Девиация. Сериал. Книга 2. Евгеника. Терный А

Девиация. Сериал. Книга 2. Евгеника.

Книга 2. ЕВГЕНИКА.

Памяти Юрия Борзенкова – прообраза внешности Павла Лядова.

Фантастика, фэнтези, фантастика-фэнтези, реалистическое фэнтези, читать онлайн.

1. Камчатка. Май 1977г.

Сухая женщина безучастно смотрела на догорающий костер. Она была одна. Женщина сделала глоток самогона на травах. У ее ног лежал небольшой пучок полыни. Она бросила его в угли. Искры взлетели вверх. Женщина поднесла к ним руку. – Туда, – показала она. – Внучке идти туда. Готовь дочь. Скоро отвезешь ее. – Вокруг действа никого не было. Поднялся сильный ветер, который задул костер. Женщина встала. Она подошла к воде, опустила в нее лишь пальцы. Тишина вокруг просто угнетала. Женщина проткнула кончиком ножа палец и капнула в морской залив крови. Потом она вырвала из головы волосок и кинула его ветру. – Все, – удовлетворенно сказала она. – Духи довольны. Я довольна. И внучка будет довольной. Спасибо древним людям.фантатсика-фэнтези. Девиация. Евгеника.

С Камчатки за стройотрядом Павла прислали самолет. Вылетать москвичи должны были с военного аэродрома. Лядов тянул с отлетом, несмотря на недовольство летчиков. Он ждал контейнеры из Гагарина. Они прибыли с часовым опозданием. Ящики моментально загрузили. Ребятам предстояло пересечь страну. В отряде было тридцать человек, из гагаринского крыла осталось 10. Троих бойцов Павел пригласили из других институтов. В самолете он сидел рядом с Леной Фоминой. Он взял ее с собой в самый последний момент. Она о чем-то говорила, пока не поняла, что Лядов дремлет, рассердилась на него и пересела к Илье. Самолет шел без дозаправки. Под утро он попал в штормовую зону. Тучи вдруг расступились, открыв зеленый камчатский берег, горы на горизонте и темное море. Земля приближалась медленно. Самолет шел на снижение. Вдруг он завалился на бок, сделал крутой крен и стал садиться.
Павел на минуту посмотрел в окно, и его словно отшатнуло в кресло. Он очень четко увидел фигуру женщины. –Шаманит, – сказал он себе. –Может это и к лучшему. Отвлечет духов на себя.

Аэропорт удивил. Единственная взлетная полоса и вытянутая по земле постройка вдали. Поражало пустое пространство вокруг. Парни высадились. За контейнерами приехали военные грузовики. Отряд никто не ждал. Павел узнал, что за ними прилетит вертолет. Машина прибыла лишь через три часа. Технику безопасности никто особо и не соблюдал. Их везли на край географии, даже не прикрыв двери машины. Высадились они на песчаной площадке. Строительство там уже кто-то вел. На поляне стояло два вагончика, пилорама, электродвижок. Но и здесь их никто не встретил. Лядов был взбешен. Он не понимал, как можно бросить людей в диком месте. Ему надо было вселить уверенность в других. Он осмотрел место и велел разбиться на пятерки, каждая из которых получила свое задание. Павел с парнями-туристами пошел искать ручей. Приближалась ночь. Землянки рыть было поздно, разбили палатки и заняли вагончики, развели костер. Больших деревьев вокруг не было. Редкие березки, кусты ольхи и кедровый стланик. Хотя во время полета, казалось, что горы покрыты лесом. Командир наблюдал, как люди укладываются спать, скалился американской улыбкой. Он все замечал.
-Что за существо я вывезла из-под Обшаровки? – дивилась земляку Лена. –Я его перестала понимать. Был мальчишка, как мальчишка. А кем стал. Что-то про евгенику бормочет. Настоящий ужас.

-Илья, останешься дежурить у костра. Сигнал тревоги – удар по рельсу, – приказал Павел, но сам не лег, обошел лагерь, примечая, что сделать в первую очередь. Через час он подошел к Илье. – Завтра огородишь лагерь. Меня разбудишь в четыре, поеду в поселок, попробую найти работу там. Я не прощу такую встречу. Хоть бы мастера какого прислали.
-Думаешь, что пролетели с заработками? – спросил Илья. – Люди из-за тебя сюда полетели.
-Не факт, что пролетели, но все может быть.

Кузьмичев снабдил Лядова картами, прислал их с грузом. Камчатка была закрытой территорией. И раздобыть карты местности было не просто. Утром Павел поднял одного из туристов. Они наметили маршрут. Ехать решили на велосипедах, к морю. – Боюсь, Кузьмичев подставил меня. Доставили на своих плечах контрабанду. Здесь же очень дорогие овощи, фрукты, сахар, – поделился Павел с Ильей. – Край непуганой дичи.

До поселка Павел и сопровождающий его парень добрались за два часа. Там был совхоз, причал, где базировалась рыболовецкая артель. Вертолет забирающий стройотряд накануне кружил над Усть-Паланой. Там был неплохой порт. Павел насчитал шесть огромных кранов, множество судов. Но этот поселочек был ближе к лагерю стройотряда. Павел разыскал директора совхоза. Тот с радостью согласился дать москвичам работу. Артельщикам тоже требовались сильные руки, любое количество. Геологи уже ни о чем не смогли договориться с Лядовым. Да и ставки у них были скромнее.

Назад, в лагерь, Павла доставили на Уазике. Представители МПМК еще не прибыли. Но в лагере уже все кипело. Илья умело организовал работу. Лена и Мушка жарили рыбный шашлык. Рыбу наловили в небольшом ручейке. Аромат плыл по поляне. После обеда все же приехал прораб МПМК. Никаких упреков от Лядова не последовало. Он молча выслушал прораба, спросил о проектной документации, графике завоза материалов. -Завоз начнем через недельку, а проекта нет, – сказал прораб.
-Без дела к нам больше не езди. Если мы не нужны, то так и скажи. Скажите.
Прораб ожидал, что его начнут уговаривать подогнать машины. Лядов поднялся, отряхнул штаны и сказал: – Счастливо, дорога не пыльная. Мы себе работу нашли. Просиживать не будем.

Землянки москвичи соорудили основательно, даже печки сложили из найденного на площадке кирпича. В таком убежище можно было зимовать. Ночь удалась на славу холодной, вода замерзла. Днем температура не поднималась выше 10 градусов. Утром пришел автобус из совхоза и легковая машина от артельщиков. Павел отослал в поселок 15 человек. Остальные остались на месте, ловили рыбу, собирали травы, огораживали площадку. Под вечер на огонек заглянул местный житель, принес икру. От денег гость отказался. Павел расплатился картошкой и чесноком, устроил для ребят пир. Никто из них не ел столько икры. Павел думал перебираться к морю, но прибыл вертолет МПМК, привезли чертежи. Начали разметку места. Студенты еще не поняли, зачем строить поселок в глуши, думали, что под шумок застройщики спишут дорогой цемент. Стройка начала работу. В лагерь подвезли продукты, хотя об этом никто не просил. – Нам надо расселиться иначе, – предложила земляку Лена Фомина.
-Начинай сушить и вялить рыбу. Дома продашь в пять раз дороже, – невпопад ответил Лядов.
-Найди себе камчадалочку. Она тебе насушит и накоптит. Соль из ушей полезет. Я селюсь с Ильей. С Мушкой мне скучно.
-У меня другие планы. Илью у тебя не отобью. Да, как-то забыл. Хотел отправить тебя в военный город, за сорок километров отсюда. Поработаешь в поселочке в Доме быта. Прачкой. Там мужиков полно. Военные.
-Хотя бы телефонисткой. А то прачкой.
– Наш поселок-то будут принимать военные. Не плохо, если сможешь подружиться с ними. К тому же можешь и мужа себе отыскать. И у нас получишь зарплату. Я не обижу.
-Военного? Я не идиотка. На Камчатке жить не собираюсь. Я вообще хочу в кино сниматься, а не приемщицей белья в прачечной работать. Мне нужен москвич. Илья видел вчера медведя? А почему здесь ничего на полях не растет? Особых отличий в климате не вижу, – сказала Лена. – Палана – городок зеленый.
– Медведям здесь раздолье. Я бы хотел настоящую тундру посмотреть. Говорят, что там красиво.
-Я про овощи. Про огурцы, помидоры.
– Вечная мерзлота. Я слышал, по реке Камчатка картошку и овощи выращивают. Там теплее. А здесь и комары двухмоторные. Хорошо “тайги” привезли, место продуваемое выбрали. Погоди, трава уже лезет. Надо будет поискать съедобную. И почему ботаники не выведут что-нибудь для здешних условий. Сколько здесь земли.
-Товарищ командир, – подошел к ним Илья. – Краны и бульдозер подогнали. Посмотри сам. Я только топором умею махать.
-Илья, водители назад поедут, отправь Лену с ними в военный городок. Мушка мне здесь нужна. А от этой никакого прока, – решил Лядов судьбу Лены.
-Она поднимает тонус, – возразил Илья. Ему не хотелось отпускать девушку.
-Смотри, не отмахни тонус топором, – проворчал Павел. Удивительно, но Лена не возражала. Ей наскучило жить в тайге. Она побежала собирать сумку. Военный город – он и в тайге городок.

Субботу Павел объявил выходным и велел собраться в лагере. Услужливые военные привезли и Лену. Она тут же исчезла с Мушкой. Валерка отыскал дам в самой далекой землянке. -Мы придем через пять минут, – пообещала ему Лена. Но тот почувствовал что-то недоброе. Он вернулся к костру и шепнул Лядову:
-Как бы и Мушки не лишиться. Я буду следить за ними, сам посажу Фомину в вертолет.
– Мушку я не отпущу.

На столе появилась свинина, салат из горькой морковки и морской капусты. Павел вынес шесть бутылок столичной водки. На запах у костра появились местные жители. Павел разрешил им подсесть. Это была последняя попойка. Водка имела на Камчатке высокую стоимость. Подошли Лена и Мушка, предложили попрыгать через пламя. Студенты видели, как местные пожирают девушек глазами. Красивая женщина в окрестностях была редкостью. Мушка, несомненно, пользовалась успехом. Павел позвал с собой одного из охотников, налил мужику, пытаясь развязать язык. Тот преложил Лядову шкуры белок и даже медведя. Хотя отстрел этого зверя был запрещен.
-Песец на севере. Олень есть, рыба, клык возят. Песочек в Магадане. Хотя чукчи кочуют, – разболтался охотник.
-Я буду брать меха, икру. Рыбу сам наловлю. Расплачусь продуктами, порохом, водкой. Привез квасцы, кислоты, – пообещал Павел.
-Мы мочой выделываем. Квасцы нам не нужны.
-Еще мне хочется девушку- корячку? Это реально? – спросил Паша.
– Реально. Они очень послушные, хотя пьют и курят. И нахалки великие. Скоро придут оленеводы. За бабу готовь пять водки, чай, сахар, порох, табак. Не переплати.

Когда студенты напрыгались через огонь, Лена подошла к подруге и зашептала: – Иди к Пашке. Он должен отпустить тебя. Там он нас не достанет. Я так рада дать ему пинка. Эх, и беситься будет. Паспорт нужен обязательно. Здесь особая зона.
-Лучше сбежать. Павел меня ни за что не отпустит.
-Хотя бы попытайся. Не отпустит, скажешь, что останешься, а сама сбежишь, – посоветовала Лена.

В одиннадцать ночи освещение в лагере отключили, экономили мазут. Павел лег. Он заворочался с бока на бок. Наконец-то пришла Мушка и нырнула к нему. Она редко проявляла такое рвение. Павел знал, что Мушка не секс-бомба, жалел ее, двигался плавно, давал отдых.
-Отпустишь меня с Леной? – спросила она.
-С какой еще Леной? Кто нам стряпать будет?
-Илья. Лене принесут шубы. Их мерить надо, не три копейки стоят. Я хочу приодеться. Вальер дал мне полтысячи.
-Дорого ты ему обошлась. Завтра решу.
– Завтра ускользнешь куда-нибудь. Тогда сегодня я уйду.
-Хорошо, лети, на два дня.
Мушка на радостях ущипнула Пашку. Он взвизгнул. Когда Мушка вернулась в свою землянку, то Лены там не было, ночевала у Ильи. У Мушки в Москве не было подруг. Ее считали шлюхой. А с Леной она сдружилась. Мушке надо было отдохнуть. Здоровьишко у нее было слабенькое. Разбудил ее шум вертолета. Она быстро собрала вещи. Павел не догадался отнять у нее паспорт. Она помчалась в землянку Ильи. Как же испугалась, столкнувшись с Вальером, возвращающимся с рыбалки. -Ты куда? – преградил он ей дорогу.
-Улетаю с Леной.
-А командир знает?
-Разумеется. Не знает, что я не вернусь назад.
-Он тебя убьет. Мы же без тебя не сможем.
– Валера, Лена нашла мне мужа, – решила не врать девушка.
-Мы столько лет вместе. Ты меня бросаешь?
-Тогда женись на мне. Я хочу семью, ребенка.
-Тебе же нельзя рожать.
-Медицина не стоит на месте. Предложения руки и сердца от тебя не последует? Обидно. А я все же на что-то надеялась. Тогда прощай.
-Я не отпущу тебя, не готов к свадьбе. Дай мне время.
Мушка Валерку не боялась. Она усмехнулась и пошла в землянку за подругой. Лена была одета. Илья лежал на животике и мурлыкал. -Лена, надо бежать. Вальер пошел Пашку будить, – протараторила Мушка.
Лена схватила сумку. – Илюха, удержи его три минуты, чтобы вертолет за колесо не схватил, – попросила она. –А то свалит машину. И оборона страны пострадает.

Павел потягивался у своей землянки. Он увидел девушек и побежал им на перерез. Илья повис на нем. Павлу не сразу удалось отбросить хоть и маленького, но спортивного парня. Девушки успели сесть. Машина взмыла. Лена поцеловала пилота. Павел долго махал кулаками. Он очень разозлился на Илью. Он еще не знал, что Мушка собралась замуж. В полдень к нему подошел Вальер. – Надо нанять повариху, – сказал Вальер. – Она не вернется. Она выходит замуж.
-Кто же возьмет такую обезьяну? Ты хоть бы приодел ее.
-И из нее будет замечательная жена, а я струсил. Я бы стеснялся выходить с некрасивой женщиной. Вряд ли это любовь. Если и любовь, то не к телу, а душе. Илья к нам бежит.
– Этот козел помешал мне задержать ее. Пусть теперь и выполняет ее функции. Не буду искать повариху. Пусть сам стряпает. Он самолюбив. Ему будет не приятно выполнять женскую работу.
Илья добежал до друзей Он не находил слов. -Неужели бог услышал мои молитвы, и ты онемел? – сказал Павел.
-Охотник пришел, – выпалил он.
-Что принес?
-Старика чукчу и девку. Ей лет пятнадцать, – сказал Илья. – Она узкоглазая. Тебе привел.
Павел хоть и просил охотника найти ему коренную камчадалку, но растерялся. Но потом махнул на все рукой и пошел к лагерю. Что будет, то и будет.

2. Камчадалка Валентина Терешкова.

Приехавшие туземцы были грязноватыми, не смотря на жару, одеты в куртки, пропахшие дымом, в детские шапочки, украшенные бисером. Павел уставился на девушку.
– Хорошая, – сказал ее отец. – Все делать умеет, за оленем ходит, в море ходит. За чумом следит. Огонь разводит. Ласковая, как оленья матка.
Павел расплатился с отцом девушки, не обидел и охотника. Мужики тут же стали печь картофель. Девушка с любопытством рассматривала огромного уруса. Ее отец захмелел, расплакался. Она плакать не собиралась. – Езжайте, езжайте, – стала провожать она мужиков.
Когда те уехали, то быстренько прибралась за ними и села на бревнышко.
-Тебе есть 18 лет? – спросил ее Павел.
-А тебе сколько хочется? Ты будешь моим мужем? – лукаво спросила гостья.
-Я подумаю, не хочу за тебя сидеть. Мне нужен твой паспорт.
-Меня Валей зовут, как Терешкову. Солнечная женщина.
-По русскому обычаю придется пойти в баню. Прежде вымою тебя.
– Я не пачкаюсь.
– Я должен посмотреть на твое голое тело.
-Я и здесь могу раздеться. Ты иди в баню один. А я приберусь в твоем домике.
-Если не вымоешься, то верну отцу.
-Не вернешь. Моя бабка сильная шаманка. Это она принесла мне тебя. А сильнее ее нет нигде, даже на Байкале.
-Какая еще шаманка?
-Самая настоящая. Испугался.

Студенты с любопытством разглядывали девушку издалека. – Что уставились? – разозлился на них Павел. – Это новая кухарка. Мушка теперь работает в военном городке. – Он пошел готовить баню. Терпкий дымок вскоре накрыл лагерь. Когда Павел вернулся, девушка где-то спряталась. – Разыщите ее, – приказал он бойцам. – Надо провести санобработку. – Валю разыскали. Павел не мог совладать с ней, пришлось на помощь звать Вальера. Вдвоем они раздели ее, одежду бросили в печь. – Я дам тебе новую, – пообещал Павел, рассчитывая порыться в чемоданчике Лены.
Баня была отменной.
-Жарко, – сказала Валя. Павел разделся, и она прекратила кривляние. Она с любопытством потрогала его. Он взял ковш и стал поливать ее. Валерка тер девушку мочалкой.
– Вы сварите меня, – вновь заговорила она. Ее не слушали. Она резко вывернулась и выскользнула на улицу, прямо в мыле. Валерка приволок ее назад, лишь через двадцать минут. Он был в крови.
– Лучше бы рысь кухаркой нанял. Зверюшка хотя бы матом не ругалась, – заявил он.
-Я не кухарка, а жена ему, – сказала девушка. – Попрошу не путать. Он вон какой. Одной рукой убьет тебя. Буду у него чумохозяйкой. – Валерка плеснул на камень ковш воды. Баня заполнилась паром. Девушка упала на пол, не понимая, что за удовольствие получают мужики от жара. Павел окатил ее теплой водой, завернул в махровое полотенце. -Зря ты отвалил отцу столько денег. Дал бы бутылку, – проворчала Валя.
-Значит, ты не девушка? – сделал непонятные выводы Павел.
-Будешь девушкой, если пятый раз меня продает, – призналась звездная девочка Терешкова. – Ты и мне денег дашь. Сохраню до трудных времен.
Когда она ушла, Валерка расхохотался, его пришлось окатывать водой. Павел отправился в землянку. Валя спала. Фигурка у нее была ладненькая, не единого волосика. Утром Павел принес чемодан Лены и велел выбирать девушке любую одежду.
– И пойдешь варить щи, – сказал он. – Отец сказал, что ты все умеешь.
-Врал. Нас в интернате ничему не учили. Рисовать учили, картон клеить, сушить листики. Хочешь, я тебе колобка нарисую? Или дятла.
-Откуда здесь дятлы. Они кедровник не клюют.
-Здесь все есть. Или я на картинке их видела. Картинки здесь не трудно купить.

Валя была гораздо сообразительней, чем пыталась казаться. Она быстро разобралась в характере уруса и вертела им, капризничала, кокетничала.
Фомина же была заинтригована тем, что Мушку не ищут. Через десять дней она явилась в отряд. Она увидела юную аборигенку в своих нарядах. На Вале были надеты джинсы, юбка и халат. Шею чумохозяйки украшали бусы Лены. Некоторые стоили очень дорого. Павел знал, как отомстить землячке. Лена покрылась облаком статического электричества.
– Ах ты, стерва уродливая, – накинулась она на Валю. – Ты зачем напялила мою одежду?
-А что? – на чистейшем русском ответила уродливая. – Меня Павел лучше любит, раз отдал. Значит, я красивее. Какая ты злая, невоспитанная. Я увожу его в сказку. Я круглая отличница. Он возьмет меня с собой в дальнюю даль. Туда, куда улетают самолеты.
-Обезьян без прививки ввозить в Москву запрещено.
-А как же ты без нее там? Хотя тебе уже и она не поможет.
Лена онемела от наглости. Быть бы драке. Спасло Валю то, что Илья ударил в рельс, созывая к обеду. Первым к столу пришли разозленная Лена и Вальер.
– Ты меня не узнаешь? – спросила Фомина Валерку. – Привезла радостную вещь. Теперь ты вольная птица. Мушка вышла уже замуж, даже перевелась в Петропавловский институт. В Москву она не вернется.
-Радостного мало, – все же заговорил Вальер. – Ей рожать нельзя. У нее порок сердца.
-Сам раньше не сдохни, – заявила Лена. – Вас здесь еще не перетравила эта дура? Пашка заплатит за мой гардероб.
Тирада оборвалась. К столу подошел Павел. Он поел в полной тишине и, уже уходя, заявил Лене: – Чтобы утром тебя здесь не было.
-Какое трагическое лицо у этого человека, – сказала девушка. – А чучело утверждает, что удовлетворяет его. Не я буду, если и туземку не уведу. Там чудный чеченец есть. Хочет восточную тихую женщину.
-Только не надо про туземку, – вмешалась прибежавшая к столу Валя. – Я Пашу никогда не брошу. Мне чайки открыли мое будущее. У меня бабушка шаманка. Баба Яга по-вашему. Она тебя в туман превратит, в пыль летнюю, в иней зимний. И не будет тебя. И не пустят тебя в загробный мир. Потому что сгниешь ты раньше времени. Кажется, все сказала.
-У тебя извращенный вкус, дитя тундры, – устало ответила Лена. Она удалилась, чтобы последнее слово осталось за ней.
-У меня может и плохой вкус, но есть, – крикнула Валя. – А у этой старухи его нет. Русские женщины на Камчатку ездят, если их дома замуж не берут. Одни уродины. А она самая уродливая из них.

Лена пошла искать Илью. Она подкралась к нему и закрыла глаза ладошками.
– Угадай кто, – сказала она. Парень очень обрадовался. Он перевернул Лену через себя и стал целовать.
-Я еще сам не ел, – сказал он. – Есть очень хочется.
-Рыбный суп? Вы плавники отпустите. Я привезла пирожки с зайчатиной или крольчатиной.
-Валя вкусно готовит, мариновала лосиные губы. Ни ел ничего более интересного. Из экзотики коренья сараны и олений суп, – ответил Илья. – Да, и супа с хорошим куском дорогой красной рыбы в Москве не поешь.
-Мне из местных блюд лишь чай из кедрача нравится. А еще они из побегов мед варят. Полезный. А какие я торбасы себе купила. Вся Москва обзавидуется. Настоящий Стрый мастер шил.
Илья Лене очень нравился. Он был на полтора года моложе ее, серьезным, деловым, и одновременно наивным. Боялся щекотки.

Павел поел и не подобрел. Лена угадала, что камчадалка не удовлетворяет его. Он услал всех на стройку, а сам стал помогать Вале мыть посуду. Вдруг запустил тарелку в дерево. Валя перепугалась и убежала в заросли кедровника. Она не вышла, как он ни кричал. Вальер отвел ее в свободную землянку и велел ночевать там.

