14
Время ползло медленно, словно тоже устало, как она, Александра Адамовна, неподвижно застывшая в кресле с чужим дневником в руке. Или ей так казалось, что стрелки остановились? Или это сердце ее не выдержало откровений соперницы и ослабело?
«У меня нет чувства юмора? А кто тогда хохотал над бесконечными твоими шуточками? – спрашивала она Артема. – Или ты ждал шуток от меня? Но не все умеют острить! Это же особый дар. Главное – понимать юмор. И ты ни разу не упрекнул меня, что я чего-то не поняла…Я – правильная? А разве это плохо? Я все делала как положено. Нет, не все. Никакая я не правильная! Правильная бы не выскочила замуж назло другому».
Александра Адамовна, не любившая вообще вспоминать свое прошлое, сейчас меньше всего была склонна пересматривать самые неприятные его моменты. Фотографии бывшего мужа она убрала подальше, не выбросив только потому, что на них были и дети: первенец Никита и годовалая Аська, так и не узнавшая отцовской любви в раннем возрасте. Потом, правда, все наверстала – сначала втайне от мамы бегала к папочке, потом открыто пользуясь нерастраченной его нежностью.
Никита рос у Розы Михайловны. Сашеньке нужно было учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал еще не обкаканный современниками великий Ленин. То есть, ребенок кочевал туда-сюда, пока бабушка Роза не сказала:
– Мне трудно таскаться с ним по этажам без лифта. Просто приходи к нам по субботам.
К двум годам Никита окончательно запутался, кто мама, а кто баба, называя так поочередно обеих. Все смеялись – до поры, до времени. Потом уже Саша готова была плакать.
Если бы Олег, молодой ее супруг, взял на себя хлопоты о сыне, они бы вдвоем справились. Но тот не был готов ни к каким семейным подвигам, потому как не успел нагуляться. В полном смысле этого противного словечка. До Саши у него не было ни одной девочки, и бедная его мама, работавшая медсестрой в той же поликлинике, где и Роза Михайловна, жаловалась на эту странность сыночка всем сотрудницам подряд. Ей сочувствовали все, словно девственность восемнадцатилетнего парня была опасной болезнью.
Ребенком розовощекого, сильно перекормленного Олежку Роза Михайловна видела часто: мальчик учился в школе по соседству с маминой поликлиникой. Это было добродушное существо, даже забавное в детстве, когда он еще походил на ангела. Его любили тискать и угощать конфетками, и он с радостью отдавался женской ласке.
Олегу было пять лет, когда его папу назначили руководить строительством большого завода в одной из юго-восточных стран. Он уехал с семьей, а потом остался, отправив сына и жену назад, домой.
Больше в семью он не вернулся. Все жалели молодую Римму, пополнившую круг матерей-одиночек. Так что Олежка был опекаем врачами детской поликлиники до самого выпускного вечера. Женский коллектив дружно советовал ему пойти по маминым медицинским стопам, но Олежек неожиданно взбрыкнул и пошел в горный институт.
– Ты будешь работать в шахте?! – убивалась мама.
– Я буду руководить теми, кто работает в шахте, – успокаивал сын.
Горный институт славился в середине пятидесятых годов двадцатого века большим количеством иностранцев из демократических стран, а также вечерами студенческой самодеятельности, куда сбегался молодняк всего города. Ведь эти вечера заканчивались танцами.
Однако институт считался проблемным, хотя и привлекал внимание всех студенток района. Там учились сыновья потомственных шахтеров Донбасса – парни простые, любители выпить и подраться.
Выбор женихов здесь был широким, а будущее их казалось привлекательным. Во-первых, можно было подцепить иностранца и уехать с ним на заманчивый Запад, или выйти замуж за будущего шахтера с хорошей зарплатой.
– Вот и потеряет он свою невинность в этом лихом заведении, – смеясь, обнадежили Римму сотрудницы. – Еще и женится там! Нашла, из-за чего переживать!
О существовании Олежки Саша знала из рассказов Розы Михайловны, но сама его никогда не видела. Она училась на третьем курсе и считалась невестой Артема, а Олежек, по словам его мамы, все еще «ходил в девках». Не подействовала на него студенческая свободолюбивая среда.
– Может, у него что-то не в порядке… там? – предположила Валентина Ивановна, которая в свое время боролась – наоборот –за чистоту своего сыночка, Артема, наконец-то угомонившегося и даже готового жениться. – Может, Римма, к врачу Олежку нужно сводить?
– Глупости не болтай! – обиделась мама Римма.– Что же , я его в детстве голеньким не видела?
Олег к двадцати годам растерял лишний вес и стал даже поджарым. Выглядел он теперь молодым симпатичным мужчиной, хотя характер его оставался по-женски мягким.
На втором курсе он занялся баскетболом и нарастил мускулы.
