Нам посчастливилось целое лето прожить в Этномире, культуно-развлекательном центре в Калужской области.
Началось с того, что еще зимой меня пригласили туда организаторы с моим рукоделием на участие в фестивале мужских ремесел. В мае, когда закончилась моя преподавательская деятельность, мы решили перебраться в Этномир, арендовав на лето уголок для продаж своих рукоделок и кров.
Итак, с мая, когда школьные группы справляют "последние звонки", я каждое утро выходила за большой стол под навесом, раскладывала "товар" и до вечера продавала сувениры собственного изготовления.
Если группы веселых школьников проходили мимо нас, мне удавалось заработать, и жизнь становилась разнообразней. Можно было "снять" баню, посидеть в ресторане, поучаствовать в каких-нибудь мастер-классах или купить экзотические штучки на Улице Мира.
Для тех, кто ни разу не был в Этномире, расскажу про географию этого места. Большая огороженная территория с билетами и проходной. Сразу за кассами - крытый длинный павильон - Улица Мира, где представлены все страны мира в образе маленьких комнаток с собранными там, характерными вещами: китайские фонарики, грузинские кувшины, венецианские маски. Всё наглядно и познавательно для детей. Вдоль этих павильонов сидят мастера и продавцы, торгуя тем, что характерно для каждого региона. Покидая Улицу Мира, Вы оказываетесь на открытой местности, где построены русские избы, украинские хутора, юрты, хижины, дворцы... - всё архитектурное разнообразие домов, являющихся одновременно гостиницами. Рядом с Русским Подворьем находились наши торговые ряды. И те, кто не поленился пройтись по территории, мог остановиться у наших прилавков и начать покупать.
Все мои соседи были такими же арендаторами, как и я, и даже если торговали чужим товаром, заинтересованность в продажах была максимальная (день аренды торгового места стоил 2 тысячи, для постоянных арендаторов цены были ниже, но зато им требовалось снимать кров и переживать дождливые безлюдные, неперспективные дни).
О соседях-предпринимателях.
В таком месте, как Этномир, даже торговцы особенные. Большинство из них сами мастера, работающие на праздниках и днях города и заехавшие к нам в Этномир попробовать продавать свое рукоделие. Запомнились две женщины из Подмосковья, мастерившие прямо за прилавком мягкие игрушки. Веселый калужский парень, продававший иван-чай и веселящий народ куплетами под аккордеон. Ребята из Боровска, купившие особое оборудование и предлагавшие печатать фотографии на майках и чашках. Были и многие еще, интересные, творческие, веселые. К сожалению, они не смогли завлечь вас, проходивших мимо и уставших от впечатлений туристов, и не окупивши аренды, свернули свои точки.
Были и другие дельцы, профессионалы своего дела, кто знал, что и как говорить, и имел успех у прохожих. Мне запомнился продавец льняных рубах. Когда мы познакомились, он сказал, что его жена шьет рубахи, а он их возит и продает. Как-то проникшись к нему сочувствием я уже чуть не соблазнилась на покупку льняной рубахи, останавливала цена. На летнем фестивале он появился с таким количеством этих рубах, что вспомнились строки из "Федота-стрельца": "или ты сосватал сразу целый ткацкий комбинат...". В 30-градусную жару он кричал нараспев, что лен спасет вас от жары и пота, и имел выдающийся успех. Одну из его рубах в этот день купил наш сосед, и уже к вечеру сбросил её, весь взмокший и пропитавшийся потом.
Этот как раз сосед - еще один примечательный предприниматель. Он продавал сбитни и травяные сборы. Лет за 50, с интеллигентным лицом, он предлагал всем прохожим угоститься сбитнем, рассказывал о его лечебных свойствах и "впаривал" умело. Обычно разговор начинался с вопроса:"Что Вас беспокоит". Прохожий называл сердце. Тотчас чудодейственный напиток становился способным стабилизировать давление. Прохожий затоварившись отходил, подходил следующий, и тот же самый напиток теперь уже продавался, как первый помощник при боле суставов или бессоннице. Такая панацея от всех болезней меня забавляла, пока я не нашла на собственном столе пару бутылочек со сбитнем, купленных моим мужем. Особый дар говорить проникновенно и ссылаясь на собственный опыт излечения, это мне было непривычно и даже немного завидно. Прочти каждый прохожий отходил от соседа с бутылочкой. Но однажды среди арендаторов появился новый целитель - наш "сосед в кубе". Тот привез с собой резинки от трусов, которые вешал на забор и показывал разнообразные упражнения на растяжку, уверяя, что такая зарядка излечит от всех недугов. Этот уже не рассказывал, а кричал с азартом, уверяя, что его резинки имеют успех в Америке, куда он постоянно ездит по приглашению собранных им единомышленников. К счастью этот продавец у нас не прижился, и единственной его жертвой стал наш сбитенник, с тех пор периодически вешавший резинку на забор для растяжки.
