Лагерная жизнь
Человечество в общем и каждый человек в отдельности придумывает множество примет, которые откроют тайны его будущего. Это и различные явления природы (солнечное затмение и падающие звёзды), и сны, которые бывают вещими и могут предсказать, что будет завтра, или даже через неделю, месяц или год. Марии приснился сон, будто голубь сел ей на плечо и даже не испугался, когда она попробовала его погладить. Мария пошарила в кармане и нащупала там крошки хлеба, что остались от обеденного бутерброда. Она прямо с руки покормила крошками голубя и он, сделав круг над ней, улетел далеко-далеко. На следующий день она получила письмо от Алексея из Магаданской области.
Алексей писал, что у него всё в порядке. Первое время он работал на лесоповале, но когда обострилась язва желудка, его перевели в котельную, и теперь он опять истопник. Морозы стоят здесь крепкие, но жить можно, тем более в котельной.
«Очень скучаю по тебе и по детям, но, Бог даст, когда-нибудь свидимся. Посылаю тебе переводом первые деньги. Деньги не большие, но всё же помощь. О том, как нас кормят, писать не буду. А в общем терпимо. Береги себя и детей. Целую. Алексей».
Маша вспомнила про сон. Алексей, наверное, голодает. Надо бы послать ему какую-то посылку. Уж больно далеко его заслали. «Но ничего, пошлю ему какой-нибудь крупы и сахару. Алексей любит сладкое. Какое счастье – это письмо. Прямо будто камень упал с сердца. Главное он жив и любит нас. А мы уж как-нибудь здесь в Москве проживём. Летом заберу ребят из детского дома и, даст Бог, заживём».
Городок 16-90
Вот и Витю определили в детский садик, а то ходил за маминой юбкой на стройку. Хорошо, если кто-то из девчат оставался дома по болезни, присматривая за ним. А теперь в тепле и под присмотром воспитателей.
Комнатка, в которой жила Мария с Витей, была небольшой – метров 14, а сам барак находился на территории ЛИПАНа, между клубом, выполненным в стиле сталинского классицизма, и забором воинской части. Основной городок строителей располагался в километре отсюда. А здесь стояли рядом два барака. Один занимали семьи офицеров воинской части, а другой строители. Барак строителей был поделён на две части: женское общежитие человек на двадцать и несколько комнат для семейных. Кроме того, рядом с помещением общежития располагалась общая кухня, где девушки из общежития готовили на большой плите обеды и сушили бельё. Плита топилась дровами. Дрова завозила строительная организация.
Комната Марии притулилась в самом углу барака напротив комнаты ещё одной семьи, глава которой, Николай Блоха, работал шофёром на стройке. Николай пил редко, но метко. Напивался почти до бесчувствия.
Он был мал ростом (наверное, метр пятьдесят пять), но сильно дебоширил. И, когда жена его, крупная женщина, при помощи соседей связывала его, он, лёжа в углу коридора, кричал: «Да здравствует наш вождь Иосиф Сталин!!!»
Эту фразу он мог повторять без конца. Бывало, милиция, что нередко навещала барак (а вдруг в общежитии какой непорядок), слышала истошные крики охрипшего Николая, не знала, что с ним делать. С одной стороны, он хулиганил, а с другой… Милиция, потоптавшись, уходила, а Николай, обессилив, затихал.
Прошлым летом рядом с бараками был построен прекрасный стадион с волейбольными, баскетбольными и теннисными площадками. Но самыми главными были городошные площадки.
В городки в ЛИПАНе играли все от мала до велика. Команда мастеров относилась к ДСО «Динамо» и на свои выступления собирала почти всех жителей Липановского посёлка. Зимой стадион стали заливать под каток. Каждый вечер каток наполнялся и взрослыми, и детьми. Под ярким светом фонарей, под музыку из весёлого репродуктора здесь катались и парами, и в одиночку, а озорные ребята целыми стаями. Кто не хотел надевать коньки, просто приходили на каток, как на праздник, как на место встреч.
Из барака, где жила Мария, чтобы попасть на каток, нужно было только выйти, пройти метров пять-шесть и пролезть в дырку, что в сетке ограды. Знакомые молодые парни со стройки, чтобы не ходить в раздевалку катка, которая находилась на другом конце стадиона, часто заходили к Марии.
– Маш, привет, можно у тебя раздеться? Да нас всего четверо. Мы здесь бросим одежду в уголок.
