальто отороченном коричневым мехом как раз выкатывала из квартиры коляску.
— Здравствуйте, Зинаида Валерьевна! А вы не хотите выйти, прогуляться? — спросил Егор.
— Да не могу сейчас, готовлю вот пирог для мужа, — она показала на свои выпачканные в тесте руки.
— Очень вкусно пахнет, — сказала жена Егора. — Вы дадите рецепт?
— Конечно, дам, моя дорогая. Заходите через полчасика.
— Обязательно зайдём.
«Какие милые люди», — подумала Зинаида Валерьевна, возвращаясь на кухню. — «Надо будет их как-нибудь пригласить на чаепитие».
Её мысли снова вернулись к тому странному субъекту, которого она встретила у подъезда, и ей захотелось выбежать на улицу и разыскать его. Но она тут же упрекнула себя за этот порыв и сосредоточилась на приготовлении сдобы. Зинаида Валерьевна заполнила тестом форму, сделала посередине небольшое озеро из джема и украсила её ягодами из банки. Свой кулинарный шедевр она поставила в духовку, отрегулировала огонь, после чего пристроилась на краешке стула рядом с мужем. Тот сидел, склонив голову набок, и источал запах, от которого Зинаида Валерьевна невольно сморщила нос.
«И вроде бы совсем недавно я его купала», — подумала она. Пока пирог румянился в духовке, она набрала в ванну воды, с трудом пересадила мужа в кресло-каталку и покатила его в ванную комнату. Когда она раздевала его, то обнаружила на икрах и на ягодицах багровые пятна. Она знала, что это такое, потому, что читала о пролежнях в медицинском справочнике. В очередной раз мелькнула мысль: а не позвонить ли в больницу, но она тут же отогнала её, как нечто богопротивное. Зинаида Валерьевна не была глубоко религиозной женщиной, хоть и ходила в храм по воскресеньям. И, несмотря на то, что в своих молитвах она постоянно просила у Бога помощи и сил, она понимала, что не сможет содержать мужа в больнице на свою пенсию.
С невероятными усилиями, она перевалила Петра из кресла-каталки в ванну, при этом расплескав воду во все стороны.
— Ну, вот, сиди пока, отмокай, — сказала Зинаида, вытирая со лба внезапно вступивший пот. — А я пойду за пирогом присмотрю, чтоб не сгорел.
Её муж издал какой-то внутриутробный звук, и ей показалось, что в его отрешённом взгляде промелькнуло что-то похожее на благодарность. Она вернулась на кухню, заглянула в духовку и потянула носом сладковатый аромат, который распространился по кухне. Подождав ещё пять минут, пока пирог подрумянится, Зинаида Валерьевна, вытащила его из духовки. В обрамлении тёмно-золотистой корочки влажно блестела красная начинка, и при одном взгляде на неё, у Зинаиды Валерьевны снова появилось непреодолимое желание взять этот пирог и угостить им того странного молодого человека, который так неожиданно появился перед её домом и так же внезапно исчез. Она прогнала это наваждение, такое притягательное, но неосуществимое, понимая, что не может позволить себе предаваться мечтам, когда рядом больной и совершенно беспомощный человек.
В ванной, взяв мочалку, она принялась усиленно мыть развалившееся в воде тело мужа, время от времени поворачивая его то, на один, то на другой бок. Одно из пятен приобрело синюшный оттенок, и, когда она провела по нему жёсткой мочалкой, вверх поднялась тёмно- красная нить, которая начала расцветать дымным бутоном. Она уловила сладковатый запах, но это был не тот томный аромат, который витал по кухне, когда она готовила ягодный пирог. Этот запах был муторным, вызывавшим невольную тошноту. Бледные руки мужа с крупными венами безвольно покачивались в воде, мокрые волосы, похожие на грязную паутину, слиплись на лбу, на потрескавшихся губах выступила вязкая слюна. Зинаида Валерьевна, испугалась, что он впал в кому, и принялась проверять пульс. Под водой ей показалось, что она ощутила слабые толчки.
— Ну, мой дорогой, как ты меня напугал...
