Явление Абигайль

               

Босой, темноволосый паренек, чумазый, в старой разорванной рубахе болотного цвета и коротких, поношенных штанах, что есть силы, мчался вниз по пологому склону холма. Солнце давно спряталось за верхушками деревьев густого, хвойного леса, застывшего бесконечной стеной в полумиле справа. На смену вечерней заре пришла черная, ночная мгла, до краев наполненная обманчивой, зловещей тишиной. Паренек слышал только шелест травы, под своими ободранными пятками да учащенные удары собственного сердца, готового разорваться от страха и колоссального напряжения. Казалось, его преследователи давно отстали, и опасности больше нет, но кто-кто, а он-то прекрасно понимал, что это лишь иллюзия спасения. Мертвецы никогда не откажутся от охоты на человека.

 Далеко впереди, у подножия холма, показались слабые силуэты строений, заблестели огоньки в окнах домов уединенной деревенской общины, вставшей между лесом и озером, спокойные воды которого в темноте выглядели черным смоляным пятном. При свете дня и при других обстоятельствах этим живописным видом, укутанного сочной зеленью деревьев и трав, тихого уголка Новой Англии середины девятнадцатого века можно было любоваться до бесконечности. Но не сегодня, не сейчас!

 Мальчик, не раздумывая, собрав остатки сил, побежал в направлении селения, ориентируясь на очертания большого креста над  крышей англиканской церкви.
 Из-за тучи выскользнула круглая луна, зацепившаяся краем за высоченные корабельные сосны. Бледный лик небесного светила выудил из мрака, на гребне холма, четыре жуткие фигуры, в грязных лохмотьях, едва прикрывающих их черные тела и высохшие, костлявые чресла. Кровожадные монстры на несколько секунд остановились, взгляды их черных глазниц устремились к небу. На искаженных смертью лицах со следами трупного разложения промелькнуло подобие злорадной улыбки. Цепью, шатаясь из стороны в сторону, они заковыляли вслед удаляющейся жертве. В предвкушении кровавой трапезы из приоткрытых оскаленных ртов текла мерзкая жижа – смесь гноя, слюней и темной крови…


*****
- Опять ты смотришь эту гадость?! – на пороге комнаты уперев руки в боки,  выросла, словно тростниковая жердь, жена в цветастом махровом халате с повязанным в форме тюрбана полотенцем на голове. – Лучше бы как все нормальные мужики, футболом увлекался!

Аркадий Петрович Шубин упитанный, мужчина пятидесяти четырех лет с широким мясистым лицом, полными губами и с лоснящейся залысиной, отвоевавшей у коротких седых волос всю верхнюю часть головы, так погрузился в увлекательный сюжет фильма, что от неожиданного появления супруги сильно вздрогнул. Он даже не нашел, что ответить на ее грубое замечание.

- Ты не забыл? Мы завтра едем в гости к Лобановым! – не давая мужу опомниться, продолжила «наезд» Лариса Евгеньевна, перекатывая во рту очередную жевательную резинку с которой расставалась лишь на время сна. – Там будут Валька с Любкой, и я хочу предстать перед ними во всем блеске. А еще хочу, чтобы мой муж тоже выглядел импозантно, а не походил на вареного сома с красными глазами от постоянного просмотра ночных телеканалов!
И на эту фразу Аркадий Петрович не ответил, а лишь недовольно поерзал на широком, мягком диване, не отводя глаз от экрана, боясь пропустить самое интересное. На счастье по телевизору пошел блок рекламы, и у Шубина появилось пять минут на разговор с «главным раздражителем его жизни».

 Кто бы мог подумать, тридцать два года назад, что длинноногая, ясноглазая девушка превратиться в деспотичную эгоистку едва серое здание районного ЗАГСа, где они расписались, скроется за цветущими акациями прилегающего бульвара. Лариса Евгеньевна, тогда еще просто Лариса, быстро и незаметно, подмяла под себя слабовольного Аркадия, превратив последнего в классического подкаблучника.

