попутчики

               

Утро выдалось погожее: небо чистое, ветерок слабый. Ольга Ивановна спешила к остановке автобуса. Ещё вечером она решила непременно ехать на дачу, хотя так хотелось поспать лишние часа полтора, всё же выходной. Вечером услышала прогноз погоды: через пару дней грядут заморозки, а на даче ещё не укрыт виноград и розы, не собраны поздние яблоки. Хотела подождать недельку, чтобы взять машину из ремонта, но надо спешить – осеняя погода так ненадёжна. Ладно, подремлю в автобусе, - решила она. Приехав на пригородный вокзал, увидела удаляющийся автобус. Опоздала, досада слегка испортила настроение: придётся тащиться на электричке. Одна радость, что муж обещал приехать на дачу и забрать её, его машина была в порядке и рабочий день заканчивался в три часа дня.
 И вот она уже в полупустой электричке. Ольга Ивановна уселась у окна и приготовилась подремать. Впереди сидела женщина с мальчиком лет пяти. Мальчик был очень подвижный и любознательный: вопросы сыпались один за другим. Мать терпеливо отвечала ему.
- Вера, ты?! -, подошла к ней красивая женщина лет сорока.
- Таня! Сколько лет, сколько зим! Надо же где встретились! Как ты, где? – обрадовалась Вера.
-Да вот к родителям еду, они на даче живут, помочь надо. А тут, как на зло, машина сломалась, вот пришлось электричкой. А это сын твой или внук?
- Получается сын, а вообще то племянник. Ты Славку, брата моего, помнишь?
- Ещё бы! Влюблена была в него! Как он – женат, счастлив?
- Да не сложилась жизнь у него. Ванечка, посиди спокойно, я с тётей поговорю, - обратилась Вера к мальчику, который уже и сам притих, вероятно устал от новых впечатлений.
- Так что Славка? Где он?
- Да нет его уже, утонул, когда Ванечка ещё не родился. Мы с тобой сколько не виделись? Лет пятнадцать?
- Пожалуй больше. Я уже успела замужем дважды побывать и развестись. Да не интересно это: живу одна, вся семья кот да рыбки. Приходит один семейный, всё обещает развестись с женой. А я думаю, что врёт он мне – ему и так удобно, да и меня больше замуж не тянет. Ты мне о Славе расскажи, я ведь мечтала, что вырастет он и будет моим, я же всего на два года старше была.
- Длинная это история и невесёлая.
- А нам и ехать долго.
- Ты же помнишь, что был он добрым и послушным. После восьмого класса, поступил в кулинарное училище, хотел стать поваром. Жили мы очень скромно: мама всё болела, отец умер когда мне было четыре года, а Славику три. Опекал нас друг отца, дядя Коля, его мы и называли папой. Он вообще хороший был, немного странный конечно, но маму любил и нас жалел, здоровьем не отличался. Вот и надо было взрослеть быстрее и самим пробиваться в жизни. С начала всё хорошо складывалось: Слава в училище, я в техникуме. А тут наступили времена Андропова – проверки днём и вечером. Вечером чтобы дети до шестнадцати без родителей на улицах не шатались. А Слава как раз на практике был. И подарил ему шеф-повар за хорошие знания нож разделочный, большой такой. Вот с этим ножом, счастливый и довольный, возвращался он домой. Встретил друзей и заговорился, а время уже к одиннадцати и патруль навстречу. Все в рассыпную, а Славу задержали. В сумке нож, а в кармане конопля. Я до сих пор не верю, что эта дурь его была, ну не замечали мы за ним этой склонности. Возможно и подбросили: надо же план выполнять. Осудили его на десять лет. Сначала сидел в колонии для несовершеннолетних, потом в колонии общего режима. Мать совсем разболелась – диабет, у папы Коли болезнь сердца обострилась. Освободили Славу через восемь лет, условно досрочно, два года быть под надзором. Но не прошло и полгода, как предъявили ему обвинение в квартирных кражах. Он пытался доказать, что не грабил, но его и слушать не стали. На суде, после приговора, он с криком – не виноват, полосонул лезвием по венам. И откуда только лезвие взял. Но это не помогло, дали шесть лет общего режима. У мамы на фоне диабета ампутировали ногу. Стала она инвалидом, с трудом ходила по квартире на костылях. Они с папой Колей мечтали о хорошем протезе, что сможет она на нём ходить с тростью. Я рано вышла замуж, за небогатого, но очень доброго человека и ушла жить к нему в коммуналку. В нашей двухкомнатной квартире осталась мама с папой Колей.
