Кто-то теряет, кто-то находит…
Я давно ничего не находил. А вот теряю часто. Тут было потерял шарф. Другой раз - вязаную шапочку.
Спрашивается, какой же формы надо иметь голову горожанину, чтобы не терять бдительности и не купиться на забывчивости москвичей?
В последнее время я редко езжу в метро, так как от недостатка кислорода и избытка запаха жженой резины голова у меня в старых вагонах, порой, идет кругом.
В таких условиях надо быть чрезвычайно бдительным, но каждый раз что-то непременно упускаешь из виду и попадаешь впросак, несмотря на мои длинную шею и высокий лоб.
Например, когда очнувшись от дремоты внутри затхлого туннеля замечаешь, что двери вагона собираются уже закрываться на твоей вожделенной станции, срываешься с места и стремглав подставляешь ногу на пути сдвигающихся створок автоматических дверей вагона.
И вот когда это удается, и ты выскакиваешь из вагона, ускользая от обрезиненной гильотины дверей, выясняется, что поезд наполовину заполз в туннель, а у тебя не хватает сумки с продуктами, которую ты пристроил около своих ног на полу у кромки сиденья.
Согласитесь, что пара таких приключений с утратами личной собственности и продуктов личного потребления развивает жлобские настроения с намерением тем или иным способом компенсировать свою неуклюжесть и нерасторопность.
Будучи во власти подобных настроений, я вошел в относительно пустой вагон и сел на свободную половину шестиместного дивана, не придав особого значение свернутому по короткой стороне белому пакету, который дают в любом продуктовом магазине, чтобы уложить покупку.
С этими пакетами постоянная заморочка: дома в мятом виде они непритязательны, а новые, приглаженные, в магазине за здорово живешь не дают.
Тут же свернутый в трубку пакет, видимо, кто-то хапнул в магазине, а здесь решил оставить.
Магазин, пакеты, покупки, забывчивость и рассеянность пассажиров метро промелькнули перед моим подсознанием, как в калейдоскопе, когда я сел на сиденье так, что пакет с неизвестным содержимым оказался у меня справа и наполовину за спиной.
Конечно, я должен был бы рвануть стоп кран или вызвать по телефону внутренней связи сотрудника полиции метрополитена.
Но сколько я пользуюсь метро, никогда не видел, чтобы кто-то рванул ручку тормоза в вагоне. И я догадываюсь почему. По такому случаю придумана присказка: протянешь руки, протянешь ноги – в последующей панике. И кому охота быть затоптанным публикой в метро. Ладно, еще московской, но в метро больше иногородних, а уж они не преминут оттянуться на придурковатом москвиче.
Можно, конечно, передать весть о находке машинисту поезда, но он вряд ли оставит свой пульт и побежит в конец состава разглядывать стоптанные тапочки завернутые в новый пакет, которые пенсионеры так любят выпрашивать у стендистов в Международном выставочном центре на Красной Пресне.
В любом случае поднимется суета, а то и паника, но люди не чают, как им добраться до порога дома или до скамьи загородной электрички.
С трудом освобождаясь от дремоты по мере освобождения вагона и приближения электропоезда к месту моей поездки, я встрепенулся, посмотрел себе под ноги – нет ли у меня на этот раз какой-нибудь поклажи.
Каково же было мое душевное смятение, когда готовясь к тому, чтобы подняться с сиденья я понял: в пакете что-то завернуто и на него никто из пассажиров не претендует, то есть все, кто садился и поднимался с места рядом со мной, посчитали, что пакет или ничей, или мой.
Определенно моим, очевидно, его считали пассажиры напротив.
Теперь, если я поднимусь и не возьму с собой сверток, который был все это время у меня за спиной, то пассажиры меня окликнут и предложат, чтобы я взял свое.
Сказать им, мол, это не мое как-то невежливо и даже опасно – они вправе не поверить. Я полчаса ехал в этом вагоне и многие могли решить, что в пакете моя вещь. Не зря же, в вагоне по внутренней связи машинист все время напоминает, чтобы граждане не трогали неизвестных предметов и свертков, поскольку они могут содержать взрывчатые устройства, специально оставленными злоумышленниками и террористами для нарушения привычного ритма жизни горожан, пользующихся общественным видом транспорта, каковым и является метро.