Мария иногда ворчала на них, но в общем не возражала. Все были свои и на работе часто её выручали – чинили растворомешалку или отбивали кувалдами схватившийся раствор.
– Ну вы, ребята, обнаглели совсем, вчера вас было двое, а сегодня целая бригада.
– Машенька, дорогуша, не ругайся. Дай нам стаканчик, мы вмажем по чуть-чуть и на каток.
Присоединяйся к нам.
Мария иногда отнекивалась, а бывало и выпивала граммов 100, а то и 150. Неунывающие русские парни, чуть раскрасневшиеся, весёлой гурьбой, стуча коньками по дощатому полу барака, выходили на воздух в объятия праздничного катка. Подхватив знакомых девчонок, нарезали круги по стадиону против часовой стрелки и договаривались с подругами пойти завтра в клуб на классный американский фильм «Серенада солнечной долины».
Каникулы
Новогодние каникулы прошли как один большой праздник. А начался праздник с новогодней ёлки в актовом зале детдома. Наряженные в костюмы сказочных персонажей ребята выступали со своими номерами. Здесь были Карабас-Барабас и Буратино, Мальвина и Артемон, Красная Шапочка и волк, были и скоморохи с балалайками, и был Петрушка. По волшебной палочке Деда Мороза ёлка зажигалась, а в конце он со Снегурочкой – молоденькой медсестрой раздавали подарки. В это время ребята под бородой Деда Мороза узнали Александра Ивановича и очень обрадовались, что сказка превратила Деда Мороза в любимого человека.
Через два дня была Ёлка в ВПШ, что находилась на Лесной улице у Белорусского вокзала. Там выступали артисты цирка. Саша очень удивился, как легко невысокий акробат делал различные стойки на руках и на голове у своего мощного товарища. Иногда он ложился на ковёр, товарищ подавал ему руки – и он сначала медленно подтягивался, затем медленно становился в стойку на руках товарища. Затем переходил на одну руку и на одной руке опускался на ковёр. Такая необыкновенная сила поразила Сашу. «Вот бы так!» – думал Саша. Потом он попробует сделать у стены стойку на руках, но голова пойдёт кругом и он просто свалится на бок. Хорошо, что ударится коленкой не сильно. Ещё в каникулы Саша побывал в Зале Чайковского на концерте оркестра им. Осипова, где играл Борис Алексеевич.
– Вот это да! Борис Алексеевич – настоящий артист. Он знаменитый музыкант, потому что в оркестре им. Осипова все музыканты знаменитые.
Каникулы проходили прекрасно. Жизнь замечательна. Школьные дела тоже шли неплохо. Если в первой четверти у Саши была по русскому письменному тройка, то во второй – уже получил четвёрку и окончил четверть почти со всеми пятёрками. Сашу хвалили на линейке, а Вовке опять досталось: учился он плохо, даже по русскому получил 2.
Мама приехала 7 января в новом (правда, не очень тёплом) пальто. Пальто было демисезонное, а на улице мороз градусов 20 С. Вовка и Саша обрадовались и удивились, какая мама стала молодая. А Мария, действительно, очухавшись после всех передряг, немного пришла в себя. Она пополнела, щёчки порозовели, немного подкрасила губки – одним словом дети её такой ещё не видели. Марии было всего тридцать три года.
Дудинка
Алексея к весне перегнали в Дудинку. Там строили железную дорогу, и понадобились крановщики. Жизнь по зековским понятиям у Алексея проходила нормально. С начальством он жил в мире. Алексей не был ни «блатным», ни стукачом, что по-зековски означает «козёл». Он принадлежал к самому многочисленному классу заключённых – к «мужикам». Работал он хорошо. Есть такая порода людей, не способных к самоконтролю, к самоорганизации. Если попадает в рот грамм спиртного, они идут вразнос. Они привыкли к дисциплине, организованной для них кем-то. Они могут выжить в нечеловеческих условиях и не могут долго переносить свободного существования. Но если есть сдерживающие начала, они прекрасно себя ведут и хорошо работают. Даже бывают «вечные зеки», которые не знают, что делать на воле, а в лагерях они свои, в своей тарелке. Алексей принадлежал именно к такой породе людей. Такая порода не от рожденья, а от беспризорной жизни и от долгих лет пребывания в приюте. Алексея любили все.