- Верочка, какой кошмар ты пережила! Давай мне на руки Ванечку, он тебе, наверно, все ноги отлежал.
- Нет-нет, пусть спит, он сегодня рано проснулся, всё боялся, что к бабушке Тоне опоздает, это моя свекровь.
Ольга Ивановна с интересом слушала повествование о чужой, такой нелёгкой судьбе, спать перехотелось. А Вера продолжила свой рассказ.
- У папы Коли была квартира во Владивостоке. Там временно жила его сестра, как бы приглядывала за ней. Вот папа и решил поехать и продать квартиру, а на деньги сделать хороший протез маме. Что-то там не срослось. Квартиру он продал, даже денег часть нам прислал. Потом позвонил маме и сказал, что сестра подала на него в суд, так как хочет две трети стоимости квартиры, хотя сама имела хорошую квартиру и у дочери её была отдельная жилплощадь. Да и договор был с сестрой, что эта квартира только его, так решили их родители ещё при жизни и завещание было у папы. Суда папа не дождался: подвело сердце. А у мамы началась гангрена на здоровой ноге. Вот так и получилось: папа умер, маме ампутировали вторую ногу. Теперь она в инвалидном кресле до конца дней своих.
- А Слава как?
- А Слава вышел на свободу через шесть лет, второй раз отсидел весь срок. Сидел в нашем городе и мне приходилось носить ему передачи и ходить на короткие свидания. Денег не хватало и, чтобы хоть как то сводить концы с концами, мама сдавала одну комнату квартирантам. Чаще всего это были девочки студентки. Вот так и выживали. У меня родилась дочь Танечка. Работал только муж, жили очень скромно. Помогала мама, она получала пенсию по инвалидности, держала квартирантов, а потом устроилась работать надомницей – делала бахрому. За ручную работу платили копейки, мы были рады и этому. Потом началась перестройка и надомные работы закончились, всех инвалидов уволили. Я родила вторую дочь и, через год, пошла на работу. Девочек смотрела мама: Танечке было уже шесть лет и она помогала маме справляться с Иришкой. Когда Слава вышел на свободу, пришлось отказаться от квартирантов, надо же ему где-то жить. Вышел он совсем больной: подхватил в тюрьме туберкулёз. Почти год провёл в больнице и в санатории для туберкулёзных больных. Там и познакомился со своей будущей женой.
 После лечения не мог устроиться на работу: никто не хотел брать бывшего заключённого. А в общем-то они выходят на свободу неспособными к самостоятельной жизни: у них пропадает стремление выжить, нет желания работать. Всё должно свалиться им на голову, без всякого усилия с их стороны. Вот и Слава стал таким же. Его не очень заботило, что мама не в состоянии содержать взрослого мужчину. Устроился на работу грузчиком на рынке, появились друзья всё какие-то неблагополучные, склонные к выпивке. Ну а где пьянка, там жди новых неприятностей. Вот как то зашёл к маме участковый милиционер. Слава дома был, болел после похмелья. Роман, так звали участкового, и говорит ему:
- Ты, Слава, уехал бы куда подальше из города, а то неровен час снова загремишь на зону. Сам никуда не влезешь, так друзья помогут – в плохую компанию ты попал. Это я из уважения к твоим родителям предупреждаю, да и дружбу школьную помню.  У тебя уже две ходки есть, третью совсем легко получить, даже если и не виноват. Время такое настало.
Роман ушёл, а Слава сразу протрезвел и говорит маме:
- Он прав, валить мне надо и чем скорее, тем лучше.
Мама в слёзы: куда, да как.
- Поеду, - говорит,- в посёлок к Наташе. У неё, конечно детей трое, но есть домик небольшой и в местном комбинате грузчики нужны.  Наташа уже договорилась, возьмут меня с испытательным сроком.
С тяжёлым сердцем отпустила его мама, всё утешала себя, что сложится жизнь у него.
