В обычный жаркий день, сидя на посту в неудобном старом стуле, дежурная по поликлинике Зойка Румянцева, пила холодный квас. Молодость и неуёмная энергия била из неё, и обуздать эту силу до сих пор не смог ни один кавалер. Она покосилась на замусоленный телефонный аппарат и подумала: «Сашка, что ли, позвонил бы…»
И как бы услышав её мысли, затрезвонил телефон. Зойка обрадовано схватила трубку и тут же разочаровалась – в трубке шамкал старческий голос:
- Дочкь! Дочкя, слышь што ля?..
- Слышу. Говорите, - с деланной вежливостью проговорила Зойка.
- Я давя себе сикалку обварил кипятком! – снова прошамкал дед, делая ударение на «си».
Дежурная улыбнулась, но в трубку стала серьёзно объяснять, что нужно сделать старику.
- Дедуля, возьмите носовой платочек, смажьте его вазелином или кремом и обмотайте… э… обваренное место.
В трубке возникла длинная пауза.
- Всё понятно, дедуля? – снова заговорила Зойка.
- В носовой платок у мине и не поместиця! – снова подал голос старик.
Теперь возникла пауза с обратной стороны трубки. Глаза у дежурной округлились, а нижняя челюсть опустилась к дощатому полу.
- Дочкя, - подал голос дед. – Слухаешь мине?
- Д-д-да… - сглотнула слюну Зойка.
- У мине не вместиця в носовой! Слышь?
Зойкино дыхание стало прерывистым. Гортань пересохла, но усилием воли она сглотнула слюну и спросила:
- А… А куда ж вместится, дедуля?
- В одбыкновеннай, каким моя бабка упокойница голову покрывала.
- Ну… Ну, тогда в него и заверните…– перевела дух дежурная. Мысли её путались, а на лбу выступил пот.
- Так у мине и крему энтого нету! – прошамкал снова дед.
- А сметана есть? – пролепетала всё ещё ошарашенная девушка.
- Сметана есть! – обрадовался старик.
- Ну, сметаной смажьте, а я сейчас к вам машину пришлю. Какой адрес? Диктуйте…
Дед продиктовал адрес и повесил трубку.
Через несколько минут гудела вся поликлиника. Рассказ дежурной взволновал тихое болото кабинетов. Персонал обсуждал услышанное. У мужского населения настроение заметно упало. Женская половина не в пример им была в восторге! Немногочисленные свободные бригады рвались на вызов, что бывало крайне редко. Летняя жара и долгий путь не были преградой. Поехала самая авторитетная команда Анны Семёновны. Анна Семёновна жила без мужа с дочкой красавицей, которая, как и мать, была до двадцати пяти лет без мужа.
Машина скорой помощи на всех парах летела по грунтовой дороге в Хапиловку, прыгая на ухабах и поднимая пыль времён, но ни на миг не снижая скорости. Водитель Володька, лет тридцати по прозвищу Ящер накручивал рулевую баранку и успокаивал дородную врачиху:
- Успеем, Анна Семёновна! Недолго уж осталось… Вон, за той яругой уже село.
Анна Семёновна шарахалась по всей кабине, ударяясь то плечом, то макушкой обо всё, что не выпускало её из автомобиля, но ни разу не сделала замечания Ящеру по поводу осторожности на рытвинах, чего не было никогда! Педаль газа была вдавлена в пол, пот градом катился со всех, и через несколько минут машина влетела в дремавшую от жары Хапиловку.
Бригада спешно выгрузилась и поспешила в дом. Пошёл даже Володька, но через пару минут он вышел на улицу громко хохоча и держась за живот.
Когда карета скорой помощи вернулась в поликлинику, на Анну Семёновну было страшно смотреть! Она молча прошла мимо дежурной и прямиком направилась к главврачу Федосеевой, с которой дружили ещё со школы.
Зойка бросилась к Ящеру:
- Володь, ну? Рассказывай! Чо тама?!
Водитель хохоча выбрался из автомобиля и долго не мог побороть истерику. Вокруг него собралась толпа.
- Хватит ржать-то уже! – гаркнула уборщица Лужова. - Сейчас штаны обмочишь, охламон!
- И правда, Володь, - поддержала её Зойка, - хватит. Чо было-то?
Ящер, придя немного в себя, вытер слёзы и буркнул:
- Чо-чо!.. Дед челюсть вставную потерял – вот и шепелявил. Вместо «щиколотка» – «сикалка» говорил.
Он снова засмеялся. За ним прыснула вся толпа.