Аккуратно прикрываю за собой калиточку. Она ещё липкая и пахнет свежей краской. Два шага от неё – и запахи другие. Вечером дождик пролил - пыль дорожную прибил. Пахнет мокрым песком. И тут же – сиренью. Вот она, рядом. Фонарь одинокий её освещает, но свет его уже лишний - левее, за чёрными избами, заря занимается.
В одной руке у меня удочка, в другой – садок для рыбы. За спиной – рюкзак с рыболовными принадлежностями. Тяжёлый. Но вес его не чувствую. Иду легко. И дышится легко. Вот тут, за третьим двором, собака мелкая живёт - сторожиха. Когда днём на рыбалку иду – она выскакивает из-под ворот и лает, зубы скалит. И вот она. Но тихая вдруг. Я останавливаюсь. Собака подбегает, сапоги мои обнюхивает. Молчит. И – обратно за забор – признала за своего, тишины не нарушила. Иду дальше. Тут деревня заканчивается. Тропинка сворачивает к реке. Узкая тропка еле видна средь кустов шиповника и молодых ив. Сапоги скользят по глине. Задеваю плечом куст рябины – капли с неё холодные по лицу. Умылся! И вдруг – соловей цокнул в овраге. Потом смелее ноту взял. И разошёлся, заре возрадовался. А ему ответил другой, за крайним домом. И пошло состязание! А я уже на берег реки выхожу. Вода на реке – гладкая-гладкая. И парок над ней поднимается. И рыбка плещется: круги тут, там. За рекой – лес в туманной дымке. Там кукушка, эхом дальним вторясь, свой счёт ведёт. Подхожу к реке – там камушки-валуны мокрые от росы. Присаживаюсь на один, рюкзак снимаю, вещички рядом складываю. Справа, из деревни, соловьи трели заводят, да, вдруг, поперёк им, петух где-то запел. А за рекой – кукушка всё: ку-ку, да ку-ку. А засиживаться нечего! Удочку оснастил. Забросил. Поплавочек красненький на глади воды постоял-постоял, покачнулся, да в сторонку поплыл. Поплыл, да и нырнул. А справа соловьи. А слева – кукушка. А вот и солнышко краешек над ивами показало. Собака в деревне, мелкая, залаяла. Знать – ещё рыбаки идут. Начинается лето!