Крановщиком, как мы помним, он был классным, а иногда ещё помогал клубному художнику оформить клуб и сцену к празднику. В бараке он, как всегда, по вечерам что-то рассказывал, и все его с удовольствием слушали, поэтому друзей у него было много.
– Лёш, а что ты всё мечтаешь вернуться в Москву? Жена, дети – какая скука! А у меня есть старшая сестра, тебе ровесница, ой женщина!!! Всё при ней и тут и тут, – показывал приятель то на грудь, на свой тощий зад, – и не замужем. Хочешь, познакомлю? Будешь ей писать. И тебе повеселей, и ей приятно, что какой-то мужик о ней думает. Да ладно, Лёха, жена-то всё равно никуда не денется. А освободишься, Бог даст, приедешь хоть в гости к нам на Украину, – приятель закрывал глаза и мечтал о чём-то.
– Украина – это не Москва грёбанная.
Приятель Сёма сидел за воровство. Ему оставалось «чалить» всего год.
– Лёш, а у тебя бабы знакомые там есть? Для меня найдётся? Их сейчас много одиноких? Эх, дорвёмся до дешёвого!
– Жена вот пишет, что в их бараке целое общежитие девок холостых. Все вербованные. Так что найдём, будь спок, – Алексей засмеялся, повеселел и Сёма, крепкий хохол в самом расцвете лет.
А тем временем лагерная жизнь шла своим чередом. Воры в законе стремились держать в страхе и в подчинении всех обитателей зоны. Но «мужики», а их было большинство в лагере, жили сплочённо и перед «блатными» не прогибались. Время от времени случались стычки между «мужиками» и «блатными», к которым примыкали и «петухи», и «суки» (бывшие воры), но «мужики» одерживали верх. ЧП случилось совсем недавно. Погиб акробат-эквилибрист Костя-Краб. Крабом его звали за сильную хватку. Он своей небольшой кистью мог сжать руку так, что оставались синяки. Да и ростом не гигант – всего 173 см, он запросто мог справиться с двумя здоровыми дядьками. На воле он работал в цирке эквилибристом: поднимался на руках на лестницу, что держал его партнёр, а затем на руках спускался вниз, мог на перекладине, что наверху шеста, сделать стойку на одной руке. А судили его за непреднамеренное убийство. Подрался из-за дамы в ресторане. Тот, кого он ударил, упал и угодил виском об угол стола. Приговор – 8 лет лагерей. На зоне он никого не боялся. Не раз от него доставалось блатным, и они затаили против Кости злобу.
В блатном мире царит культ затаённой подлости. Все их блатные законы справедливости – это дымовая завеса, лапша на ушах лохов. Костя знал это, но страха не показывал. Однажды его заманили в котельную якобы для примирения, а там четверо «шестёрок», прихвостней блатных, проткнули Костю раскалёнными штырями, которыми шуруют котлы. Алексей был хорошо знаком с Костей. Костя человек сильный и честный, был кумиром Алексея. Алексей давно понял, что в мире подлости никакая сила не спасает. Выжить можно, только придуряясь и лавируя. Никогда не говори то, что думаешь, и никогда не думай, что ты самый умный.
Загорянка
Отшумел демонстрацией и отгремел салютом майский праздник. Закончился учебный год и сданы экзамены. Загорянка ожила, наполнилась детскими голосами. Местные ребята дождались своих друзей из детского дома, чтобы сыграть с ними в футбол. В садах отцвела сирень и черёмуха.
Наступило лето. В футбол деревенские играли отчаянно. В отличие от детдомовских они играли босиком. Бегали без устали и били мяч босой ногой похлеще, чем в ботинках. Особенно отличался рыжий парень, долговязый Петька. Он бил по мячу большим пальцем правой ноги, то есть «пыром», – так, что, казалось, мяч вылетает из пушки. Петькин большой палец впивался в мяч, чуть не пробивая его, потом мяч отдавал энергию и летел со свистом. Детдомовцы играли коллективно в пас и поэтому выигрывали чаще. Если бы не Петька, деревенским нечего было бы делать, но Петька часто выручал их, забивая мячи с середины поля. Саша, который принимал участие во всех футбольных баталиях, на всю жизнь запомнил эти летние денёчки, счастливые и беззаботные.
Уважаемые читатели! Пишите отзывы. Благодарю заранее. Анатолий.
Продолжение следует.