Махнем не глядя

 
Рассказ написан по реальным событиям.




- Привет Андрюха! - Привет Андрей! - Санек поздоровался со своим корешком, пританцовывая, и стараясь забежать то с одной , то с другой стороны.

   Санек был студентом, а в это день удачно отпросился с лекции, чтобы подзаработать..

 " Значит в настроении, небось влюбился",- подумал Андрюха.

  Андрей - потомок учителей,  к своим тридцати с небольшим годам тянул лямку мастера производственного обучения в ПТУ, гоняя на переменах учеников, втихаря попивал, подрабатывал в этом же училище слесарем-сантехником и ему прощалось многое. Но своими предками гордился.

 - Мои, они в пятом поколении педагоги!

  Он был худым и нескладным,  по утрам не успевал заправлять подштанники в носки и они выглядывали из под брюк наползая на туфли  вызывая дикий восторг у мальчишек. Жена ему изменяла, об этом знало все училище. Но старшие ученики понимали его и гордились своим мастаком. И в обиду, если что, не давали. А могли и сами накостылять кому хочешь. Он мог и с учениками употребить, но "никто ничего об этом не знал". Может быть на этом и крепилось доверие между педагогом и пацанами.

  С Саньком они были соседями по лестничной площадке. И так как Андрей подрабатывал ещё где-то, то нередко приглашал Сашку. А что,- парень здоровый, не подведет, потому как почти не пьет, а работать может с утра и до позднего вечера.

 - Эх, когда-то я тоже был таким, - думал Андрей. Пил мало и не похмелялся.
  Появился бригадир.
 - Хорош однако, пора и за работу, - произнес Ванек-удалец настроенный сегодня серьезно. Он всегда находил левую подработку, числясь на стройке каменщиком. Во времена социализма за тунеядство, статус безработного, которого не существовало в принципе, за добровольный отказ от трудовой деятельности на благо Родины могли и  "срок припаять". Поэтому Ванек официально "устроился" на стройку, а зарплату исправно начисляемую прорабом - этому же прорабу и отдавал, за что получал червонец, которому был несказанно рад. На червонец тогда можно было прожить. А имея постоянные халтуры жил он в достатке, даже мог  откладывать на черный день. Одна беда была у него - попивал, а так как жил у Райки, так та, в очередной запой благоверного приглашала своих сыновей. Те быстренько восстанавливали папашку и жизнь снова налаживалась. Правда пару дней наш удалец ходил с синяком под глазом, а то и с двумя, все зависело от количества выпитого. За умение нажраться до поросячьего визга и дипломатические способности   он и получил свое прозвище.
  Мужиком он был крепким, занимал в компании лидирующее положение, а то, что у него не было никакой одежки кроме рабочего комбеза - это никого не смущало. Дело свое он знал хорошо. И на работу приходил в чистеньком, с неизменной рулеткой в кармане и простым карандашом, чтобы в нужный момент отмерить и провести линию.

  Сейчас работа была не хитрой, директор ресторана, решил расширить свои владения и нужно было углубить подвал на полметра. Копай землю и выноси на улицу. Платил он не торгуясь и очень гордился этим.
 - Вано, - как, дорогой, скажешь, так и заплачу, ты меня знаешь.
 Возможно у Ваньки-удальца были какие-то дела с этим самым армянином, но это никого не волновало. Главное - наличность.
  - Когда в кармане хрустит и солнышко светит по-другому, - приговаривал Вано. А что делать, землю ли копать или в дерьме ковыряться - это уже дело третье. "Деньги, они не пахнут," -  подбадривал он коллег даже не подозревая, что слова эти принадлежит великому римскому императору Веспасиану .

  Как бы там ни было, а эта фраза актуальна уже почти тысячу лет.

  У входа в подвал появился администратор Жорик, человек, в чертах которого угадывалась любовь к крепким напиткам.
  - Иван, а Иван, - позвал он бригадира.
  - Чего тебе, мой дорогой друг, - Ванька улыбнулся. С Жорой они часто обмывали удачную работенку. Да и последний всегда называл Ване сумму, которой располагал хозяин для выполнения заказа, поэтому дружба у них была взаимовыгодной.
  - Сегодня нельзя работать - банкет у нас, шеф просил перенести все на завтра.
  - Жорик, друг ты мой сердешный, да если ты нам литровочку принесешь, мы и завтра не выйдем.

