Петер

Ему было восемь, когда его притащил ко мне в аудиторию дед, сельский органист. Он снял шапку, поклонился. Мальчик после затрещины тоже снял картуз, глядя на меня с ненавистью. Каспадин учиттель, начал дед с курземским акцентом... Простите, я студент... Карошо, фсё равно... Я вот туумаю, что данный пуйка, внук мой Пеетер кочет тут сыкраать, значид, преллюдю и фуггу Йохана Баха... Да ну!?.. Именно так!.. А ты сатись за роялль, уёбок!.. Дедушка, я есть хочу!.. Но ты ведь, ё хай ды, опещал дедушке!.. Фырс-с! Пусть играет, у меня как раз ноты есть!.. Не натдо!.. Фы не поферите, но юный гофнюк знает первой том "Карашо темперированный клафир" наисусть!.. А второй?.. Есче не весь. Фы, касподин студент, лутче палажитте ему ноты под жопку, он до клавиш не тостаёт!.. Мальчик обреченно сел, потер пальчонки и принялся играть, глядя в окно. Дед отбивал ритм карандашом по крышке рояля. Закончив фугу ре минор, "Грех и искупление", пацан автоматом начал "Благовещение"... Сто-оп!.. Дед снова отвесил затрещину: я сказал, кватит, притурок.. Ну, что вы тумаете?.. Гениально! Вы его учили?.. Не-ед, он на мессах потсматриваль за моим органом... Петера приняли на второй курс без экзаменов... Лет через 20 я услышал его уже в Зальцбурге. Он играл сольный концерт, дирижировал великий Карлос Клайбер...