 Внешне и внутренне Шубины являлись полной противоположностью друг друга. Находясь рядом, они со стороны напоминали число 10 или 01, в зависимости от того кто стоял впереди – сухощавая Лариса Евгеньевна похожая на единицу, или полный Аркадий Петрович смахивающий на округленный ноль. Интересно, что хотя оба любили поесть, их внешнее различие с годами только усиливалось. Он толстел, она худела.

Лариса Евгеньевна, привлекательная элегантная дама была моложе мужа на два года. Она имела зеленые, миндалевидные глаза, роскошные черные волосы, с возрастом поседевшие на висках, из-за чего  теперь их  приходилось постоянно подкрашивать. В свое время стать абсолютной красавицей Ларисе помешал длинноватый нос, но это нисколько не убавило ее популярности среди мужчин. Не в пример инфантильному Аркадию, супруга  отличалась твердым, энергичным характером ярко выраженного холерика.

Взрослый сын и дочь с шестилетней внучкой жили отдельно и теперь, когда казалось можно расслабиться и тратить свободное время в свое удовольствие, Шубин остался единственным объектом для нудных, воспитательных бесед.

- Опять эти твои Валька с Любкой! Дадут они нам, наконец, спокойно пожить!? – хлопнув себя по лоснящемуся лбу, вступил, наконец, в разговор Аркадий Петрович сразу с самой болезненной темы.

- Успокойся, никогда не дадут! – последовал моментальный ответ.
Лучшие мировые умы, сломавшие голову над проблемой вечного двигателя, немало бы удивились, узнай они, что два опытных образца этой машины уже более тридцати лет бесперебойно функционируют в российской столице под простыми, женскими именами «Валька» и «Любка». Именно Валька и Любка, две старинные подруги Ларисы Евгеньевны, еще со студенческой поры, служили двигателями всего нового в семье Шубиных, начиная от модных лакированных туфель «красивее, чем у Любки» и заканчивая вторым ребенком «Валька второго родила, нам тоже надо». Если у Никиты Сергеевича Хрущева главный лозунг звучал: «догнать и перегнать Америку», то девиз Ларисы Евгеньевны гласил: «ни в чем не уступать подругам»! Это бесконечное состязание несколько раз ставило Шубиных, мягко говоря, в очень сложное финансовое положение, поскольку соперничать с Валентиной, женой успешного предпринимателя, чете фармацевта и бухгалтера было крайне сложно. Про себя Аркадий Петрович мрачно подшучивал, что такая ситуация не прекратится даже после смерти одной из подруг – остальные две и тогда найдут повод для зависти, например количеству венков на траурной церемонии или качеству мрамора надгробной плиты. Впрочем, для Шубина, конкуренция с подругами жены имела и свою приятную сторону. Благодаря ей в квартире появился большой плазменный телевизор, а в ракушке у подъезда стояла темно-синяя иномарка, приобретенная, правда, в кредит.

   
С раннего детства в жизни Аркадия Петровича катастрофически не доставало адреналина. Родители так опекали маленького сынулю, что за все школьные годы, он, не считая шахматного клуба, не ходил ни в одну спортивную секцию. Самым «экстремальным» его занятием было кратковременное посещение  кружка выжигания по дереву, который он покинул со страшным скандалом устроенным  мамой, после того как неуклюжий Аркаша обжег указательный палец раскаленной иглой выжигательного аппарата.

Служить в армии Шубину не довелось, а многолетняя работа бухгалтером сильных ощущений также не прибавляла. Воспитание детей, до поры до времени придавало размеренной жизни буйство стихии, разнообразие красок и ярких эмоций. Но дети давно выросли и единственной «отдушиной» для Аркадия Петровича стали остросюжетные фильмы –  боевики, триллеры и особенно разного рода ужастики, про оборотней, мертвецов и вампиров. Такое увлечение мужа очень раздражало Ларису Евгеньевну, поклонницу бесконечных, многосерийных мелодрам и старых отечественных фильмов наподобие «Весны на Заречной улице». Она пыталась ему противостоять, но всегда покладистый Шубин на сей раз проявил редкое упорство, сумев, в конце концов, отстоять свое насиженное местечко перед экраном телевизора.