От нервного напряжения я снял галстук, - хоть кто бы отреагировал… Почему-то припомнил, что в вагоне метро лучше стоять, чем сидеть, потому что под сидением может быть бомба.
– Главное, не паниковать! – сказал я себе. – Бомба уже у меня на сиденье, а не где-то под сиденьем.
Подумалось: любая определенность – лучше неопределенности.
Не обнаруживая смущения, что беру чужое, протягиваю руку к пакету и ощущаю определенно увесистый цилиндр длиной более двадцати пяти сантиметров, который едва обхватываю пальцами рук.
Выдвигаюсь к двери, держа в правой руке свою находку.
Поезд еще в движении, а я уже лихорадочно перебираю варианты действий, когда окажусь на платформе: опустить предмет в урну, оставить на скамейке в вестибюле станции, поднять на поверхность и бросить в мусорный контейнер. Как на зло, поезд остановился в туннеле. Никто ни на кого не смотрит, каждый готовится к встрече: кто с чистилищем, кто с передней, где разгневанные муж или жена поджидают свою вторую половину. Вот уж поистине: муж и жена – одна сатана.
Состав все еще стоит в туннеле, дышать уже практически нечем, по внутренней связи который раз объявляют: Граждане, сохраняйте спокойствие! Поезд скоро тронется…
Кажется, это объявление машинист поезда повторил уже четыре раза. Между тем, уверенности в его голосе слышится все меньше.
Прошлый раз, когда обездвиженный электропоезд из-за замыкания в обмотке электродвигателя пришлось силком вытаскивать из туннеля, а люди пешком «чапали» по рельсам, с которых было снято электричество, объявление было произнесено более десяти раз неизменно бодрым голосом с магнитофона.
Мне больше нравится, когда подобные объявления, типа: «Граждане пассажиры, наш поезд по техническим причинам отправится через пять минут. Сохраняйте спокойствие», - делаются голосом знаменитых артистов: Аллы Пугачевой, Кобзона или Долиной.
В панической давке унести с собой очарование голоса Пугачевой – это своего рода кайф.
Анекдот: Врач приходит на квартиру к пациенту, а ему говорят, что бедняга вчера умер.
- Что вы говорите, - бормочет врач, и спрашивает: - А скажите больной перед смертью потел?
- Кажется, да, - в недоумении отвечают домочадцы.
- Это хорошо, - произносит врач, закрывая за собой дверь.
Так что хорошее иногда может быть связано и с мрачными обстоятельствами жизни.
Бывает и наоборот.
Когда же тронется электропоезд?
- А если в моем предмете вмонтирован часовой механизм, - подумалось мне. Например, механизм может быть настроен на время, когда в метро час пик. Но час пик, вроде как, прошел полчаса назад. Может быть он настроен на момент, когда поезд окажется в депо на конечной станции, чтобы повредить как можно большее число вагонов, которыми пользуются москвичи и гости столицы. Но тогда злоумышленник должен был бы рассчитать все непредвиденные задержки и остановки в туннеле. Хорошо, ну а если сама задержка поезда умышленная, и сейчас сработает часовой механизм!
- Странно, - подумал я, - но внутри пакета ничего не тикает и не подает никаких признаков одушевленности.
В панике оглянулся назад, может быть мне снова сесть на свое место. Но увы, места в моем ряду, где не сквозит, были все заняты, а с другой стороны я никогда не прилаживаюсь.
Для тех, кто не знает, должен сказать, что в московском метро с правой стороны вагона по ходу движения состава сидят остроголовые, а с левой – тупологовые. Дело в том, что с левой стороны сквозит на уровне шейных позвонков, а справа – нет. В следующий раз, находясь в московском метро обратите внимание: у тупоголовых короткая шея и низкий лоб, у остроголовых – длинная шея и высокий лоб.
Стоит заметить, что дома остроголовые спят стоя, упершись головой в стену, а тупоголовые спят, свесившись с кровати.