Проснулся командир еще злее, чем был накануне, побежал купаться. Кроме него в ручье купались лишь Валерка, который был помором, и Илья. Валя вышла из соседней землянки, где жили парни. В руках у нее были дешевенькие вещи. Она собрала в палатке все, что ей понравилось.
– Я презираю тебя, – сказал ей Павел. – Ты оказалась существом беспринципным и низким. Ты не имела права заходить в дом других мужчин.
-Мне их жалко. Давай приведу им подруг. Возьми это все себе, – протянула она прихваченное с собой. Я отношусь к племени, которое делит своих жен с гостями. И мы сохранились. Не прибрежные племена убивают своих жен, переспавших с гостем. И в результате нет прилива свежих кровей. Они вымирают.
-Мы женщин ни с кем не делим. И не вымерли. Я сердит. А эти пузырьки выкинь. Дешевка.
– Я готовить не буду, должна отдохнуть после жуткой ночи.
-Это не мои проблемы, если завтрака не будет, то пойдем в баню.
-Хорошо, приготовлю лапшу с тушенкой, на скорую руку. Хочешь, сделаю тебе массаж с медвежьим жиром?
-Там видно будет. Иди на кухню, не зли меня.
-Да. Все ясно. Придется у бабки взять Кутха. Другие боги мне здесь не помогут. Слишком глупый человек.
-Кутх какой-то? Кто это?
-Не говори о нем так неуважительно. Это самый могучий наш бог. Получеловек-полуворон. А ты поклоняешься Пеликену – пузатому божку, который богатство и удачу несет. Знаешь, я такая болезненная была. И вот, – девушка достала из одежды амулет. – Это Аню-Ню. Он спас меня от болезней. Он покровитель детей. Я всю жизнь так его люблю. Джае старой буду, а этот амулет буду носить.
-Раздобудь мне Пеликена?
-Из чего?
-В смысле?
-Есть и из бивня мамонта, из клыка моржа, из оленьего рога, самые дешевые божки из дерева.
-Мне все равно, на свое усмотрение.

Валерка произвел побудку. За столом не было лишь Лены и Ильи. Павел обратил на это внимание. Илья догнал бригаду уже в пути. Он был голодным. Ленины пирожки прикончил еще ночью.
– Завтра приходит баржа с плитами. Я созвал бригады сюда. Будем устанавливать плиты прямо с вертолета, – объявил Павел. – Сегодня подготовим модули.

В полдень на стройплощадку пришла Лена, стала красить окна. Заказчик этого не требовал. Павел махнул на нее рукой. Лишь бы не мешалась мужикам. Лена бросила ведерко с краской и пошла донимать командира. – А вас с рыбой не выпустят, – сказала она. – Кузьмичев умер. Сердце. Если будешь со мной повежливее, то заступлюсь за вас. Тебе надо съездить к Мушке, сделать ей свадебный подарок. И тогда рыбные запасы Камчатки будут твоими.
-Пусть Валерка едет. Там пить надо, а я не умею.
-Поехать должен ты и Илья. Илью я заказываю. Я забираю чемодан у индианки. Даже стирать не заставлю. Мне доставит удовольствие позлить ее. Индианки должны голыми ходить.
-Вряд ли она отдаст. Я за тебя заступаться не буду. А Илья ее боится. Это атомная граната. Валерка рысью ее зовет.

Павел был вынужден вернуть вещи Лене. И ехать ему пришлось самому. Он прихватил с собой в военный городок Валю, заставив ее сделать прическу. Лена сама подкрасила девочку, подарила ей бижутерию. Она не держала зла на нее. Она развлекалась. Девочка получилась ангелоподобной хищницей.

До городка на вертолете было час лета. Мушка жила в большом светлом доме и готовилась к переезду в областной центр, более теплый и цивилизованный Петропавловск-Камчатский. Она вышла замуж аж за полковника. И не очень старого. По совету Лены она перекрасила волосы в розовый цвет, сделала завивку. Яркая губная помада подчеркивала ее пухленький ротик. Опять же Лена заставила ее выпрыгнуть из джинсов, подчеркивающих некрасивые части фигуры, и надеть роскошное платье из легчайшего шифона. Да, что значит приодеться. От Мущки стьало глаз не оторвать. Она была молодцом, любила принимать гостей. Москвичи прогостили в военном городке три дня. Валя пила, пила большими стаканами и без закуски. Павел плюнул на нее, заводил дружбу с пограничниками. Он договорился, что их выпустят с аэродрома без проблем.

Когда вернулись в лагерь, Павел вытерпел с Валентиной лишь одну ночь и выставил ее.
– Можешь найти себе другого мужа, – сказал он. – Мы скоро уезжаем отсюда.
-Посмотрим, поест бабуля мухоморов и превратит тебя в тюленя. Можешь не верить, но она может и не такое. Или еще лучше, уйдешь к небесным людям в дыму костра.

Павел верил. Он стал часто ведить вдалеке черную женщину, идущую по кромке моря. Женщина никогда не доходила до него, всегда будто бы растворялась в воздухе. Так же растворилась в воздухе и Терешкова. Валя исчезла подозрительно тихо. Она не напоминала о себе неделю, пока парни не стали жаловаться на воровство. Сейфа в лагере не было, его заменял железный сундучок, где у Павла хранились импортная жвачка, яркие журналы. Документы, деньги и меха Лядов прятал под огромным камнем прямо в землянке. Павел все же вернул Валю домой, думая, что удержит ее под контролем. Она притихла. Вскоре исчез тяжелый железный ящик. – Если не вернешь сейф, то сдам участковому, – пообещал он ей.
-А ты видел, что я своровала сейф? Из леса вышел чужой человек и слопал твою жвачку.
– Приведут толстую собаку. Она обнюхает фантики и выведет на вора.
-Фантики я пустила по ручью. Это означает одно. Ничего я не брала.
-Привяжу к дереву, чтобы съел медведь. Продолжай стряпать, заплачу, когда будем уезжать.

Валя призадумалась, и вновь исчезла с глаз долой. Она не напоминала о себе месяц. Павел думал, что вернулась к родителям. А она сидела в длительной засаде. Охотница. Стройотряд сдал объект заказчику. Павел упаковал засоленную рыбу, клешни крабов, меха, икру, съездил в Палану за японскими вещами. Камчатка во многом снабжалась из Японии и Китая. Лядов не хотел везти в Москву пустые деньги. Японскую технику дома можно было продать по спекулятивной цене. В ночь перед отлетом появилась Валя. Она была со скромненьким рюкзачком, в лыжном костюме. И самое главное, на ней были следы косметики. Она явно собралась в город. Павел произвел расчет с ней. И она вновь исчезла. Объявилась утром. Павел взял ее за шиворот и выставил из землянки. Через три минуты она вновь сидела рядом. Он выставил ее. Она вернулась. Он не мог от нее отделаться.
-Я твоя жена и поеду с тобой. Распишемся. Куда ты денешься. Я несовершеннолетняя. Намек понял? Паспорт я тебе так и не показала.
– Школу-то ты кончила. А кто кончил школу, уже не являются несовершеннолетними. Иначе отдавай зарплату. Несовершеннолетним женщинам ее платить не положено.
-У меня волчья хватка. Я хочу жить в столице и быть женщиной света, – обрадовала Валя командира. – Нашел чумохозяйку. Я хочу быть домохозяйкой. Я сделаю розовые волосы, как у Мушки, куплю на твои деньги розовое платье с огромным подлом. От меня глаз будет не оторвать. И я еще ни о чем не просила бабушку Ягу. Она знает приворотные средства из трав.
-Тебе надо выйти за человека вхожего в этот свет. У меня в Москве нет ни квартиры, ни денег.
– Я хитрее тебя. Мы будем очень счастливы, будем в театре. Зачем нам квартира. Театр красивее. Будем есть в театральном буфете жареные пирожки с ананасовым вареньем.
– В Москве сплошным потоком мчаться машины, гарь. Люди не замечают друг друга.
-Гарь? Я взросла у костра. Я люблю машины. Люди. И здесь человек может проехать мимо тебя, не видя до этого никого несколько дней. Твои доводы меня не убеждают, – сказала Валя с тупой мудростью.
-Северянки послушные жены, а ты скандалистка. Ты у меня сейф своровала. Тебя могут и расстрелять.
-Давай останемся. Осенью будет праздник Алхалалалай. Это своего рода день благодарения богов за удачную охоту, рыбалку и хороший урожай. Всех гостей угощают ухой, камчатским медом, нерпой. На алхалалалай никто не работать, работать грех, а кто согрешил, того палкой бьют. И мы с тобой будем танцевать без остановки всю ночь. Ты слышал бубен, слышал наше волшебное пение?
И Валя стала подражать звукам животных, весьма удивив Павла. Такого подражания он никогда не слышал. Она выпила миниатюрную стопку водки, но бдительности не потеряла. К отлету все было готово. Бойцы уже сидели на рюкзаках, воняющих рыбой. Задерживалась лишь Лена Фомина. Лядов пошел к вертолету, чтобы по рации связаться с ней. – Леночка, ты говорила мне о чеченце, – сказал он землячке, когда пилот соединил его с военным городком. – Отдам ему Валю. Она послушная.
-есть здесь такой. Он скоро в обморок будет падать от отсутствия женщин. У него уже все руки в мозолях. Летите в Палану, в аэропорт. Меня привезут туда. Индианку прихвати с собой.

Павел посадил Валю на лучшее в вертолете место, был вежлив. В Палане Валя исчезла. Отряд направлялся в Москву грузовым бортом. Это была могучая машина. Военные грузили в нее контейнеры для родственников. Павел и Валерка перерыли весь отсек, нашли Валю в тюках с мехами. Она визжала и кусалась. – Ты должна попрощаться с родиной, – убеждал ее Лядов. Он все же выволок ее. Павел держал Валю в крепких объятиях. Он решил не выпускать ее ни на минуту. Она искусала ему все пальцы. – Ты ее сильно не тряси, – увещевал его Вальер, – а то не понравится чеченцу.
Наконец-то сел вертолет, который привез Лену. Солдатики перетаскали ее вещи. Их оказалось тоже не мало. Теперь Хусаин, отец девушки, мог неделю торговать одной рыбой. Павел быстро передал Валю чеченцу. – Держи крепче. Она очень предана мне, как настоящая северянка, – сказал ему Павел. Сам он побежал к самолету. А настоящая северянка жалела, что у нее нет пулемета. Но жесткие объятия сурового горца успокоили. Она покосилась на него. Он был красавцем, волосатым и мускулистым, настоящий басурман. Щетина колола Валю. Она подмигнула Лене. Та поцеловала старлея в щеку и засмеялась: – Ловко Лядов отделался от нее. Скучать тебе она не даст. Пашке пришлось бы открывать бомбомет над морем, чтобы выкинуть ее. А здесь сделал два хорошо.
-Какая ты некрасивая, – сказала Валя. – Павел знал, что мне не пережить разлуки с родиной, поэтому и оставил меня. Ежик еще лучше его. Я северянка, к Паше в гости приеду. Если отпустит мой новый господин. Я тебе, о красивый мужчина, нарожаю шесть детей. И всех отвезем жить в Москву к Паше. Не в интернате же им жить. В Москве много построек.

3. НИИ.

В Москве Павел с большим трудом разыскал пирожок-москвич, водитель которого согласился отвезти его из аэропорта в столицу. – Возьми меня с собой, – попросила Лена. – Я отца вызвала, рыбу здесь оставлю. Сойду на любой станции и поеду в деревню.
-В машине нет места. Валерка со мной едет. Он поможет мне разгрузиться. Тебя Илья проводит, не переживай.
Павел еще зимой арендовал для своей машины небольшой гараж с погребком. Там он и разгрузил бочки. Потом он поехал в гости к декану.
– Неужели соскучился? – усмехаясь, спросил тот.
-Ребята просили угостить вас рыбой. В Москве такую не найти, – объяснил Павел цель прихода.
-В деревню поедешь? – спросил декан.
-Нет. Займусь поиском постоянной работы, чтобы остаться в столице после окончания института.
-София ушла работать в НИИ. Я созвонюсь с ней. Завтра она встретит тебя на проходной и выпишет пропуск.
-София. Я ее боюсь.
-Она симпатизирует тебе.
-Этого и боюсь.

Софочка работала секретарем директора НИИ. Для нее это было продвижение по служебной лестнице. Узнав, что Лядов ищет работу, она затанцевала, если это можно было назвать танцем. Софи тут же переговорила с начальником конструкторского бюро. Павел не ожидал, что события будут разворачиваться с такой быстротой. Утром уже был в НИИ. Софочка проводила его в огромный кабинет. Там работали одни евреи. Старички приняли Лядова, поговорили с ним. Начальник бюро велел Павлу оформлять документы. Требовалась лишь небольшая проверка 1 отдела. У Павла было несколько свободных дней. Он отвез рыбу Федору, просил переправить ее отцу и матери. Икру он оптом продал оборотистому знакомому бармену. Рыбу реализовал на рынке, за полцены, но в накладе не остался. Меха он завез Юлии Козловской. Про Мару она ничего ему не сказала, лишь намекнула, что ее нет в городе. Через неделю у Павла собралось восемьдесят тысяч. Он и подумать не мог, что станет таким богатым. Он поехал к Воршиной за советом. Она решила, что ему лучше купить валюту, по пять рублей за доллар. Павел убеждал себя, что никого не ограбил, не убил, что вправе обладать столь крупной суммой. В конце августа его вызвали в ЦК ВЛКСМ и вручили правительственную награду, орден “Октябрьской революции” за доблестное продолжение дела отцов, за трудовые успехи и пропаганду идей марксизма- ленинизма в молодежной среде. Став орденоносцем, на торжественном собрании по случаю начала учебного года, Павел сидел в президиуме, рядом с ректором и старейшими профессорами. Он боялся, что ему не разрешат совмещать учебу и работу, но этого как бы никто не заметил. Декан написал ему справку. Теперь в НИИ он мог работать по скользящему графику. Туда его приняли техником, с невысоким окладом. Он получал стипендию. На эти деньги и жил. А валюта покоилась на дне цветочного горшка. В стране некуда было деть деньги. Магазины пустые. Время открывать собственное дело еще не пришло. Став богатым, Лядов чувствовал себя очень уверенно. Но с покупкой кооперативной квартиры не спешил. Он хотел, чтобы прошло немного времени. Люди еще не забыли его сотрудничество с Бородой. Благо, Борода лишь один раз подходил к Лядову, попросил его помочь с курсовой. Тот помог, даже деньги содрал с бывшего работодателя. Сделал это для того, чтобы бандит не злоупотреблял его услугами. И впервые, после этой встречи, Павел задумался, живет ли он внутри зверя или внутри бога. Или внутри их обоих. И ему очень захотелось прочесть все, что имелось в библиотеках, о первородном грехе.
-Если мы единое тело божье, то мы отвечаем не только за свои грехи, но и за грехи всего тела, за общий распад. А главная бесова сила в военном американском лобби. Оттуда идут все земные проблемы. Интересно, когда земная наука достигнет должного уровня, не откажемся ли мы от секса и еды. Дети будут расти в пробирках, а питаться мы будем солнечными лучами или от электрической розетки.
Читал Павел еще больше, чем обычно. Теперь у него был читательский билет Ленниской библиотеки. В этом хранилище он случайно наткнулся на книгу: « Колдовское искусство древних славян». Книга была издана в 1916 году.
Выносить книгу не разрешалось. И Павел несколько дней подряд ходил в читальный зал именно из-за нее. Он мало что понял из прочитанного. И это разожгло его еще больше. Он стал целенаправленно читать все, что имелось в ленинке по вопросу колдовства, шаманства, беснования.

4. Лео. Май 1980г.

Отец Льва Абалкина был значимой фигурой в структуре МВД СССР. Он видел свое чадо великим шпионом. Это была его собственная нереализованная мечта. Он отдал Лео в самбо, когда мальчику было пять лет. Там Лео еще ребенком встретил тренера по самому экзотическому виду спорта – паррабою. Биться приходилось с завязанными глазами. Столкновение с противником считалось поражением. Тренер был настоящим разведчиком. Он привез спорт из Калифорнии. Паррабой и там-то культивировался в закрытых восточных женских сектах. Неожиданно экзотический спорт стал распространятся в Европе, в СССР, в Москве, Риге и Ленинграде, в основном среди выходцев из Китая и Вьетнама.
Лев имел доступ к материалам не только МВД, но спецслужб. Отец часто приносил домой различные бумаги. И Лев забирался в них. И потом он сам стал читать книги по медицине, истории Востока, боевым искусствам, и философии. И еще ребенком он стал одним из самых информированных людей в СССР. Он был пустыней, которая впитывала и впитывала весьма не безопасные знания.

В 1980 году Лео заканчивал десятый класс и собирался поступать в МГУ. Но учеба для него не была главным. Лев готовился к бою с дочерью главы женской китайской секты. Парень был влюблен в спорт. Помимо паррабоя он занимался самбо, дзюдо. Ему прочили великое будущее, но он предпочитал скромные достижения. Сколько тайн скрывали тайные общества. Лео стремился к их постижению. Он не был тяжеловесом, сила и гибкость сочетались в нем идеально. Великая китаянка Ма отобрала для боя именно его. Она искала Квизац Хадерака, мужчину, который пойдет дальше ее, куда ей и заглянуть страшно. На этот бой приехали посмотреть специалисты из Европы. Тренер заехал за Львом, завязал ему глаза, заткнул уши. Спортсмен должен был видеть противника внутренним зрением. Он входил в состояние медитации. Подъехав к спортзалу, Лео вынул затычки. Глаза остались завязанными. Судья осмотрел повязку и разрешил биться в ней. Кожа, нюх, интуиция, уши – вот помощники бойца паррабоя.

Лео вышел на ринг и потянул воздух. По приглушенному запаху половых желез он определил, что перед ним на самом деле китаянка. Ему могли подставить кого угодно, хоть сиамских близнецов. Он шагнул на запах, перед его лицом взмахнули ногой. Противник повел в счете. Лео коротко ответил и счет сравнялся. Они отскочили друг от друга. Теперь надо было ждать. Зрители затаились. Они-то видели маневры. Китаянки обычно провоцировали столкновение. Лео застыл на месте. Он ждал нападения со спины. И вдруг, словно вспышка молнии, он понял, что девушка перед ним. Он плавно протянул руку и шлепнул ее по плечу, резко отскочил в сторону, перекатился, потерял связь с противником, но повел в счете. Он очень не хотел, чтобы столкновение приписали ему. Китаянки редко меняли тактику, которая оправдывала себя. Лео сделал несколько шагов спиной вперед и уперся в противника. Он проиграл, стянул повязку, поблагодарил за урок. Если бы выиграл бой, то вошел бы в элиту спорта. – Пожалуй, это фиаско, – сказал ему тренер. – Ты не продержался пяти минут. Это женский спорт. Она хочет видеть тебя. Иди.
-Китайская Баба Яга?
-Вечерний цветок Востока. Ма.

Лео впервые увидел живую легенду, старейшую чемпионку мира по паррабою, великую Ма. Почему Ма? Говорили, что это междунарудная кличка женщина, производная от «мамы». Она была крохотной седой женщиной. Ее лицо покрывали глубокие морщинки. Одета она была в темно-вишневый трикотажный костюм и тибетскую шапочку. Она курила. Этого Лео совершенно не ожидал. – Лагерная привычка, – сказала старуха. – Подойди. – Она ощупала парня, каждую мышцу. – Возможно, возьму тебя, – решила она. – У тебя есть малый шанс стать Им. Нарастишь килограммов тридцать. Это мое условие.
-Я стараюсь не растить мышцы, – удивился Лео. – Хочу быть динамичным и пластичным. – Он не думал, что получит ответ.
-Надо развеять представление о паррабойце, как о маленьком человеке. Это военное искусство. И родилось оно не зря. На войне человек может ослепнуть. Бой может идит в подвале, ночью. Лишь мужчина поймет меня, – совсем тихо добавила старуха. – И заглянуть в далекие миры. Ты не пожалеешь. Ты узнаешь такое, что перевернет твое мироощущение. Информация – мирт, витает вокруг нас. В глобаном информационном поле витает каждая мысль. Схвати ее. И будешь знать, пусть не все, но многое. Там же витает и высшее существо.
Ма словно растворилась в воздухе. Лео ощупал рукой воздух, где она стояла.
-Здорово, – вздохнул он. – Такое может сотворить лишь маленький человечек.

Для того, чтобы начать занятия в секции тяжелой атлетики, Лео требовалось разрешение отца. Тот строго контролировал процесс обучения сына. Отец сам повез его в спортивный зал. Новый тренер ждал их. Он приказал парню раздеться, и остался недовольным. – Поздновато пришел. Ость великолепная, но организм уже истратил резервы. Мышцы надую. Если устраивает, оставайся. Официально секция работает бесплатно, но мне доплачивают по четвертному. Предплечья и икры уже не подкорректируешь.

Лео стал заниматься, быстро возмужал. Тренер Костя недооценил его. Через два месяца Ма вызвала парня. Лео подозревал, что она лишь тестирует его, проверяет послушание и трудолюбие. Хитрые китайцы частенько дают людям странные задания. Петр Иванович Абалкин сам возил сына и к полоумной старухе, считая, что тот теряет с ней время. Странно было видеть, как Лео ходит за китаянкой след в след, водит руками, учится определять предметы с закрытыми глазами. Старший Абалкин покрякал и разрешил продолжить занятия. Лео с трудом сдал выпускные экзамены в школе. Его специальностью должна была стать биохимия. Отец видел, как безразличен сын к учебе, предупредил, что запретит ему заниматься паррабоем, если не поступит в МГУ. Льву пришлось готовиться к экзаменам. Он нагло использовал способности сверхчеловека. Он владел гипнозом, психоанализом и мог подталкивать преподавателя в нужном направлении. Но главной его страстью были отнюдь не восточные единоборства, а евгеника. Наука о сверхчеловеке, человеке боге.

«Лео, Лео», – словно колокольчики звенели у парня в ушах. Он боялся, что сойдет с ума. Впервые понял, что занятия паррабоем не безопасны. Китаянка была мудрой. Занятия культуризмом спасали Льва от помешательства. «Лео, Лео, – пел голос из пустоты. – Ты еще слаб и плох. В жизни важно выбрать путь, еще важнее идти по нему, а еще важнее… Пока это секрет». -Неужели это установка злых сил, – жаловался Лео на галлюцинации старой китаянке. – Мне не выдержать.
-Глупец, не поддавайся собственным сомнениям, – ответила Ма. – Это мирт просится в тебя. Только открой ему дверь.

Старуха пугала и притягивала. Она говорила простым языком, но какая-то чернота просматривалась за всем этим. Ее ученики шептали о подвигах невыразительной женщины. Шептались, что она может убить пальцем, словом, взглядом. Лео решил превзойти ее. Он стал много читать, увлекся восточной философией, брал уроки бурятских шаманов, занимался йогой, дыхательной гимнастикой Стрельниковой, изучал современную медицину, генетику. Он мечтал почитать архивы немецких исследований в области евгеники.

Отец еще года три назад пристраивал его в оперативные группы, чтобы он на практике применял приобретенные знания. Потом следователи сами стали просить Петра Ивановича о помощи сына. Поиски предметов в слепую не прошли бесследно. О Лео шептались, как о феномене. Петр Иванович был человеком непонятным. Он стал противиться выходу сына на работу с оперативниками. Как-то он все же попросил Льва помочь милиции. Перед этим на квартире, где искали наркотики, поработала собака, но ничего не нашла. Были данные, что триста грамм героина уже прибыли в этот дом. Лео не умел читать мысли, но он чувствовал людей. Не привлекая внимания, он делал то, что не сделал бы никто. Хозяин квартиры даже не взглянул на него. Лев чувствовал, как тот дрожит от страха. Лео работал не глазами и руками, как другие парапсихологи, а всей своей периферийной нервной системой. Зона поисков сужалась. Он убедился, что тайник в тумбочке, куда заглядывали тысячу раз. Он подал знак. Внутри лежали лампочки. Тайник был в вмонтирован в них. Одну из лампочек раскрутили. В цоколе был порошок. -Не надо рекламировать твои способности. Ты мое тайное оружие, – заявил в итоге Петр Иванович. – Меня переводят в горком, техническим секретарем, реально смогу курировать силовые ведомства столицы. А там, Ильич стар. Может успею до его ухода продвинуться по службе. Еще не известно кто придет ему на смену. Какой-нибудь Романов.

