***
Наверное, все люди чего-нибудь боятся. Ну, или почти все. Кто-то боится пауков, кто-то темноты, кто-то рассказывать стихи у доски, а я боюсь собак.
Пару лет назад зимой мы с мальчишками устроили самую настоящую войнушку – с крепостями, обстрелом снежками, захватом пленных и прочими боевыми радостями. Спасаясь от вражеских выстрелов, я бежал к огромному дереву, позиция позади него была очень удобной и ещё никем не занята. Уже подбегая к своему убежищу, я вдруг понял, что мчусь к нему не один – за мной летел огромный пёс. Был ли он неприятельским лазутчиком или другом, спасавшим меня от рокового выстрела, я не знаю, однако пёс повалил меня на снег, заодно зачем-то вцепившись зубами в мой рукав. Дальше в моей памяти всё закружилось и смешалось, но вот после того случая доверие к собакам я потерял. Особенно чужим. Особенно неожиданно возникающим на моём пути.
Не могу сказать, что прохладные отношения с собаками сильно меня печалили, однако, некоторые неудобства они всё-таки доставляли. Например, я с опаской ходил в гости к Мишке, потому что вместе с ним в квартире обитал огромный чёрный водолаз, а нашу старенькую соседку с овчаркой я всегда очень вежливо пропускал вперёд, на всякий случай стараясь и вовсе обходить их стороной.
В то ласточкино лето произошёл ещё один случай, связанный с собаками. Дядя Костя вернулся из своего очередного путешествия, и мы с папой поехали на вокзал его встречать. День выдался холодным и дождливым, небо хмурилось на потускневший город, время от времени роняя на прохожих сотни холодных слезинок. Если бы я не был уверен, что каникулы ещё продолжаются, я бы ни на секунду не усомнился, что за окном сентябрь и с летними радостями уже совсем скоро придётся прощаться.
К вечеру, когда мы встретились с дядей, дождь стал ещё сильнее. Капли, до того висевшие в воздухе, всё чаще стучали по крышам, шумно падали на дороги и тротуары, звонко разлетались миллионами брызг и тут же объединялись снова в лужах и ручейках.
Мы молча шли по вокзальной площади. Дядин обычно громкий бархатный голос, почему-то тихо гудел какой-то незнакомой грустной мелодией, а сам он, хоть и шёл привычной твёрдой походкой, в мыслях своих был где-то очень далеко. Папа тоже молчал, а я вторил звукам дождя, то хлюпая, то булькая, то замолкая вместе со всеми. Я брёл позади, растворившись в этом унылом сером вечере, пока вдруг не почувствовал, что кто-то есть рядом. Бок о бок со мной шёл огромный пёс, насквозь промокший под дождём. Я смотрел на ручейки дождя, сбегавшие по морде на асфальт, смотрел на огромные лапы, которые не глядя ступали по грязным лужам, на большие печально опущенные уши и глаза, полные грусти. В памяти вдруг возникла зима, снежный городок и страх, живший всё это время в моей душе, свинцом опустился в ноги, лег на самое дно сердца и сделал безжизненным мой язык. Я замер. Этот пёс был раз в десять больше моего страха. Он тоже замер, опустился на задние лапы и посмотрел мне прямо в глаза. Как много слов бывает в нескольких секундах взгляда! Я видел в них, что если прогоню сейчас пса, он уйдёт, не зарычит, не будет тихо красться по следам, просто растворится снова где-то там, где мокро и холодно, где идут мимо, не глядя в глаза, где среди сотен людей ты всё равно один. Я видел в них то, что если сейчас позову его за собой, то обрету друга, то то одиночество, которое ползёт следом за ним, растает в шуме этого вечера, то еще в одном сердце не умрёт вера в добро и людей. Мы смотрели друг на друга и я забыл, что значит страх, я только знал, что очень нужен сейчас кому-то и мой страх – всего на всего глупость рядом с одиночеством, сидевшим напротив меня. Я обнял пса, уткнувшись в мокрую шерсть, а он, тихонько освободившись от объятий, начал лизать мои руки. И никакие слова на свете не смогли бы передать той благодарности, которую я сейчас чувствовал от этого пса.
- Кто это? – Вдруг прозвучал голос, вернувший меня на землю.
Вообще взрослые очень любят задавать вопросы, ответы на которые знают наперёд. И всё же я на секунду растерялся: всё, что произошло в последние несколько минут, никак не умещалось в простое: «Это собака».
- Похоже, это наш новый спутник. – Тёплый гулкий голос прозвучал то ли в моих ушах, то ли в моей душе.
Дядя, дядя, дядя… Мне показалось, что он всё уже понял, всё знает, всё видел.
- Я возьму его к себе, а когда буду уезжать, ты будешь кормить его и выгуливать.
Я радостно закивал головой.
Папа молча улыбался. Я понял, что он тоже всё знает.
- Не дело заставлять друзей мокнуть под дождём. Идём, машина уже рядом. –
Почему-то папа любил прятать свою любовь ко мне за поучительными интонациями, но я научился её слышать и понимать.
Мне хотелось обнять весь мир, хотелось что-то кричать от счастья, а получилось только негромкое «спасибо».
Даже самые холодные дождливые вечера бывают тёплыми. Даже самый большой страх – ничто рядом с чужой бедой. Даже самое одинокое одиночество может растаять, если встретит на своём пути неравнодушное сердце. Быть кому-то нужным – я знаю, в этом тоже много счастья.