   Сашка поморщился, он учился в МГИМО и пьянок старался избегать, но компанию иногда поддерживал.
   Андрей, тот, вздохнул с облегчением. Он всегда любил выпить, а тут просто с неба угощение падало. Грех отказываться. Улыбнулся и заговорщицки подмигнул Жорику.

   - Для вас, господа, - слова тогда этого не было в обиходе, - дорогие товарищи - поправился Жорик, всегда рад.
  - Запиши на наш счет,  - подсказал Ванек, потому как вел учет расходов бригады. Это статья расходов относилась к представительским.

  Жорик исчез и так же внезапно появился с подносом, на котором стояли две бутылки водки, зелень, томатный сок в литровом запотевшем графине, селедочка с луком, нарезанным кольцами, в навалку  наложенными котлетами по-киевски и горка зачерствелых корок белого хлеба.
  - Стаканов нет, - дефицит, - пользуйтесь своими, мне некогда - плесните стопочку и я побежал.
  - Да, дорогой, ты мой человек, дай я тебя обниму, - полез к нему Ванька.
  - Ваня, не-ког-да.
  - Понял, - Иван ловко открутил крышку Андроповки -  и плеснул в свою кружку некое количество жидкости.
  - Будем,- чтобы клиент всегда шел, - произнес довольно администратор, влил в себя благословенную жидкость и снова растворился в коридорах подземелья, закусывая пучком кинзы.
 
  Бригада переоделась и Ваня чинно разливал по стаканам и кружкам белую жидкость.
  "Завтра придет с фонарем под глазом, " - констатировал про себя Александр.
 
 - Ну, давайте! -  произнес бригадир, чокнувшись и опрокинув сразу половину граненого стакана.
  - Будем,- поддержал его Андрей.
  "Хрен с ней с тренировкой," - подумал Сашка, помимо учебы он старательно занимался боксом, не славы ради, а так, чтобы в обиду себя не дать, и хлопнул для начала четверть своего бокала.

  Мир сразу изменил краски. Закуска - котлеты по-киевски, хоть и холодные, пришлись очень даже к месту.

 - Между первой и второй, - произнес как всегда бригадир.

  Подвал, в котором они сидели, освещался стоваттной лампочкой, примотанной к шесту. Вместо стола был  пластмассовый ящик из-под шампанского, накрытый газетой. Само помещение не располагало к отдыху, но, для наших героев не это было главное. Водка, неожиданный выходной, а что там дальше - никого не волновало. Как масть попрет. А масть перла всегда по-разному.

  - Вот скоро без меня будете работать, - произнес Андрей.
 
 Все дело в том, что он всегда верил в судьбу. А она  у всего мужского поколения Андреевских родственников была одинакова. Весь род мужской их семьи был приговорен. И когда это началось никто не знал.

  Прапрадед Андрюхи скончался в 1874 году, неудачно поскользнувшись на Охотном ряду когда шел домой, купив осетровой икры для своей беременной супруги. И аккурат головой о колесо телеги проезжавшей мимо. Городовой только руками развел. А что тут поделаешь. Не повезло бедолаге.

 Прадед в 1904-м утонул в большое Московское наводнение. Никто и не знает как. Ушел из дома на занятия, а к вечеру привезли утопленника.

 Дед в 1938-м пропал без вести. Войны не было. Врагом народа не числился. А  исчез неизвестно куда и как.

 Отца Андрюха не помнил вообще. Потому как маманя только-только забрюхатела.  В 1968 году, тот работал на шахте в далеком городе Лениногорске, Казахской ССР проходчиком и надо же - попал под завал. Вся смена жива-здорова, ни с кем до этого ничего подобного не случалось. Ни до, ни после этого случая. А его бах! - и завалило породой.
 После этого случая мать нашего горемыки приехала в Москву к бабуле. Так они и жили втроем в коммуналке на улице Зорге. Деля трехкомнатную квартиру еще на три семьи и молоденькую студенточку.
 Там Андрей когда подрос и узнал всю подноготную мужской части своего рода.
 А тут он женился неудачно, не хотел и твердо верил, что его черед не сегодня так завтра, но что делать - любовь. А как только узнал, что молодая жена на следующий год принесет ему потомство, тут и понял - уже скоро, осталось совсем немножко.

