Большая Бронная, 20
Приближался Новый год. Детский дом опять вернулся «на зимние квартиры» – на Большую Бронную, дом 20. Саша с Вовкой вот уж почти полгода в детском доме. Им здесь хорошо. Вовка иногда скучает по мамке, а Саша почти не скучает: ему некогда, особенно теперь. Учёба, пионерские дела. Его же выбрали председателем совета отряда. Он теперь каждое утро на линейке отдаёт рапорт председателю совета дружины Капе Нельман. Саша если и скучает, то по Загорянской даче. Как же там было здорово! Целый день футбол или волейбол, а побегать Саша любит – носится как угорелый. А в футболе что главное? Забить гол. Вот Саша и несётся во весь дух с мячом к воротам противника. Правда, Мишка Бухтеев, его дружок, обижается, бывало:
– Ты что не даёшь пас, всё норовишь один играть?!
Мишка Бухтеев – парень хороший, он и в футбол здорово играет (почти как Валька Капитонов, но тот старше Мишки на год) и на домре – солист в оркестре, вот только учёба ему даётся плохо. С ним Мария Гавриловна, педагог, всё лето занималась. Она со всеми отстающими и задачки решала, и диктанты писала. Как только мама привела Сашу на дачу, на следующий день Мария Гавриловна устроила Саше проверку по всем предметам. Саша со всеми заданиями справился, и Мария Гавриловна его похвалила:
– Саша Рублёв, ты мальчик способный, молодец. Но диктанты мы с тобой попишем.
А ещё Саша запомнил спортивные соревнования. Прыжки в длину и в высоту и его любимый бег и эстафеты. Неожиданно для всех и для себя тоже он лучше всех прыгнул в длину с места. Прыгать он наловчился во дворе, играя в отмерного. Чтобы не водить, надо было сначала прыгнуть с места не ближе всех. Саша никогда не проигрывал эти испытания. В лесах в то лето было много грибов и ягод, а потом пошли орехи. Разве можно это забыть? Да и ежевику Саша пробовал в первый раз.
Бывало, Саша с друзьями идут в лес за орехами, идут через молодой березнячок. Березки стоят как свечки – стройненькие, беленькие среди изумрудной травы. Оказывается, на тонкую берёзку можно влезть как можно выше, берёзка согнётся под тяжестью, и ты спускаешься на землю как на парашюте. Берёзки гибкие, они не ломаются, а только гнутся, а потом через какое-то время опять выпрямляются. Накатались же тогда вдоволь! А ещё Саша запомнил, как самые жаркие дни ловили жуков-бронзовиков. Они переливаются как золотые, и жёлтым, и зелёным, и голубым, и красным цветом, а однажды ему попался жук с рогами, как у оленя. Саша посадил его в спичечный коробок, куда он еле влез, и они побежали в ближайший пруд купаться. А когда искупались, жука в коробке не было, он выбрался и уполз в траву. На даче после душного подвала был настоящий рай.
Но и в Москве на Большой Бронной скучать не приходится. В школе в 4 «А» Саша сразу стал одним из лучших учеников. Его классный руководитель Нина Михайловна Абдулова в своё время учила сына Сталина Василия и отзывалась о нём не очень лестно. Василий, если говорить
по-простому, хулиганил в школе и был организатором многих пакостей. А Сашей Нина Михайловна была довольна, но советовала, чтобы Саша больше читал вслух. После этого Саша взял в библиотеке «Тома Сойера» и пытался читать.
Книжка М. Твена ему не понравилась, а вот «Весёлая семейка» Носова Сашу очень увлекла. С тех пор он регулярно стал брать книги в библиотеке и к концу года чтение подтянул.
7 ноября вся Москва украшена красными флагами и транспарантами. В детском доме концерт, посвящённый празднику. И здесь Саша впервые услышал оркестр народных инструментов. Это было почти потрясение. Ребята его возраста и чуть старше играли на струнных инструментах, как настоящие артисты. Кто-то на домрах, кто-то на балалайках, на контрабасе, на бубне, а руководитель Борис Алексеевич играл на баяне. Борис Алексеевич – профессиональный музыкант из оркестра им. Осипова, который был тоже шефом детского дома. Но самым неожиданным для Саши оказалось то, что Миша Бухтеев, его друг, рыжеволосый парнишка с ямочками на вечно румяных щеках, в оркестре был звездой. Он на своей домре-приме вёл сольную партию. Саша то думал, что Миша от нечего делать целыми вечерами, скрываясь по тихим уголкам, всё наигрывает какие-то мелодии на своей домре. А оказывается, он серьёзно готовится стать музыкантом. И Борис Алексеевич говорит, что он талант. Саше очень нравилось звучание домры, и он частенько слушал, как играет Миша.
– Тебе нравится, как я играю? – как-то спросил Миша.
– Здорово! Звуки переливаются, как трели.