Льву же нравилось работать с милицией. Он продолжал тайно участвовать в операциях. Катался с патрулями по городу. Он знал все закоулки, все темные стороны жизни. У него была великолепная память ментата. Он знал по именам всех проституток, их сутенеров, администраторов баров, поваров, начальников охраны предприятий, и так далее. Лучше Льва Москву вообще никто не знал. Память играла огромную роль в этом.

Отец устроил ему разнос. Лео не хотел становится орудием грязной политики, даже политики родного отца. Он пообещал ему, что не будет играть в Шерлока Холмса. Лео не считал себя человеком, был космическим существом, находящимся в плену бренного тела. Он тренировал это тело, чтобы оно помогло существу выполнить земную миссию. Он решил, что положит начало новой генетической линии. Этим занимались древние династии, рода, тайные общества, даже Гитлер.

Продолжал он заниматься и тяжелой атлетикой. Спортивный зал был пуст. Лео поработал на тренажерах и пошел в душ. Там был Костя. Тренеру было 26 годиков. У него было ужасно волосатое тело. И все же он был красив, особенно спина. Лео внимательно изучал его тело. Ему нужно было найти что-то похожее, но не волосатое. Тренер смутился, отвернулся и стал быстро намыливаться. Он знал, что порой ученики влюбляются в силу взрослого человека. Костя всегда пресекал это в зародыше. У него была беременная жена. Испытывая сексуальную неудовлетворенность, он ей не изменял. Этот, похожий на любящую обезьяну, мужик торопился домой.
-Лео, вымой мне спину, – попросил он. Лев взял обмылок и стал тереть его. Кусочек застревал в густых кудряшках. – Лео, не торопись уходить из секции, – сказал Костя не очень-то понятные слова.

Лев вышел из спортзала. Костя слишком его озадачил. Он не собирался никуда уходить. К штанге уже привязался, и полюбил ее. Вдруг он почувствовал одиночество. Он был один во всей вселенной. Идти ему было некуда. Друзья занимались своими делами. С отцом он не хотел сталкиваться. Тот был хорошим психологом. Парень все же поплелся домой. Льву повезло, в квартире была лишь баба Маня, их домработница, еще не старая деревенская женщина. Она давно жила у Абалкиных и стала членом их семьи. Эта женщина была единственным человеком, которая хоть изредка гладила Льва по голове, целовала в макушку. Но этого не хватало, чтобы психика ребенка стала не изломанной. Слишком часто взрослые старались повлиять на него. И он вырос. Вырос не нормальным человеком. Лео стал уродом. Хотя был наделен всем: лебединой шеей, статью коня, умом, силой тигра. У него не было внутреннего ценза. Ему было плевать на общественное мнение.

Баба Маша усадила его за стол. – Твои перебрались на дачу, – сказала она. – Тебе приказано приехать. После олимпиады в Москве до сих пор не найти тихого места.
-А я не заметил даже, что была олимпиада, – ответил парень. – Мне нельзя ехать. У меня бой с голландцем. Хоть бы туч нагнало. Подерусь и приеду. Ты можешь ехать. Будем там петь с тобой. Мне обязательно надо выиграть. Я пригласил на бой одноклассников.

Голландец был одним из сильнейших в Европе мужчин. Занятия с Ма не прошли даром. Лео даже не напрягался, выиграл очень легко. Так он ворвался в элиту взрослого спорта. Специалисты отметили рост его мастерства. На друзей бой не произвел впечатления. Они ждали кровавых разборок, даже не поздравили с победой, хорошо, что дождались Льва из раздевалки. Они трепались о женщинах. Лео не имел сексуального опыта, еще ни с кем не целовался. -Нет, без любви нельзя встречаться с женщиной, – сказал один из друзей. – Любовь – это все. Человек рождается для того, чтобы полюбить и умереть.
Лео редко вступал в дискуссии, но на этот раз не удержался: – Я никого не любил, и возможно не полюблю. Ем, сплю, читаю. Придет пора, женюсь и произведу детей. Любовь – это определенный химический процесс в организме. Его надо держать под контролем, – заявил Лев.
-Ну, не только, – возразил более циничный друг, – это еще и социально-нравственный процесс.
-Из-за любви Ромео и Джульетта лишились жизни. Маразм. Жизнь важнее любви. Она шире. Будь они похладнокровнее, или хотя бы постарше, то остались бы живы. А ими еще восхищаются. Какая глупость. Они дебилы.
-И что же в паршивой жизни важнее любви? – спросил друг.
-Спорт, искусство, секс, бизнес, семья. Очень важны знания. Я люблю риск, движение, музыку. Лучше лишний раз поесть, чем поцеловаться.
-Или напиться. Левка, ты еще не стал мужчиной. Мы говорим на разных языках. Влюбись.

Ма прекратила тренировать Льва и запретила бывать у нее, но разговор о любви уколол парня. Он решил посоветоваться с опытным человеком. Он попрощался с друзьями и поехал к китаянке.

-Я отстаю в развитии? – спросил он Ма. – Меня не тянет к женщинам. Это нормально?
-Тебе надо познать женщину. Я говорю лишь о сексе.
Она жестом подозвала дочь. Лео был не посвящен в тайный пальчиковый язык, не знал, что сказала старуха. Зазвучала китайская мелодия. Женщина подняла руки и закружилась в танце, с каждым поворотом на ней оставалось меньше одежды. Ее руки извивались, как змеи. Она притягивала Льва. Он шагнул к ней. Вначале это было совместное движение, потом они обнялись и стали целоваться. Лео убедился, что контролировать ситуацию он не в силах. Недаром бога Эроса считали сильнейшим. Ма ушла. Так, на мягком ковре, с умелой партнершей, Лео впервые узнал женщину.
– Знаешь, – сказал он наставнице. – У меня есть цель. Я хочу стать самым сильным человеком на Земле.
-Зря, – ответила она. – Ты потратишь много времени, а жизнь пройдет мимо.
-Ты не веришь в меня?
-Напротив. Но заплатишь за это высокую цену, не будешь счастлив.
-Я обгоню время. Зрелость – это все тот же биохимический процесс.
-На свете есть места, где время течет быстрее. В гравитационных завихрениях. Но зачем бежать к смерти? Надо тормозить старение. Мы с мамой уезжаем на Алтай. Тренировок больше не будет. Так решил совет общества. У тебя иная природа. Ты мужчина, и несешь зло. Материнский инстинкт оберегает нас. Мать боится взрастить дракона. Но она дала тебе основу. Нанизывай на эту нить драгоценные камни.

Лео потерял учителя, связь с тайным обществом, но он был весел. Он впервые заметил, что женщины обращают на него внимания. Он стал мужчиной, и они это чувствуют. Он улыбался. Они отвечали.

Джае домой Лев бежал вприпрыжку. Баба Маня еще не уехала на дачу. – Я красивый? – спросил ее Лев.
-Не то слово. Ты очень красивый, – ответила домработница.
Он подпрыгнул от радости, принес гитару и запел. Он обладал безупречным слухом.
– Бой я выиграл. Тренировать меня теперь некому. Я в свободном полете. Буду заниматься самосовершенствованием, – сказал он.
-Тогда я соберу вещи, и поедем в деревню, – решила Маня.
Лео впервые задумался над тем, что же он хочет от жизни.
– Я боюсь Ма. Зла она не сделает. Но ведь отвергла меня, посчитала низшим существом. Я не дорос до масштабов ее мира. Мы еще встретимся. Лишь бы она не проделала со мной штучку с глубоким кодированием. Тогда сможет убить щелчком языка.

5. МГУ.

На даче Лев прожил недолго. В университете начинались занятия. Утром 1 сентября Лео приоделся. Он остановил патрульную машину и попросил подбросить на Ленинские горки. Его знали многие милиционеры, если не все. Милиционеры говорили о нем чудеса.
-Зря ты пошел в МГУ, – сказал ему водитель. – Из тебя бы получился следователь.
-Это неблагодарная и опасная работа. Однажды, кто-то пьяный прострелит тебе голову из ружья. Высади меня на смотровой площадке у трамплина.
На трамплине работал друг. Лео хранил у него одежду, грим, парички. Он решил превратиться в невзрачного середняка, влез в свитерок, повязал галстук. В довершение образа он нахлобучил очки. Из него получился замученный цивилизацией, затюканный хулиганами тощий подросток. И он потащил свой зад в МГУ.

В институт он пришел раньше других, сел, чтобы было видно лица однокурсников. Они должны были стать его друзьями, единомышленниками. Ведь здесь училась элита страны, святая святых и будущность русской науки. Аудитория заполнилась. Все уже знали друг друга. Познакомились на сельхозработах. К Лео никто не подсел. Он немного переборщил с театром, вызывал недоумение своей одеждой.

Началось собрание. Декан провел нудную перекличку, рассказал о правилах поведения во время занятий, о самой выбранной студентами профессии. В аудитории было мало красивых людей, еще меньше раскрепощенных. Лица скучающие и тупые. Лишь одна девушка привлекала внимание Льва. Она тоже рассматривала аудиторию и подмигнула ему. Ей было плевать, что он бедно одет. Занятий в первый день не было. Декан зачитал списки преподавателей. Повестка дня исчерпала себя. Лео вышел на улицу. Его нагнала заинтересовавшая его девушка. -Я иду на трамплин, – сказал он.
– Летом? В воду с него прыгаешь?
-В жизнь.
-Возьми меня, не видела Москву с трамплина. Меня Кариной зовут.
Он привел ее в свое убежище, стал переодеваться.
-Я почувствовала в тебе что-то таинственное. И не ошиблась.
-Раздевайся, – сказал Лео. Это был приказ. Лео применил силу голоса. Он умел гипнотизировать. Девушка удивилась. Но последовал еще более жесткий приказ. Он прикрыл комнатку на ножку стула. Он должен был разобраться в силе бога Эроса. История человечества искривлялась из-за любовных прихотей и похождений великих. Проститутки, любовницы, жены поворачивали армии, меняли королей и министров, казнили и миловали. Девушка обнажилась.
-Ты командуешь мною, – стала приходить она в себя. – Я думала, что ты не целованный мальчик. Мне нравится процесс соблазна.
-Если устроишь меня в сексуальном плане, то могли бы дружить. А я на самом деле еще не целован. Секс был лишь однажды.
-Переспи с рыжим козлом за первым столом. Обозвал меня сукой. Я лишь коснулась его задницы. Сможешь?
-Пересплю, если в свою очередь будешь спать с нужными мне людьми. Сейчас я не люблю проигрывать, а завтра меня потянет в иное. Внешне я создаю образ противоположный моему внутреннему Эго. Не хочу, чтобы люди распознали меня.
Карина несла в себе женскую суть. Если китаянка вела Льва в сексе, то исподволь. Карина же вертела парнем. Он слушался ее, хотя уже контролировал ситуацию и тело.
– Тебя подвезут до дома, – пообещал он.
На улице Лео остановил патрульную машину и усадил в нее новую знакомую. Домой не хотелось, начнут выяснить, что за дети в группе, кто их родители. Лео решил записаться в Ленинскую библиотеку. Отец уже давно договорился, чтобы сыну выписали там читательский билет.
” Лео, Лео, торопись. Ты опаздываешь жить”. Колокольчики звенели и звенели.
-Я не хочу сойти с ума. И жди потом прояснения головы, – вздыхал Лео. – Надо определиться с богом. И почему воскресят не всех. Почему воскрешать будут поочередно? Сплошные вопросы.

Первого сентября людей на проходной библиотеки было мало. Лев показал свой паспорт и ему разскали уже оформленный читательский билет. Он обратил внимание на человека, стоявшего перед ним. Краем глаза он прочитал имя парня: «Павел Степанович Лядов».
-Интересно, ему-то, что не гуляется на первое сентября. Все теперь в кафе пойдут, в парк, а он сюда.
Но Лядов не обращал внимания на пристальный взгляд Лео. Он даже не посмотрел в его сторону. Но Лео не успокаивался. Он наблюдал, что читает этот человека. «Теория Евгеники»., «Теория плазмы», «Шаманизм». Темы Льва поразили. Разве что теорией плазмы он сам не увлекался.
-Свой человек, – решил он. – Будет время, познакомлюсь с ним. Расписание не посмотрел. Утром посмотрю. Все равно пока готовится к занятиям не надо.
Сам Лео набросал список книг которые ему понадобятся. Ницше, прогнозы Ньютона, Циолковский. Сущности колдовского мира. Здесь он пометил и гоблинов, и эльфов, и гномов с троллями. Не забыл про домовых, русалок, лесовичков.
Читал Лев очень быстро. Но Лядов сидел от него через два стола. Тот вообще просто переворачивал страницы. И он не просто их проглядывал. Он читал. Лев знал эту технику чтения. Никаких пометок Павел не делал.
Лев не мог задерживаться, ему надо было подобрать себе новый костюм. Ему не хотелось, чтобы люди шарахались от него. Его бы устроило что-то серое, но все же современное. Джинсы на нем слишком хорошо сидели и выдавали мощь фигуры.
Он купил дешевенький костюм румынского производства. Он оценил, что он был пошит из шерсти.

Отцу внешний вид сына очень понравился. Он и сам ходил в аналогичном пиджаке. Но довезти его хотя бы до метро он отказался. Лео приходилось делать несколько пересадок. Он посмотрел расписание занятий, и пошел в нужную аудиторию.
Лишь Карина приветливо помахала ему. Но он из вредности сел с «рыжим козлом».
Череда вводных лекций Льва раздражала. Он читал прихваченную с собой книгу по теории относительности. Читал он и подобную литературу.
В общем его все устроило. Химию он знал на приличном уровне. Особых проблем с учебой у него не должно было быть. Но с последнего занятия его утащили. Это были парни из ГКБ. С ними он еще не работал. Надо было присмотреться к ним. Может, и дадут ему какие-то новые знания. Колокольчики уже не звенели. Работа ему предстояла обычная. Поиск спрятанных предметов.

6. Молодой ученый. 1980г.

Уже работая в НИИ Павел поступил и аспирантуру. А через год, в канун Олимпиады, он получил квартиру. Его перевели на должность старшего инженера. Павел всегда знал, что хочет. Он не жалел, что отказывал себе во многих удовольствиях, женщинах, футболе, кино, водке. Прежние знакомые ушли из жизни. Новых друзей он не завел. Набранный за годы учебы авторитет перспективного молодого ученого растаял. Все приходилось начинать заново. Он был никем и звали его никак. Обаяние, наглость, лесть, цепкая память, быстрота реакции в любую минуту могли прийти ему на помощь, но только не в борьбе с одиночеством. Он не думал, что будет одинок. Даже о свадьбе Лены и Ильи узнал от Софи. Они не пригласили его. Лену он еще бы понял, но на друга обиделся.
Над Фомкой он злорадствовал. Она не стала актрисой, не смогла остаться работать в Москве, не вышла замуж за москвича. Москва выплюнула ее в Зеленоград. И это был не худший вариант.

Павел же жил на Волгоградском проспекте. Теперь он понимал москвичей. Для человека, жившего в самом урбанизированном городе страны, было важно иметь место, где он мог побыть один, закрыться от мира. Москвичи вообще с неохотой приглашали гостей. За время учебы он лишь несколько раз был приглашен к столичным друзьям. Павел быстро свыкся и смирился со своим одиночеством. Ему было не скучно жить. Он умел не скучать сам с собой. Дружба с соседями не завязывалась. В лучшем случае здоровался и проходил мимо. Не имел он и женщины. В НИИ было мало молодежи. С ним, конечно, заигрывали. Но он держал дистанцию. Павел подумывал, что лучшие годы уже позади, впереди рутина и не интересная работа. Казалось, что он достиг всего, чего хотел. Радости в этом было мало. Он терял смысл жизнь. -Я прагматик, никогда не сделаю безумного поступка, – размышлял он. – Может оттого и не везет в личной жизни. Любовь требует гусарства.

Он редко заглядывал в почтовый ящик. Газеты и журналы читал в технической библиотеке НИИ. Однажды, он нашел в ящике повестку военкомата. Его призывали в армию. Повестка валялась в ящике уже двадцать дней. Все, обретенное им, вдруг явило смысл. Ему не хотелось покидать обжитую квартиру. Печальным приполз он на работу. Начальнику отдела уже перевалило за семьдесят лет. Это был румяный, довольно-таки живой человек. Старик обнял его и завел в кабинет. -Что случилось? – вкрадчиво спросил он. – Поделись со старым евреем. Я хорошо и много пожил. Старому еврею есть дела до такого умного и обаятельного юноши. – Павел протянул повестку. Начальник перечитал ее. – Что они там думают? – удивился он. – Отделу ты необходим. Мы все стоим в гробу. Надо успеть передать свои знания. Договорись с Софочкой, чтобы срочно записала нас на прием к директору. Я буду биться за тебя. Директор имеет возможность оставить тебя в НИИ.
-Софочку я еще в политехническом институте побаивался. Легче австралийский барьер перепрыгнуть, чем ее, – заворчал Лядов.
-Такую бабу нарядой не украсишь. Но она не замужем. Ты ее интересуешь, как мужчина. А она умеет повлиять на директора. Армия – для ученого – потерянное время. Рабочему парню она дает путевку в жизнь, но тебе там делать нечего. Половину забудешь, что знаешь. И сколько еще сможешь узнать за этот год. Я служил, воевал. Евреи – смелый народ. Нет другого такого народа, которого так разбросало по миру. Что твои цыгане, что армяне. Они не признали Христа богом, даже пророком. За это их и казнил Гитлер.

Софочка печатала. Павел остановился у стола и стал ждать. Эту двадцативосьмилетнюю женщину всегда печалило, что такой красивый парень не женится. Ведь она тоже все еще оставалась свободной.
“Страшноватая, – говорила она себе, – но мужика можно приручить, выдрессировать. Пес не понимает красив ли его хозяин, верно служит ему. Пашка тот же кабель. Его надо погладить, покормить, вывести на прогулку, поговорить”. Софочка прекратила печатать. -Павел, у вас какое-то дело? – спросила она, не в силах мило улыбнуться.
-Хочу попасть на прием к директору. В четверг будет поздно. Меня забирают в армию. Послезавтра комиссия.
София взяла повестку, одернула юбку, поправила лиф и пошла к шефу. Она извинилась перед начальником и шлепнула ему на стол бумагу. -Вот, – сказала она. – Институт не должен терять этого человека. Он в приемной стоит.
Директор приоткрыл дверь. Он знал Лядова и был хорошего мнения о нем. -Да. Надо что-то предпринять. Квартиру ему дали. Он может не вернуться после службы. На предприятиях зарплаты выше, – проворчал мужчина. Он, не отпуская секретаршу, переговорил по телефону, звонил в несколько мест. – Все, – сказал он Софии. – Пусть проходит комиссию. Его прикрепят к нашему НИИ. Он получит офицерское звание. Даже жить будет дома. С зарплатой что-нибудь придумаем. Успокой его. Хотя он не очень-то и волнуется. Его ко мне старая лиса прислала. Дойду до министра. Мало у нас заслуг. Пусть и военные что-нибудь дадут нам.

Проходя комиссию, Павел был шокирован. Будущие солдатики, раздетые до гола, выглядели цыплятами. Лядов один выделялся статью. – Одни уши торчат, – усмехнулся он. – Стыдно отсиживаться за их плечами. Попрошусь на Дальний Восток. – Но его мнения никто не спросил. Его направили в учебку. Он получил звание лейтенанта и был прикомандирован к НИИ. Появление Лядова в форме произвело фурор. Как он был хорош. Портупея растопила самые ледяные сердца. Безмолвствовала лишь София. Она была благородной женщиной и, пока Лядов служил, решила не трогать его. Все-таки он подневольный человек. Наивная. Лядов наверстывал упущенное. Женщин менял каждую неделю. Он проснулся от спячки, ловко служил двум господам. Когда просили о чем-то на работе, он ссылался на занятость по службе, и наоборот. Он бездельничал целый год. Зато в НИИ не осталось закутка, где бы он ни занимался сексом. Ни одну из женщин он так и не пригласил домой. И служба вскоре закончилась, Павел демобилизовался. Он только сказал: -Ха. И это все? – Его уже хорошо знали в институте. Год военной службы побросал Лядова по всем отделам. Десять начальников проектов ходили на прием к директору, просили перевести Лядова к ним. Но старый еврей отстоял его. Освободилась должность старшего научного сотрудника. Хитрый еврей отдал ее самому молодому сотруднику, обидев дюжину ведущих инженеров, дожидавшихся повышения несколько лет. Лядов получил самостоятельную тему, связанную с разработкой плазменного оружия. У его группы была своя комнатка. Для себя Лядов заполучил отгороженный чертежными досками уголок, телефон и прямую связь с кабинетом директора. Звонок Софии его не насторожил. Она просила его зайти. Он не торопился, понял, что вызов не срочный. София заждалась. Она-то думала, что он прибежит тут же. Непривычным было видеть Лядова в штатском костюме. -А форма тебе шла, – сказала она. – Павел, я все не решалась переговорить с тобой.
-Я выполню любую вашу просьбу.
-Хочу, чтобы ты знал, что люблю тебя. Мне 29 лет и ждать больше не могу.
Павел чуть не упал. Его спасло то, что по коридору проходил заместитель директора и пригласил его зайти к себе. -Извини, Софи, – сказал Лядов, – тема серьезна, нельзя обсуждать на бегу. Погорим позже.
-Мое признание ни к чему тебя не обязывает.
Павел пожал плечами и ушел. Софочка редко выходила в коридор. Ее звонка было достаточно, чтобы человек бежал в приемную на полусогнутых ножках. К старому еврею София пошла сама. Старичок пил кофе. На столе валялся неразгаданный кроссворд. – Мне понадобиться Лядов, – сказала Софи. – Надо кое-что сделать.
Старичок долго и сладострастно улыбался, потом аккуратно прибрал на столике и сказал: – Твое имя обозначает мудрость. Возьми любого.
-Мне любой не нужен. У него машина. Мне надо ящики отвезти домой.
-София, не обмани судьбу. Тебе ящики на плечах отволокут. Не твое он счастье. Ой, не твое. Он твое несчастье.
-Я вас не понимаю.

София зашла в туалет, поддернула плечики платья. Ее всегда печалили маленькие груди, размером со сливку. Они у нее располагались чуть ли не под подмышками. Печально для женщины с полными бедрами. -Может причесаться? – спросила она отражение. И не причесалась. Она пошла доделывать начатое дело. Лядов чертил емкость. – Ты на машине? – спросила зашедшая к нему Софи. – Мне нужна помощь. Я отпросила тебя.
-А в транспортный отдел тебе не рекомендовали обратиться, – раздраженно ответил Лядов. – Не видишь, работы полно. Я даже не обедал сегодня.
– Не хочу, чтобы случайные люди знали обо мне лишнее. Это коробки с газетами. Сдам их в макулатуру, получу талоны на Дюма. Загони машину во внутренний дворик. Пропуск я оформила. За ранее благодарна.