А вот девочек по-прежнему словно не замечал, смотрел как бы сквозь них. Зато те его замечали: был виден издалека – ростом, модной одеждой, которую ему привозил из-за границы отец. А к третьему курсу Олег стал обладателем почти новенькой машины – «победы», которую отдал ему все тот же папочка.
Тот давно уже имел другую семью, но сына не бросал, даже баловал дорогими штучками. Вся музыкальная техника в доме была им подарена единственному сыну.
– Хоть с бывшим тебе повезло, – искренне радовались за Римму безмужние – Роза Михайловна и Валентина Ивановна.
Роза Михайловна даже иногда жалела, что Артем, а не Олежек ходит в потенциальных женихах. Во-первых, она помнила «боевое» прошлое Артема, во-вторых, от ее материнских глаз трудно было скрыть страдания гордой Сашеньки. Что-то не ладилось у той с легкомысленным сыном Валентины…Все чаще возвращалась со свиданий чуть ли не со слезами на глазах, а на расспросы матери дерзила:
– Не приставай!
Идея познакомить Сашу с Олегом возникла после очередной ссоры дочери с Артемом. «Может, пригласить на день рождения Саши Римму вместе с сыном? Но как это сделать, не вызвав подозрения?» – думала она.
Помог случай. Римма сказала Валентине однажды:
– Представляешь, Олег, оказывается, уже второй год в одной баскетбольной секции играет с твоим Темкой! Они знакомы!
– У твоего сынули по-прежнему нет подружки?
– У него только книги и спорт.
– Серьезный парень, – похвалила Валентина.
Роза Михайловна услышала этот разговор возле регистратуры, когда забирала адреса заболевших детей, готовясь идти на вызов.
– Твоему мальчику нужно развеяться, – сказала она Римме. – Вот у моей Сашеньки через неделю день рождения. Придут однокурсницы… И Валин Артем будет. Я тебя приглашаю вместе с сыном. Познакомим его с девочками, а вдруг какая-то и понравится?
– Да не пойдет он в незнакомую компанию, – засомневалась Римма.
– А мы что-нибудь придумаем, – оживилась и Валентина. – Я с Темкой поговорю!
В результате сложных манипуляций трех женщин и поддержки Артема, приглашение состоялось и было Олегом принято.
Правда, случился конфуз номер один. Выяснилось, что кроме Любаши, близких подруг у Сашеньки просто нет. Пришла Любаша со своим новоиспеченным мужем, Виталькой. Пришел однокурсник Артема – Эдик. И за праздничным столом оказались три женщины среднего возраста, они же мамы, и две молодых девушки со своими ухажерами. А также два молодых парня без женской пары…
Конфуз номер два случился вслед за первым: увидев Сашу, Олежек потерял рассудок вместе с даром речи. Он восхищенно уставился на именинницу – и больше никого не видел и не слышал. За столом он так самозабвенно ухаживал за Сашей, что три мамаши засомневались: а был ли мальчик невинным?
Саша смущалась, Любаша хихикала, Роза Михайловна торжествовала, Валентина Ивановна сидела с поднятыми на лоб бровями, наблюдая, как ее будущую невестку обхаживает здоровенный «девственник» на глазах у будущего законного мужа, то бишь ее сына. А тот вроде бы не ревновал, а просто был удивлен нахальством гостя, рассыпающего комплименты его подружке.
Эдик был не в курсе коварных замыслов, так что ничего не понимал, а потому налегал на вино и салаты. Он быстро опьянел, хотя водку не подавали, и стал рассказывать не совсем приличные анекдоты. Артем его останавливал, но сам смеялся с удовольствием.
Во время танцев за Сашей выстроилась очередь, так как Любаша покоилась в объятиях мужа Виталика и не рвалась переходить в чужие руки. Мамы удалились в кухню готовить сладкий стол и совещаться.
Вчерашний скромница Олег норовил во время танца положить руку на Сашино бедро и так тесно прижимал к своей груди, что у нее перехватывало дыхание. Саша вежливо отстраняла парня, но тот, не сводя с нее глаз, пыхтел над ее головой, не замечая ее потуг освободить пространство.
Эту милую картинку наблюдал Артем и потихоньку заводился. Не выдержал, подошел к парочке, по-хозяйски отодвинул Олежку, шепнул:
– Выйдем покурить?
В прихожей сказал ему:
– Слушай, чувак, не лапай мою невесту, а? Что-то ты разошелся!
– Какую невесту?
– Сашка – моя, понял?
– Ты же говорил, что зовешь меня на день рождения к дворовой подружке?
– Ты не понял? Саша и есть моя невеста.
– А звал – к кому? – удивился Олег.– Ты же говорил, что будут девочки?
– Извини, брат. Не получилось с девочками у Сашки. Не пришли девочки.
– Ты ее любишь? – вдруг спросил Олежек без обиняков.
Артем даже растерялся.
– Тебе-то что? Ведь женюсь.
– Когда?
– Слушай, ты что – тупой?
– Понято, – легко согласился Олежек и пошел на кухню, где сидели три заговорщицы.
