Аэропорт.
Шел дождь. Его капли стекали по стеклам, а за окнами взлетали и садились самолеты. Размытые огни светились в каплях дождя… Глубокая ночь в чужом и холодном аэропорту неродного города. И только синтезированный голос машины по громкой связи, объявлявший что-то на безупречном английском – бездушно и без эмоционально… Как же хотелось мне стать этим голосом, отбросить все мысли и просто не думать…
Я всегда улетал в другие города мира в Новый Год, так было проще оставаться в мире с самим собой в эти дни, отвлекало… не давало мыслям о Ней лезть в голову. А в Новый Год это случалось всегда последние годы – всегда, потому что Ее не было со мной, а я просто бежал – бежал от себя, бежал от прошлого.
Это был Пекин, новый аэропорт… Но что это меняло… ничего не меняло… Таможня, чемодан, такси, гостиница. Бессонная ночь само собой, и хорошо что дождь… "Это не слезы, это дождь…"
А дождь все шел, нудный и мелкий… Зима в Китае. Пора было идти дальше, туда – к стойкам таможенного контроля. Я двинулся в их сторону, устало опираясь на трость красного дерева; в поездках, а особенно в аэропортах без этой "третьей ноги" было тяжело.
"Кофе бы…" - подумал я. Хорошо бы было сейчас большой стакан старбаксовского кофе. Есть старбакс в Пекине, да еще и ночью?
Жизнерадостный и улыбающийся (третий час ночи) таможенник пролистал паспорт, отметил в компьютере что-то, глянув на визу КНР… Так же улыбаясь, махнул рукой в сторону посадок на внутриаэропортовую электричку.
Устал, нога еще разболелась… Но ничего, вот помню, в Бен-Гурионе пришлось идти много дальше, даже подвезли там на электромобильчике – но то было в Тель-Авиве, but it’s another story.
Электропоезд-робот нес меня куда-то… в глубины аэропорта, механический голос что–то радостно говорил на разных языках, и создавалось впечатление, что с той стороны микрофона сидит радостная няшка в коротенькой юбочке и с большими глазами, или нарисованная Хаяо Миядзаки… В вагоне все заклеено иероглифами – реклама, красиво но малоузнаваемо, да и мысли … мои проклятые мысли снова стали пробираться в сознание под монотонный стук колес. Но вот приехали, обычные "карусели" с чемоданами, все типично, все как всегда…
За окнами такси моросил дождь, пролетали в ночи подсвеченные небоскребы-штабквартиры знакомых компаний. Пекин строится вширь и ввысь, широкие и ровные улицы, новая машина-такси – Хюндай вроде. И вот уже старый город, спящие на обочинах автобусы, большие стоянки прокатных велосипедов… Яркие фонарики с претензией на аутентичность у входа в отель, ночной портье открыл стеклянные двери… Тишина, спящий город, ранний час и солнце еще не взошло – "старый город", каналы, хутонги, погашенная реклама. Каждый город мира особенен по-своему.
Номер был забронирован заранее, к тому же – это "клубный" отель, а я член клуба… В банкомате на ресепшен снял немного наличных юаней… Бесшумный лифт плавно вознес меня на … третий этаж, и наконец я один в номере, тишина (вот люблю тишину), кондиционер гонит прохладный воздух… а кофе по-пути я так и не увидел, посему закипает чайник, пока я достаю из чемодана "походную" кружку.
Утро, солнце пробивается сквозь облака, автобусы с урчанием расползаются по улице… Я спустился вниз, через дорогу был парк, спускавшийся к каналу; свежий запах воды плыл волнами тумана по набережной. Было прохладно, задрав голову, пытался увидеть "смог, постоянно висящий над Пекином". Не увидел, и прошлой ночью не видел.
Жемчужный Рай.
Зачем? Зачем я пришел сюда?
Несколько этажей, на каждом – сколь хватало глаз – жемчуг. Разный – крупный и мелкий, розовый и белый… и даже фиолетовый. Пройти мимо прилавков невозможно, кричат-зазывают, показывают жемчуг при этом объясняя что-то на китайском…
Она любит жемчуг, любит… Зачем я пришел сюда? Что-то ведь притянуло меня именно в этот ...рай.
Какой рай, ну какой рай без Нее? Захотелось убежать, слезы застилали глаза, и эти воспоминания хищно накинулись на мое сознание.
Продавец жемчуга что-то поняла, ведь женщина. Не сказала ни слова, держала жемчуг в руках и провожала меня, ковыляющего прочь, взглядом прикрытых глаз.
Не помню, как такси везло меня в отель. Поднялся в номер и просто упал на кровать лицом вниз. Не помню, сколько прошло времени. За окнами темнело, наверное я был в забытьи и проснулся ну конечно же от того, что попытка уйти в прошлое не увенчалась успехом – как всегда, впрочем.
Чайнатаун.
Аромат открытых жаровен чайнатауна манил вглубь кварталов. Там безопасно ходить днем, ну а ночью… Я сидел под навесом, надвинув козырек кепки на глаза, и ел… не знаю, что это было такое – много всякого на пять юаней, выбрал просто наугад ткнув пальцем. Чем бы "это" ни было – оно было вкусно. Над улицей висел дым вперемешку с туманом, пахло горячим маслом, марихуаной, бензиновым выхлопом…
Когда у меня "в душе ворОны", всегда ухожу в одиночество, а ворОны у меня в душе почти всегда. В чайнатауне было людно, но я совершенно никого не интересовал – этакое "одиночество в толпе". Так было везде – и в Амстердаме ночью, и в гудящем Токио и Нью-Йорке днем, равнодушная толпа – так везде.
Начинался дождь и улица пустела. Я поковылял в отель, дождь усиливался – "это не слезы, - это дождь". Когда поднялся в номер – лило уже неплохо. Не зажигая света, я стоял у окна – а капли снаружи уже превратились в потоки…
Шум дождя за окнами, пустеющие улицы – на мокрый город опустилась ночь… в моей душе уже много лет была ночь – мокрая от дождя и слез и холодная от одиночества.
А глаза смотрели в сливающуюся за окном тьму, в душе "ветер гонял обломки прошлого". И Она в мыслях, только Она – как и все последние годы, каждую ночь…
Равнодушный дождь превращался в снег. Зима в Пекине, зима в душе… Я вернусь сюда летом… и с Ней…