- Ладно, я пошла в ванную, готовиться, наводить красоту! – суровый, недовольный взгляд жены остановился на пустой бутылке из под ячменного напитка, уютно расположившейся на журнальном столике рядом с тарелкой бутербродов. -  А ты перестань дуть пиво и готовься ко сну, чтобы завтра был как огурчик!

- Ну, счас! – сказал вслед жене Аркадий Петрович, услышав щелчок закрывающейся двери в ванную. Реклама по телевизору продолжалась. Воспользовавшись паузой, Шубин осторожно пробрался на кухню и достал с верхней полки холодильника очередную бутылочку любимого пивка. Запотевшее стекло приятно холодило руку. Легкое шипение открытой пробки и освежающий напиток, бурным, пенистым потоком устремился в пересохшее горло.

- Спасибо, что напомнила, дорогая! – сказал тихо Аркадий Петрович закрытой двери. В ответ раздался шум воды из крана. Шубин возвратился в комнату, когда фильм уже шел.
- Вот черт! Опоздал! – он сел на диван, сделал пару больших глотков и самоотверженно погрузился в просмотр.

*****
- Пожалуйста, мистер не открывайте дверь! Они очень опасны! – взмолился перепуганный мальчик.

- Будь спокоен, малыш! Это мой дом, мой участок и я знаю, как встречать незваных гостей!

 Самоуверенность и решительность хозяина дома, высокого седовласого мужчины в тяжелых коричневых ботинках и клетчатой рубахе с засученными рукавами, мальчика нисколько не обнадежили. Видя, как старик взял ружье и направился к выходу, он метнулся вглубь дома к лестнице и, затаив дыхание, залег на ступеньках, укрывшись за добротными перилами.

- Не надо, мистер! – сделал он последнюю, робкую попытку остановить отважного безумца. Тщетно, мужчина уже распахнул дверь и, держа над головой зажженный фонарь, внимательно осматривал  двор. Не заметив ничего подозрительного, он, спустившись с крыльца, уверенным шагом начал обходить территорию. Дом погрузился во мрак, поскольку  фонарь в руках хозяина являлся единственным источником света. Желтоватый отблеск его еще пробивался через проем входной двери, но становился слабее и слабее - мужчина удалялся от крыльца. Мальчик испытывал огромное желание броситься к двери и запереть ее на массивную задвижку, но он не осмелился отрезать хозяину единственный путь к отступлению. «Господи, быстрее бы старик возвращался!»
 
Время потекло изнурительно долго. Лишенный возможности видеть, что твориться во дворе, паренек прислушался, стараясь не упустить ни единого звука. Но их и не было!  Звери, птицы, деревья, трава и даже ветер все притихло в тревожном ожидании и это пугало еще сильнее!

«О, черт!» - донесся со двора возглас хозяина. Последующие звуки слились вместе, переплетаясь друг с другом.  Грохнул выстрел! Раздалось свирепое рычание. Затем слабый звон стекла, это фонарь упал на землю, разбился и погас. Округу взбудоражил жуткий предсмертный крик. В ужасе мальчик зажал уши ладонями, его рот открылся в беззвучном стоне, смуглое лицо исказила гримаса отчаянья, а волосы встали дыбом. Во дворе началась омерзительная, тошнотворная пирушка, мертвецы рвали окровавленную плоть, словно стая голодных шакалов, отнимая  друг у друга лакомые куски теплого мяса. Собрав остатки воли, мальчик кинулся закрывать дверь, но опоздал – в дверном проеме появился зловещий, черный силуэт. Среди кромешной тьмы удалось разглядеть только его общие очертания, но смрадный запах мертвечины говорил сам за себя. Чудом, избежав столкновения с ходячим трупом, паренек взлетел по лестнице на второй этаж и укрылся за первой попавшейся дверью. Здесь находилась спальня хозяина или кого-то из членов его семьи. Мебели в ней было немного –  у самого окна стояла широкая, чугунная кровать, напротив нее огромный, резной деревянный шкаф, а старомодный комод занял место справа от входа. На стенах были развешаны многочисленные охотничьи трофеи – оленьи рога, шкуры животных, но оружие отсутствовало. Место, где висело ружье, пустовало. Мальчик попытался нащупать ключ, чтобы запереться изнутри, но нигде его не нашел. Забаррикадироваться тоже не получилось, комод оказался слишком тяжелым, да и времени уже не было – на лестнице послышались неторопливые шаги. Как изворотливая ящерица, паренек скользнул под кровать, притих и попытался унять дикую нервную дрожь. Ветер отогнал очередную тучу. Луна засияла с новой силой. Ее лучи проникли  в комнату, придавая предметам новые очертания, ярко освещая входную дверь и половину стены, спроецировав на ней контуры оконной рамы.