Тупоголовым кажется, что струи набегающего воздуха при движении состава приподнимают их, вытягивая головы из плеч, что придает им уверенность на время движения поезда. Как только поезд подходит к их станции, они понуро опускают голову в плечи до следующей поездки на метро. Но поскольку в последнее время проезд на метро сильно подорожал, то тупоголовые порой высаживаются не в прямом направлении, а обратном, что позволяет им продлить удовольствие самовозвышения, не испытывая дополнительных денежных затрат.
Мы в свое время с матерью входили на станции «Арбатская», доезжали до станции «Курская», переходили на кольцо и больше часа катались в метро по кругу, пока отец с другим художником вырезали у нас в коммунальной комнате 16 гербов республик Советского Союза из огромных листов многослойной фанеры электрическим лобзиком.
Память никогда не подводила меня, но почему при развале СССР было 15 республик, я в толк не возьму…
И вдруг: О облегчение! Метро приходит в движение, мы катимся вперед.
Как только поезд выскакивает из туннеля и створки вагона раздвигаются, пулей выскакиваю на перрон и устремляюсь к колонне экстренного вызова, этакому безмолвному колоссу, к колонне, которую москвичи и гости столицы прозвали «красно-синяя SOSка» или «тревожная соска».
При назначении встречи в центре зала так и говорят: «у тревожной соски», и каждому ясно, о чем идет речь. Подобно арлекину в красно-синем одеянии с двумя кнопками на плоской груди: красная - тревожная и синяя – справочная, своим единственным глазом-видеокамерой метрошный робот озирает подходящих к нему и в какой-то момент механическим голосом неожиданно вопрошает: чего от него хотят.
Насколько я понимаю, чаще всего пассажиры обращаются к «SOSке» с просьбами о вызове сотрудника полиции, об оказании медицинской помощи, об оказании помощи в поднятии вещей и предметов, упавших на рельсы, о поиске потерянных детей и вещей, наиболее ретивые сообщают о нарушениях правил пользования метрополитеном, и реже всего, об обнаружении на станциях и в вагонах поездов бесхозных вещей, которые народ, как правило, прихватывает с собой, ну, как я, например.
В моем случае хищением это, конечно, не назовешь: не пойман - не вор, но все же на душе как-то тревожно, а вдруг это бомба или аккуратно упакованные женские трусы с экскрементами и прочими отходами жизнедеятельности детородного организма в условиях отсутствия туалетов в метрополитене.
Вообще-то, на Московском метрополитене подключено изображение видеокамер, установленных на всех станциях и в переходах, от которых вроде как и не скроешься, но убийц армянина и иранца на станциях метро прошлый раз так и не нашли. Очевидно преступники, как правило, прячутся за колоннами, или действуют молниеносно, так что цифровое телевидение не успевает сформировать разборчивую картинку.
Поскольку я замешкался и не нажал ни синюю кнопку, ни красную, «SOSка» не сообщила мне, что «информационная колонна экстренного вызова позволяют пассажиру или работнику метрополитена оперативно связаться с Ситуационным центром Московского метрополитена, чтобы передать необходимую информацию или запросить помощь.
У сотрудников центра имеется возможность не только слышать, но и видеть своего собеседника, что позволяет получать более достоверную информацию с места событий, адекватно и оперативно реагировать на противоправные действия и кризисные ситуации». В случае необходимости оператор Ситуационного центра свяжется с дежурной частью Управления полиции на Московском метрополитене, службами спасения или «скорой помощью».
Жуть какая-то! До чего дошел научно-технический прогресс, аж под землю забрался.
И тут я осознал: А, ведь, во время разговора ведется видеосъёмка пассажира, о чем предупреждает надпись на груди «SOSки».
