Ларошфуко - выдающийся французский писатель и философ - моралист - в своих "Максимах" утверждал, что "существуют хорошие браки, но восхитительных браков не бывает". Это утверждение опровергает брак Зинаиды Николаевны Гиппиус и Дмитрия Сергеевича Мережковскиого, который был поистине "восхитительный". И, что самое интересное - впервые встретившись, они совершенно не понравились друг другу.
Вернувшись из Италии, куда они уехали по приглашению Муссолини, супруги жили в Париже. Рассказывая о своих итальянских впечатлениях, Гиппиус упоминала и о мелких, неизбежных неприятностях. О том, например, как они забыли в Риме ключи от чемоданов и обнаружили это, только приехав в другой город.
- Так досадно и глупо. Так утомительно. Нам пришлось возвратиться в Рим. И столько денег стоило. Туда и обратно два билета в спальном вагоне.
- Но почему же не поехал Дмитрий Сергеевич один? Почему вы тоже ехали? - недоумевали слушатели.
Она только плечами пожимала:
- Ну нет! Это совершенно невозможно. Немыслимо! Чтобы мы хоть одну ночь провели не вместе? Этого за всю нашу жизнь не было. И надеюсь, никогда не будет.
Они так до самой смерти Мережковского и прожили, не расставаясь ни на один день, ни на одну ночь. И продолжали любить друг друг никогда не ослабевающей любовью. Супруги никогда не знали скуки, разрушающей самые лучшие браки. Они сумели сохранить каждый свою индивидуальность, не поддаться влиянию друг друга. Они были далеки от стериотипной, идеальной супружеской пары, смотрящей на всё одними глазами и высказывающей обо всём одно и то же мнение. Они были идеальной парой по-своему, неповторимой парой. Дополняя друг друга, каждый из них оставался самим собой.
В их союзе они словно поменялись ролями: Гиппиус являлась мужским началом, а Мережковский - женским. Она представляла логику, он - интуицию.
Супруги беспрерывно вели дискуссии и споры, опровергая друг друга. Со стороны это казалось чрезвычайно странным, в особенности, когда эти споры происходили прилюдно.
На собраниях "Зелёной лампы" Зинаида Николаевна всегда садилась на эстраду рядом с выступавшим Мережковским, чтобы чего-нибудь не пропустить или недослышать. Бывало она вдруг прерывала его речь капризами:
- Нет, я не согласна, Дмитрий. Ты ошибаешься. Это совсем не так!
После этого закипала яростная словесная дуэль - оба скрещивали шпаги и наносили друг другу искусные и жестокие удары.
Слушатели замирали от изумления, а некоторые даже считали, что это подстроено, что это трюк для придачи занимательности выступлению Мережковского. Дело в том, что невозможно было поверить, что супруги могут ссориться. И все ждали, чем это кончится, если всё не подстроено.
А кончалось это обычно так же неожиданно, как и начиналось. Высказав резко все свои доводы, Мережковский сразу превращался в любящего супруга, нежно и заботливо брал жену под руку и помогал ей сойти с эстрады:
-Осторожно, Зиночка, ступенька. Не оступись.
Затем подводил её к месту в первом ряду, усаживал и бережно поправлял лисицу, спустившуюся с её плеча, осведомляясь:
-Тебе не холодно? Не дует, Зина? Не принести ли тебе шубку? Не простудись.
И она с улыбкой благодарила его:
- Нет, спасибо, Дмитрий.
Они были такие разные! Гиппиус многие терпеть не могли, даже ненавидели. У неё душа как будто пряталась где-то глубоко внутри и никогда не выглядывала из тусклых, затуманенных глаз.
Мережковский, напротив, всегда был более духовным, чем физическим существом. Его душа не только светилась в его глазах, она словно просвечивала через всю его телесную оболочку.