– Мам, я пошел, – объявил Римме и покинул компанию не прощаясь.
День рождения завершился вялым поеданием «наполеона» и чаепитием.
Целых две недели после этого Саша возвращалась со свиданий почти счастливая. Даже напевала. Правда, Артем ни разу не уточнил, когда же они поженятся. На каком курсе?
Олежек на тренировках вел себя с Артемом так, словно ничего не случилось. А все участники не совсем удавшегося вечера думали, что он никаких последствий не имел.
И только два человека – Саша и ее мать – знали о письмах, которые каждую неделю приносила почта – с объяснениями в любви и даже предложением руки и сердца.
Письма Саша читала Розе Михайловне вслух, огорчая ту насмешками над потерявшим голову парнем..
Начался очередной учебный год, и Саша плавно двигалась к концу четвертого курса. Артем уже писал дипломную работу по журналистике и все чаще, ссылаясь на нехватку времени, отменял прогулки с невестой по городу…
Но однажды настал тот вечер, который все и расставил по своим местам.
– Что ты все дома сидишь? – сказала Любаша, позвонив в Сашину дверь. – Виталька достал три билета на вечер во Дворец студентов. – Сначала эстрадный концерт, афиши кругом висят! Потом танцы. А ты тут киснешь! Мы – за тобой! Одевайся!
– Артем обидится, если узнает, что я без него куда-то ходила.
– Это ты должна на него обижаться, а не он. Странная ты, – сказала Любаша, не уточняя, что имеет в виду.
Роза Михайловна слышала их разговор, поднимаясь по лестнице. Нарядная Любаша со своим верным молчуном Виталиком стояла на площадке у их двери. Саша в халатике показалась Розе Михайловне такой жалкой, какой она не привыкла видеть гордую свою дочку
– Иди на этот вечер! – сказала Роза Михайловна тоном приказа. – Хватит, насиделась! Спасибо, Любаша.
Что-то было в тоне матери незнакомым, резким, но почему-то подействовало на Сашу.
Пошла. Концерт был замечательным. Известный всему городу студент Горного института, талантливый комик-пятикурсник потешал народ, вызывая массовый приступ оглушительного хохота у студентов – до слез. Эстрадные миниатюры были написаны этим артистом, от Бога, как говорили, хотя перемежались они и уже содранными у современных эстрадных звезд – Марии Мироновой и Александра Менакера.
Саша тоже смеялась, но сдержанно, как всегда, не желая выглядеть смешной. а Любаша хохотала вместе с Виталиком, переглядываясь, хохотали без удержу, как все вокруг.
И вдруг на сцену с очередной миниатюрой, вышла… Маша!
Саша забыла о ее существовании с тех пор, как ее бывшая однокурсница повстречалась с нею в фойе филармонии, вызвав приступ ревности.
Маша бойко цокала по сцене своими высокими каблучками. На ней была переливчатая юбка-колокол из торчащей тафты, подчёркивающая изящную талию, белая шелковая блузка и концертная бабочка под воротником в тон юбке. Красиво покачивая пышной юбкой, Маша легко передвигалась по сцене, произнося какой-то текст, над которым все смеялись, а Саша его просто не слышала.
Машиным партнером был все тот же уже прославившийся комик-студент, но это ничуть не смущало Машу. Она свободно подыгрывала ему, так похоже копируя всесоюзную любимицу, Марию Миронову, что казалось – сама комедийная актриса сейчас на сцене.
– Какая симпатичная девчонка, – восхитилась Любаша. – Какая естественная!
После концерта студенты-актеры, взявшись за руки на сцене, кланялись под гром аплодисментов. А навстречу им выбегали зрители с букетами в руках. Маша и главный комик были в центре цепочки, и цветов им перепало больше, чем остальной десятке участников.
– Смотри! – толкнула Любаша свою подругу, когда на сцену поднялись два высоких парня с цветами. – По-моему, это Артем и Эдик. Узнаешь?
Саша молчала, наблюдая, как по-свойски Артем чмокнул в щечку Машу, а Эдик даже обнял.
– Ты говорила: у него диплом, – добавила глупая Любаша. – И тебя не позвал, а ты не хотела идти! Вот предатель!
Хорошо, что танцы отменили: слишком долго тянулся концерт. А, может, и не планировали…Толпа двинула к выходу из Дворца и потекла по двум направлениям – к троллейбусу и к трамваю.
Втроем они пошли к остановке троллейбуса, идущего в центр города. Саша плохо соображала, что теперь делать или говорить. И Люба притихла, наконец-то сообразив, в каком состоянии ее подруга.
Потом Саша увидела их – Машу и Артема. Уже без Эдика. Те шли на расстоянии друг от друга, но улыбались, повернувшись лицами друг к другу. Они оживленно разговаривали, а толпа оглядывалась на них, узнавая «Миронову».
«Завтра звоню Олегу» – это была последняя мысль Саши перед сном – как итог принятого решения.
Продолжение http://www.proza.ru/2015/01/27/1844