Среди однократных удач наших собратьев был фестиваль, проходивший под проливным дождем. Для всех день не светил никакой прибыли, но одна хозяйка магазина привезла из Боровска все запасы резиновых сапог и плащей и сделала в один день месячную выручку.
Были и просто продавцы, работавшие на проценте от продаж. Рядом со мной стояла Наташа. Мы подменяли иногда друг друга, вместе пили чай, следили за товаром. Однажды ей дали продавать ароматизаторы воздуха, и подошедшей даме она сказала: "У меня такой висит в туалете, и я не знаю проблем". Дама приобрела ароматизатор и ушла довольной. Я удивилась: "Правда ты повесила в туалете?" Она ответила: "Да у меня и туалета нет. Есть на улице, но там все само выветривается..." Когда следующему покупателю Наташа рассказывала, что ароматизатор у нее лежит в машине, я уже не задавала глупых вопросов. Таково искусство продаж.
Загребушка
Мой собственный предпринимательский опыт был небольшой, и чтобы окупить аренду и жить в Этномире, нужно было мастерить или брать на реализацию самые продаваемые вещи. Такой вещью для меня стала "ложка-загребушка". Первый раз я увидела у мастеров-литейщиков миниатюрную ложечку, меньше фаланги мизинца. На этикетке было написано "Ложка-загребушка". Что за загребушка? Продавец только сказал: "возьмите парочку, не пожалеете".
Я выложила загребушки на прилавок, удвоив стоимость. Через 10 минут их купили.
В следующий свой поход к литейщикам, я взяла уже десять ложек, и поставила в четыре раза большую стоимость. Ложечки раскупили так же быстро. Мы с литейщиками договорились о постоянном сотрудничестве, а цена ложечки выросла в 10 раз.
"Была у меня ложка сувенирная,
А станет ложка для денег.
Кто станет с ней дружить,
В достатке будет жить
Я домой - и деньги за мной."
Увы, эти строки, помещенные на каждой коробочке с ложкой и воспринимаемые как суеверие и шутка, помогли мне иметь продажи во дни, глухие для остальных продавцов. Увы тому, что проходя мимо авторских кукол, резных кошек, расписных вручную чашек, вы останавливались у ложки-загребушки и, прочитав стишок, спешили засунуть её в свой кошелек, оставив часть его содержимого мне.
К середине лета количество посетителей комплекса резко сократилось. Чтобы съэкономить на проживании, мы переехали с наших рядов и взяли в аренду часть русской избы, где могли и жить и продавать одновременно.
В избе.
Итак, мы переселялись в Северную избу. Но до этого успели пожить по всему "свету". Мы провели время и в хуторе Беларуси, и хате Украины, сибирской юрте, и в тесном, как каюта, корабля, отеле "Круиз", который сдают арендаторам за полцены. Было уютно и не очень: в "Круизе" подо мной все время складывалась кровать, зато хорошо ловил интернет. В Беларуси не было интернета, зато был запах дерева и холодильник в номере. В Северной избе не было ни интернета, ни душа, ни холодильника, но это был уже НАШ дом, с блинницей и чайником, а так же с возможностью привезти в Этномир попугаев.
В русской избе весь ассортимент должен был быть русским. Мы заказали кукол в сарафанах разных губерний, деревянные резные игрушки, нижегородские расписные и ковровские глинянные свистульки, и получился трогательный музей русской игрушки. "Трогательный", поскольку детям тут разрешалось все трогать. И "зависали" на полчаса и более современные дети, впервые раскрывшие до конца матрешек, пустившие волчок и перевернувшие деревянного акробата. А самоходящий "бычок-качается" довел до слез девушку, все детство не понимавшую, почему несчастный бычок вздыхает и падает в детском стишке. Наша эта музейная идея была интересней простых продаж: можно было и рассказать, и пообщаться, и провести мастер-класс.
Так проходили наши дни. И приближалась осень. С приходом сентября посетители закончились: начались группы школьников, которых водили по заданной траектрии и зазвать их к нам не было возможности. Закончились посетители, но начались грибы. Мы поутру выходили на полчаса и приносили по пакету белых, тут же морозили и сушили их на печи. Короче, началась русская жизнь, которая была бы в радость, если б не платить за аренду избы. Итак, наступил момент, когда находиться в Этномире стало уже не в радость. Отдельные посетители, случайно забредавшие к нам, воспринимались как потенциальные покупатели, а не просто люди, и этот профессионализм стал мешать радоваться жизни. Пришла пора возвращаться домой.
