Восьмой десяток доживает Матвеевна, всяко было на ее веку, но слава Богу и дети, и внуки живы и здоровы, одеты, обуты, что еще? Всем бы так. Да здоровьишко в последнее время стало подводить, давление, голова побаливает. Утром чуть жива поднялась, но надо ехать, невестке помочь лук посадить. Время подошло, а той все некогда, понятно конечно, домина большой, дети, правда, тоже большие, скоро школу закончат, делов у ней уйма, а помощников только за столом и видать. Собрала сумку и на остановку, к автобусу.
Пока добралась – солнце уже высоко! Даже приморилась, вошла во двор.
Старость – не радость, присела на лавочку, дух перевести.. Машина здесь, недавно купленная, новая, а домино-то какой! Окна, двери открыты, и невестка что –то уж разголосилась. Это видать она что-то моему рассказывает, ишь, голосок командный, невольно прислушалась:
-Встретила как-то, еле тащит сумку, капусту посолила, и кому-то несет. А сама –то что не ешь? А она в ответ:
- Да потом как–нибудь.
- Соседи с двух сторон огород поурезали, один - гараж пододвинул, другой – сарай расширил!- Бог с ними, им же нужно!- А ей не нужно?! Да она больная, на всю голову, точно больная! Кто у нее что не попросит – на тебе! А как детям и внукам – так и нет ничего…
Посмотрела Матвеевна на свою полупустую сумку с нехитрым гостинцем, поднялась и пошла себе помаленьку, опять на автобусную остановку. Вдруг еще невестка увидит, что она разговор услышала, будет переживать, бедная.
Так вон оно что – больная! Вспомнила еще и про тысячу, как тут не расстроится, неужели права невестка? Ох, надо сходить к Батюшке, надо, может направит на путь истинный, подумала, поворачивая, к видневшимся над крышами домов, маковкам храма.
С прошлой пенсии оставалась у нее одна бумажка – тысяча рублей. И все то она ее не разменивала. А разменяешь - ее уже и нет. И так прижмет нужда и сяк. А вот не меняла, и все тут! Но при себе носила. На днях уже к дому подходить – смотрит , знакомая девочка - Светка на встречу попалась, ревмя ревет. «Что ж ты плачешь». Та мимо - и головы не поворачивает. Оборвалось что-то внутри – беда! Остановила ее и сквозь рев и слезы добилась: «Мать дала тысячу в магазин – долг отдать и хлеб купить. В пакет завернула. Пока до магазина, то да се, в магазине развернула, а ее нет! В пакете – дыра. Мать прибьет!» и еще больше заревела. Заплакала и бабка, знала она эту семью, бедноваты, не то слово. Потихоньку в кармане открыла кошелек, и эту, неразмененную, обняв девчонку, незаметно в карман ей сунула. Поплакали, что делать? «А ты в карманах смотрела? Может переложила и забыла?» Давай все смотреть. Утерли слезы, полезли по карманам. Благо – их не счесть только в курточке! И точно – вот она! Подпрыгнула Светка от радости, глядя на нее, обрадовалась и бабка и реветь стали обе. Стоят, ревут две дурочки – старая и малая. Не обеднела бабка. Ну, разлетелась бы тысяча – как и не было. Сколько их уже разлетелось? А эта самой дорогой оказалась. Воистину батюшка говорил: « Отдавая, приобретаешь!»
И теперь грела ее душу мысль: как хорошо все получилось. Спасла девчонку, с Божьей помощью, а что с Божьей – старушка уже и не сомневалась- ведь сколько раз лукавый толкал ее под руку : разменяй да разменяй. Но Господь уберег! Пусть малая радуется, сколько у неё в жизни будет ещё всяких потерь, упаси Господь вот как сейчас! Но, опять - же сказать что рассталась она с деньгами с лёгким сердцем значит ничего не сказать. Деньги были последние, до пенсии ещё как-то перебиться надо, и совсем не понятна российская душа, что собирает крохами, а раздаёт ворохами и долго бы размышлять бабке о своём поступке, да невестка невольно подсказала – «ну точно больная!».
Как ни крути, а все дороги ведут к храму, к Богу, да не с пустыми-же руками?! Свернула к дому, что-нибудь прихватить. А там, у калитки её поджидают обе-две Светка с матерью, вот - те на! Оказалось, эта «егоза» пакет взяла не тот, а другой, без денег. А сегодня в том пакете нашлась деньга, случайно. И они думают, что… В общем поняла бабка, что отпираться бесполезно. Совсем растерялась: при их бедноте, да взяли бы себе, и никто бы не узнал! Нет, пожалели её старую, принесли отдавать. И эти получается, тоже больные. Стали благодарить. Заплакала бабка, на неё глядя и эти две, тоже заревели. Слёзы у баб рядом лежат и в них в этих бабьих слезах есть наверное специальное вещество, что не даёт бабьей душе совсем уж пропасть и спасает её сердце, в тяжкую минуту, от неминучего разрыва.
А что реветь заходите, чайку попьём, а то всё на ногах да на ногах. Пошвыркали жиденького чайку пополам со слезами и на душе полегче стало, а потом и вовсе рассмеялись. Сидят три поколения, совершенно разных и вспоминают наперебой случаи из своей жизни, да хохочут - совсем больные! Спохватилась Матвеевна, она же в храм собиралась!
А там, в храме, отняла Батюшку от дел святых, поведала ему: вот-де знакомая у неё, то да сё, говорят вроде как больная, и то делает не так и это, может права невестка, болезнь какая с головой? На что отвечал Батюшка пряча в бороде мудрую улыбку:
-Да, знаю я эту старушку, и болезнь тоже знаю, называется она-добрая душа. Придумают-же, болезнь! Да на этой «болезни» держится мир!
- А что обретает она отдавая?,- Не унималась Матвеевна.
-Да то и обретает, что раздаёт.
- И всё?! - Подивилась неразумная.
-Да нет,- пояснил Батюшка, - еще то, что не оценить никакими богатствами и дороже этого ничего нет и все мы этого просим, и называется это-Милость Господня!
Охнула бабка, вот грешная, ну точно больная.
А Батюшке подумалось -потому Россия была, есть и будет в мире этом, что российский человек как бы не радовался горю соседа или голоду в далёкой Африке, а столкнётся лоб в лоб, глаза в глаза с чужой бедой и в протянутую руку, будь она чёрная или белая, кладётся последний пятак, тянется с плеча последняя рубаха, отдаётся последняя корка хлеба. Будто в омут, очертя голову, бросается он на помощь, пусть даже на погибель, с последними, самому непонятными, словами: «А мы вот-так! Вот так-мы!» И за это люб он Господу, и пока так будет, не оставит и Господь Россию без своей Милости.