Слишком многим Лядов был обязан Софии. Коробки пришлось везти к ней домой. Их было пять штук, каждая по десять килограмм. Она не думала, куда денет их. Свободным было лишь место на полке. София загнала Лядова под потолок, поддерживая его за ноги, чтобы не упал. Павел же хотел сыграть жесткое приземление, со сценой беспамятства. Он бы шептал слова благодарности Софии. Жертвы не потребовалось. София отпустила его. -Я плов варила, – сказала она. – Теплый еще, в одеяло заворачивала. Может, останешься?
-Поесть или заночевать?
-Я уже спросила себя об этом, – ответила София. – Не знаю.
Он уложил коробки и спустился вниз. Поужинали они на кухне. Аппетит у Софи был завидным. Или, напротив, она ела механически, не чувствуя вкуса, кидая в ротик ложку за ложкой. Она все же остановилась, отнесла тарелки в мойку и сказала: – Идем.

Окна в спальне были закрыты толстыми шторами. Павел разделся и впрыгнул в постель. София медлила, пыхтела.
-Помочь? – спросил он. Она не ответила, легла рядом, притянула его лицо к своему, чуть не свернув скулу.
-Я понимаю, что ты еще молод, – сказала она. – Не бойся, я помогу тебе.
Он прикинул, что она у него даже не сотая. И она знала это. Павел не стал ее разубеждать, поискал грудь, не нашел, потрогал между ног, там все было нормально. Он перевалился на нее и выдал такой фейерверк финтов, что она почувствовала себя щепкой, в океане страсти.
-Что же ты сделал, – сказала она просто. – Я не думала, что это может быть так хорошо. Мужчины со мной холодны. А ты без комплексов, даже не задумывался, что лежишь с женщиной старше себя.

София плохо спала, часто пробуждалась. Она боялась встать позже Лядова. Ведь увидит ее не ухоженной, «с нечищеными зубами». Собой она была довольна, задачу минимум выполнила, в постель мужика заполучила. Павел встал с плохим настроением, не привык пробуждаться в чужой постели. Под рукой не было халата, бритвенного прибора, гантелей. Она налила ему слишком маленькую чашку чая, дома у парня была литровая.
-У тебя нет станка? – спросил он Софию.
-Фрезерного?
-Бритвенного. Ведь ты же бреешь подмышками.
-Еще чего не хватало.
-Не хотелось бы идти небритым. У людей нездоровый интерес к этому.
-Я не думала, что останешься. Ты сумел завлечь меня туда, где я не была. Но я взрослая женщина и постараюсь об этом забыть.
-Я бы съел что-нибудь.
Она сварила пару яиц, разогрела вчерашний плов.
-Едем на работу, – сказал он. – Софи сложила посуду в мойку, воду не включила, поспешила за Павлом. – Ты не переобуешься? – спросил он, взглянув на ее ноги. София была в тапочках. Она сбросила их и одела, что-то не более выразительное. Павел жалел ее, другую бы не повез в НИИ. Софи была хорошей женщиной, хоть и росомахой.
-Ты не отвезешь меня вечером домой? – спросила она при прощании. – Мне так понравилось ездить на машине. Меня никогда не привозили на работу.
-Боюсь, что надо быть дома.
-Ты только подбрось меня и поедешь домой.
-У меня другие планы. Не обижайся.
София старалась приходить на работу раньше директора, наводила порядок, забирала подписанные документы, клала новые, приносила отчеты и сводки, просматривала записи в календаре. Сегодня директор опередил ее. Она занесла ему отчеты.
-Первый цех подтянулся? – спросил он.
-Отстающие отделы я пометила галочкой. Как всегда. Две лаборатории добавились. Нет реактивов.
-На планерках этот вопрос не поднимали, – устало вздохнул директор. – София взяла подписанные директором бумаги. – Пошли водителя за свежими газетами, чай с лимоном подашь в одиннадцать. Ко мне никого не пропускай. Мне надо доклад написать. Я не понимаю кто я. Снабженец, директор завода или все же института. Еще и жилконтора.

София чувствовала, что шеф недоволен ее опозданием. Он был страшным педантом, любил подробные планы, графики. Она вернулась на рабочее место, вызвала водителя. – Заберешь газеты, съезди на базу за лимонами. Если вечером будешь свободным, проследишь за Лядовым. Это моя просьба. Я буду ждать твоего звонка здесь.
Выпроводив водителя, она раскрыла календарь. Надо было определиться с кандидатурой стажера, направляемого в Англию. Она напомнила директору об этом.
–Да, да, – сказал тот. – Доклад этот. Еще эта Англия. Отобрал десять человек. Буря начнется, когда отдам предпочтение одному. Брось жребий, чтобы меня совесть не мучила.
Она пробежала список и сказала: – Здесь нет Лядова. Из всего списка лишь два человека владеют английским, евреи знают немецкий язык. Лядов говорит и пишет на обоих. Без языка там делать нечего. Пусть путевку за свой счет покупают. Что за государственный ездить.
-Он рабочая лошадка, туда и надо отправлять курортников. Я как-то забыл о нем. Его группа работает неплохо. Дам ответ после чая. Не слишком ли ты заботишься о нем. Чем он тебя так приворожил. Парень, как парень. Тебе нужен человек посолиднее, с положением в обществе.
-Лимоны еще не привезли. Может со сливками? Это я слежу за фигурой. Вы можете себе позволить и жирное.
-Да. Со сливками. Я подумаю. Сообщу тебе о принятом решении. Иди, работай.

Софи встала, заглянула в машинописное бюро, попросила одну из девочек подменить ее в приемной, и пошла в буфет. Там все же разыскали пару лимонов. Секретарша успокоилась. Если она угодит шефу с чаем, то Лядов поедет в Англию.
-Зачем мне отправлять его в Англию? – задалась она вопросом. –Молодой специалист. Будут продвижения по служебной лестницу. Примут его обучение за границей во внимание. Кто за негог еще вступится.
А молодой специалист уволился бы, не будь он так обязан институту. Он и квартиру получил, и группу, и с армией все прошло нормально.
-Наверное, теперь я уже не молодой специалист, – решил он. – Надо себе отдел подобрать. А то просидишь в научных работниках. А евреи не уйдут на пенсию. Их всех вперед ногами из кабинета выносят. Молодой специалист. Смешно. Столько во мне всего сидит. Находка для шпиона. Я и производство знаю и потребности военных. Значит и отдел мне нужен на этом стыке. А может новым оружием заняться? Плазмой?

7. София. Софии.

После работы Павел поехал в ресторан “Минск”. Ему нравились умные и добрые белоруски. Он решил поесть поплотнее, наголодался у Софи. Заказал два вторых блюда, три салатика, бульон. Спиртное не брал. Он поел в полупустом зале, дам там не было. Павел вытер рот салфеточкой и решил выпить кофе. Перед ним, словно из-под земли, выросла София. Он принял ее за глюк. Захотелось сунуть ей в рот ложку горчицы. Глюк кашлянул. – Что молчишь? – спросила она. – Пришел сюда сняться?
-Поужинать. Садись. Закажу десерт.
-Кто-то говорил о планах. Не жалей меня. Я не упаду в обморок. Я не следила, водитель случайно заметил тебя. У меня хорошая новость.
-Заранее боюсь. Купила себе подвенечное платье?
-Я его купила еще после школы. Нельзя было этого делать. Но все не о том. Ты поедешь на стажировку в Англию. Шеф принял это решение за чашкой чая с лимоном. Я ему сахара побольше сунула и добавила щепотку ванили. Он всегда принимает нужные мне решения, когда выпьет сей сердобольный напиток.
-Неплохо. Но это не должно усложнять наши отношения. Они должны остаться дружелюбно-лирическими.
-Нет, – сказала она и опустила нос в сухую икебану. Икебана была пыльной, ей захотелось чихнуть. Она потерла нос и продолжила: – Я хочу, чтобы ты стал моим мужем. А то найдешь там англичанку. Будешь, по утрам кашу есть. И характер свой испортишь.
-Ты прелесть, – развеселился Павел. – Еще ни одна женщина не делала мне такого предложения. Давай поедем ко мне. Ты выпьешь. И мы все обсудим. Не боишься кататься на вертящемся столике?
-А ты на слоне?
-София. Ты же знаешь, что я все ищу Нелли. Я ее никогда не забуду. И другой жены мне не надо. Прости меня. Но и пойми. Я однолюб.
-Какие сложности. Все это отговорки. Мне не любовь нужна, а муж.

И пришла ночь ужаса. Павел открыл бутылку коньяка, сам выпил лишь десять грамм. Софи осилила полбутылки, залезла на крутящийся стол, свалилась с него после первого оборота, разбила дверцу серванта. Павел потащил ее на диван. Она вырвалась, стала танцевать. Ее вырвало. Павел еле успокоил даму, уложил на диван, прибрался, устроился спать на раскладушке. Поднялась София с головной болью, долго охала. Павел не разговаривал с ней.
Софи решила накрасить ресницы. Но только расплакалась. И сквозь слезы она увидела множество сущностей. Они сидели по всей кухне и подмигивали ей.
-Давно я святой водой не брызгала по углам, – недовольно сказала хозяйка. –Вот, помочь мне вам недосуг, а заику из меня делать – вам в радость. Уйду куда-нибудь от вас. Это надо же. Черти мерещатся.

Приехав на работу, Павел Лядов нахально зашел к директору, тот подтвердил слова секретаря, велел идти в отдел кадров, ознакомится с требованиями, предъявляемыми к стажеру. Софии обиженно дула губы. Она даже на директора злилась. Он мог бы отказать Лядову. И он отказала, но не Лядову, а ей, когда она попросила не посылать его в Англию.

И все завертелось. Начальник отдела кадров вручил ему план подготовки к стажировке. Все делалось очень серьезно. Он стал ходить на курсы, совершенствовал английский, изучал историю, экономику и очень сложное законодательство Великобритании. Помимо него курсы посещало еще десять человек, все провинциалы, с Урала и Сибири. Лядов опекал их. Он продолжал ходить на работу. Он чувствовал, что устает, раньше этого никогда не было, как бы напряженно не жил. Он понял, что болеет, измерил температуру. Больничный он брать не стал, переносил недомогание на ногах, боялся, что это осложнит его отъезд. А он очень хотел слетать за границу, тем более на такой длительный период. Главное, он хотел увидеть жизнь загнивающего запада, жизнь не с экрана, а изнутри. И сравнить ее с жизни социалистического общества. Он боялся сравнения. Не хотелось думать, что все обман.

Дома Павел пил чай с медом и малиной, аспирин и ложился спать. Он особенно чувствовал свое одиночество.
-Надо завести собаку, – вздохнул он. – Вернусь из Англии – заведу. Собака бы ждала меня, лизала меня языком, виляла хвостиком и получала бы тумаки. Какая собака, с ней гулять надо.

У Софии было много подруг, в подруги она записывала всех знакомых старых дев. Девицы, с совершенно разными вкусами, достатком, уровнем развития, души в ней не чаяли. На нее поглядишь и возомнишь себя первой красавицей. В субботу, как всегда, у нее собрался небольшой девичник. Она удивила всех, заявив, что влюбилась. -Не верю, не верю, – сказала ей Клавка, кассирша Большого театра. – Покажи мне его.
-Он выезжает за границу на следующей неделе, – ответила Софи.
-Ты врешь, поганая извращенка.
– В следующую пятницу он будет у меня, извращенная поганка. Приходите все. Я организую вечеринку. Мы уже с ним и вопросы брака обсуждали. Окончательно все решим, когда он вернется.
-Не заврись, а то потом не выпутаешься, – буркнула подруга, оставляя последнее слово за собой.

София вспомнила об обещанной вечеринке лишь накануне. Она кинулась искать Лядова, но того на работе не было. Она отпросилась у директора, чтобы поехать к Павлу. По дороге София заскочила к себе. Там ее ждал сюрприз. У дверей ее квартиры сидело человек двадцать. Всем было интересно посмотреть, как будет выкручиваться лошадь Софи. Ее конечно пожалеют, будут успокаивать и показывать язык.
-Он хоть знает о вечеринке? – спросила Клавка.
-Нет. Его на работе не было. Я еду за ним, – сурово ответила София.
-А его дома не окажется. Ты все врешь. Потом скажешь, что он уже заграницей.
-Спорим на ящик шампанского. Если не умер, то через час будет здесь.
Клавка засомневалась, но все же согласилась на спор.

Павел никого не ждал. Ему очень не хотелось открывать дверь. Явилась София. – Ты почему не был на работе? – спросила она.
-Захандрил немного.
-Переутомился. Тогда вечерника пойдет тебе на пользу. Я собрала девичник, торт купила.
-А можно мне не ездить? – спросил Паша. – У меня температура.
-Нет. Я ведь поспорила на ящик шампанского, что ты приедешь.
-Я возмещу потери.
-А моральные? Эти вредные бабы думают, что у меня не может быть друга в штанах. Неужели я не заслужила твоего доброго отношения.
-Более чем заслужила. Как бы не заразить девушек. У меня грипп. Хорошо, еду.
-Я жалею, что помогла тебе с Англией. Ты отдалился от меня.
-Не жалей. Ты-то ничего не теряешь. Зато я побываю за границей.
-Приедешь в заграничных нарядах и забудешь обо мне.

Подруги заждались врушку, выпили понемногу, даже тортик поковыряли. София представила им друга. Гостьи онемели от неожиданности. Они ждали скромного урода в очках и с горбатой спиной. А пришел медвежонок, мощный, роскошный, сексуальный.
-А это девушки. Их так много, что представлять не буду, у тебя и так голова болит, – сказала София. – Клавдия, за шампанским сейчас побежишь или подкопишь денег, – кольнула она подругу. «Где она таких страхолюдин набрала»,- удивился Павел. -Выпьем, – предложила хозяйка. – К Паше не приставайте, он не пьет, и чихает от некачественных духов.
-А танцевать будем? – спросила одна из подруг.
-Танцевать, – ужаснулась Софи. – Здесь не танцплощадка. У Паши легкое недомогание.
-У Паши, у Паши, – возмутилась Клава. – Я ухожу домой. Директора что ли попросила выделить тебе кавалера?
-Не торопитесь. Паша на машине, развезет всех, – сказала София, уже лишнее, забыв, что дружок болен.
-Очень надо. Фу, я хочу погулять, – заявила Клава.
-Иди. Все равно ничего не нагуляешь. Не красавица, чтобы на улице клеить, – ответила ей Софи.
-Тебе везет. В НИИ работаешь, а я театре. Кто на меня внимание обратит, разве рабочий сцены. Они все женатые.

Но больше никто не ушел. Павел вызывал у всех истинный интерес. Он вел себя благородно, улыбался, вопросы переадресовывал хозяйке, и думал, что вечер не закончится. От аспирина потел. Девушки заметили, что он на самом деле болен, стали собираться по домам.

Вернувшись к себе, Павел сразу же уснул и проспал до обеда. Поднялся он здоровым человеком. Английских стажеров должны были вести за костюмами в театральную мастерскую. Павел едва успел. Из мастерской их повезли на склад ЦУМа, где они выбирали туфли и рубашки. Павла радовало, что их не заставляли брать одинаковую одежду. При покупке им активно помогал стилист. Каждому из них вручили по большому кожаному чемодану. Павел понял, что в ручку подарка вмонтирован жучок. До работы с плазмоидами Павел занимался акустическими системами. Он без боязни сунул в этот чемодан двенадцать тысяч долларов. Зачем он вывозил их в Англию, сам ответить не мог, было какое-то предчувствие, что надо так сделать. Противоядие от жучков у него было. Он два года назад разработал универсальную глушилку. Использовал ее редко. Его еще не разоблачили.

Павел сладостно ждал встречу с новым миром. Это было похоже на секс. В связи с бойкотом олимпийских игр в Москве отношения с Великобританией были весьма прохладны. Но все шло своим чередом. Визы выдавались. Каждый проходил собеседование в консульстве. Даже приглашение на учебу могло русским не помочь. Некоторые вопросы Павла просто смешили. Его спрашивали, а не будет ли он шпионить против демократической страны. Но Павел был подготовлен. Он знал, что при собеседовании нельзя шутить, смеяться, кокетничать, громко говорить. На все вопросы у Павла было два ответа, да или нет. И вообще он был краток. Его еще спросили, что он будет делать, если ему понравится английская женщина, если ему предложат в Англии хорошую работу. Но он знал, что ответить. И повторил слово в слова рекомендуемый ответ. Ответы им раздали в письменной форме еще на подготовительных курсах.

Группу Лядова должны были вывезти чартерным рейсом. Павла предупредили, что прилетят они не в Хитроу, а в Гэтвик, который располагался в сорока километрах от города. Вполне приличное расстояние для Англии, но не большое для города гиганта. Павел был просто счастлив. А еще его радовало, что на полгода не увидит очаровательную Софию.

8. Англия. 1980г.

В день вылета в Лондон Павел очень волновался. Он напился успокоительного, первый раз в жизни, и спал все время полета. Разница во времени была три часа. На таможне их осмотрели поверхностно. Русские никогда не вызывали в Англии подозрений. Они были хорошо организованы. Павел не курил, но провозил по просьбе Гены Саламатина две пачки сигарет, бутылку водки и упаковку кофе. Это разрешалось.

Из Гэтвика русских повезли в северный пригород Лондона. Уровень урбанизации поражал. Каждый метр был обихожен. Дорога угнетала, всюду преобладал серый цвет. Павел ждал пестроты, яркой рекламы, но ничего этого не было.
-Вот она, реальная Англия, – разочарованно покачал головой Павел. – А я ждал ярких огней, рекламы, танцующих голых женщин.
Он внимательно всматривался в этот новый мир. Он казался ему удобным для жизни. Страна сильно отличалась от России. Главное, что было очень тепло. В Москве уже выпал снег. В Англии же еще было лето. Температура градусов 18. Из-за влажности многие русские ершились.
Когда приехали на место, то Павел без разрешения старшего группы, переговорил с водителем. Он спросил его, трудно ли управлять машиной. Прямого ответа Павел не получил. Но водитель дал ему нужную информацию.
-Нужны международные права, стаж вождения не менее года, возраст не менее 19 лет, – сказал англичанин. – В Лондоне очень сложные дорожные развязки. Лучше пользоваться такси. Это не дорого. Полтора фунта за посадку и фунт за километр пробега. Только не пользуйся случайным транспортом. Что еще? Вызвать такси можно по телефону. Обгон возможен лишь с права. Европейцам это непривычно. Для каждой полосы свой светофор. Красный свет – движение прямо, зеленый – поворот налево.

Русских привезли к двухэтажному домику, очень аккуратному, как и все другие строения. Низкая изгородь отделяла цветник от тротуара. А Павел хотел бы увидеть газон. К стеклянной двери вела лесенка в 3 ступени. Свежая покраска, чистые стекла. Вроде мелочь, но это бросалось в глаза.
Павел зашел в дом первым. Он, не дожидаясь пояснений сопровождающего лица, пробежал по дому. На первом этаже размещалась гостиная зала, подсобные помещения. На втором спальни.

Павел поселился в угловой комнате с Геной Саламатиным, молодым ученым из новосибирского Академгородка. Первые три дня стажерам читали лекции на английском, потом показывали городок и предприятие. К большому удивлению на четвертый день русских уже поставили на конвейер. Павел, при помощи станка-полуавтомата, крепил платы. При малейшем колебании или слишком тугом соединении контролер отправлял изделие в брак. Павел не сразу приспособился к требованиям стандарта. Он с трудом улавливал пояснения мастера, речь была слишком беглой. Мастер два раза ничего не повторял, прохладно относился к чужакам. В случае затруднений он все же иногда появлялся рядом и давал краткие пояснения.

Первый рабочий день Павла разочаровал. Он хотел увидеть реальную жизнь. Их сильно опекали. И Павел, без разрешения старшего группы, пошел домой пешком, выдавал себя за янки. Он зашел в ближайший банк и поменял сто долларов на фунты, заглянул в магазины, купил самую дешевую одежду, в которой ходила местная молодежь. Он не хотел выделяться в толпе. Он потратил на себя 50 фунтов стерлингов. За неделю Павел изучил городок, знал цены, путался лишь в чаевых в многочисленных кафе. Где-то они были не приняты, точнее входили в счет, где-то большими, где-то давались раз в неделю. Бары и кафе работали до 23 часов, магазины с 9 до 18 часов. Исключение составляли арабские лавочки, работающие круглосуточно. Если бы во Франции Павла эти лавочки не удивили бы, то в Англии он ждал индийские магазинчики. Но индусы были редки или они настолько сильно ассимилировались с коренными жителями, что были незаметны. Русских парень так и не встретил. Видно, они предпочитали большие города.

Павлу пришлось вновь менять деньги. Командировочных средств ему явно не хватало. Качественный шерстяной свитер стоил 30 фунтов, кожаные кроссовки – 15. В воскресенье все магазины закрывались. А это весьма удивляло. Люди же целыми днями работали. Когда им было ходить по магазинам. Разве в субботу. Потом Павел узнал, что в четверг и пятницу магазины работали до 20 часов.

Лядов стал потихоньку общаться с англичанами, которых трудно было назвать веселыми людьми. Он отчего-то быстро сходился с ирландцами, которых в городке было не мало. Они выделялись и внешними данными, и манерами. И казались более интересными людьми. Впечатлений хватало. С земляками Павел общался гораздо меньше. Вскоре его перевели работать на склад. Он стал развозить грузы по специальным ячейкам, откуда комплектующие поступали на конвейер, согласно заложенной программе. Эта программа заменяла целый отдел подготовки производства. Павел хотел украсть транзисторы, но его удерживала интуиция. Потом узнал, что компьютер показывает время и количество забираемых из хранилища деталей. Его бы вычислили.
-Я видел, как работают у вас, – сказал Павлу менеджер. – Запчасти берут горстями. Мы бы давно разорились при такой организации труда.

На складе русский проработал две недели. Затем его перевели в конструкторское бюро. Там занимались дизайном изделия. Менять внешний вид изделий было нельзя, разве цвет кнопочки, с серого на темно-серый. Павлу пояснили, что английский покупатель консервативен. Павел втягивался в работу. Фирма вкладывала деньги в разработку небьющихся стекол, керамических комплектующих. Зачастую сами исследования проводились в Японии, Германии и Голландии. Павел решился и предложил заливать все платы в корпус, такому телевизору никакая встряска не будет страшна. Идею приняли с интересом, но отклонили. Предприятие работало на среднего человека. Даже менее значительные новинки внедряли, когда конкуренты вырывались вперед. Но на Павла обратили внимание, к нему стали лучше относиться. Русский стал перебрасываться с коллегами шаблонными фразами, иногда заходил с ними в кафе. Подружится с кем-то он не смог. Он вообще подозревал, что у англичан не было понятия дружбы между людьми. Русские же ребята на Павла смотрели косо. Он вел себя слишком независимо, не иначе сотрудничал с КГБ. Иного вывода они сделать не могли.

Главного менеджера отдела рекламы звали Луизой Веллингтон, Лу. Она была потомком знаменитого рода, и имела внешность китаянки с курчавыми волосами. Ее мать жила на Филиппинах. И именно Луиза пригласила Лядова к себе домой. Он когда-то мечтал попасть в гости к москвичам, очень обрадовался приглашению. От Луизы зависели многие принимаемые фирмой решения. Впервые Павел надел костюм, пошитый в Москве. Ему не хватало лишь машины. В городке никто не ходил пешком. По советским меркам Луиза жила роскошно, занимала трехкомнатную квартиру в многоэтажном доме на окраине. Луиза к приходу иностранного гостя готовилась тщательно, изучала русскую кухню, даже разыскала себе в помощь старую эмигрантку.