«Специально разработанное программное обеспечение компании Telindus, - продолжала информировать «SOSка», - фактически объединяет функциональность современных центров обработки вызовов, систем видеоконференцсвязи и видеонаблюдения. Центр обработки вызовов Cisco IPCC принимает вызовы с колонн и распределяет их на рабочие места операторов ситуационного центра. Единый интерфейс обработки обращений позволяет работать с интерактивными картами метрополитена, журналом регистрации вызовов, выводить изображение с других установленных на станции камер наблюдения, организовывать видео- или аудио-конференцию с ответственными сотрудниками метрополитена и правоохранительных органов, быстро принимать скоординированные решения. Помните, в случае необходимости оператор Ситуационного центра свяжется с дежурной частью Управления полиции на Московском метрополитене, службами спасения или «Скорой помощью».
У меня как-то было назначено свидание около такой «соски» на станции «Комсомольская-кольцевая», и я детально изучил все комментарии и наставления подобных устройств.
Но сейчас-то, что делать? На ходу быстро сообразил - только этого мне не хватало, чтобы по итогам видео- или аудио-конференции с ответственными сотрудниками метрополитена и правоохранительными органами, меня увезли отсюда в машине «Скорой помощи» на Белую дачу или в «кащенку» за подложный звонок.
Не я же потерял, а если нашел, то почему не сообщил машинисту, когда увидел находку в вагоне? Получается дурдом какой-то. Почему не вышел с находкой на следующей станции, почему не сдался сразу же полицейскому? И вообще, кто я такой, и откуда взялся на их больную по службе голову?
Не раздумывая больше ни секунды, рванул на противоположную сторону станции «Третьяковская», с трепетом дождался электропоезда в сторону «Новогиреево», сел с правой стороны по ходу движения состава и стал ждать… когда закроются автоматические двери вагона.
В душе клокотала буря невыразимых чувств и подавленных эмоций.
Наконец, электропоезд тронулся, и можно было обдумать ситуацию.
Дело в том, - пронеслось у меня в голове, - что я и так чересчур задержался у «SOSки», и если со мной что-то случится, то в течение трех суток есть надежда, что мои расчлененные останки от взрыва бомбы, или что там у меня в пакете, будут идентифицированы по видеозаписи «SOSки».
Смутило меня еще то, что я не увидел никаких подсоединительных проводов, а в оптоволоконный кабель под мраморными и гранитными плитами верилось с трудом. Все это тянуло на показуху и фуфло. И того гляди, с телекамеры на станции оперативники решат по моему поведению, что я потенциальный террорист, и меня внесут в статистическую сводку в подтверждение заслуг доблестных борцов с экстремизмом-терроризмом. И если отпустят, то через пару месяцев изнурительных допросов с пристрастием, естественно, после полного получения вознаграждения в кассе заплечных дел ведомства.
Правда, говорили, что в день весеннего энергетического кризиса в Москве в 2006 году Ситуационный центр стал штабом принятия решений, позволив контролировать картину развития событий в целом, быстро привлекать экспертов для анализа ситуации и оперативного принятия решений. Но уж лучше бы ничего не говорили – власти делали тогда все, чтобы уйти от ответа, - я это хорошо помню.
Тем временем поезд отшлюзовался от станции «Марксистская» – то же мне, борцы с терроризмом и экстремизмом, - направляясь в сторону «Площади Ильича».
Боже праведный, и кто поверит, что эти власти борются с терроризмом, а не укрепляют свою власть всеми доступными и недоступными средствами.
В конце концов это вообще может быть подстава. Какой-то изобретательный сексот все в наглую подстроил: подложил «куклу», подловил меня на глупости и ведет к «очку» в своей игре за премиальные, медали и звездочки на погонах.
Кто это видел, чтобы какой-либо озабоченный пассажир осознанно нажимал «тревожную кнопку», - все больше от озорства и по пьянке.
От отсутствия живительного кислорода и сумятицы мыслительного процесса совершаю серию подозрительных для постороннего взгляда движений: судорожно глотаю спертый воздух, кручу головой налево и направо, рискуя свернуть себе шею, перекладываю затейливый предмет из правой руки в левую.
Следует сказать, что пока я ехал до «Марксистской», мне удалось украдкой заглянуть в пакет. Там лежал увесистый бумажный патрон с терочной головкой в торце.
Первое, что пришло в голову, мол, это какая-то нестандартная петарда.