Соседи и гости избы.
За этот период мы обросли новыми знакомыми. Первым гостем в нашей части избы стал кот-перс. Каждую ночь он лез в окно, спускался по кровати и шел через нас к себе на третий этаж. Поскольку у нас жили два попугая, такие появления, кроме отпечатков кошачьих лапок на подушке, настораживали. Итак, пришлось проследить путь кота и познакомиться с его хозяивами, молодыми ребятами с Восточной Украины, работающими в Этномире: он охранником, она официанткой. Кот вместе с хозяивами вынужден был переехать, как только начались бои под Донецком, но отголоски этих сражений ни раз будоражили нашу избу. Уехавшие ради маленькой дочки, они пристально следили по интернету за событиями.
Другой соседкой оказалась тоже украинка Александра. Приехавшая повидать дочь в Этномир, она не смогла вернуться в связи с начавшимися событиями. Дочь работала хранителем культуры Украины, а маму пристроила смотрителем русского музея. Итак, каждый день Александра узнавала, как обстоят дела на родине, и поскольку там оставался ее военнообязанный сын, разговорами про беды на Украине была полна наша изба с утра до вечера.
Еще жила семья с Дальнего Востока, представлвшая в Этномире культуру народов Сибири. У нас были свои мелкие баталии, в основном на уровне кошачьего туалета и шума, но принцип Этномира о взаимной терпимости и уважении не позволял им перерастать в межэтнические конфликты.
Постоянными гостями нашего угла избы были дети. Приезжие просто заходили, а дети сотрудников проводили там много времени. Мы вместе мастерили игрушки, расписывали пряники и устраивали концерты. Однажды вечером, после совершенно неприбыльного дня, я сидела на крыльце избы с гитарой и наигрывала мелодию, ожидая в гости детей. В это время в Этномире проходил пьяный корпоратив риэлторов, и во время анимации один риэлтор подпилил себе руку. Проходя мимо в поисках медпункта, риэлторы остановились у гитары и потребовали песен. С пьяными не спорят, но мою анимацию мне не оплачивали. Тогда босс-риэлтор выложил купюру на стол, и пришлось им петь. Скорее пели они, но в этих пьяных задуревших лицах проснулось что-то живое от русских лирических песен. Что ж, в тот день заработала моя гитара.
Медпункт не зря искали в избе. Там действительно был кабинет врача, только содержать его на зарплате власти Этномира не хотели. Поэтому он держался на энтузиазме замечательной женщины, русской красавицы из тех, что "коня на скаку остановит", Алены. Она лечила всех сотрудников Этномира, в основном представителей этнических меньшинств, плохо знавших русский, но, как и все люди, нуждавшихся в медицинской помощи. Все они, кавказцы и закавказцы, "чурки" и хохлы, мужики и бабы, ждали появления Алены, как единственной надежды остаться и продолжать зарабатывать здесь, в тихом уютном Подмосковье.
Неожиданной гостьей у нас в избе стала тульская девушка, приехавшая на вегетарианский фестиваль в Этномир, и не имевшая денег для ночевки в гостинице. Мы постелили ей на скамье у печи, и за ужином из блинов убедили есть яйца и пить молоко, а так же начать варить борщ и всё другое нормальное, если только она не хочет всю жизнь провести в девках. Пожалуй, этот довод на нее подействовал, а я очередной раз понегодовала на дельцов, которые одурманивают головы молодых высокими фразами о любви к животным, а потом сводят всё к продаже дорогостоящих мясозаменителей. И преуспевают в этом настолько, что у несчастных не остается ни гроша за душой.
Русский язык.
Мы жили в русской избе и не раз объясняли детям значение отмирающих уже слов: печь, топка, волчок, петрушка... Слова: "тяжелое детство, деревянная игрушка" оборачиваются против детей сотвременности, растущих на планшетах и пластике. Экологично, интерактивно, развивающе, все эти слова применимы к нашим исконным игрушкам: матрешкам, курочкам, петрушкам.
Но вместе с этом именно в Этномире начинаешь ценить объединяющее значение русского языка для всех малых и немалых народов, населяющих Россию. И за её пределами, весь бывший "советский лагерь" меж собой общается не на грузинском, киргизском или армянском, а только и исключительно на русском.
Лето давно прошло, но рассматривая фотографии Этномира, я ловлю себя на мысли, что такой шанс прочувствовать Этномир изнутри, дается однажды и достоин памяти.