 Он и раньше поговаривал о неотвратимости своего рока, но Иван и Сашка как-то пропускали мимо ушей подобную ерунду. Оно и понятно, человек выпил, вот и мерещатся всякие несуразности.
 В добавок ко всему, бабка Андрея, очень нетерпимо относящаяся к пагубной привычке своего внука, в моменты, когда терпеть его пьяные выходки не было уже никаких сил причитала в сердцах:
 - Господи, да когда ты уже приберешь пьяницу нашего непутевого!? Прости меня, грешную.
  И истово крестилась на лампадку с закопченным ликом Святого угодника Николая.
  Мать смотрела на избалованного с детства сына и тихонько плакала в уголке.
  С другой стороны, Андрюха и сам не раз поговаривал, похмеляясь:
 - Ни чо, вот потерпите немножко и избавлю я вас всех от своего присутствия. И уйду к своим, заждались меня небось там. Где "там" представлял он себе смутно и боялся об этом думать.

  В нынешнем его положении ему непременно нужно было куда-то уйти из дома, потому как жить в одной комнате с бабкой, матерью и женой было очень не просто. Если же прибавить к этому утреннюю очередь к большому туалету, за дверью которого слышалось кряхтение деда Коли,просыпающегося раньше всех, со стыдливо стоящей поодаль студенткой Мэри из Саратова, и других соседях ждущих своего часа, жизнь дальнейшую в подобных условиях он не представлял. Работал с утра до ночи. Иногда  и ночевать не являлся. Жену свою бил по пьяной лавочке. Утром слезно извинялся. И все продолжалось.

 - Эх, ну как же надоело мне все это!

  Но выхода не было. Жесткие тиски социализма не давали никаких шансов на получение жилплощади. Педагогам из ПТУ получить даже комнату было практически невозможно, многие жили годами в общежитии вместе с учениками - ожидая решений очередного съезда КПСС, в надежде получить угол в коммуналке. А если учесть, что Андрюха еще и прикладывался к рюмочке, то перспектива получения жилья оставалась для него очень туманной.

  - Завел волынку, - резюмировал Сашка. Молодость не знала преград, поэтому все горести коллеги  казались ему глупыми и нелепыми. В Бога он не верил, и готовился стать со временем одним из идейных Ленинцев. Закончить ВУЗ, вступить в партию, жениться,  получить распределение в какую-нибудь махонькую Африканскую республику.
 Александр не понимал состояния товарища, но искренне хотел ему помочь. И после того как открыли вторую бутылку не задумываясь произнес:

 - А давай махнемся судьбами?!.. Махнем не глядя, как на фронте говорят!

 - А давай, - согласился Андрей, - и в этот момент, даже в хмельном угаре,он неожиданно почувствовал облегчение, понял, что не нужно думать о скором конце, которого он, в общем-то и не боялся. Боялся он неизвестности. Вот скажем, переехал грузовик, или балка на голову упала, чтобы сразу, чтобы не мучиться. Чтобы быстро. Он даже отчетливо представлял, как будут собирать деньги на его похороны, как директор училища, старый закаленный коммунист, скажет речь, девочки из группы штукатуров всплакнут, посетуют, что мол пил дескать. Но человек-то он покладистый. Помянут его хорошо. Но сейчас был шанс на время забыть этот кошмар. Он напрочь запамятовал, что жить в одной комнате с тремя бабами было невмоготу, главное - остаться на этом свете, а уж остальное, оно как-то и не особо важно.
 Где-то он вычитал, что человек приговоренный к пожизненной каторге - вместо расстрела искренне радовался, плакал и благодарил судьбу.
 
 - Ну-ну,- попытался вмешаться Иван,- вы, ребяты, того, Бога-то не гневите!!!

 - А тебе-то что? - неожиданно вспылил Андрей, ты не лезь. У нас свои дела.

  Бригадир, рассматривая свое собственное существование на белом свете не совсем удачным примолк. И стал думать о Райке.