Насколько я знаю, радиус бризантного действия взрыва наиболее мощных петард, разрешённых к свободной продаже, составляет несколько сантиметров, что приводит к тяжёлым повреждениям конечностей (вплоть до отрыва пальцев) при взрыве петарды в руках. Фугасное действие наиболее мощных петард наблюдается в радиусе около метра от точки подрыва - в этой зоне возможна контузия.
В инструкциях пользователей указывается, что петарды должны применяться только лицами, достигшими 16 лет. Их нельзя удерживать горящими в руках. При применении, необходимо отдаляться на безопасное расстояние. Категорически запрещено кидать петарды в людей и животных. При этом их довольно легко изготовить дома, со всеми вытекающими трагическими последствиями для новичков
– Неужели петарда, но почему на ней нет этикетки и каких-либо опознавательных знаков? – думалось мне.
Находка явно выглядит, как самоделка, и на что решился злоумышленник трудно сказать. Он мог задумать петарду, а получилась пластиковая бомба, мог задумать бомбу, а получилась пороховая петарда. Вот уж, поистине, неисповедимы пути господни и фабричных умельцев в нашей стране.
Какая-то умопомрачительная шарада…
По крайней мере, взорвись эта штука сама по себе, я лишусь конечности, а окружающие получат серьезную контузию. И тогда в своем умопомешательстве они получат все основания пообрывать мне остальные конечности, а может быть оторвут и голову, как принято поступать с мухами в психдиспансерах.
С надеждой оглянулся вокруг, полагая увидеть своего покровителя в штатском. Но то ли он хорошо перевоплотился, то ли кругом штатские были похожи на сексотов, короче, помощи с этой стороны ждать не приходилось. Сдаться было некому! Поздно…
Только теперь замечаю, что электропоезд обездвижен и опять застрял в туннеле. А надо сказать, что подземная станция «Площадь Ильича» соседствует с наземной станцией «Серп и молот», через которую в вечернее время массы людей пользуются электричками Горьковской железной дороги, следующими через г.Железнодорожный аж до Владимира, минуя знаменитые «Петушки».
Между тем, понуро стоящие рядом люди, приготовившиеся десять минут назад к выходу из вагона на станции «Площадь Ильича», начинают косо смотреть на мои лихорадочные и конвульсивные движения, а я вытягиваю левую руку так, чтобы неизвестный предмет был подальше от моей головы и в самой гуще толпы людей, надеющихся целыми и невредимыми выйти сегодня из вагона.
Дело в том, что в соответствии с некогда прочитанной инструкцией по антитеррористическому поведению москвичей, я решил - уж если произойдет взрыв патрона, завернутого в пакет, то пусть это будет в левой руке. Опять же в толпе приезжих и гостей столицы взрыв породит массу отчлененных органов множества тел, под кучей которых для меня будут не так чреваты ударная, световая и даже радиационные последствия взрыва.
Переждав, пока рассеется дым, я мог бы выбраться из-под этого человечьего саркофага, для чего свернуться клубком на боку, резко подтянуть ноги и отползти на платформу, медленно поднимаясь по ходу движения толпы. Вспомнил, что памятка москвича рекомендует подниматься, не опираясь ладонями о землю, а взбираться по телам лежащих с помощью накануне снятого галстука.
Мне подумалось:
- Хорошо, что я обут в кроссовки, а не в кожаные туфли, в которых я бы скользил в этом месиве на мраморе, как корова на льду.
О, благословенное чудо! По внутривагонной связи зазвучало, как мне показалось, голосом Кобзона: «Граждане пассажиры! Поезд трогается, будьте внимательны. Следующая станция «Площадь Ильича».
Тупоголовые захихикали, остроголовые помрачнели.
Как только у вагона при остановке состава отворились створки типа купе народ стал вываливаться из проема дверей, как фарш из мясорубки крупного помола, спотыкаясь о «потаскушку», которую волочила тщедушная старушка. Некоторые падали влево, другие падали направо, большинство поперло прямо и напропалую. Меня понесло со всеми. Сверток я держал над головой, стараясь, чтобы он не упал под ноги, а тогда взрывной волной меня бы расплющило под сводами станции, позволив мне на прощание прикрыть своим телом верхний плафон, как амбразуру.