Вздохнув с облегчением, она спустила воду и заклеила пластырем ранку, из которой сочилась сукровица. Затем она старательно обтёрла его полотенцем и обернула в махровый халат.
— Вот так, теперь не кровит. — Довольная своей работой, она оглядела мужа, а тот потускневшими глазами смотрел мимо её плеча. — Ну, что проголодался? Сейчас пойдём обедать. А, что я приготовила на десерт!
Усадив мужа в кресло, Зинаида Валерьевна вкатила его на кухню, где начала готовить обед. На столе красовался пирог с лесными ягодами, вздутые края которого отливали светом закатного солнца.
Через пять минут она поставила на стол перед мужем овощной суп, повязала вокруг его шеи салфетку. Так как её муж не понимал её, она силой разжала его челюсти и принялась вливать в него ложку одну за другой. После каждого глотка она запрокидывала голову Петра, затем начинала всю процедуру заново. Несколько раз суп выплёскивался ему на подбородок и на салфетку, и Зинаида Валерьевна едва успевала вытирать его. Накормив мужа, она поставила на конфорку чайник и разрезала пирог на восемь равных частей. Два кусочка она положила на блюдце и поставила перед мужем.
— Ах, Петя, Петя, как жаль, что ты не можешь ничего сказать. А я ведь так для тебя старалась!
Зинаида Валерьевна с притворной горечью посмотрела на своего неподвижно сидящего мужа. Его распухший язык вывалился изо рта, а глаза без всякого выражения смотрели на позднюю муху, ползущую по стене.
— Ну, давай, съешь ещё кусочек. — Зинаида Валерьевна взяла треугольник пирога и попыталась засунуть его в рот своему мужу. Пирог раскрошился, и крошки рассыпались на халате, а один кусок шлёпнулся на пол. Зинаида Валерьевна только всплеснула руками и посмотрела на часы.
— Что-то наши соседи не торопятся.
Заламывая узловатые пальцы, она снова подошла к окну и посмотрела на пустынную улицу. Тусклый осенний свет гулял между деревьями, и женщине снова послышалась давно забытая мелодия, и внизу как будто мелькнул знакомый силуэт. Зинаиду Валерьевну словно объял тёплый ветер, сердце учащёно застучало, а по телу разлились приятные волны. Она отпрянула от окна и начала заворачивать пирог в фольгу. Через минуту она уже выбегала из квартиры, придерживая свою шляпку.
У подъезда она встретила Егора с женой — они мирно беседовали, по очереди покачивая коляску.
— А, Зинаида Валерьевна, а мы только собирались...
— Да-да, я помню, только давайте чуток попозже. Скажите, вы не видели, куда пошёл тот молодой человек в старомодном плаще и джинсах?
Пара с недоумением переглянулась, и Егор покачал головой.
— Мы не видели здесь никакого молодого человека.
— Ну как же, — не унималась Зинаида Валерьевна. — Такой высокий, в шляпе, он стоял вот под этим самым клёном. Я подумала, может он проголодался и вот вынесла ему.
Она растерянно шелестела фольгой, в которую был завёрнут пирог, и озиралась в надежде, что молодой человек, так напомнивший ей о когда-то счастливых днях, снова вернётся. Перед её глазами всё ещё стояло его измождённое лицо и горящий полный вечной юношеской жажды взгляд.
— Зинаида Валерьевна, вам нехорошо?
— Нет, просто я... просто я забыла кое-что купить в магазине.