– Это называется «тремоло». Хочешь так научиться? Вот тебе медиатор, попробуй. Возьми покрепче и работай кистью.
Саша зажал медиатор что было сил и стал им цеплять струну туда-сюда, туда-сюда. Ничего не получалось.
– Не сразу, – посочувствовал друг, – вот у тебя на френчике пуговица, ходи и пробуй на ней.
Через неделю у Саши не так стройно, но всё же начало получаться это чудо-тремоло. Потом Саша научился играть «Светит месяц» – правда, без сложных вариаций, но это было уже так здорово. Миша учил Сашу, как зажимать лады, чтобы звук был чистым. Пальцы у
Саши загрубели, на подушечках появились мозоли, но и учёба хорошо продвигалась.
– Может, и меня когда-нибудь возьмут в оркестр, – мечтал Саша, но…
Но его не возьмут. Борис Алексеевич уже приглядывался к другу своего любимчика, но, узнав от Александры Ивановны, что Рублёва взяли в детский дом только на один год (пока его мама ни устроится на работу и ни получит жилплощадь), решил, что нет смысла вводить Сашу в состав оркестра.
Александра Ивановна, директор детского дома, добрая и строгая седовласая женщина лет пятидесяти, считала детский дом своим родным домом. До войны Александра Ивановна жила в Ленинграде, работала учительницей истории в школе. И было бы всё прекрасно, если бы не война. Муж её, военный лётчик, погиб в битве за Москву в начале 1942 года, а она с двумя детьми оказалась в блокадном Ленинграде. Самую страшную зиму её мальчики пятнадцати и шестнадцати лет не пережили. Она и сама чудом осталась жива. Горе горевать сил не было. Даже детей похоронили соседи. Её спас её ученик из седьмого класса Саша Михайлов. Он принёс умирающей учительнице немного хлеба, пшена и банку тушёнки. Александра Ивановна уже не вставала. Саша приготовил ей супчик и отпаивал любимую учительницу бульоном. Через неделю Александра Ивановна понемногу ожила, начала вставать.
– Ну ладно, Александра Ивановна, я пойду, – как-то вечером стал прощаться Саша после скромного ужина, если можно назвать ужином похлёбку из мёрзлой картошки с остатками жира от тушёнки.
– Куда же ты пойдёшь? Оставайся у меня, – стала отговаривать его Александра Ивановна. Она знала, что подросток тоже живёт один. Его мама недавно умерла от воспаления лёгких (считай, от голода), а отец воевал где-то под Сталинградом.
– Переезжай ко мне, вдвоём всё полегче. Будешь мне сыном. Мы с тобой оба сироты.
Саша перевёз кое-какие пожитки к Александре Ивановне и зажили они вдвоём. Потом пришла похоронка на отца. Всё это тем печальнее, что становится обычным явлением во время войны.
Когда в 1945 году, уже в Москве, Саша получал паспорт, он записался на фамилию своей второй мамы Дружининой Александры
Ивановны и стал Александр Иванович Дружинин. В 1947 Александр поступил в Педагогический институт и начал помогать маме в детском доме № 48, куда Московский городской комитет партии её направил в качестве директора. Александр Иванович стал воспитателем в старшей группе.
Ремесло
Саша Рублёв с друзьями по группе приходили из школы незадолго до обеда. А после обеда некоторые из них, отдохнув полчаса, шли в столярную мастерскую. Саше нравилось строгать и пилить. В оркестр его не взяли, а в авиамодельный кружок он не пошёл сам. В столярной мастерской он делал не игрушечные модели, а самые настоящие и нужные вещи. Первое, что он сделал, была аптечка. Сделал её Саша довольно быстро. Иван Николаевич говорил ученикам:
– Главное в жизни – научиться работать руками. Это всегда кусок хлеба. Может, и не разбогатеете, но с голоду не помрёте.
И это вдохновляло Сашу. Он-то знал, что такое голод. А потом, ему нравилось из простого чурбака сделать, например, ножку для табуретки. Берёшь чурбак, пилишь вдоль лучковой пилой, потом строгаешь шерхебелем. Деталь приобретает необходимые очертания, но пока ещё грубовата. Рубанок доводит деталь почти до нужных кондиций. А после фуганка чистую и гладкую деталь приятно взять в руки, что называется «любо-дорого».
Саша научился обращаться с долотом и стамеской и, конечно, с киянкой и ножовкой. Вскоре он смастерил табурет. А это уже кое-что. Ведь сколько разных деталей. Это и царги, и проножки, и ножки. А как приятно поёт доска, когда её строгаешь. И запах леса напоминает снежной зимой о лете. Когда мальчишка видит конечный результат своего труда – табурет или тумбочку, которая займёт своё место в жилище, где он же и обитает, – радость наполнит душу его, и он всю свою жизнь будет ценить труд тех людей, кто создаёт всё, что нас с вами окружает.