Господи, пронеси! Господи, пронеси! – молил я Всевышнего, проклиная того индивидуального беса, который меня попутал.
Каким-то чудом меня вынесло к эскалатору наверх. От обилия пассажиров эскалатор неестественно тужился, что чувствовалось по его поручням, которые были натянуты, как две струны гигантской цимбалы.
Казалось, что один из подземных циклопов ненароком взмахнет смычком, и все эти несчастные люди, не по доброй воле забравшиеся в чрево земли, посыпятся опять вниз, давя друг друга, проклиная черта, дьявола и сотрудников метрополитена на чем свет стоит.
Чем дальше, тем больше становилось ясным, что нет никакой возможности просто так избавится от предмета. Я не мог незаметно поставить предмет на ступеньки (народу было столько, что я не мог наклониться), я не мог отпустить в свободной падение вниз по межлестничному пространству, где расположены плафоны (шум и грохот, производимый падающим предметом, привлекли бы внимание ко мне), я не мог обратиться к спецслужбам и органам государственной власти, поскольку они бы стали меня спрашивать, как эта адская машинка попала ко мне в руки и как я ее умудрился провезти в целости и сохранности со станции «Калужская». Не мог же я им признаться, что «жадность фраера сгубила».
Этим же идиотам в форме и при должности ничего не объяснишь: у них все на подозрении – кавказцы, тюрки, азиаты, европейцы, американцы и, особенно, нашинские алкаши, которые за поллитру мать родную продадут.
Уже на последних ступеньках эскалатора при выходе со станции метро «Площадь Ильича», вспомнил, что наверху вблизи московской станции «Серп и молот» Горьковской железной дороги есть пункт приема вторсырья, и у них должна быть аппаратура по проверке подозрительных предметов.
С психологическим содроганием, в нервным экстазом быстро пересек небольшую площадь перед железнодорожной станцией и направился к пункту сбора вторсырья.
Подошел к окошку приемного пункта и стал что-то невнятное говорить. В следующий момент из ворот мусорки выскочил чернявый человечек, взял у меня из рук сверток, развернул пакет и достал оттуда увесистый бумажный патрон с терочной головкой. Сердце у меня сжалось: сейчас прогремит взрыв и унесет меня с этим чернявым мудаком на ближайшую крышу ресторана, а то и забросит на дождевую тучку.
Что-то удержало меня, чтобы не дать деру.
Мужик ковырнул обертку понюхал и кратко произнес:
- Порох!
- Так и знал, добром это не кончится, - мелькнуло в сознании.
Сумасшедший мужик (а кто еще может работать в таком месте, подумалось мне), взял зажигалку, чиркнул, поднес к воспламенителю патрона и… бросил его на пустынную площадку перед памятником Ильичу.
Раздался взрыв-хлопок…
Ильич устоял, а в небо устремился сноп разноцветных огней, как если бы был Новый год, и мы с этим мужиком на мало кому неведомой железнодорожной станции «Серп и молот» столь экстравагантно отмечали бы праздник в компании с главным экстремистом планеты Земля…
Надо понимать, что какой-то бедолага украл с производства пиротехническую игрушку до того, как на нее наклеили опознавательную обертку с указанием содержимого и правилами использования.
В итоге всей этой чудовищной по своей сценической реализации перипетии стал понятен смысл призыва городских властей, гласящего, что для эффективной борьбы с терроризмом в нее должны включаться не только спецслужбы и органы государственной власти, но и все общество, в частности специалисты по сортировке и утилизации вторсырья.
Кстати, обратил внимание на то, что у вторспеца была короткая шея и низкий лоб, то есть такого «на мякине не проведешь» и чужого, которое ему не надо, он никогда не возьмет.
Уж кто-кто, а я теперь убежден – нам всем и каждому, москвичам и гостям столицы, как можно скорее следует перейти от состояния невежества или неотступной паники к осознанию того, что принимать меры по предупреждению и пресечению деятельности террористов — это неизбежная каждодневная необходимость.