Павел вновь не известил старшего группы, сбежал из гостиницы. Он уже опаздывал. Не хотел произвести на Луизу плохое впечатление. Сбежать было не так-то просто. В холе всегда кто-то сидел. На улице Лядов воспользовался услугами такси. Он привез с собой бутылку французского легкого вина и горшочек дивных орхидей.
-Я никогда не принимала русских гостей. Я хочу угостить тебя, – сказала Луиза.
Столик уже был накрыт на веранде. Павла поразила массивная мебель.
-А мне говорил, что гостей у вас не кормят, – скромно улыбнулся Павел. – Лу, если я буду делать что-то не так, то поправляй меня. Я хочу вести себя так, как ведут себя англичане.
– Я воспитывалась в Маниле. Моя мать полинезийка-метиска. Отец англичанин. Мама училась в Англии. Тогда они и встретились. Я давно здесь. Да, советую тебе купить телефонную карту, конечно кредитка удобнее. Ты сможешь звонить мне. Я дам тебе номер своего телефона. Я узнавала, чтобы позвонить в Москву надо набрать 00-7, код города и номер. Просто.
-Мне некому звонить. А тебе вижу ежедневно. Хотя карточка мне нужна. Я устал менять доллары на фунты. Целый процент теряю на этом. Я бы хотел отослать домой красочную открытку. Но ни одна почта еще не попалась на глаза.
-Почтовых отделений очень много. В каждом магазинчике. Следи за вывесками. Они красно-желтые. Работают, как и магазинчики, по тому же графику.

Луиза рассказывала об атоллах в Тихом океане, китайских традициях, о любви к русским писателям. Павел был плохим собеседником. Он не знал даже русской литературы. -Здесь недалеко есть бар. – Вспомнила она. – Хозяину пришлось расстаться со своим помощником. Он бы взял тебя на работу.
-Кем?
– У него семейное кафе. Жена и дочки на кухне, а ты будешь помогать в зале. Делать все, что попросят. Вплоть до того, что мыть полы, посуду.
-Мне не разрешат. Но подработка нужна.
-А ты ничего не говори. Только не обольщайся. Работать будешь в обход службы миграции. Много платить хозяин не сможет. До тебя там работал индус, плохо знал английский и был скорее помехой, чем помощником. Иначе ты страну не узнаешь. Мне самой было трудно привыкнуть к Лондону. Внимательно изучи график работы кафе. В четверг туда приходят филателисты, чуть позже военные, в пятницу члены общества защиты животных. По выходным небольшая дискотека. Но тоже лишь до полуночи. Здесь так принято. Да, почему ты не берешь с собой зонт. Я могу подарить тебе.
-Нет. У меня есть зонт. Но сильных дождей у вас не бывает. Я ношу курточку. Мне этого достаточно.

Луиза сама отвела Павла в бар. Хозяином заведения оказался розовощекий старичок. Нормально поговорить им не дали, пришли три шумные старушки. -Они сестры, – сказал Павлу хозяин. – У старшей есть собачка. Это исчадие ада. Тебе придется погулять с ней. Иначе она распугает всех посетителей.
Исчадие оказалось карликовым пуделем. Павел знал английские правила выгула собак, но Луиза все же пошла с ним. Собака оказалась очень дружелюбным животным. Домой Павел попал лишь в час ночи. Бар закрыли, как и полагалось, но надо было сделать уборку зала, пермыть посуду. Дома Павел старался двигаться тише, но все же разбудил Гену. -Ты ничего не знаешь о СПИДе, раз гуляешь ночью, – проворчал тот.
-А что это такое? На лекциях нам ничего не говорили об этой болезни.
-Передается половым путем. Болезнь снижает сопротивляемость организма, умираешь от обычного насморка. Болеют проститутки, наркоманы, меньшинства.
-Я не собираюсь становится проституткой. Значит, не заболею.
-Не ехидничай. В Америке счет смертям идет на тысячи. СПИД считают наказанием господнем. Он неизлечим.

Небес Павел побаивался. Его было за что наказать. Он мучился без женщин. В баре можно было познакомиться с кем-то, но он боялся. Однажды Гена пошел с ним на работу. И очень удачно. В пятницу в баре собирались секс-меньшинства. Гена был в шоке, подозрительно косился на друга.
-Ты и этих развлекаешь? – выдавил он из себя. – Сколько же тебе платят?
-Хозяин не предупредил меня, что их будет так много.
К ним подошла Луиза. Она широко улыбнулась. – Не бойтесь. Они скоро уйдут. Я захожу сюда, когда плохое настроение. Посмотрите на них. Как они тешатся, рассмешат любого.
– СПИД по воздуху не передается? – набычился Павел.
-Выручка у деда хорошая. Оттого-то демократичен, – сказала Лу.
-Будет, что рассказать дома, – вздохнул Гена.
-Лучше тебе про это помалкивать, – посоветовал Лядов. – У нас этого не поймут.
-Вот еще. У нас в научном городке гомосексуалисты особо не скрываются.
-Неужели мы живем в разных мирах? –удивился Лядов. – Хотя у вас работают выходцы из столицы и Питера.
-Тот парень болен СПИДом, – сказала русским девушка. – Он поэт. Его выгнали из семьи. Пойду, пожму ему руку. Ему необходима поддержка.
Парни с удивлением смотрели, как девушка подошла к больному, потрепала его за нос и села рядом. Она рассказала ему о русских стажерах, и он помахал им рукой. Паша легонько ответил. Гена и этого не смог. – Я не посидел? – спросил он.
-Я здесь гомофобом стану, – проворчал Лядов.
-А откуда ты знаешь об этом термине?
-Где-то вычитал. Я читал английские газеты.
-Я тоже. В Англии не пишут о гомофобах.

Хозяин велел Павлу освобождать центр зала, должна была начаться дискотека. Все же англичане были более терпимы к инакомыслящим, девиационным людям, чем русские. Молодежь смешалась с прежними посетителями. Обычно по субботам русские смотрели учебные фильмы, но в баре было интереснее. Павел следил за порядком. В конце вечера он должен был развести пьяных по домам. Женщины кокетничали с ним. Он на провокации мирового империализма не поддавался. И вызывал этим добрейшие улыбки.

9. Лу.

В воскресенье Лу пригласила Павла в Лондон. Гена согласился подменить его в баре. Павлу впервые пришлось отпрашиваться у старшего русской группы. Это был наглядный пример отличия двух общественных систем. -У нас такой порядок, – объяснил Павел Луизе.
Старший группы многое прощал Павлу. Он плохо владел английским и вынужден был пользоваться парнем, как переводчиком. Он взял в Павла расписку, что во время поездки он не будет знакомиться с агентами разведки, с проститутками, с больными СПИДом.
-Я вообще ни с кем знакомиться не буду. Посмотрю город. А то и рассказать будет нечего, – пообещал стажер.

У Луизы была японская машинка, удобная для поездки вдвоем. -Я бы все же хотел открыть счет в банке, – сказал Павел ей. – Я привез немного наличных денег. У меня 10 тысяч долларов.
-Это невозможно. Тебе будет необходимо доказать законность их происхождения. И вывезти деньги назад ты не сможешь. Потребуют заполнения декларации.
– В СССР доллары покупал у иностранцев, незаконно. Дай мне совет.
– Мне придется посоветоваться с другом отца. У того банк в Сити. Для начала переводи свою зарплату на счет. Тебе придется его открыть и положить на него небольшую сумму. В стране 4 крупных банка: Ллоудс, Барслаус, Вестминстер, Мидленд. С понедельника до среды они работают лишь до обеда, в четверг до вечера, а в пятницу до трех. Некоторые открываются и в субботу.
– У нас приходишь в банк и кладешь наличные. Никто не проверяет законность их происхождения.
-В Англии многие пытаются отмыть деньги. Мы сейчас заедем в банк, объясним, что ты русский, хочешь получить пластиковую карту, для удобства. Они примут незначительную сумму. Они учтут, что ты из Москвы.
-Паспорт я вожу с собой.

Лондон не был похож на Москву. Его девизом было: вкус, стиль и умеренность. Но он, как и Москва, подпитывал человека энергией. Луиза была плохим гидом. Они ездили наугад. Павел успел осмотреть почти все основные достопримечательности города: Букингемский и Кенсингтонский дворцы, Вестминстерское аббатство и собор, собор Святого Павла, Саусуорк, Тауер. От Трафальгарской площади он был в восторге. Но все же его больше интересовали магазины. Ему хотелось купить многое. Природная жадность останавливала Павла. -Все, музеи, театры отложим до следующего раза, – решил он.
-Павел, я не смогу уделять тебе много времени, – извинилась девушка.
-Сам дорогу найду. Все нормально.
-Советую сходить тебе в Брик Лэйн Мьюзик Лэйн. Там заодно можно и вкусно поесть. За полцены билеты продают в кассе у метро в Ковент Гарден. На Уэмбли проходят шоу мегазвезд. И еще, не знаю будет ли тебе это интересно, сходи в Королевский ботанический сад. В аквариум. Там акул кормят. Я была в восторге от Механического театра.
-Хочу попасть в музыкальный клуб.
-Стринг-Феллоус. Бэг Клаб. В Министри оф саунд не суйся. Меня туда в джинсах не пропустили. И вход туда дорогой. Но там звезды. И очень длинная очередь. Сабтерания работает ночью, как клуб. Там многонациональная публика. В рестораны без меня не ходи. Тебе это не по карману. Минимум 50 фунтов. Главное блюдо стоит 14 фунтов.
На обратном пути Павел пересел за руль. Благо стражей дороги здесь видно не было. Иное расположение руля Павла не смущало. Луиза очень устала. Он ее понимал. Павел сам нашел дорогу до дома. Они заехали за Геной. Тот еще не освободился и Павел сел за столик.
-А этот широкоплечий русский мог бы устроится и получше, – услышал он слова невысокой англичанки. Павел не ответил на ее улыбку. Это была не боязнь СПИДа. Он не хотел, чтобы Лу видела, что кокетничает. На другой день Павел вновь подслушал чужой разговор. На этот раз судачили две старушки.
– Павел любит чай и серебро, – сказала одна.
-Нет, булочки с корицей и какао в стеклянных бокалах, – возразила другая.
Этот спор напомнил ему о родине. Обе были правы. Павел не хотел менять работу в баре ни на какую другую. Именно здесь он познавал настоящую Англию, сдержанную и чопорную, скучную и милую. Вскоре его положение в фирме вновь изменилось. Его перевели на работу в службу рекламы. Луиза работала именно там, но он перестал с ней видеться. Их профессиональные сферы не совпадали. К себе девушка больше не приглашала. Иногда они перебрасывались парой фраз в близлежащем баре. И все.

Павел купил цветы и пошел к Луизе в гости без приглашения. Такое он не мог позволить даже в Москве. Какой же сюрприз ждал его. У Луизы он встретил поэта. Луиза долго с упреком смотрела на Павла, все же приняла цветы. -Помоги обновить срез на цветах, – попросила она гостя. Павел понял, что женщина хочет объясниться с ним, безропотно прошел на кухню, спросив по дороге, давно ли пришел поэт.
-А он не уходил, – вкрадчиво ответила Лу. – Живет у меня. Он нуждается в помощи. Я же предупреждала, что странная. Ты меня прельщал, когда казался потерянным. Мы с ним не занимаемся сексом. Лежим в постели, разговариваем. Ты не поверишь, но он счастлив. Он впервые познал ценность людей, окружающих его. Он познал правду жизни. Ведь был баловнем судьбы. Беда приходит без приглашения.
-Ты молодец. Умеешь впорхнуть в душу, – сказал Лядов.
-Теперь мне кажется, что английские мужчины так ранимы, так непрактичны.
– Это слабость, а не какая-то духовность.
-Он хороший поэт. Хотя его очень редко издают.
-Я могу бывать у тебя, как друг?
-Можешь. И знай, три года назад перенесла операцию. По этой причине я редко занимаюсь сексу, и не смогу иметь детей. Тогда рядом со мной, никого не было, кроме мамы. Поэтому я хочу поддерживать людей. Я вижу в этом смысл жизни.
– Мужчины-дети не пробудят в тебе любовь. Прости, если обидел.
-Через два дня мы с тобой летим в Париж, – сообщила Лу.
-Для русских это город пристанище.
-Лондон более демократичен. Хочешь получить английское гражданство? Это очень трудно. Отец поручился бы за тебя. СССР – это страна мракобесия.
– Мы тоже думаем, что у вас стреляют на каждом углу. Мы иные. Москва не мрачный город, живой и безопасный. А вы заблуждаетесь.
-Для меня нет прекраснее двух стран, Филиппин и Индии. Англию я тоже люблю.

Путешествовать по Европе было легко. Не надо ждать часами транспорт. В Париже проходила масштабная выставка бытовых приборов. Из южного портала Орли Луиза и Павел сразу же поехали в павильон фирмы. Пришлось воспользоваться такси. Это стоило не дешево. Луиза отдала водителю почти все франки, больше половины точно. А она поменяла в аэропорту 50 фунтов. Отдохнуть решили позже. Выставочный зал в центре «Гранд-Арш» был уже подготовлен группой дизайнеров из Италии. Лядов был поражен огромными стеклянными стенами здания. -Руководство и владельцы фирмы очень серьезно относятся к этой выставке, – сказала Лу Павлу. – Здесь будут представители Восточной Европы, весьма перспективного рынка. Я имею право подписывать договора. Ты будешь мальчиком, привлекающим внимание своей внешностью. Стилисты переоденут тебя. Они ждут. А я пока осмотрюсь в нашем временном офисе.
-Ученый, раздающий фантики, – усмехнулся Павел. – Я никогда не перееду жить в Англию. У меня здесь нет будущего. А ты отпустишь меня на Монмартр? Хочу посмотреть Париж.
-Холм мучеников? В свободное время. А его не будет. Отдохнешь в Лондоне.
-Я не устал. Схожу ночью.
-Имей в виду, что здесь, как и в Лондоне, ночью почти все закрыто. Рестораны работают до полуночи. Утром можно позавтракать в бистро, с 7. Обедают здесь в 12. Ужин в 20. Есть дешевле у барной стойки. А на улице дороже. Чаевые 10-15%, за кофе 50 центов. Во франках цен не знаю. Жить мы будем в трехзвездочном отеле. Во Франции нет пяти звезд. Цена меня устроила. 50 фунтов в сутки. Центр города.

Луиза легко встала и пошла к выходу. Она прилетела в Париж налегке, в маленькой сумочке лежала лишь кредитная карточка. Знал бы Павел, что Лу была главным специалистом по организации фирменных скандалов. Она наблюдала за парнем по монитору. Он встал в центре зала, где уже были посетители. Он улыбался им, при их выходе предлагал брошюрки. Через полчаса пришли стилисты. Они заставили его переодеться прямо в зале, привели в порядок прическу и слегка подгримировали. Он был недоволен происходящим, но его не слушали.

Немецкие фирмы, занимающие соседний зал, привлекли к своей кампании танцовщиц. В английском зале стояли мягкие диваны, которые и привлекли внимание девушек. Павел оглядел их, решая, стоит ли на них тратить время. Девушки закурили, чем вызвали его недовольство. Он сделал им замечание, которое проигнорировали. -Принеси нам сока, – попросила его негритяночка.
-Чтобы владелец фирмы носил сок каким-то стрекозам, – ответил Павел и отвернулся.
-Девочки, а у старика хорошая попка, – заметила девушка. Это была Роберта, темнокожая балерина и модель. – И Павел, и Роберта говорили по-французски плохо. Но все их понимали. – Владелец, закажешь нам икорки, клубники и шоколад. Не откажемся и от шампанского, хорошей сигары.
-Возьмите метелки и уберите за собой окурки. Получите по чашечке кофе.
-Тебя просят красотки, – полностью открыла девушка груди. Луиза приникла к монитору. Скандал, разгорался сам собой. Она приказала помощникам вызвать журналистов, крутящихся на площадках других экспозиций. Павел вновь отвернулся от танцовщиц, застыл, как памятник.
-Он мне надоел, – сказала негритянка. – Давайте целовать его, а за это снимать с него по вещичке.
Павел повернулся. –Я согласен. Но вы тоже будите снимать по вещичке. А потом повезете меня в ресторан, за ваш счет. Идет?
-Какие миллионеры жадные. Как тебя звать? А я Роберта.
-Не жадные, а умные.
Девушки закружились вокруг парня, иногда целуя его. Они срывали и с себя, и с Павла одежду. Штаны с него стянули даже раньше, чем рубашку. Журналисты ворвались, как цунами. Защелкали фотоаппараты, заработали камеры. Павел извлек со стенда телевизор и прикрыл им свои трусики. Его мускулистый торс смотрелся очень эффектно. Журналисты пытались стянуть с него и плавки. Ему пришлось бросить телевизор на диван. Телевизор не разбился.
-Видите, какой классный, – обратил на это внимание Павел.
В зале появилась Луиза. –Экспозиция закрывается, – объявила она. – Мы рады будем видеть вас завтра в десять.
Но на нее не обращали внимание. Роберта поцеловала Павла. – Мне сказали, что ты русский, – улыбнулась она. – Я так люблю московский балет. У меня в России много друзей. Эта желтая пресса всегда не вовремя. Хотя завтра ты станешь знаменитым. Проведем вечер вдвоем. Кстати, мне утром звонила моя подруга из Москвы. Алла Нефедова. Она сейчас в Риме. Мы договорились о встрече в Монако.
-Меня еще не целовали такие губки, – сказал Павел. – Аллочку я знаю. Даже был у нее дома. Один раз.

Луиза привела охрану, выпроводила прессу, и девушек. –Наведешь здесь порядок, – приказала она Лядову и уехала. Она даже не подумала, что Павел не знает, где их гостиница. Ему пришлось ночевать на диване в выставочном зале. Правда, не одному. Роберта вернулась туда через полчаса, принесла водки, огурцов. Павел от угощения отказался. Но спали они вместе.

Луиза, отдыхая в номере, ждала показа новостей. Она осталась довольной. Павел на экране смотрелся очень смачно. Утром ей принесли газеты. Когда Луиза приехала в выставочный зал, Лядов встретил ее на ногах. Там уже были посетители. Они показывали Павлу газеты. Тот пожимал плечами. Сама Луиза никого не интересовала. В полдень от посетителей не было отбоя. Павла пришлось удалить с площадки. Он отказывался от интервью. Обществу он предстал, как жертва раскрепощенных моделей, прежде всего Роберты. Пояснения давала сама Луиза. К вечеру она очень устала. У англичан не было арендованных машин. Павел вызвал к павильону такси. Он проводил Луизу в номер, силой влили в нее стакан бордо. А потом убаюкивал. Утром он не зашел за ней. Уехал в павильон один. Лу явилась в полдень.
– Ты подставил меня. Если руководство узнает, что я сплю, когда должна вести переговоры, меня уволят, – очень рассердилась она на Лядова.
-Я бы увольнял за то, что человек падает на работе. Мне шепнули, что сегодня здесь будет японская делегация, проведет чайную церемонию. Они и к нам зайдут.
– Сейчас подойдут фотомодели. Ты должен позировать на фоне продукции.
Добрая Лу могла быть жесткой. Через полчаса в зал пришли девушки и фотограф. Радужная стайка взмахнула руками и закружилась вокруг жертвы. Павел непроизвольно возбудился. Фотограф показал большой палец, на русский манер. Роберта не входила в состав приглашенных моделей, пришла без приглашения, принесла Павлу кипу журналов. Она влезла в кучу тел и зацеловала его.
– Думала, что выпроводят из Франции, а меня засыпали предложениями. Ты мой талисман. Я бы еще поболтала, но нет времени. Когда еще станешь звездой, – сказала негритяночка. Она надела парню на шею золотую цепочку с тремя кулончиками и помахала рукой. Павел с восторгом смотрел ей в спину. Двигалась она с грацией королевы красоты. Луиза похлопала руками и фото сессия завершилась. Зал моментально опустел. – Моей задачей была организация скандала. Мы справились, – сказала она. – И возвращаемся. Здесь справятся без нас. Пойдем в мой любимый ресторан. 6 января во Франции праздник. День королей.
-А парад мод можно посмотреть?
-Нет. Показы в начале февраля.
В ресторане они дождались метрдотеля. Их посадили у огромного окна, фактически это была прозрачная стена. Они могли видеть гуляющих людей. Блюдца, которые им принесли, подходили лишь для кошечек. – В соседнем кафе порции в пять раз больше и в десять раз дешевле, – проворчал Павел.
-В соседнем? Вряд ли. Весь район очень дорог. Все дешевые супермаркеты за кольцевой дорогой. Сюда ходят гурманы. Это остров Сите, колыбель Парижа. Лютеция пошла с этого места. Нотр-Дам де Пари рядом. И замок Консьержери в ста метрах. Здесь дорогие вина. Дешевле пить уксус с растворимыми в нем жемчужинами. Здесь не признают псевдонациональных кухонь и готовят по технологиям, царившим при Людовиках.
-Мне не нравится бульон с лепестком белка и кислый паштет. Я хочу уйти. Здесь тоскливо.
-Слышали бы тебя хозяева ресторана. Мы будем спать каждый в своем номере. Я не сплю с мужчиной больше раза.
-Ну, и, пожалуйста. Вообще-то я не помню, чтобы мы спали. Пойду гулять. Я в Париже. Буду рассказывать, что был в этом городе, не поверят.
-Почему? Это же типичный туристический центр.
-Надо хоть сувениры купить. Пофоткаться.
Павел стал смотреть в окно. Лу опустила глаза. Вечер был испорчен. Не помирились они и в последующие дни. В Лондон возвращались вдвоем. Лу задремала. Ее рука упала ему на ногу, туда же опустилась и голова.
–Ведет себя, как обиженная клиентом проститутка, – вздохнул он.
-Вы русские странные, – открыла она глаза.
-И многих ты знала?

10. Северные видения.

Из аэропорта Павел решил ехать в гостиницу, но попросил остановить у бара, хотел поговорить с Геной. – Тобой в Москве недовольны. Тебя отзывают домой, – очень тихо сообщил Саламатин. – Как бы и меня не погнали в Новосибирск. Так не хочется.
– Гена, ты меня не видел. Я еще в Париже, – расстроился Лядов. – Хочу посмотреть Англию, а может и Шотландию. Гена, какой же я глупый. Мне так здесь нравится.
Павел попрощался с хозяином бара, поехал в офис, встретиться с кем-нибудь из руководства. Там он столкнулся с Луизой.
–Почему не отдыхаешь? – спросила она.
-Меня отсылают в Москву, за парижский стриптиз. Я бы хотел задержаться на три дня. От кого это зависит?
-Второй раз спрашиваю. Не хочешь остаться в Англии? Здесь можно получить новое гражданство.
-Нет. Дома я ученый, а здесь стриптизер. Если выкинут из страны, то приеду сюда. Так с кем мне поговорить?
-Со мной. Я же Веллингтон.
-Жена хозяина?
-Дочь. Тебя отвезут в мой загородный дом. Никто не узнает, что ты вернулся. Мы съездим в Шотландию. Закажу номер с мраморным камином. На севере сохранилась иллюзия тишины. В моем загородном доме есть русский пруд. Живой. Там плавают рыба и лягушки. А в парке бегают зайцы.