Зинаида Валерьевна растерянно улыбнулась, а глаза её всё продолжали бегать по двору. И вот уже на углу дома мелькнула знакомая прядь и край шляпы, и женщина, спрятав пирог в карман и запахнув разметавшиеся полы плаща, поспешно засеменила к выходу на проспект. Оглядевшись, она не сразу увидела высокую фигуру в тёмном плаще, которая стояла на ближайшей остановке. Зинаида Валерьевна хотела крикнуть, остановить его, но у неё вдруг пересохло в горле. На остановке стояли люди, вдоль дороги прогуливались парочки, и всё вокруг было таким безмятежным, что малейшая паника казалась неуместной. Подъехал старый, обклеенный рекламой троллейбус, и человек в шляпе тут же запрыгнул в него. Зинаида Валерьевна в отчаянии заломила пальцы и перешла на бег, на сколько это позволяло её здоровье. Она опоздала на какие-то секунды, когда двери троллейбуса закрылись, и он, набирая скорость, пронёсся мимо неё. Но Зинаида Валерьевна недолго пребывала в растерянности. Она бросилась к ближайшему такси, на ходу вынимая кошелёк и, упав на переднее сиденье рядом с толстым водителем с флегматичным видом жующим спичку, приказала ему ехать до следующей остановки. Однако там человек в шляпе не вышел, и женщине пришлось проталкиваться в битком набитый троллейбус, в котором ехали рабочие с заводов, закончившие смену. Под возмущённые и недовольные возгласы Зинаида Валерьевна медленно продвигалась к середине. Пирог в её кармане превратился в блин, но она уже не думала об этом. Перед её глазами всё время стоял высокий, худой парень, которого её хотелось обнять как родного.
— Женщина, ну куда вы лезете? Не видите — тут и так уже места нет!
Какой-то толстозадый рабочий в потёртой куртке и с перекинутой через плечо чёрной сумкой недовольно сопя повернулся так, что Зинаида Валерьевна при всём желании не смогла бы протиснуться между ним и другими пассажирами. Она вытягивала шею и искала глазами знакомое лицо, от которого её пульс начинал учащаться. Но вокруг были только напряжённые и уставшие лица, в которых, казалось, угас огонь жизни.
— Пропустите... пожалуйста, я ищу человека.
Она просунула между двумя плотно сдвинутыми спинами тонкую руку. Человек неуклюже повернулся.
— Ох, рука, рука... ну, что ж вы так... пустите!
Жалобно причитая, Зинаида Валерьевна выдернула руку из скопления тел, и принялась потирать чудом не вывихнутую кисть. Окружающие с недовольством поглядывали на суетливую даму в не застёгнутом старом пальто и съехавшей набок шляпе.
Когда троллейбус подъехал к остановке, Зинаида Валерьевна оказалась настолько плотно зажатой со всех сторон, что не смогла выйти. Но ей всё-таки удалось пробиться к окну, и она с невыразимой печалью наблюдала за высокой фигурой в плаще и шляпе, которая быстро растворилась в толпе. Женщина смогла пробраться поближе к выходу и простояла до следующей остановки в нетерпении кусая губы.
На остановке Зинаида Валерьевна выскочила полная решимости разыскать молодого человека. Ускоряя шаг, она пошла по тротуару, мимо жёлтых домов с их вечерними огнями, магазинов и аптек, мигающих неоновыми вывесками, мимо скверика с бюстом Пушкина в центре, мимо выстроившихся вдоль дороги каштанов. Предыдущая остановка была в недалеко, всего в паре кварталов, но когда Зинаида Валерьевна вся запыхавшаяся, с бешено колотящимся сердцем приблизилась к ней, все её надежды тут же растаяли. Среди тех, кто ждал сейчас своего автобуса, не было человека как будто заново вдохнувшего в неё жизнь. От отчаяния на её глаза навернулись слёзы, и Зинаида Валерьевна без сил опустилась на лавочку. Несколько минут, она сидела, протирая платочком глаза. Кто-то посмотрел на неё с жалостью, кто-то с сожалением, кто-то поспешил отвернуться, решив, что это не его дело.
Немного успокоившись, она встала и побрела по дорожке, на ходу застегивая пальто. Её рука в кармане нащупала завёрнутый в фольгу кусок пирога. Желание угостить этим пирогом завладело ею с такой силой, что ни о чём другом она уже не могла думать.
«Где же ты? Зачем ты меня снова бросил? Нельзя поступать так с теми, кто тебя любит».