 - Ну какого хрена она меня привязала, вот не могу без нее.

 - Ну все, заметано, - пытаясь закончить договоренность, произнес Сашка, меняемся судьбами. Выпьем!

  - Выпьем! - произнес Андрей, своей фразой как бы завершая сделку.

 Выпили. Закусили.

  - А тебе, - Андрею казалось, что решив свою задачу с неимоверно большим количеством неизвестных, он может все! - А тебе, Иван, надо заначку иметь, ты на хрена Райке отдаешь все деньги? А положи на книжку. Вот тогда и поглядишь на что она джинсы будет своим сынкам покупать. Отдай половину, а остальное на книжку. И чуть-что норови уйти, - с деньгами тебя любая баба приберет к рукам!
   Проблема Ивана была решена за пару минут.

 - Точно, произнес Ванька. Хрена лысого она у меня получит.

А то сапоги ей, плащ модный с отстегивающимся капюшоном. И вот что главное - они ведь всё так выставят, что я и виноват. А кто деньги в дом носит?!

Он задумался представляя себе свободу, которой насладится в самое ближайшее время. И на кой она, это жизнь семейная нужна, если чуть что - он и виноват. Денег нет, не пьет - виноват! Деньги есть, выпил - тоже виноват! Купил сапоги - не те. Надо, чтобы на барахолке! Ишь ты! Уйду,-

 Будь что будет!

Андрей незаметно наблюдал за Сашкой. - Передумает? Не передумает?. Он понимал всю подлость и роковые последствия такого шага. И готов был уже отказаться от пари, но хитрая злодейка-судьба, выглянувшая на него из-за угла нерешаемых проблем настолько окрыляла, что назад пути он не видел. Не хотел его замечать.

  Будь что будет!

Санек же призадумался - Оно мне надо? И что я ввязался!?...С другой стороны -   пусть его хоть отпустит немножко, а то слушать невозможно. Умру и умру. Когда не знаю. Ерунда какая-то.
А что со мной-то случится?!................... " А если случится?" - кто произнес эти  слова было непонятно, ... но Сашка упрямо замотал головой.

  Будь что будет!

  На импровизированном празднике стало тихо. Казалось, что все решили свои проблемы. Водки оставалось немного и Ванек по праву старшего стал ее разливать на посошок.
- Мне хватит,- произнес Андрей, едва первые капли упали на дно его посуды,
- Что это? - изумился Иван.
- А то, не хочу я больше!
- Ты тоже не хочешь? - обратился бригадир к Саньку.
- Наливай, - произнес тот, улыбнулся и схватив свой бокал, после того, как бригадир наполнил его - махнул все, без остатка. Поморщился и стал закусывать.
- Эх, молодежь, что же ты старших не дожидаешься? - заворчал беззлобно бугор. Обстоятельно и не торопясь выпил уже совсем не горький напиток, поставил стакан и занюхал корочкой белого хлеба.

- Вот люблю я запах корочки, еще в детстве просил у мамани отрезать мне. И что в ней приятного? Люблю и все!
 
   Андрей засобирался, он, вдруг, и совсем неожиданно для себя, подумал о своей Татьяне. И ему стало неловко и стыдно за то, что она там мучается в ожидании их первенца, а он, вот так вот, запросто пьет водку непонятно по какому поводу. Затем подумалось о работе, о том, что завтра, с утра на линейке он должен представлять группу в которой был мастером и стало невмоготу от убожества помещения где они пили, и самое главное -  нестерпимо захотелось домой.
  Стало жалко свою мать, вырастившую его без отца, бабку  страдающую давлением при перемене погоды. Кошку, вечно, с небольшими перерывами, требующую кота и оглашающую в связи с этим всю коммуналку воплями, в которых сам Андрей слышал какую-то невыразимую словами тоску. Пожилого соседа, занимающего с самого раннего утра туалет и неимоверно чадящим своей махоркой. Откуда он только брал ее.
  Неизвестно откуда появившиеся мысли подсказывали ему, что все можно решить. Что нужно просто задаться целью. Что домик в ближайшем Подмосковье можно переделать в зимний и переселить туда старенькую мать и дряхлую бабулю. Или, на крайний случай, переехать туда с Татьяной.
 
