Персонажи: Тор, Локи, Ёрмунганд (и он тут не Мировой Змей)
Рейтинг: R
Жанр: слэш, драма, юст, легкий-легкий dark
Примечания автора: Вольное обращение со всеми канонами и персонажами.
Смех звучал в каждом углу зала, рассыпался мелким жемчугом. Музыка не смолкала, звенели тонкие браслеты на запястьях смеющегося юноши. Густые волосы метались по его обнаженной спине, ласкали плечи. Тяжёлое ожерелье сверкало в неровном свете пламени, искрилось, широкий золотой пояс туго обхватывал по-мальчишечьи тонкую талию. Улыбка не сходила с красивого, почти нежного лица, и все, кто были в зале, не могли не улыбаться в ответ, глядя на завораживающий танец босоногого юноши. Быстрого, словно лань лесная, гибкого, как ивовый прутик. Он то стелился по полу, то взмывал вверх в немыслимом прыжке. И чем дальше, тем сильнее стискивал свою чашу Тор, глядя на него сквозь завесу волос.
«Змеёныш… Извивается, дразнит. Глаза узкие, брови вразлет. Как есть змеёныш. Смеётся, мальчишка. И губы красные, блестят от хмельного меда. Как, должно быть, сладки они сейчас».
Тор сделал судорожный глоток и со стуком поставил чашу на стол. Сердце бухало в груди, словно молот в кузнице, от жара повлажнели ладони и пересохли губы. Тор облизнулся и опустил ресницы, не в силах больше смотреть. Будь ты проклят. За этот огонь в чреслах, за ночи без сна и фантазии стыдные, влажные.
Приворожил змеёныш, отнял покой. Славный бой, добрая пирушка, горячая красотка — ничего не радует больше. Только смотреть бы в глаза жаркие да слышать смех серебристый. Всё отдал бы за один поцелуй. Мир к ногам бы бросил — только коснулись бы эти губы его губ, отдались на волю его. Стёр бы Тор с них улыбку лукавую да целовал бы долго. Пока не застонет строптивый мальчишка, не запросит пощады, умоляя о том, о чем стыдно даже думать.
Звякнул браслет, ударил в последний раз барабан, и Тор поднял тяжёлые веки.
— Танцуй! Еще танцуй! — Один хлопнул в ладоши, вскинул чашу, и снова заиграла музыка. Юноша в центре рассмеялся, откинув голову, и закружился, отдаваясь ритму и танцу. Тор пару долгих минут наблюдал за ним, а потом, поймав случайный шальной взгляд, отвернулся, стискивая кулаки под столом. Жарко… От огня в огромном очаге, от факелов дымных. Но жарче всего — от крови собственной, словно кипящей в венах. Зачем ему такая жизнь, если всё, что он раньше любил, теперь безразлично, а душой владеет змей коварный? Отдать бы её ему, но примет ли? Какую цену назначит он за ночь долгую и страстную? Чтобы коснуться его, провести ладонями по телу ладному и гибкому, снять с него шёлк шуршащий да опустить на постель душистую. Целовать лицо осторожно, а шею — остро и жарко. Обводить языком два круга тёмных на груди да ласкать губами две капельки медовых, пока не станут они твёрдыми, напряжёнными, а обладатель их не застонет сладко.
Тор сглотнул и отодвинулся в тень, открывая глаза и ища взглядом свое наваждение. Вот он — улыбается, гнётся, словно ива на ветру. Хмельной, свободный, желанный до крика, до дыхания сорванного. Разбить бы губы эти сладкие, раскрасить кожу красными узорами, намотать волосы на кулак да взять тело непокорное. Чтобы раздвинулись бёдра узкие, да стало красно меж ними. И двигаться, двигаться, двигаться, пока не признает змеёныш власть над собой. Тор улыбнулся. Это было бы горячо, сильно и… горько.
А как сладко?.. Любить — сладко. Ласкать так, чтобы дрожало от страсти желанное тело, — сладко. Чтобы не по принуждению, а по желанию расходились перед ним стройные бёдра и расслаблялись мышцы, пуская внутрь. Чтобы стонал тягуче, долго, вскрикивал от удовольствия, просил ещё, а Тор укрыл бы их пологом от нескромных глаз, и был бы мальчишка только его. Сладко? Да. Так сладко.
Тор с силой закусил губу и потянулся к чаше, криво усмехаясь. Он никогда не любил сладкое…
**
…Дверь закрылась за спиной с тихим шелестом. На пол упали, звякнув, браслеты, туда же полетело ожерелье. В неровном свете очага движения казались резкими, даже дергаными. И бесконечно усталыми. Откинув волосы за спину, юноша подошёл к кровати и опустился на её край. Потёр лицо и позвал еле слышно:
— Отец…
И тут же мрак за спиной в углу потёк, загустел. По комнате словно прошёлся вихрь, полыхнул в ответ огонь, а на плечи юноши легли тонкие нервные пальцы.
— Ты звал меня? — волосы пришедшего из тьмы цветом соперничали с огнём, но в глазах притаился мрак.
— Я устал, отец, — юноша откинулся назад, доверяясь сильным рукам. — Его взгляд преследует меня везде. Он тяжёлый, жаркий. Мне страшно от него, и тело словно судорогой сводит. Я боюсь Тора, отец.
— Не тебе бояться его, Ёрмунганд, — Локи коснулся его виска, забирая усталость. — Когда твоё время придет, ты станешь великим правителем. Когда завершится круг, когда сломается Тор. Потерпи еще немного, играй с ним, соблазняй его и ничего не бойся. Я всегда рядом и не позволю беде случиться с тобой. Доверься мне, сын.
— Я верю тебе, отец, — Ёрмунганд вздохнул и обмяк, согретый теплом его тела. Локи улыбнулся, пряча улыбку в пушистых волосах сына. Терпение и ещё раз терпение — и его дети будут править Девятью мирами. Забрав их у Локи, Один сам привёл в свой дом погибель. И Ёрмунганд — лишь начало.