Зинаида Валерьевна снова воспрянула духом, и свернула на тропинку в густо заросший парк с неработающими аттракционами. Она снова почти бежала, вглядываясь в полутьму между старых акаций и клёнов, и ей казалось, что впереди мелькает знакомый силуэт. Она прорывалась сквозь переплетённые ветви, спотыкалась о торчащие из земли корни, а перед глазами её всё плясал туманно-огненный закат, и запахи мускуса, кедра и жасмина кружили ей голову.
— Сынок, ну где же ты? — шептала пересохшими губами Зинаида Валерьевна.
Сынок? Но у них с Петром никогда не было детей. Она остановилась посреди глухой чащи, беспомощно озираясь вокруг. Небо быстро темнело, окутывая деревья непроглядными сумерками, и Зинаиде Валерьевне начало казаться, что она находится в каком-то незнакомом лесу. Где-то за спиной послышался подозрительный шорох, и сердце Зинаиды Валерьевны болезненно сжалось. Она чувствовала себя словно, маленькая заблудившаяся девочка и всей душой хотела, чтобы её муж когда-то большой и сильный оказался сейчас рядом с ней и защитил от неведомой опасности. Но её муж сидел навечно прикованный к инвалидному креслу.
— О, бля... сссука... кто здесь?
В полумраке женщина различила какого-то забулдыгу, выползающего из кустов. Неожиданно нахлынувшее на неё облегчение сменилось разочарованием, а потом злостью. В сердцах она ударила его по руке, которой он пытался схватить низко свисавшую ветку. И не дожидаясь ругательств в свою спину, заспешила по узкой тропинке к видневшимся впереди красным огням проезжавших машин.
Через двадцать минут совсем уставшая, она уже подходила к своему дому. Пирог в её кармане раскрошился, и Зинаида Валерьевна неожиданно рассмеялась осознав вдруг свою глупость. Она вытащила смятую фольгу с остатками пирога и высыпала их в ржавое мусорное ведро. В этот момент щёлкнул замок подъездной двери, и за мгновение до того как она закрылась, Зинаида Валерьевна успела заметить в свете фонаря мелькнувшую полу плаща и прядь волос. С новыми силами она побежала к подъезду и, стуча каблуками по ступенькам, взбежала на второй этаж. Тощая фигура молодого человека протиснулась через небольшую толпу, которая зачем-то собралась перед дверьми квартиры Зинаиды Валерьевны.
— Пустите... пустите меня к нему, — в исступлении бормотала она.
Кое-как ей всё-таки удалось протиснуться, но тут на её пути появился Егор.
— Зинаида Валерьевна, ну, что же вы так... ну всё пойдёмте, пойдёмте отсюда.
Но женщина словно и не замечала его и, вытянув шею, смотрела на молодого человека, который сидел на стуле за кухонным столом, на котором ещё красовался ягодный пирог.
— Отойди, я хочу обнять его.
Она говорила почти шёпотом, но в её тоне послышалась явная угроза, от которой Егор немного опешил. Зинаида Валерьевна решительным шагом направилась на кухню, но в это время молодой человек снял свою старомодную шляпу и отбросил тёмные волосы с лица.
— Съешь хотя бы булочку, посмотри исхудал же весь...
Не успела она договорить, как человек начал расплываться на глазах, плащ превратился в банный халат, а лицо сморщилось и морщинистая кожа почти обтянула череп. Рот её мужа был раскрыт, словно в беззвучном крике, а зрачки закатились под веки. Зинаида Валерьевна так и застыла с протянутыми руками, и до неё словно сквозь вату начали доходить слова сердобольных соседок и просто любопытных, собравшихся в прихожей.
— Ох, горе, горе-то какое... и давно он уже?
— Судя по запаху, дня три, не меньше. Экспертиза покажет.
— Да, запах, просто ужас!
— Хорошо, что дверь была открыта, и мы вовремя заметили...
Зинаида Валерьевна пошатнулась, ухватилась руками за стол, и начала погружаться в вязкую темноту. Егор и ещё один мужчина тут же кинулись к ней, и едва успели подхватить на руки, чтобы вынести на свежий воздух. А её муж сидел и как будто смеялся над ними в своей беззвучной, карикатурной агонии.