С начала и правда всё было неплохо: на работу устроился и в семье прижился, дети к нему хорошо относились. Муж мой, а к тому времени он дальнобойщиком стал работать, нередко заезжал к нему, если по пути было. Продукты привозил им. Мне рассказывал про их бедность, маме мы ничего не говорили, не хотели расстраивать. Вот летом пошёл Слава с мальчишками на речку рыбу половить, искупаться, жара стояла в то лето. Ребята – Миша и Гриша – плескались у берега, а Слава решил реку переплыть. Приказал мальчикам ждать на берегу и поплыл. Что с ним случилось никто не знает, но из воды он не вышел. Ногу ли судорогой свело, или в водоворот затянуло, только возвратились мальчики домой без Славы. Потом поиски организовали, нашли, но причину не установили. Хоронили его мы за свои деньги: мама дала и муж мой. Осталась его жена беременная на восьмом месяце и с тремя детьми.
Ольга Ивановна слушала и думала о своей подруге, у которой внук отсидел в тюрьме два раза и тоже не хотел работать. Когда подруга пыталась его наставлять на путь истинный, он кричал, что в тюрьме ему было лучше и, если она будет приставать к нему со всякими глупостями типа работы, он опять отправится на зону. Подруга сдавалась, замолкала и опять давала деньги. В семьдесят три года она продолжала работать, чтобы содержать своего великовозрастного внука, её пенсии на двоих не хватало.
А Вера продолжала свой рассказ. С начала мы не поверили, что Наташа ждала ребёнка от Славы: на похоронах соседи поведали о её не очень правильной жизни. И дети-то у неё от разных мужей, и хозяйка она никакая, и выпить не дура, и многое другое не лестное. Похоронили Славу и забыли дорогу к Наташе, да и она нас не беспокоила. Так прошло около двух лет. А потом пришло маме письмо из дома малютки: приезжайте, ваш внук находится у нас по причине кончины его матери. Мама поехать не могла и опять пришлось ехать мне. Я нашла дом малютки. Санитарка проводила меня в комнату, где был Ванечка. Когда я вошла в комнату, он стоял в своей кроватке, увидев меня, протянул ко мне ручки и закричал: МАМА! Вопрос брать его или не брать даже не возник. К тому же он копия мамы в детстве! Сомнений не было – это сын Славы.
- Вера, а что случилось с его матерью?
- Соседи рассказали, что, когда Ванечке было полтора года, Наташа начала опять выпивать. Мальчиков отправила к своей матери в деревню, а старшая девочка училась в колледже и жила в общежитии. И заметили соседи, что давно не видели Наташу, а потом вспомнили, что очень долго плакал Ванечка. В общем, когда открыли дом, то увидели, что Наташа лежит на полу мёртвая, а Ванечка ползает по ней и уже не плачет, а слегка скулит, как больной щеночек. Вот так оказался он в доме малютки. Стали искать родственников, Наташина мама отказалась от него, ну её можно понять – там ведь ещё трое. Конечно, дочери Наташиной было уже пятнадцать лет, но она училась, да и не в состоянии содержать саму себя. Вот теперь у меня есть сынок. Когда мы привезли его домой, первые полгода он ел всё подряд, а потом стал перебирать, ну как все дети. Мы хотели усыновить его когда оформляли документы, но нам не посоветовали: как опекуны будете получать на ребёнка гораздо большую сумму, к тому же вы ведь не знаете, а может после школы он поступит в институт и ему, как круглому сироте, будет льгота при поступлении и повышенная стипендия. Ещё сказали, что он имеет право на часть жилья матери. Ну какое там жильё?! Если продать и поделить на четверых, то там не деньги, а слёзы одни. К тому же трое сирот остались на попечении старой женщины. Я отказалась, сразу написала отказ. Вот теперь живём все вместе. Таня, моя старшая, уже замужем, живёт отдельно, Иришка школу заканчивает. Ванечка вот в первый класс пойдёт. С ним нам не скучно, заводной он. Уже читать умеет, ну и шалить тоже. Вот мы и приехали! Ванечка, просыпайся, вон бабушка Тоня нас встречает!
 Вера, несмотря на свою полноту, легко встала, и, быстро распрощавшись с подругой, вышла из электрички.