  А Александру похорошело. Он свято верил, что с ним ничего случиться не может. Копался где-то в глубине души червячок. Но выпитая водка унесла все сомнения далеко-далеко.
  Ну какие могут быть предопределения. Он молод, здоров и силен. Он нравится девушкам, учится, занимается спортом.

 
  И в то же время в его голове два разных Сашки отчаянно спорили:

"- Дурак, ты знаешь что ты наделал?
- Что я наделал?, - заставил замолчать этого нытика.
- А если ты ошибся? Если завтра тебя не станет?!
- Какой не станет, - прекрати, я до ста лет буду жить, как бабуля, она до ста девяти дотянула. А ведь все прошла - и Гражданскую, и деда убили, и детей вырастила.
- Может передумаешь, скажи, что ты не хочешь меняться судьбами, еще не поздно.
- Нет, я же сам предложил, я мужик, а мужик должен держать слово."

  Ванька вдруг "понесло".
  Полагая, что завтра он начнет "новую жизнь" - станет откладывать часть заработанного, и, если что, уйдет от Райки. Он понял, что вот оно счастье - ни перед кем не отчитывайся, живи как хочешь, - красота  - это дело нужно было "обмыть".

  - Ребяты, как я вас люблю! Пойду еще принесу, что-то  неймется мне.

Слегка пошатываясь, он направился к пропахшим  помоями лабиринтам подвала.

  - Мне пора, - решительно произнес Андрей и стал собираться, совсем забыл, завтра Таньку кладут на сохранение. Да и в училище нужно быть с утра.
  Он как-то быстро, толком и не попрощавшись, махнул рукой и направился к выходу.

  "- Догони его, скажи, что ты пошутил, его не поздно!
   - Нет, пусть идет.
   - Как знаешь."

  Из-за угла, с противоположной стороны появился Ванька. В руке он держал початую бутылку. Оставалось предположить, что "дружище Жорик" оказал очередную услугу своему товарищу.

  - Давай! - бутылка была запотевшей, со следами капель на стекле.
  - Давай! - откликнулся Саня.

  Он разлил водку. Молчком выпил и снова задумался.

  - А поехали по домам? - вдруг предложил Ваня, - хочу я с любимой поговорить.
  - Поехали.

  Они вышли на улицу освещенную зимними фонарями. Было безветренно и редкие снежинки кружились как бабочки опадая на землю. Снег скрипел и приближался Новый год. Пошатываясь дошли до развилки.

  - Ну, пока - протянул руку, Иван. До завтра. Давай к вечеру соберемся?! Я хочу выспаться.
  - Давай, - протянул руку Саня. К вечеру, так к вечеру.

  Все мы знаем, что ходить по железнодорожным путям опасно. И тем не менее, всегда идем путем, который кажется нам короче.
  Вот и Сашка попер напрямик. Минуя табличку - "Стой! Проход запрещен!" И даже гудок далекого, казалось бы, локомотива не остановил его. Мельком глянув в сторону приближающегося состава, он только и подумал: "Сбавь скорость, друг, не видишь кто идет!" На приближающийся с другой стороны точно такой же состав внимания он не обратил. И только когда совсем рядом загудел нестерпимо громко машинист - от страха прыгнул в сторону приближающегося локомотива успев напоследок подумать:

- Куда же я!!! Неужели это чужая судьба!?

Но было поздно. Броня притормаживающей махины ласково и небрежно откинула тело надвигающегося на нее человека.

   

  Эпилог.

Через некоторое время у Андрея родился сын. И назвали его Александром. Как ни упирались жена, мать и бабуля - Андрей оставался неумолим, только Санька, Шурик, Александр. Все остальные Роман, Эдуард, Леонид и прочая были им забракованы. Пить он бросил.

  Иван ушел от своей ненаглядной, "завязал с этим делом" и в лихие девяностые организовал строительную фирму.

Вместе с Андреем они создали тандем и до сих пор трудятся где-то в Подмосковье.

Для себя они решили, что несчастный случай с Александром - последствия пьянки в злополучном ресторане.

  Лев Воросцов. Москва. Январь 2015г.