Павел был очарован загородным домом Лу. За ним присматривала старая чета. Многие англичане, после выхода на пенсию, прирабатывали подобным образом. Они провели гостя в огромную комнату с камином, зев которого был два на два метра.
-Присаживайтесь, – попросила его женщина. – Я тоже присяду. Сейчас муж принесет чай.
-Благодарю. А приведений в этом доме нет? Они же любят камины, – сказал Павел.
-Нет. Не думайте, что они устраивают хоть кого-то, к5роме держателей замков и гостиниц. Туристы любят северные замки именно из-за приведений. Я сама грешу этим. Бывала и в Стирлинге. Там бродят две дамы, в розовом и сером. Серая несет беду. Не ездите в этом замок. Лу сказала мне, что вы едете в Шотландию. Я ее даже консультировала. Мне больше нравится дворец Линхитго. Там бродит Маргарита Тюдор. В замке Каудор ходит существо в голубом вельвете, леди без рук и сам Джон Кемпбел Кевдорский. В замке Данробин когда-то разбилась девушка, дочь герцога Сазерленда. Он держал ее в заточении. Она попыталась бежать.
-А что вы советуете?
-Я? Я бы посоветовала замок Глэмис. Однако, успеете ли вы. В декабре его закрывают до марта. Замком владеет граф Стратмор. Не смотрите, что это самый популярный маршрут. Он потому и популярен, что приведения там видят очень часто. Я сама видела леди Джанет Глэмис. Ее сожгли за колдовство в Эдинбурге, давно, кажется в 1537 году. Там бродит мальчик-слуга, девочка-вампир, женщина без языка. У женщины во рту кровь. Но самое страшное там – комната без дверей. Окно есть, а входа в комнату нет. Там сидит сам бывший владелец замка. Он играл в карты с самим сатаной.
Женщина примолкла. Павел случал с любопытством.
-И он проиграл свою душу, – закончила служанка. – Кажется чай. Я просила не добавлять молоко. Оно уничтожает все силы чая. Я принесу вам книгу о замках Англии и Шотландии. Почитаете, пока Луиза не приедет.

Лу прибыла в полночь. Павел к этому времени уже нажарил в камине свиных ребрышек. –У меня не было в коллекции ни одной миллионерши, – сказал он.
– Я миллиардерша. Точнее, наследница. И у мамы, и у отца огромное состояние.
Павел сел на маленькую табуретку, достал два шампура. Лу принесла плед и села в кресло.
–Давай не пойдем в постель, – предложила она. – От камина идет тепло.
-Лу, мне надо успеть положить деньги на счет. Иначе я их потеряю.
-Да. Папа написал поручительство за тебя. Завтра мы отвезем твои копейки на счет. Все будет нормально.
-Деньги у меня с собой.
-Завтра я попрошу своего адвоката. Он сам все устроит. Документы подпишешь, когда вернемся с севера.
Это была сказочная ночь. Таким нежным Павел еще никогда не был. Было в Луизе что-то обволакивающее.

Замок Глэмис произвел впечатление. Когда на его месте стоял простой охотничий домик. Замок еще не закрыли на зимнюю спячку. И в преддверии его закрытия посетителей там было особенно много. Павел еще никогда не видел призраков. Он не верил во все эти шумы, поскрипывания. Все это было не так-то сложно сделать. Он решил побродить по окрестностям ночью. Лу спала в гостинице. Машину Павел не стал брать.
Он чувствовал, куда ему идти. Дорога шла чуть в сторону от самого замка, на невысокие горки. Горы были еще зеленые, хотя уже ждали и снега. Он не был редкостью в этом месте.

И все произошло необыкновенно буднично. На самом краю обрыва Павел увидел сущность. Оно отнюдь не было прозрачным. Скорее темным. Иногда черты становились более материальными. Павел понял, что перед ним женщина. Слов не было. Но в Павла потекла информация. Он не понимал на каком языке. Скорее на языке, на котором Павле обычно и говорил – на русском.
-Не спрашивай меня ни о чем. Я скажу тебе что-то важное. Ты скоро полюбишь. И я говорю ни о каких-то моментах. Ты полюбишь на всю оставшуюся жизнь. А все остальное в твоей жизни – мелочи. И удачи и неудачи. Не думай, что все у тебя пойдет гладко. Нет. Но евгеники не бойся. При ее помощи ты найдешь скорее друзей, чем врагом.
И все. Силуэт исчез. Павел все же встал на то место, где видело призрак. Он хотел забрать силу сущности. Но вряд ли у него что-то получилось. Он пошел домой. То, за чем он приезжал в этот северный край, произошло. Теперь он знал, что призраки существуют. И огни могут выходить на связь с человеком. И не всегда они плохие. Лу он ничего не рассказал. Но она поняла, что тому уэже не интересно оставаться в Глэмисе.
-Едем? – спросила она.
Уже на подъезде к Лодлону Лу спросила, принял ли он решение, остаться в Англии.
-Я никогда и не думал над этим. Я еду домой. Мой дом там.

Павел возвращался в страну, грубую и несчастную, боялся, что арестуют в уже Шереметьево. В зале дали объявление. Лядова просили пройти в депутатскую комнату. Он кинулся к такси и просил мчаться к трем вокзалам. Его перехватили на Казанском вокзале, уже у поезда и отвезли на Лубянку. С ним были обходительны.
–Мы имели определенные технические затруднения, – сказал ему допрашивающий его человек. – Вы понимаете, о чем я?
-Да. Я знал, что чемодан укомплектован жучками. Я молчалив. Неужели конституция не защищает мою интимную жизнь? Вы нарушили законы Англии.
-Иронизируете? Заключение акустиков – глушитель.
-Возможно. Собрал на живинку какую-то игрушку, но не думал, что удалось. Хотел защититься от английской разведки.
-Нам нужны чертежи игрушки.
-Сделайте официальный запрос, профинансируйте работу. Чертежей-то нет. На глазок лепил.
-Оставайтесь в Москве.
-Мне дадут объяснение, почему прервали мое обучение?
-Страна не хотела терять талантливого инженера. Слишком бурно развивался ваш роман с Луизой Веллингтон.
– Я даже не знал, что она Веллингтон. И романа у нас не было. За мной будут следить? Могу я завести любовницу?
-Можете.
-Спасибо. Кстати, я легко мог остаться в Англии. Предложения были. Но я не захотел. Я очень люблю нашу родину. Все очень просто. И вы должны были знать это. Иначе бы не выпустили из страны.

11. Обманчивое впечатление.

Павел пожалел, что не остался в Лондоне, решил сделать это при первом удобном случае. Он отдыхал два дня и позвонил Софии, сообщил, что выходит на работу. Он достал старенький пиджак. Решил вести себя так, будто бы и не было этой поездки. Он решил скрывать, что стал космополитом. Павел многократно менялся. Но именно эта поездка изменила его самым радикальным способом. Павел теперь знал, что тонкий мир есть. Все остальное его мало интересовало. Он старательно работал, старательно молчал. Старательно выискивал любую информацию по теории вещества. Старательно удерживал в себе внутренний огонь.
–Мы прикладной, а не теоретический институт. Зачем тебе теория вещества? – спрашивал его старый еврей.
-Хочу заглянуть в волну. Там скрыты многие ответы.
-Это расширит возможности разрушения. Хочешь понять, что заставляет мир двигаться? Мы падаем в бесконечность. Звезды разбегаются. А кривизна пространства создает крючки-цеплялки. Держит это разбегание.
-Красиво. Но мудрить здесь не надо.
-Человечество не готово к великим открытиям. Я умру, не дождавшись фундаментальных переворотов.
-Многие открытия уже сделаны. Они засекречены. Ибо переворачивают все прежние теории.

Вечером, уходя с работы, Павел переодевался в дорогой английский костюм, быстро нырял в черное кашемировое пальто. Декабрь был холодным. На улице он говорил лишь по-английски. Это огораживало от русского хамства. Он был словно одинокий корабль, плывущий в грязном стоячем пруде. Он пошел на Кузнецкий мост, в художественный салон, купил картину, напоминающую туманный Альбион. Его окликнули. Он не взглянул на человека, ответил по-английски. Но потом он прозрел. Павел думал, что Серж еще служит в армии. Блондин опирался на капот «Вольво», не боясь испачкать белоснежный свитер. На нем не было даже шарфика.
–Садись, поговорим, – предложил бывший друг. Они заехали в глухой дворик и остановились, помолчали. -Я меня встреча в баре. Давай там помолчим, – предложил Серж.

Бар был открыт еще во времена Олимпиады. Сержа там знали, но девочки смотрела на Павла, принимая его за иностранца. -Павел, не реагируй. Они думают, что у тебя карманы распирает от долларов, – прервал молчание Серж.
-От фунтов. Я приехал из Англии. Мне интересен набор платных услуг. Я ведь всего один раз был с дешевой проституткой.
-Да. Для меня это удивительно. Я частенько пользуюсь их услугами. Набор самый обширный. Найдешь на любой вкус.

Пришли два француза, которых ждал Серж, принесли фотографии. Павел взял одну. Он залюбовался изображенной на ней женщиной. –Графиня Шлезенталь, – на ломанном русском сказал один из кудрявых чертей. – Любит охоту, вдова.
-Ее вампир поцеловал, – сказал Павел. – Я так и не смог съесть лягушку. Серж, извини, пойду. Рассердил КГБ. Что я им сделал. Вел себя послушно. За мной могут наблюдать. Ведь вам это не надо.
-У тебя всюду застревают плечики, – сказал Серж. – Мы еще увидимся?
-Серж, ты же дизайнер, хочу отремонтировать квартиру. Возьмешься? Работал с интерьером?
– Посмотрю, что можно сделать в твоей берлоге. Мой домашний телефон не изменился. Расскажешь мне про Англию. Ну, пока, я договорю в ребятишками. Они в поисках невест съели бегемота.

Машина у Павла была. Но она ему перестала нравится. Надо было думать о чем-то новом. Но где возьмешь иномарку в Москве. – Надо поспрашивать Сержа. Он точно знает, как приобрести иномарку.

Смотреть квартиру Серж приехал уже на другой день. Он развил бурную деятельность. Старую мебель раздал соседям и просто выкинул на помойку. Одежду Лядова он упаковал в мешок и вытащил на балкон. В основу интерьера Серж взял подковообразный диван. Стенку он поднял в воздух над мягкой мебелью.
–Вешалки будут опускаться вниз, – пояснил он хозяину. – У тебя тесно, выиграешь метраж. И больше стекла. Это расширит пространство.

Серж умел работать. Он даже не ел. Павел сварил ему суп, сделал пюре. Но Серж был в другом мире.
– Придется разрушить стенки санузла и заменить их перегородкой. Большие окна на кухне не нужны. Заложу их шкафчиками. Вместо стекол будет витраж. Да, я ведь не ем всякую гадость.
-Тогда ходи голодный. Сколько продлится ремонт? Я бы его сделал за полдня. Завтра меня не будет. Аппарат, который я конструировал, развалился. Заму пришлось держать его руками. Я должен быть в цеху. Деньги я оставлю. Еду, материалы покупай сам. Хорошо, что встретил тебя. Сам бы я с ремонтом не скоро начал. Мне надо немного отдохнуть. Пойду, приткнусь куда-нибудь в уголок.

Павел уснул. Серж вызвал помощников. Утром показал хозяину потолок в зале. Он был персикового цвета, вместо люстры каретное колесо с цветными стеклянными вставками между спиц. Павел просто загляделся на это чудо. Серж понял, что угодил ему.
-Серж, я кажется уже люблю тебя, – тихо с придыханием сказал Павел.
-О, я польщен. Надеюсь, что речь идет лишь о дизайнерском искусстве. Иди, проспись. А то что-то несвязанное стал лопотать.

Через три дня квартиру отмыли и сдали хозяину. Это была сказочная шкатулка. Квартира светилась, казалась просторной и стильной. Павла ждал еще один сюрприз. Серж приготовил праздничный ужин, пригласил на него Насиму и свою подругу Ксану. Ксана хозяину понравилась.
–Не хмурься, – попросила она его. – Я тоже испытала на себе это нашествие. Ты еще легко отделался. У меня соседи жаловались в милицию.
-Целый день переваривали аппарат. Был помощником у сварщика, – проворчал Павел.
-Ни слова о работе. Думаю, что теперь мне надо заняться тобой, – сказала Ксана. – Я стилист внешнего облика. Посмотри в зеркало. Брюки, как на столетнем бабае. Надо все перепрать, что-то подкупить, что-то отдать на перешив. Я все это сделаю сама.
-У нас на работе все так ходят, – ответил Лядов.
-И им всем по 20 лет. Никаких возражений, – посуровела Ксана и тут же рассмеялась. Павлу не нравилась нотация, но он понимал, что Ксана права. Насима сидела тихо, словно неприкаянная вдова. Павел с трудом уговорил ее остаться. А снилось ему счастье. Он спал и видел себя счастливым.
– Если я захочу ребенка, то поможешь мне? – спросила его утром Насима.
-Ты можешь выйти за меня замуж.
-Зачем? Я хорошо тебя знаю. Все равно ребенок будет расти в неполной семье.
-Вранье. Или ты сразу бросишь меня с ребенком на руках? Не думал, что ты такая коварная.
-Ладно, не буду тебя расспрашивать о работе. Понимаю, что скорее всего она секретна. Чем любишь заниматься в свободное время? И есть ли оно у тебя.
-Есть. Из последних увлечений – евгеника.
-Ну. Фашистская Германия послужила негативной репутации для этой науки.
-Только не говори, что я фашист. Евге;ника – это учение о селекции применительно к человеку, а также о путях улучшения его наследственных свойств. Учение призвано бороться с явлениями вырождения генофонда.
-Думаю, что ты не прав. Евгеника шире. Она не только на генном уровне ищет пути улучшения биологии человека, но и проводит опыты. Немцы тоже не только уничтожали евреев, цыган, гомосексуалистов, но и искали носителей правильных генов, скажем проще, проводили скрещивание людей, как кроликов. В современной науке многие проблемы евгеники, особенно борьба с наследственными заболеваниями, решаются в рамках генетики человека.
-Я этого и не оспариваю. Но ведь сама евгеника зародилась в Англии. Ее принципы сформулировал Фрэнсис Гальтон, еще в конце 19 века. Я в Лондоне прочел его книгу на английском. «Hereditary Talent and Character».
-«Наследственный талант и характер» Но он там больше писал о прозаичной селекции растений. Тогда уже сформулировали идеи социального дарвинизма.
-Гальтон определял евгенику, как «науку, занимающуюся всеми факторами, улучшающими врождённые качества расы.
-Люди все время занимались и селекцией и евгеникой. Откуда-то, не помню. «Принеси туда семя всех лучших самцов и самок, принеси семя всех растений. Пусть там не будет ни горбатых, ни увечных, ни помешанных, ни с родимыми пятнами, ни порочных, ни больных, ни кривых, ни гнилозубых, ни прокажённых, ни с другими пороками».
-Это из «Авесты». В Спарте детей, которые признаны неполноценными сбрасывали в пропасть.
-Это все в прошлом.
-Не смеши. В США долго практиковались законы о стерилизации, да и кастрации преступников. Я слышал, что в Скандинавия делает это. Точно не знаю. Меня больше интересует другое – улучшение памяти, зрения, продление активной молодости, усиление регенерации тканей, увеличение силы и выносливости, снижение риска раковых заболеваний.
-Павел, зачем тебе все это. Ты не медик, а инженер. Не распыляйся. Мир науки необьятен. Ты потом пожалеешь, что занимался не своим делом.
-Мне это интересно. Я же не собираюсь здесь становится профессионалом. Ты спросила, чем увлекаюсь. Я ответил. Еще приведениями занимаюсь.
-Ясно, Англия оставила свой след и в этом.

На работу Павел пошел в парадном костюме. Он решил, что не стоит скрываться за старенькими пиджаками. Ему представили новую сотрудницу. Ее звали Лизой. Старый еврей пронюхал, что она дочь какого-то партийного боса, но носит другую фамилию. Старый еврей приказал Лядову опекать новенькую, надеясь на дополнительное финансирование отдела. Павел ворчал. Девушка была выше его на целую голову. Начальник почесал нос и загадочно попросил.
–Павел Степанович, сынок, не капризничай. Сделай это ради науки. Кому я ее поручу? Твой заместитель женат. Мы все ей в дедушки годимся.

12. Лиза.

Лиза казалась такой невинной, скромненькой. Серенькое платье ладно сидело на ней. Девушка не пользовалась косметикой. Лядов спросил ее: – Чертить умеете?
-Да. Я еще не закончила ВУЗ.
-Нам нужен человек в сборочном цехе, будете наблюдать за работой котельщиков. Если на испытаниях бочку не взорвет, то обеспечите всех премией.
-А для чего нужна эта кадушка?
-Не кадушка, а емкость. Там будет жить плазма. Мы пытаемся управлять ее.

Лиза не ожидала, что аппарат не помещался в цеху. Варили его на улице. Она вернулась в отдел лишь вечером. Павел забыл показать ей столовую. И вообще забыл о ней. Девушка была перемазана маслом, глиной, мелом. – Завтра выхлопочу тебе спецодежду, – пообещал Лядов. – И не голодай. Я отведу тебя в столовую, там буфет есть. Можно пополдничать в любое время.
-Цех очень старый. Все делается вручную. Как вы умудряетесь заглядывать в будущее? Тот, кто управляет плазмой, завтра будет управлять миром.
-Стандартные кольцевые швы проваривают с помощью полуавтоматов. Без ручной работы просто не обойтись. Научу тебя делать проверку качества швов с помощью керосина. Он сверхтекуч. Мы делаем не оружие, а аппарат для испытаний. С помощью плазмоида можно перехватывать и разрушать ракеты, изменять траекторию полета спутников, штопать озоновые дыры. Если американцы узнают о нас, то работу переведут либо в Арзамас, либо в Сибирь.

Лиза умылась, почистила одежду щеткой и пошла домой. К ней подъехала «Волга» и забрала ее.
–Хлебнем мы с ней горя, – подумал Павел. – Пойду выпью чашечку чая, вторую, третью.
Он позвонил Сержу и просил привезти к нему Ксану. – Пусть изменит мне стрижку, – пояснил он.

Когда Павел явился домой, то парочка была там. Они лежали на диване и ели апельсины, съели три килограмма. Павел выстоял за ними в очереди. Целый час стоял. Москва была единственным в стране городом, где в продаже были эти южные фрукты. Но перед Новым годом они исчезали из продажи и в столице. -Какие же вы гады, – сказал гостям Павел. – Я апельсины на праздник приготовил.
– Плохо, что у тебя нет талии. Нельзя носить обтягивающую одежду, – сказала Ксана ему. – Иди в ванную. Подстригу тебя под «Корт».
Работала девушка быстро. Через полчаса Павел смотрел на себя в зеркало. Как он ни втягивал живот, талии у него не появилось. –У тебя должно измениться выражение лица, улыбайся, – посоветовала ему Ксана. – Надо менять сам стиль жизни. Познакомлю тебя с Ольгой. Уж она-то сделает тебя современным мальчиком. Вечер-коктейль тебе необходим.

Ночью за Павлом пришла машина, увезла на полигон в Архангельскую область. Он не успел щегольнуть прической. Павел вообще-то мечтал съездить на север, навестить Вальера. Но вырваться из маленького поселка, утопающего в снегах, так и не смог. Все, кто жил в этом поселке, работали на полигоне, где проводили испытания нового оружия. Домой Лядов вернулся в феврале. Сразу съездил к Ксане, подправил стрижку. Он надел самый дорогой костюм и явился на работу. Евреи дружно поддернули штанишки, поправили свои блестящие галстуки, и не одобрили вида сотрудника, решив, что ему пора жениться.

Рабочее место Лядова занимало 10 метров. Чертежная доска и шкаф отгораживали его от остальной группы. На доске висел набросок защитного корпуса аппарата для плазмы. У помощника не хватило сил завершить работу над ним. Но сердиться на него было нельзя. Во время отсутствия Лядова, он фактически руководил группой. А прошло полгода. Павел подозвал Лизу. – Сделаешь чертежи корпуса, – приказал он. – Параметры я проставил. Потом наложишь внутрь чертеж самого аппарата и отметишь нестыковки. – Задание было очень трудным. Слишком часто он правил эскиз. – Надо будет изменить форму смотрового окна и перенести нижний привод.
-А что такое привод? – спросила Лиза.
-Он выделен синим. Я не ограничиваю тебя. Сам не справлюсь. Мне постоянно хочется что-то изменить. Учись. У меня есть чему учиться.

Солнце шло на лето. Шло, шло, а конца зиме не было. Павел мог увлечь женщину, но хотел любви. Он только и хотел любви. –Неужели призрак издевался на до мной? – задал он резонный вопрос. –Вот поставлю ему свечку за упокой души. И отгуляется по этому свету. Интресно, хотел ли я стать призраком. Не знаю. Точнее слишком мало знаю.

Ежедневно он видел, как машина забирает Лизу. И он смотрел ей вслед. Однажды «Волга» не пришла. Павел предложил довезти ее на своей машине. В последнее время она изводила его, продолжая вычерчивать корпус. Он давно все сделал сам и сдал его в технический отдел. А она то вытягивала аппарат, то делала спиралевидным. Сам бы он никогда не рискнул так закрутить бочку. Ему было интересно терзание ума, не испорченного советской инженерной мыслью.

Павлу надоело работать на оборонку, укреплять мощь сдыхающей формации, крепить скафандр на теле мертвеца. Ему хотелось конструировать бытовую технику. Это и было главной причиной его депрессий.

Лиза села в машину. Он привез ее к себе домой. Как Павел был благодарен Сержу, что преобразил его берлогу. Лиза заулыбалась. Она попала в комнату, расцвеченную радужными солнечными зайчиками, стала открывать ящички полок. У Павла везде был полный порядок, все в пакетиках, строго на месте.
–Не верится, что ты холост, – сказала Лиза. – Кстати почему?
-Никто никак не ошибется.
Лиза позвонила отцу. – Па, почему не было машины? Я сержусь, и ночевать не приеду. У какой подруги. У мужика. – Она швырнула трубку и спросила: – Чем будем удивлять?
-Пока лишь сам удивляюсь. Давай поужинаем. Лиза, у меня нет женщины. Я перестал им нравиться. Вернее перестал хотеть им нравиться. Сейчас сделаю молочный коктейль. Только у меня очень мощный миксер, брызги летят во все стороны, – похвалился он. – НИИ закупает японские, разбирает, а я дома собираю.
-Сними костюм, хочу посмотреть, как у тебя надувается животик.

Павел надел легкую ситцевую пижаму в желто-зеленую полоску. Лиза положила ему на язык ломтик яблока. Он облизал ее пальцы. Это была уже прелюдия. Но он взялся за ложку и стал быстро есть. Она расхохоталась: –Ты ешь ложкой. – Он что-то проворчал, но вилку не взял. – Оставим на столе лишь оливки и фрукты. Я наконец-то сама сделаю коктейль, – решила она.

Лиза закурила. Павел отобрал сигарету и затушил ее. Павел был вроде бы одет, но пижама была сшита из легкого хлопка. Ее рука скользнула вниз, пытаясь развязать веревочку на брюках.
– Какой же ты классный чертенок, – вздохнула Лиза. Она хотела поцелуев, но он жадничал, смеялся одними глазами. – Я никогда не глядела мужчинам в зрачки, – сказала она. – Мне жутко стало. Что у тебя в глубине? Прикажи, и я брошусь в окно. – Она и устала, и насытиться не могла его агрессивностью. Но Павел понял это. Он сменил темп. Очень хотелось пить. –Я даже в сексе ленива, – вздохнула она.
-Усталость не доставляет удовольствие. Но я очень неопытен.
-Павел, я тайно от родителей – они у меня занимают высокое положение – повенчана. Макс иностранец, топ-менеджер американской фирмы, и сам успешный бизнесмен. Если я умру сегодня, то не выбрасывай мой труп, отдай ему. Давай завтра не пойдем на работу. Я позвоню отцу. Он перезвонит в НИИ.
-Кто твой отец? Мы едем на работу. Я ответственный человек. Для тебя работа – это развлечение, а для меня жизнь.
-Ты испугался?
-Рассердился. Такую необъятную любовь испытываю к нашей политической системе и дочерям ее адептов. Можешь не говорить мне, чья же ты дочь. Но больше мы не будем встречаться. Не хочу, чтобы мне ни помогали, ни мешали.