«Оливер!»
Мальчик вздрогнул. Ему показалось, что кто-то в темной глубине дома тихо произнес его имя. Но кто?

- Оливер! Не прячься! Я знаю, что ты здесь! – теперь голос прозвучал вполне отчетливо. Паренек знал, кому он принадлежит и от этого знания весь покрылся ледяным потом и оказался на грани помешательства.
- Оливер! – голос, слегка измененный шипящими нотами, принадлежал его сестре Абигайль.
Совсем свежие воспоминания ворвались в мозг со стремительностью пушечного ядра.

Хмурый день. Дождь. Слякоть, лужи и грязь. Кладбище на окраине города. На повозке, запряженной измученной гнедой клячей, свежевыструганный гроб. Сладковатый запах древесины. В гробу восемнадцатилетняя Абигайль. Заупокойная молитва. Слезы. Комья сырой земли. Это было две недели назад!!!


Шаги приблизились  и вдруг замерли за дверью. Мальчик сжался в своем укрытии, - «Только не закричать! Только бы не выдать себя!» Дверь, с тихим скрипом, начала медленно открываться внутрь комнаты. Сердце замерло. Черная полоска свободного пространства, между дверью и косяком, становилась все шире и шире. В полуоткрытом проеме выросло жуткое создание из преисподней, совсем недавно бывшее его любимой красавицей-сестрой. Спутанные длинные волосы, словно обсыпанные пеплом из камина, белое похоронное платье, превратившееся в замызганный серый мешок, сплошь залитый кровью, словно фартук неопытного  мясника, загнутые черные ногти на оголенных до локтей страшных руках – от этого зрелищем кровь становилась в жилах, вязкой безжизненной массой. Полная луна, словно зачарованная, прилипла снаружи к оконному стеклу. Она медленно обратила свой свет на кошмарное лицо со свирепым, звериным оскалом, ото лба до подбородка перепачканное чужой кровью, тонкие ручейки которой струились по худой синеватой шее. Мертвые, помутневшие глаза не двигались, чтобы осмотреть комнату, покойнице приходилось все время поворачивать голову. Сделав два шага вперед, она, учуяв живого человека, качаясь, пошла к кровати.

«Оливер!»
Крик ужаса и отчаянья потряс дом и проник далеко за его пределы.
***   
В этот кульминационный момент экран телевизора неожиданно погас. Вместе с ним полностью отключилось  электричество в доме и во всех соседних зданиях. Потухли фонари уличного освещения. Ночная темень внезапно поглотила микрорайон. И ведь как назло, на самом важном и интересном месте! Аркадий Петрович захваченный душещипательным сюжетом, до того слился с киногероем, что собственной кожей чувствовал ужас обуявший несчастного Оливера! Ему и самому стало не по себе в совершенно темной комнате.

- Лариса! – громко позвал он, но жена не отвечала. Шубину почудилось гулкое эхо собственного голоса, словно он крикнул в пустоту огромной, каменной пещеры.

