Лисья днёвка.
Небо на востоке из чёрного постепенно становилось тёмно-синим, светлело, прорываясь голубизной и вот над горизонтом проявилась ярко-малиновая полоса, которая словно нехотя расширялась. День вступал в свои права, сдирая на себя тёмное покрывало с ночи. Темнота уползла с поля в березняк, затем в мрачный ельник, где и спряталась в глухом овраге.
Едва начался рассвет, лиса вышла из-под густых еловых ветвей, придавленных толстым слоем снега, как из естественного шатра. Здесь она провела сытую ночь на разрытом ею сухом и мягком муравейнике. Она сладко потянулась, зевнула во всю пасть и лёгкой рысцой потрусила в сторону поля. В лесу решила сегодня не охотиться. Снег был глубокий и рыхлый и она проваливалась в нём по самое брюхо. Мыши и полёвки на поверхность не поднимались, к рябчикам и тетеревам, спящим в снегу, подкрасться неслышно было трудно. Зайца по такому снегу догнать не представлялось возможным --бдагодаря широким задним лапам он проваливался меньше и всегда убегал от рыжего хищника. А вот на пшеничном поле, убранном с большими огрехами из-за затяжного осеннего ненастья, грызунов собралось много и снег сметало ветром, отчего он был плотен и не так глубок.
Выйдя на опушку, лиса долго и внимательно оглядывала поле, но никакой опасности не заметила, а вот мышиный запах ветерок донёс к ней отчетливо. Даже сквозь снег чувствовался их резкий, но вкусный запах. Значит, мышь была не одна. Лиса медленно и осторожно сделала несколько коротких шажков. Прислушалась и принюхалась. Запах давал ей чёткое направление, а тут ещё уши зафиксировали тихий писк. Она высоко подпрыгнула и всеми четырьмя лапами опустилась в одну точку. Под лапами дёрнулась задавленная мышь. Кумушка сунула морду под лапы и вот уже на зубах хрустят мышиные косточки. Постояла неподвижно, навострив уши и шевеля ноздрями. Опять запах и шорох слились в одно. Мгновенный прыжок, есть ещё одна добыча! Постояла немного, медленно прошлась по непрокосу. Тишина. Запахи слабели, уносимые ветром. Похоже, что оставшиеся грызуны с испуга попрятались в земляные норки, а там их зимой не возьмёшь. Лиса потрусила к видневшемуся в поле небольшому зароду соломы. Здесь мышами пахло значительно сильнее. То в одном месте, то в другом из соломы или из-под снега рядом с зародом слышалась мышиная возня или писк. Лисичка без особого труда изловила шесть мышей и полёвок. Насытилась и решила вздремнуть на солнышне, которое хоть немного, но пригревало. Она обошла зарод вокруг. С одного торца, похоже, солому уже брали, но зарод после этого не поправили. Образовались уступы и зверь по ним легко забрался на трёхметровую высоту, оказавшись на вершине. Лиса огляделась по сторонам, никакой опасности для себя не увидела. Слегка разрыла солому, утоптала её и легла в образовавшуюся ямку, свернувшись в клубок. Лапы плотно прижала к животу и накрылась длинным пушистым хвостом, как одеялом. Какое-то время над поверхностью зарода виднелись только глаза и острые уши, но затем и они исчезли.
Лиса даже не могла предполагать, что за нею уже с полчаса, с опушки леса, через бинокль, наблюдают зоркие глаза охотника. Охотник был бывалый, он знал, что сытая лиса может проспать на таком хорошем месте до вечерних сумерек, лишь изредка поднимая голову. Но когда лисья мордочка опустилась в очередной раз, он не пошёл к зароду, а крадучись отступил в лес, спрятавшись за стеной деревьев. Охотник решил выждать, когда лиса крепко заснёт и часа через три вернуться, чтобы подойти к спящему зверю на верный выстрел. Пошёл тропить зайца.
Однако, природа в феврале изменчива. Только что светило яркое солнце, но вот небо заволокло сплошной пеленой тяжёлых облаков, ещё сильнее потеплело, с неба посыпался густой, рыхлый снег. Постепенно на зароде образовалась толстая шапка снега. Лиса проснулась, не сразу поняв, где она, но в снежной норе было так тепло и уютно. Она лишь слегка пошевелила мордочкой, пробив носом небольшое отверстие и опять уснула.
Охотник уверенно распутывал замысловатый заячий путик. Он быстро нашёл место кормёжки, где заяц начисто обглодал кору с отломленной ветром толстой ветви осины. Трудился здесь заяц долго, пока не покончил с корой и тонкими ветками. Охотник не стал распутывать заячий малик (тропа следов), а обошёл вокруг и вычислил место, откуда зверёк длинными прыжками пошёл на «днёвку». Пройдя некоторое расстояние рядом со следом, он наткнулся на « двойку», то есть место, где заяц вернулся своим следом и скинулся в сторону. Конечно, опытный охотник «двойку» топтать не стал, а двинулся по длинным прыжкам, уходящим в сторону. В это время крупными хлопьями полетел снег. Уже через двадцать минут след плохо различался на снегу, а когда он вышел на заячью тропу, потерялся совсем. Охотник плюнул с досады и повернул лыжи к полю, на котором он оставил лису на зароде. Ему уже было жалко времени, затраченного на преследование зайца, лучше бы он подождал на опушке, когда лиса крепко уснёт. Он не мог наперёд предвидеть капризов природы.
Вот знакомое поле, но зарода не видно из-за плотной стены падающего снега. Не помог и бинокль. Охотник пошёл в примерном направлении и, наконец, смутно увидел тёмную массу смётанной соломы. Снял ружьё с плеча, снял с предохранителя и медленно направился к центру зарода. Когда соломенная гора приняла чёткие очертания, он остановился. Ближе подходить опасно: можно спугнуть зверя. На вершине зарода никого не было видно, одна сплошная шапка снега.
-- Неужели ушла? – обречённо подумал он, но приближаться не стал, а пошёл вокруг, надеясь найти выходной след. Лиса давно уже не спала. Её чуткие уши, даже сквозь слой снега услышали еле уловимое поскрипывание снега под лыжами. Опять носом, аккуратно проделала маленькую дырку в снежной оболочке. Сквозь снежную пелену смутно виднелся силуэт человека с ружьём. Она оцепенела от страха, но не двинулась с места. Увидела, как охотник двинулся вокруг зарода. Когда она услышала слабый скрип снега по другую сторону, вылетела из снежной норы, кубарем скатилась по соломе и намётом унеслась в поле. Охотник вышел из-за зарода и увидел только мелькающий пропеллер лисьего хвоста. Но он был вне пределов выстрела.
В Светашов.
Январь 2015