Лизу забрала машина прямо от дома Лядова. Павел вышел на улицу вместе с ней, постоял в очереди за американскими сигаретами, убеждая, что они для друзей, а не для Лизы. На работу было еще рано ехать. Он присел с соседом-пенсионером, любителем анекдотов. – Не спиться? – спросил старичок. – Хочешь новый анекдот? Две мышки поймали слона. Одна говорит:
-Ты подержи его, ьа я за своими сбегаю.
Прибегает через некоторое время. А ее подруга стоит одна и облизывается.
-А где слон?
-Я его держала, держала, а он вырвался и убежал.
-Врешь, а что дожевываешь.
Старичок сам посмеялся над анекдотом. Павел улыбнулся. – Поеду, сказал он. – Хорошо, что в Москве трудно купить машину. Дороги не забиты машинами.

В НИИ Лиза не пришла, зато приехала вечером к Павлу, в роскошном платье. Он взял валюту, решив, что они поедут в закрытый ресторан для иностранцев. Однако ему пришлось отправиться на прием финского посольства. Лида не ожидала, что Павел поведет себя так раскрепощено. Он сам повел Лизу по залу, маневрируя в толпе, широко улыбаясь. Он с интересом осматривал дипломатические лысины.
– Чудесное место для молоденькой девушки, – съязвил он. – Терпеть не могу ресторанчики с веселой музыкой, ненавязчивым сервисом. Где с официанткой можно просто посмеяться.
В зале не говорили по-русски, но он легко отвечал на трех языках, английском, немецком и французском. На банкет пришли парижанки. Их пригласили для создания непринужденной обстановки. Они весело щебетали, а потом притихли и стали посматривать на Павла. –Лядофф, Лядофф, – разнеслось по залу. Даже выдержанные дипломаты завертели головами. Одна из девушек подбежала к Павлу и попросила автограф. Она протянула ему журнал, где он был в объятиях Роберты.
–Вы ошиблись, – сказала парень. Но она помахала подругам. Павла окружили. – Это вы, вы. Не обманывайте, – не верили ему француженки. – Поцелуй с вами приносит миллионы. Брак Роберты самый удачный в уходящем году. Тебя полюбила Святая Катерина, божья невеста.
Павел лишь грустно улыбнулся.
Лиза не знала, как избежать скандала. Она не думала, что придется отбивать тело парня у кучки наглых европеек. И все это снимали многочисленные представители прессы. Лиза, наконец-то, увидела Макса, своего жениха, и сообщила об этом Паше.
–Ой, ляля, десять минут, – сказал Лядов девицам и, подхватив Лизу под руку, повел ее к Максу. Все было просто, а Лиза боялась. Она познакомила мужчин: –Макс Адо. Павел Лядофф. Физик. Мальчики, я хочу уехать отсюда. Хочу в ресторан.
-Очень приятно, – сказал Павел новому знакомому. – Вы англосакс, но не англичанин.
-Родился в Канаде, жил в Австралии, бизнес в Америке и Европе. Сейчас представляю интересы группы компаний США и ЮАР, здесь.

Павел решил, что не будет помогать Лизе, выпутываться из ситуации, в которую они попали. Он понял, что она не ожидала на приеме встретить Макса. Они втроем уехали в ресторан. Девушка дала мужчинам возможность поговорить. Она танцевала со всеми, кто ее приглашал.
– Павел, я вдовец, – сказал Адо, когда они были наедине. – Детей у меня нет, и не будет. Если наш с Лизой ребенок будет похож на тебя, то буду лишь рад.
Павел не ответил, обдумывая, а знает ли Лиза о решении своего избранника.
–Ох, Лизавета, – вырвалось у него. – Как лихо она закрутила сюжет. Макс, я отвечу вам через несколько дней. Это серьезный вопрос. Мы не похожи внешне. Что скажите ребенку, когда он задаст этот вопрос?
-Правду. Детям надо говорить правду.

Павел был взбешен. Лиза была его и не его. Спать девушка поехала с ним. Он не обращал на нее внимание, лег спать и уснул. Они поговорили лишь утром.
–Паша, не сердись, не будь ханжой. Ты знал, что я подруга Макса. Я изменяю ему. Рогатый не ты, а он. Как вели себя француженки. Финны сгорали со стыда. И что это за Роберта? Не та ли, что вышла замуж за африканского алмазодобытчика? Видел бы ты его.
-Женщины ошиблись, – понуро ответил Павел. – Я не Лядофф.
-Конечно, ошиблись. Ты Лядов. Так картавить. Но журнальчик я у них отобрала. Я исхожу слюной по тебе.
-Лиза, будь честной. Я все понял. А сегодня мы воспользуемся презервативом. Наше общество кастовое. Исходить слюной ты можешь, а выйти за меня замуж – нет. Для этого есть американский бизнесмен.

Павел использовал презерватив, а Лизу не жалел. Но она терпела. Он почувствовал, как ее пальцы вдавливаются в его спину.
–Прекрати, – рявкнул он.
-Всем моим любовникам это нравится.
-Мне не интересно, что им нравится.
-А для меня это естественно.
Павел стал жестоким, благо, что все же сполз на пол. Он стал другим. Не верилось, что минуту назад был на грани безумства.
–Я не мог остановиться. Ты не травмирована? Не оставайся со мной никогда, когда я зол.
Утром Лизе привезли рабочую одежду. Она чувствовала себя больной, но решила идти в НИИ. Павел не замечал ее положения. Она еле плелась за ним. Его пригласили к директору. Когда он ушел, то Лиза попыталась поесть. Но жевать не могла. Боль охватила всю голову.

Павел уважал директора. И вот руководитель огромного НИИ, которого все побаивались, достал бутылку и два стакана, и жестом предложил простому научному сотруднику сесть. –Павел Степанович, ты пришел из неоткуда и стал хорошим специалистом. Мне звонил Ничепоренко. Это отец Лизы Суховой. Зачем ты связался с ней? Даже если отец захочет отблагодарить тебя, то все равно погубит. Ты не администратор, а ученый. Он очень мелочный. Выпей.
-Меня просили опекать ее. Я и опекаю. Я не пью.
-Ты спишь с ней, а не опекаешь. Как далеко зашли ваши отношения?
–Дальше некуда. Мы не будем появляться на людях. Передайте Ничепоренко, что буду прислушиваться к каждому его слову. Я же не первый ее мужчина. Я не скомпрометирую ни ее, ни его.

Когда Павел вернулся в отдел, то Лиза сидела, прислонившись лбом к стеклу. У нее болели глаза.
-Твой отец звонил директору, – сказал ей Павел. – Он против наших отношений. Ты не заболела? Выглядишь дурно.
-Проводи меня в медпункт. И позвони маме. Пусть приедет за мной, – попросила она. –Мне плохо.

Врач сделал Лизе критический укол. – Может быть отит, – сказал он. – Надо срочно везти в больницу. Направление я выписал, – протянул он Павлу бумажку.

Вести машину Лядов не мог. Доктор сам сел за руль. Павел держал Лизу на коленях. Когда он прислонял к ее голове свои руки, то становилось лучше. Лизу положили в больницу. Павел вернулся, попросил директора сообщить Ничепоренко, что Лиза заболела.
-Довел, – буркнул директор, набрал номер. – Хозяйку, – попросил он.
-Слушаю, – раздалось на другом конце провода. – Говорил с инженеришкой?
Павел отобрал трубку и рявкнул. – Меня Павлом зовут.
-Ппп.., – запыхтела трубка. – Кто это? – грозно спросила мадам. – Кому в извращенной форме жить надоело? Ой, кому просто жить надоело?
-Глухая что ли? Лиза заболела. Ее положили в больницу. У нее гайморит, – почти прокричал Лядов.
-Задушила бы собственными руками, – заявила мамаша. – Я ей велела шубу одевать. Тебя бы убила, – пояснила женщина. – Кирпичом.
-Вам лучше попросить помощь. Я не малохольный. Вас интересует, где она?
-А разве не в кремлевке?
-Разве нет. У нее на лбу не написано, что Ничепоренко. Она Сухова. Она в захудалой районной больнице.
-На серых простынях?
Мадам бросила трубку.
-Снимешь ты меня с работы, – сказал директор. – Я лично должен был отвезти Лизу в хорошую больницу. Директор явно нервничал. Он как бы спрашивал Павла, что же ему делать дальше.
-Поеду к ней, – решил Лядов.
-Езжай. Хуже уже не будет. Мадам – гроза это века. Ее именем надо назвать тайфун.

13. Болезнь Лизы Суховой.

Павел попросил Сержа отвезти его в больницу, у самого у него все еще дрожали руки. Серж приехал через полчаса прямо к проходной НИИ. -Ты не расспрашивай меня ни о чем. Я познакомился с девушкой. И она простудилась, шубку не накинула в машине, – попытался объясниться Лядов.
Серж жестом остановил его и спросил: – Кто она?
-Лиза Сухова.
-Сухова-Ничепоренко. Ты превзошел сам себя. Она глупа, романтична, но из-за нее могут задрожать руки. Ходили вместе с ней в один детский садик. Она была на две группы моложе. Нам тогда привлекали чувство коллективизма. И дети партийных работников были вынуждены отправлять своих крошек в детские садики, в коллектив. Добились обратного результата.

К Лизе пропустили сразу же, как к тяжелобольной. Лиза лежала, закрыв глаза. Все койки в палате были заняты. Павел дотронулся до нее, и она вздрогнула. –Немного забылась. Зря привез сюда, лучше бы я поболела дома. Доктор осмотрел меня и ушел. Взяли анализы. Сдохнешь, пока дождешься лечения.
-Это не плохая больница. Потерпи, диагноз они уже сделали. Или тебя надо перевезти в правительственную больницу.
-Не хочу. Там только и оценивают, кто ты. Не лечат, а решают подать тебе суп в тарелочке с золотой каемочкой или с серебряной. Дать одно яблоко или два. Здесь поток, меня быстро поднимут. Дай врачу денег на лекарство. Я слышала, что он говорил, что лечить меня нечем.
-Я позвонил твоей маме, такая милая, – признался Павел.
-Ты не туда попал. У людей язык не повернется оскорбить ее словом «милая».

Павел пошел искать врача. – Сухова? – спросил мужчина. – Не помню. У меня восемь палат. Девица с гайморитом? О ней побеспокоились. Заведующего отделением из дома вызвали. Сейчас принесут анализы. Будем уточнять диагноз. Были бы лекарства, долбежка бы не потребовалась.
-У меня с собой сто фунтов и 200 рублей. Мне могут прислать любое лекарство из Англии.
-Давайте деньги. Срочно давайте. Воспаление надо остановить. Сейчас начнется представление, нагрянет начальство. Упустим время. Придется такси нанять, чтобы все быстрее сделать. Я знаю, где можно достать французские антибиотики.
-Я все понял. Хватит денег? У меня внизу друг сидит. У него могу еще взять.
-На первый день должно хватить. А завтра привезешь еще.
-Неужели лекарства такие дорогие.
-Обычные лекарства. Но в прямой продаже их нет. Цена спекулятивная.

Павлу пришлось к стенке прижаться, когда по коридору прошлась мадам Ничепоренко. Эта была женщина-глыба, ростом не ниже Лизы. Вокруг нее семенили врачи. Мадам пылала. Струйки пота смывали с нее пудру. Лисья шуба подметала пол.
-Этой бы помощь не потребовалась, чтобы убить меня, – решил Павел. Он поспешил уйти.

Утром он вновь пришел в больницу. Двери были раскрыты, у входа никто не дежурил. Павел прошел в палату. Мадам дремала на стуле, шуба валялась на полу. Палата загадочно опустела. Женщина открыла глаза. –А где остальные? – спросил ее Павел.
-Поумирали, – сказала Ничепоренко. – Такое бывает.
Павел вручил ей цветы, принесенные Лизе. Он не ожидал, что мадам останется дежурить у постели дочери.
–Я принес фрукты, – сказал он.
-Я ее заберу домой. Здесь нет порядка. Пропускают умирающего человека всякую шваль.
-Ну, вы уж очень к себе суровы.
– Мелковат ты для нее. И уши мятые. Она ни в чем не нуждается. Цветочки хорошие. Моль гонять сойдут. Ты уродливый козел.
-На своего посмотри. Фунт веса и лысина сверкает.
-А что мой? Я его вижу лишь на фото. Он достиг других высот. Спасибо за лекарство. Лизе легче. Она спит. Не будем будить ее. Ладно, я женщина отходчивая. Спасибо тебе три раза.
Павлу надо было ехать на работу. Ему предложили возглавить отдел в Арзамасе. Он хотел поговорить об этом с Лизой, надеясь, что она поедет с ним. Он мялся и не уходил.
-Ладно, растолкай ее, – смилостивилась мадам.
Она оставила пару наедине, решив, что в коридоре услышит больше, приложила ухо к двери.
-Меня переводят в Арзамас. Поедешь со мной? – сразу же спросил Павел подругу.
-В дыру? Отец прячет тебя от меня. Будем жить здесь, делать, как все, притворятся. Паша, я очень люблю тебя, но Москву больше. Сделаешь мне ребенка, и мы расстанемся. Твоя задача проста. Мужчине мое желание должно льстить. Ты желанный отец для моего ребенка. С Арзамасом не торопись. Уеду за границу и ты езжай куда хочешь.
Улыбка сползла с лица Лядова. Руки вновь задрожали. -Выздоравливай. Я откажусь от предложения. Хотя это и повышение, – сказал парень.
-Я попрошу папу дать тебе отдел в Москве. Ты же так молод. Иди. Мне лучше. А вчера так плохо было. Спасибо тебе за все. И не держи на меня обиды. Я с тобой честна.

Павел приехал на своей машине. За руль ему садиться было нельзя. Он решил пройтись к метро. Мадам он лишь кивнул. Она показала ему кулак. -Ничего не поняла. Кажется, мою дочь пора в дурдом класть, – проворчала она. – Где она откопала этого плюшевого мишку. Не наигралась в детстве.
Медсестра принесла в палату кварцевую лампу.
-На нее смотреть нельзя, – сказала она мадам Ничепоренко. – Лучше вам посидеть в коридоре. А я пришлю санитарку прибраться здесь.
-Пусть несет швабру. Я сам приберусь, – ответила женщина. – Как есть хочется.
-Через два часа завтрак будут разносить.
-А что на завтрак?
-Перловая каша и куриными косточками, салат из кислой капусты, чай, два куска хлеба. Но если больную переведут на диету, то котлету дадут и какао.
-Господи, здесь не лечат, а калечат. Сожру-ка кашу. Не ела ее лет 20. – Мадам подошла к окну. На улице шел снежок. -К Новому году чтобы вылечили дочь, – сказала Ничепоренко.
-Это к врачу. Я здесь никто, – раздраженно ответила медсестра.
-Тогда вы здесь больше не работаете. И нигде вас больше не возьмут.
-Бывают же дуры, – ответила медсестра. Мадам так и села мимо стула.
-Я лампу на таймер поставлю, – сказала медсестра. – Через 20 минут она щелкнет. Принесете ее в процедурную. Не обожгитесь.
-Сама придешь и заберешь. И что за люди, – возмутилась мадам. -А еще говорят, что Христос сам вложил в человека духовное начало. Где оно в тебе?
-В езде, – ответила медсестра. – Я делаю и так все, что полагается. И лампы включать не моя задача. Пусть вам ходит и включает главный врач. У него зарплата побольше. Не с моими копейками сравнять.

Мадам махнула ей рукой. Отчего-то ей не хотелось вынимать из-за пазухи пулеметную ленту.
-Специально лягу к ним на лечение, – проворчала женщина. –Узнают, что такое обслуживание уставшего на заводе народа, – все же вякнула Ничепоренко. – Я так разочарована в жизни. Надо попросить прислать мне опалы. Успокою душу.

А Лиза лежала с открытыми глазами. Оно улыбалась. – Мама, я так теюя люблю, – сказала она. –Ты же земная богородица.
-Неужели? А это кто еще такая. Ты меня еще тыквой назови. Не в колбасе счастье.
-Мама, а ты счастлива?
-Выше горла. Плаваю в кале и не тону.
-Тоже счастье.
-Ты мое счастье. И хватит. Ешь фрукты, что твой дурень притащил.
-Знаешь, человеку надо хоть иногда болеть.
-Да, и тогда к тебе вернутся и мама и папа. Ты прости меня, Лиза.
-За что? Нет, мама, я не это хотела сказать, что сказала ты. Просто я стала ценить жизнь. Я ведь не понимала, что живем один раз.
-Вставай, сейчас швабру принесут. Вымоешь полы. А я фрукты съем. Вдруг отравленные принес.
-Мама, ты не исправима.

14. Климка. Зима. 1982г.

Мужа Аллы Нефедовой вызвали в Москву. Надо было продлевать визу, везти подарки служащим министерства культуры. Он Алле надоел, но пользовался на Западе успехом. Его картины продавались. Алле были нужны деньги на подтяжку лица. Поэтому она безропотно покинула столь любимый Рим.
Алла поселилась с мужем в мастерской. Холодная зима угнетала ее. Она хандрила. Ей совершенно нечем было заняться. Она решила попробовать себя в абстрактной живописи. Выдавила краски прямо на загрунтованный холст и стала махать кисточкой в разные стороны. – Вставлю в дорогую рамку, и буду хвастаться перед друзьями, что рисую леди Философию, – засмеялась она. – Чем безобразнее получится, тем лучше.
Пришел муж. – Я вновь еду в Италию, – сказал он. – Заказчик прежний – Ватикан. Деньги заберет Союз художников. Но у меня есть свои заказы. Со мной расплатятся уже в Италии. Ты едешь со мной? Оставь сыну денег.
– Едем немедленно. В Риме очень тепло. Ватикан найдет возможность доплатить тебе как-то. Там все такие добрые.
Алла позвонила сыну, сообщила радостную новость. Клим слушал, не произнося ни слова, положил трубку на стол. Раньше ему в подобных случаях хотелось плакать. Теперь привык. Хорошо, если бы мать привезла деньги, а то вновь придется позировать голым. Ему платили. У него было красивое тело. Подработку нашел отчим. Клим уже учился в театральном училище. Взрослая жизнь закружила его, как и мать. На первом курсе он стал мужчиной. Даша видела, как дружка возят на машине женщины. Иногда они и ночевали у него. На Новый год его не было дома несколько дней, а Даша ждала. Он даже не поздравил ее по телефону.

В Москве объявилась Роберта. Клим вис на ней прямо на улице. Роберта казалась Даше уродливой, не хватало только кольца в носу. Модель щеголяла в голубой шубке с розовыми пуговицами. Даша готова была разорвать эту шубку. Девочке через пять месяцев исполнялось 18 лет. – Летом выйду замуж, ему назло, – решила она. Она увидела, как Роберта привезла Клима. Но в подъезд он зашел один. Было слышно, как он поднялся по лестнице, сел на подоконник и стал мотать ножками. Дарья взяла мусорное ведро, быстро спустилась вниз и одела его парню на голову. –Чокнутая, объявления надо вещать, что здесь шизофреники живут, – закричал Клим.
-Где ты был несколько дней?
-Я встречаюсь с нужными людьми, чтобы получить стажировку в Большом театре.
-Ты развратен, некрасив, приторен и не приятен мне.
-Ты еще маленькая, чтобы заниматься с тобой сексом, а мне он необходим. – Она ударила его ведром по голове. Клим упал. Его красивая спина оголилась. – Убила, – прошептал он. Она нагнулась, и он поцеловал ее. Они подрались на куче мусора. Он затащил ее к себе. Она кусалась, пока не поняла, что ему это нравится. Она вмиг стала ласковой, провела пальцем под его соском.
-Разденься, – попросила Даша.
Разделся он в ванной, подвязался полотенцем и вышел в коридор. В дверь позвонили. Он впустил Тото.
–Ты чего голый? – спросил сосед.
-Тебя жду, ты обещал сделать мне массаж. Сейчас художник-француз придет.
-Даша, ты рассыпала ведро? – спросил Тото. – Убери, соседи ругаются. А Климу я яйца оторву.
-Идите отсюда, – распахнул Клим дверь, выпихивая соседей.
Даша убрала мусор и вернулась к Нефедовым. Хозяин мылся. Даша зашла в ванную и вновь любовалась им. Она делала это не первый раз. Хлопнула дверь.
–Это художник пришел, – сказал парень. Девочке разрешили остаться. Клим сидел на диване. Он плохо знал французский, но художник не лез с разговорами, жестами показывал натурщику, как сесть. Мастер набрасывал рисунок за рисунком, в разной технике. Сеанс длился три часа. Художник оставил Нефедову три рисунка и 100 франков.
Клим вышел на балкон. Его друзья сидели на снежной горке и бренчали на гитаре. Они напросились в гости. Клим выставил подругу, набросал учебников на диван, чтобы была причина выгнать мальчишек.
–Хорошо тебе без родителей, – сказал ему одноклассник.
-Плохо, – ответил Клим. – Одежда разлетается, а работать не могу, в училище не разрешают.
-Тебя привезла такая потрясающая негритяночка, – переменил тему друг. – Вот бы переспать с ней.
Клим улыбнулся, сомневаясь, а спал ли вообще друг с женщиной. Через полчасика ему позвонили и сообщили, что утверждена его стажировка в Большом театре. Его мечта сбылась. Роберта будет рядом. Она мечтала станцевать на прославленной сцене и часто бывала там на репетициях. Жене миллиардера это дозволялось.

Через неделю Клим уже проходил практику в администрации театра. Он сильно отличался от стройных балеронов и тучных певцов. Женщины ему прохода не давали. Особой настойчивостью обладала девятнадцатилетняя балерина, исполнительница партии соловья, Анна Красик. Она часами просиживала в администраторской, отчего-то накладывая грим именно там. Коричневый тон делал ее похожей на удивительного зверька. –У нас сегодня вечеринка, – сообщила она Климу. – Все хотят познакомиться с тобой.
-Обещал Роберте провести вечер с ней.
Балерина стремительно удалилась. А вскоре в администраторскую прибежала Роберта.
–Меня выгнали с репетиции, – сообщила она.
-Боятся, что научить тебя им нечему. Ты прекрасная балерина. Выступи с политическим заявлением, осуди американскую политику и тебя не только на репетицию, но на сцену выпустят.
-Не могу я быть двуличной. Политика мне вообще претит. Не хочу глупо выглядеть. Муж оплатит мне любого преподавателя. Но я стара. И у меня нет такой школы, как у русских балерин.
-У вас же тоже нельзя присутствовать на репетициях.
-У нас балет – бизнес, а у вас искусство.
-И у нас бизнес. Только государственный. Наши труппы не бесплатно выступают в Париже и Лондоне. Японцы их обожают.
Их разговор прервала Анна Красик. Она принесла пакет с бумагами и попросила отвезти его в министерство культуры. – Имя на пакете, – заявила она.
-Я должен тебе подчиняться? – спросил Клим. – Я, конечно, особо не загружен. Но могу понадобиться в любую минуту.
-Перезвони в приемную.