- Лариса! – уже менее уверенно повторил Аркадий Петрович, шаря рукой по нижней полке журнального столика, где лежал фонарик. К счастью, тот быстро нашелся, но был почти разряжен и ели горел. Шубин поторопился проверить электрощит, а также узнать, где Лариса. Но сделать  ничего не успел. Выйдя в длинный холл, Аркадий Петрович столкнулся с ужасным монстром, сошедшим с телеэкрана! Слабый лучик фонарика уперся в бледное, женское лицо перепачканное кровью и черными ошметками плоти. Жуткое чудовище, что-то перемалывая челюстями, не отводя от лица испуганной жертвы, пронзительного угрожающего взгляда, медленно надвигалось на несчастного Шубина.

- Абигайль! – чуть слышно, простонал Аркадий Петрович, пятясь назад и глотая воздух дрожащими губами.
- Аркадий!
 Крик ужаса и отчаянья потряс дом и проник далеко за его пределы.


*****
Шубина ослепил запредельно яркий свет. В первое мгновение он решил, что это уже неземное сияние в конце длинного тоннеля по дороге в загробный мир.
Вот–вот появятся белокрылые ангелы в легких туниках, бережно возьмут его под руки и проводят к небесным вратам рая. Сказочно красивое видение исчезло, когда Аркадий Петрович разглядел заплаканное лицо Ларисы склонившейся над ним. Он лежал посреди паркетного пола в собственной прихожей с мокрым полотенцем на лбу и диванной подушкой под головой. Прямо в глаза ему светили три лампы витиеватой люстры, пришлось даже зажмуриться и прикрыть лицо рукой.

- Господи! Аркаша, как ты меня напугал! Что с тобой случилось?
- Со мной? – слабым голосом пробормотал Шубин. Последние события еще путались в его голове.
- Ну да с тобой! В доме отключили электричество. Я вышла из ванны и направилась к тебе. Ты появился в холле со своим фонариком, увидел меня и как закричишь!  Мои барабанные перепонки чуть не лопнули. А потом, ты  грохнулся на пол! Я к тебе! Темно. Ничего не видно. Ты без сознания! Я чуть с ума не сошла! Хорошо, что свет быстро дали!
- Так это была ты!?
- Конечно я, а кто же еще!?
- А почему твое лицо было все в крови и в каких-то черных пятнах?
- В крови? Да, Бог с тобой! Я питательную маску из черной смородины на лицо наложила! Говорят, очень полезная вещь! А тут свет, как назло, погас!
- Но я же звал тебя, почему ты не отвечала?
- Я ответила! Не сразу, правда.… Видишь ли, я купила, на пробу, новую жевательную резинку, она мне так понравилась, что я увлеклась и набрала полный рот. Жвачка размякла и прилипла к зубам. Мне не только говорить, а разжать челюсти, долго не удавалось.
- Какой я болван! -  наконец, последовательность и причинно-следственная связь событий встала на свои места.
- Говорила, меньше надо ужастики на ночь смотреть!
- Да, да ты права, больше не буду.
 Щеки Аркадия Петровича зарозовели, речь зазвучала более уверенно. Видя, что муж окончательно пришел в себя, Лариса Евгеньевна осмелилась задать вопрос, не дававший ей покоя уже целых полчаса, - Кто такая Абигейл? У тебя с ней что-нибудь было?
- Абигайль? Забудь, уже никто. Ты у меня в миллион раз лучше всех Абигейлей на свете! – Шубин улыбнулся и с нежностью вытер тыльной стороной ладони, одинокую слезинку, застывшую на щеке у жены.
- Точно? – улыбаясь и лукаво сощурив глаза, спросила Лариса Евгеньевна.
- Точно! – Шубин, привлек к себе супругу и горячо, с юношеским пылом, поцеловал в губы. Беспокойство и страх за жизнь мужа ушли, женщина расслабилась и «поплыла» как подтаявшее сливочное масло, забытое на обеденном столе легкомысленной хозяйкой. Она  ласково прижалась к мужу и страстно прильнула к его губам. Такого жаркого, долгого поцелуя между ними не было уже лет десять.