Роберта вышла. Она была рассержена. Клим выхватил пакет и побежал за американкой. Он нашел ее в сквере перед театром. – Подвези меня к министерству, – попросил он ее.
-Учись быть доступно-недоступным. Меня из-за тебя выставили. Все, мы прекращаем общаться.
-Тогда прощай, – сказал он и выскочил на проезжую часть. – К черту, – попросил он водителя. – Нет, в министерство культуры. Оттуда на Преображенскую площадь.

Сделав свои дела, Клим не вернулся в театр. Ему хотелось домой. По дороге он заглянул к Даше. Он сел на пол, ожидая, когда подруга закончит музицировать. К нему подошла кошка, заластилась.
– Маленькая, – погладил он ее, и улегся на коврик калачиком. Кошка устроилась ему под животиком, замурлыкала. Даша накрыла его пледом. Пришел Тото.
–Не буди его, – попросила сестра. – Какой-то перекошенный прибежал. Много у него девочек?
-Ты одна, остальные женщины. Он лучший экземпляр самца в городе. А город велик. Ты выиграла в лотерею. Я у него линейкой замерял. Помогал раньше ему. Онанировал ему.
-Кошмар. И тебя не вырвало.
-Женщин не рвет, а меня почему должно вырвать. Я вообще не брезгливый.
Даша пошла готовить ужин, вымочила чернослив, отварила рис. К ней заглянул смущенный Клим. Она накормила его. –Иди домой, не броди по улице, – попросила она. – У меня завтра зачет. Сдам, сходим вечером в кино.

Дома его ждала мамочка. Вернее она спала. Комната была заставлена саквояжами. Мать ездила в Италию, должна была сделать там пластическую операцию. Позвонила Роберта. – Алла приехала? – спросила она. – Рубцы видно?
-Вы ошиблись номером, – ответил Клим.
-У меня самолет завтра в пять. Лечу в Кейптаун через Каир. В Европу я больше не вернусь.
-Счастливого пути. Проводить не смогу, иду в кино. На «Золото Макены».

К нему подошла мать, и он положил трубку. В руках у Аллы был нежно-фиалковый свитер.
–Я привезла столько подарков, – сказала она. – Все из Милана. Из лучших бутиков.
-Отчим раскошелился?
-Я и не видела его. Он весь в работе. В клинике со мной лежал очень богатый сицилиец. Я отдыхала на его вилле близ Сиракуз.
-И как ты унесла ноги от него?
-Он сам купил мне билет, подарки. А какое вино привезла, с его плантаций. Стажируешься в Большом? Там есть умненькая девочка. Не красотка, но советую. Анна Красик. У нее мама работает в министерстве культуры. И может быть весьма тебе полезной.
-А я расстаюсь с Робертой. Вернее уже расстался. Она улетела в Африку. Хоть бы ее крокодил там съел.
-Как она может совращать сына подруги. Африканец убьет ее.
-Анна Красик меня просто достала. Она, конечно, чуть моложе Роберты, но ее просто не доносили, а то была бы старше.
-Анна станет примой. Только Большой театр для таких звездочек – яд. Кстати, она неплохо играет в шахматы и гоняется за мужиками. Ты должен остаться в театре, чего бы тебе это не стоило. Большой театр – это большой театр. Я приласкаю девочку. Моя компания ей не помешает.

Клим покопался в сумках матери, выбрал огромный парфюмерный набор и пошел к Даше.
–Подари его негритянке, – возмутилась девочка.
-Не дуйся, она улетает к мужу в ЮАР.
-Значит, больше не будет возить тебя?
-Пешком ходить не собираюсь. Я устраиваю карьеру. Даша, я уже мужчина. Мужчине нужен секс.

В Большом театре активно обсуждали сделанную Аллой пластическую операцию. Вечно молодая Алла всех раздражала. Но Красик заступилась за женщину. –Архипова лишь на сцене считается условно красивой. А она безобразна. И не она одна. Успех на сцене не идентичен успеху в жизни.
-Да, но ведь Алла спит со своим сыном, – сказала ей вечно четвертая лебедь.
-Насмешила. У них есть с кем спать. Пойду в буфет. Съем капустки.
-Не заплутайся, – крикнули ей вслед. – Думаешь, с капуту нельзя разъестся.

Злые балерины угадали. Анна пошла в кабинет администраторов театра. Клим переписывал план работы на 1 квартал. Анна принесла ему бутылочку фанты. Он выпил ее и потерял сознание. Она впустила двух рабочих, и они вынесли мальчишку в машину Красик. Парень пришел в себя уже в постели. –Ты упал в обморок, – сообщила ему Анна, слегка прикрытая пеньюаром.
-Где моя одежда?
-Дверь закрыта. Я хочу, чтобы ты взбодрился. – Клим взял вазу подороже и запустил ее в стену. -Я вызову милицию, – пообещала хозяйка. – Ворвался ко мне, устроил погром.
Он взял телефон и поднес ей. – Набрать номер? – Потом он позвонил матери. – Я у Красик, приезжай за мной. Она что-то подмешала в лимонад. Если не будет открывать, то вызови милицию.
-Значит, правду говорят, что вы любовники. Как ты взбесился, – сказала Красик.
-Мне все равно, что думают люди. Чем ты меня отравила? Мне плохо.
-Я достаточно влиятельна, чтобы оставить тебя в театре. Роберту выпроводила на ее прародину. Сидит теперь на африканской пальме. Жрет банан. С тобой разделаюсь за пять минут.
-Малышка, я цену себе знаю. Пересплю с кем-нибудь. И твоя мать вылетит с работы. Не хочется спать с тобой из-за должности жалкого администратора деградирующего театра. Ты недостаточно дорога для меня. Все поняла? Роберта – другой разговор. Она не банан жует, а бриллианты и изумрудами закусывает.

Анна, как ни в чем не бывало, впустила Нефедову. Клим быстро оделся и ушел в машину матери. А женщины выпили чаю, поболтали. Клим скучал недолго. К нему подсела симпатичная пампушечка. Это была Кера, парикмахер матери.
-Видел, какую я прическу Алле сделала? – спросила девушка.
-Любая прическа от знаменитой Керы, достойна восхищения.
-Чем же я так знаменита?
-Любовными похождениями.
-Малыш, а ты стильно выглядишь.
-Нормально выгляжу. Вкус у меня есть.
-Я хочу поболтать с Аллой. Посижу с тобой.
Кера поехала в гости к Нефедовым. Ночью Алла плакала. Клим затаился. Мать успокаивала Кера.
–Ведьма, она ведьма и есть, – говорила парикмахерша.
-Василиса всегда права. Она сказала, что сын может погибнуть под знаком стрельца. И я смогу сохранить ему жизнь, лишь ценой своей. Мне надо быть рядом с ним.
-Не говори Климу. Что будет, то и будет, -сказала Кера.
-Василиса никогда не ошибается. Иначе бы я и не плакала.
Клим вышел на кухню. Женщины затихли. Алла ушла в ванную. -Что-то случилось? – спросил он Керу.
-С красавицами бывает. Привезла бутылку бургундского вина, не знала, что Алла не пьет. Это сок земли.
Клим серьезно относился к мистике. Он решил обмануть судьбу. И в декабре не выходить из дома. А жить он стал иначе. Алла не узнавала его. Каждый день бывал в ресторанах, напивался. Днем спал, спал со всеми подряд. Ему не могла отказать ни одна женщина. До того мальчишка был хорошенький.
–Он знает, – поняла Алла. – Что делать?

Клим находился в шоке. Как-то он взял в театр Дашу. То, что увидела она там, в свою очередь повергло в шок ее. Они поругались. Даша схватила куртку и выскочила вон. Клим не ожила такой реакции. Он планировал, что девочка будет с ним нянчиться, как с малым ребенком. Но ему пришлось догонять ее. Даша была очень зла. Она вскочила из-за колонны на проезжую часть и чуть не попала под колеса машины. За рулем сидел Лядов. Он тоже был на взводе, но успел затормозить. Какой-то парень нагнал девушку и стал целовать. Одна рука его была в штанах, и он надраивался. Парень еще и чуть ли не плакал. Девушка оттолкнула его и остановила такси. Впрыгнула в первую же машину и уехала. Парень сел на грязную дорогу и опустил голову. Он сидел в опасной зоне и мешал движению. Павел посигналил ему. Парень отбросил со лба пепельную челку, отряхнул фиолетовый свитер и подошел к машине. –Давай, догоним такси, – предложил ему Павел.
-Я знаю, где она живет. Я бы выпил, но нет денег, подвези меня домой. Я там расплачусь с тобой.
-Я не таксист. У меня есть дома водка. Я не пил несколько лет. Если хочешь, то выпьем. Но я сделаю лишь несколько глотков. Давно дал себе клятву больше никогда не пить.
-Ты не женат?
-Нет. Но в моей жизни появилась великолепная женщина. Мы уже год встречаемся. И кажется без каких-либо перспектив. Умно сказал?
Клим сел в машину. – Даша понравилась тебе? – спросил он. – Я и с ее братом развлекался.
Павел тронулся в места и затормозил. – Я не голубой, – предупредил он.
-Рули, рули. Какие проблемы. Голубой, серый. Не съем я тебя.
-Как у тебя все просто, то чуть не плакал, то кривляешься.

Экзотика квартиры Лядова не произвела на Клима впечатление. –Хочу пить и есть, – заявил он. Пока хозяин разогревал солянку и варил сосиски, Клим налил водки и выпил один. – Чем займемся? – спросил он Павла.
-Ты пей, я не буду, чтобы отвезти тебя домой.
-Зачем же привез? Что вы ко мне все лезете? Я люблю Дашу. – Он быстро скинул с себя всю одежду. Павел подозрительно промолчал. – Куда мне лечь?
-Тебе лучше одеться. Ты красивый мальчик. И я сильнее тебя.
Клим быстро натянул на себя одежду. – Я пошутил, – заявил он и выскочил вон. При этом он столкнулся с Сержем. Когда Серж зашел в комнату, то Павел хохотал.
–Что делал у тебя Клим? – спросил друг. – По нему стонет вся Москва.
-Поел, попил и смылся. Да, стриптиз устроил. Лиза сказала, что я ей не нужен.
-Она привыкла к галантным отношениям. Слишком размыто твое либидо.
-Давно мне на ухо не каркали. Я расстаюсь с Лизой. Зачем все усложнять. Я быдло, вот и буду быдлом. А она страшно права, во всем.

Клим встал на мосту. Он долго смотрел на воду. Его будто бы кто-то в спину подталкивал расправить руки, и кинутся вниз. Он затравлено смотрел по сторонам. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь кинулся к нему и просил не делать глупости. Но никого не было рядом. Лишь машины катили мимо. Клим перешел на другой берег и остановил такси. –Только без паники, – сказал он себе. – Уже осталось ждать не так-то и долго. Пройдет этот чертов декабрь. Как я понимаю маму. Плохо, что она вновь уехала от меня. А хотела в декабре быть со мной. С Италией я конкурировать не могу. Напиться, хочу напиться. Почему я ушел от этого мужика. Сэкономил бы деньги на спиртном. Может Тото меня угостит. Забегу к нему.

Павел пил кофе. Серж водку, черпал ее ложечкой из бокальчика. Павел улыбался. – Знаешь, я сам никак не могу выбрать себе женщину. Я хочу жениться, – сказал Лядов, –мать уже давно подбирает мне невесту. И никого. Таких сисястых находит, что не обхватить.
-Надо Ксану попросить. У нее полно подруг.
-А Насима тебе не нравится?
-Абсолютно. Это синий чулок. Умна.
-Очень умна.

Павел включил красивую космическую музыку. На друга он больше не обращал внимание. А они вновь стали друзьями. И других друзей у Павла вообще не было. Хотя он был привязан и ко многим сослуживцам. -Боюсь умереть внезапно, – вдруг сказал Павел. – Хочу умирать долго. Перебрать бумаги. Переговорить с дорогими мне людьми.
-Здесь мы различаемся. Я бы хотел умереть внезапно. Раз, и нет. Павел, я ведь старше тебя, а рядом с тобой чувствую себя мальчишкой. Мне жениться совсем не хочется. Я женюсь лишь по расчету. Зря я, что ли этим французам платил.
-Ты боишься будущего? – спросил Павел.
-Странные у тебя вопросы. Я не готов сейчас к серьезному разговору. Давай отложим нашу беседу. Ты хоть чего-то добился в жизни. Я нет.
-И я нет. Знаешь, ничего не боюсь. Боюсь одного, мало сделать. И как смешна эта свобода, дарованная богом. Посади таракана в спичечную коробочку и заяви ему об этой свободе. И он посадил нас на Земле. До ближайшей соседней звезды не долететь. Я пока не вижу надежного и быстрого способа передвижения в пространстве. Всякие норы – это все бреет. Может роботы через них летать будут.
-В отличие от таракана мы обладаем умом. Мы можем открыть коробочку и выскочить в светлый мир.
-Вряд ли. В космос что ли выскакивать? Или на Марс. Думаю человечеству пора превращать планету в огромный корабль и лететь куда-нибудь, далеко-далеко.

Даша приняла Клима. Но они не помирились. Не помогло и вмешательство брата. И Клим остался один. Совсем один. Он напился валерьянки. Это немного успокоило его.
-Я не должен верить в мистику. Это все ложь. Иначе сама жизнь теряет смысл. Да и в чем этот смысл. В веровании богу? Смешно. Жизнь в себе. Сейчас как пойду, как выброшусь в окно. И никто, кроме Даши и мамы, не пожалеет обо мне. Плохо, что нет отца. Он бы мне помог. Сверхлюдей нет. У каждого человека есть свой изъян. Я очень слабый. Очень. Таким не место среди змеиного клубка. Я начал гнить еще при жизни. Одни мертвецы вокруг.

15. Дача Степановых. Май 1982г.

Ирма Колода нарадоваться не могла на свою прекрасную семью. Но настроения у нее не было. Ее стихи печатали, хотя славы это не давало. –Шаблон, рифмоплетво, – слышала она за спиной. – Бездарность. – Она хоронила себя все глубже и глубже. У Ксан Ксаныча же вышла шестая книга. Он имел правительственные награды СССР, Бразилии и Алжира, был членом Парижской академии наук, его именем назвали месторождение нефти в Западной Сибири и алмазов в Заире.

Людмила все же поступила на филологический факультет. Ирма надеялась, что это вытрясет из дочери старомодность. Она сама прошла подобную школу шика. Ирма могла бы все время посвятить семье, но разве покой был ее стихией. Ксан Ксаныч, не выдержав очередного ночного чтения поэмы супруги, тихо бежал в Анголу. Люда не стала дожидаться, когда на мать спланирует пегас, уехала с Нелли на юг. Ирма обрадовалась, что осталась одна, переточила все ножи, покрасила оконные рамы в оранжевый цвет и начала новую поэму. –Может я не великая поэтесса, но модернистски перепевать мсье Лермонтова не буду. Стоит написать одну забойную вещь и плотину прорвет. У меня же и раньше была достойная тема. Шизофреничка влюбляется в портрет молодого Брежнева. Ее больная душа страдает. Ум делается изворотливым. Она бежит их больницы и идет на экскурсию в Кремль, любуется Грановитой палатой. Через три дня она видит кортеж, въезжающий в Спасские ворота. Она идет к реке, смотрит на мутные воды, за спиной гудит город. Я должна так изловчиться, что генсеку понравится эта поэма, польстить его мужскому самолюбию. Я утоплю девушку. Это будет символизировать революцию. Да, здравствует коммунистическая партия, руководимая дорогим Леонидом Ильичем. Совет, да любовь ему, во веки веком и присно. Только до поэм ли ему. Ну, даст он мне награду. А признает ли эта гадкая богема мое новое произведение. Отчего они все такие ядовитые, ехидные. Сами и строчки написать не могут. А опять же я им в этом виновата. Вулкан страстей моя стихия. Почти Лермонтов.

Ирма оказалась очень плодотворной. Она быстро написала новое произведение «Я люблю тебя, Леонид». Вскоре женщина отнесла поэму в «Огонек». Редактор был ее хорошим другом. Он прочитал творение и округлил глаза: -Ирмочка, я такого не пропущу, это же бред. Пусть девушку разыщут санитары и спасут. Пусть ее навестит Брежнев и принесет ей цветы и яблоки.
-Пусть лежит до лучших времен. А как стихосложение?
-Как обычно. Рифма не плохая. Денек-пенек.

Дома Ирма сама перечитала поэму. Она показалась ей ужасной. Женщина позвонила дочери. –Я написала новую поэму, – заявила она.
-Мамочка, я же три дня слушала последнюю эгосамость.
-Я впервые услышала то, что пишу. Я сажусь за роман. Сюжет готов. Юный Брежнев влюбляется в девушку. Она отвергает его. И тогда он решает добиться высот. Разумеется, добивается. И через многие годы, он встречает свою любовь, когда проезжает на дачу. Ее грузят в карету психиатрической помощи. Его это ранит. Он жизнь положил на то, чтобы доказать ей что-то. А она не приняла его мира.
-Мама, оставь Брежнева. Напиши сказку. Почему бы ни поделиться добротой?
-Сказочница. Все сюжеты разработаны. Баба Яга да Кот в Сапогах. Что еще выдумать?
-Напиши про бабу Ягу в сапогах.
-Что мне писать. Какой у нее размер. И где достала эти сапоги.
-А почему бы и нет. Смешно.
-Колдуй баба, колдуй дед, подари ты мне букет. Очень смешно.

Рядом с дачей Степановых стоял санаторий Академии Наук. Там отдыхало много молодежи, заждавшейся на севере прихода лета. Нелли и Люда радовались солнцу, бризу, шуму ветра, ливням. Они редко выезжали в город. Рядом с дачей были и корты, и пляжи, и бары. Если они ездили в театр, то вызывали такси к дому. Все вокруг было пропитано гриновской атмосферой. По пенистым волнам скользили яхты всех размеров, летали ракеты. Всюду горы и цветы. Аромат прелой листвы. Пряные дожди. Здорово. Девушки носили туники. Они любили покупать цветы и пускать их в море, в память о романтиках всех океанов. Когда ветер дул с гор, то букеты уносило в Турцию.

Роман Кох спивался. У родителей уже опустились руки. Лишь Таня продолжала воевать за него. -Я звонила Люде в Сочи, – сказала она брату. – Мы можем поехать к ней. Но она поставила условие, чтобы ты там не пил.
-Она фригидна.
-Это ты алкаш.
-Я могу бросить в любое время, но чем тогда жить. Лети. Я приеду следом. Но у Люды жить не буду. Не говори ей ничего обо мне. Вот уж кого-кого, а ее я терпеть не могу.

На юг Рома вылетел с друзьями: Максом Рамкиным, студентом юрфака, здоровяком с порванной в драке губой. Порвал во время задержания преступника. А также с Артемом, мальчиком-одуванчиком, будущим артистом. Оба парня никогда не встречались с Людой. Поэтому Роман и взял их с собой. Им предстояла настоящая операция. Они не хотели афишировать свои паспорта и долго не могли подыскать квартиру, пока их не пустила какая-то жадная карга, запросив двойную плату. Дом карги был типовым, похожим на десятки других. -Помните, что вы должны лишь напугать ее, – наставлял друзей Роман. – Никакого насилия. Но мне-то придется драться с вами по настоящему. Сильно меня не бейте.

На другой день начался спектакль, режиссером которого был Роман Кох. Люда возвращалась с пляжа. И пред ней предстало бесполое существо, роль которого исполнял Артем. Он столкнулся с Людой и упал. С него слетели круглые очки. Он принялся подтягивать до колен розовые носочки. -Мне надо быть внимательнее, – сказала Люда. Она подала мальчику очки. Он одел их и долго рассматривал ее.
-Вы прекрасны, – наконец сказал он. – Вы не можете отказать мне. Тогда сердце мое разорвется. Я хочу прочесть вам стихи. И он начал читать стихотворение Ирмы Колоды. «Умирала лесная фея, распустилась ее коса». – Читал он прекрасно. Люда по иному восприняла творчество матери. – А еще я люблю басни, – смущенно сказал он.
-Идемте, надеюсь, что ходите быстро.
-Не шутите так, мое сердце разорвется на тысячи кусочков и мир померкнет. Поверьте мне. С порванным сердцем человек не жилец. Откройте мне глаза, заставьте трепетаться мой разум.
Люда привела мальчика на дачу. Артем был поражен богатством семьи академика. Люда стала чистить камбалу, хотела попросить Артема заняться луком, но он начал читать старинные басни. Он отказался от ужина, выпил лишь чашку чая без сахара. К ним присоединилась Нелли. Артем читал и читал. Люда была филологом и могла оценить уникальность гостя. Он казался человеком не от мира сего и не вызывал подозрений. Люда предложила ему прийти на завтрак. В семь утра он стоял под окном дачи, держа букетик тюльпанов.
-Полнейший ЛОХ, – сказала Люда подруге. – Пригласим его за стол и пойдем на пляж. Держу пари, что он вновь выпьет лишь пустой чай.
-Сейчас таких мальчиков мало. Их надо поддерживать.

У девушек была своя компания на пляже. Там они стали играть в волейбол. А Артем сидел в тени. Мальчик стал приходить на дачу ежедневно. Он приходил с букетиком и ждал пробуждения девочек.
–Я хочу познакомить тебя с мамой, – сказал он однажды Люде. – Я недостоин, но полюбил вас.
-Давай отложим встречу с твоей мамой, – предложила она.
-Ах, – сказал он. – Значит, я больше не смогу видеть вас. Я не могу скрывать вас от моей доброй мамы. Вы погубите меня. Ах, погубите.
-Я приду с Нелли.
-Мамочка не поймет меня, если я приведу сразу двух девушек. Я заставлю страдать ее сердце. Вы можете просто отказать мне.

Люда все же сдалась. Артем протянул ей руку и повел на улицу. Все это было немного смешно. Люда никогда бы не стала женщиной этого парня. Но он казался ей небесным чудаком. Такси высадило их у гостиницы «Кубань». Они шли дворами, петляя. Артем провел Люду домой. И она забеспокоилась. Ей был неприятен интерьер квартиры. Набор случайной мебели, множество ненужных вещей. И три кровати прямо в зале. Артем не мог жить в таком убожестве. –Ты давно здесь живешь? – спросила Люда. – И где мама?
-Проклинает бога, что произвел на свет такого урода, – ухмыльнулся Артем. Он сбросил маску, лицо его стало озорным. – Познакомься с моим другом. – Он щелкнул пальцами. В дверях появился Макс, державший поднос с вином. Его лицо закрыл платок, чтобы скрыть особые приметы на челюсти. Зато волосатая грудь была обнажена. Это было ошибкой. Второй такой волосатой груди найти было невозможно. На ней красовался огромный деревянный крест.
-Я не пью, – удивилась Люда своему спокойствию.
-Выпей, ведь я раньше никогда не играл придурков. Ты и за мужика меня не принимала, – сказал Артем. – Кстати, ты даже имени моего не знаешь. Удивительно.
-Тот мальчик был очаровательным. Его я любила. У него был шанс. Артист был великолепен, а человек подлый. Я теперь не считаю тебя мужиком.
-Ты прелесть, – вмешался Макс. – Ты только не сопротивляйся и все пройдет гладко.
-Как бы не так, я побью стекла, буду орать и кусаться. Вы хотите развлечься, почему бы и мне это не сделать. Давно я не веселилась.

Макс прогнал Артема, опустился на колено, приподнял платок и нежно поцеловал Люду. – Я не собираюсь тебя насиловать. Просто, я очень страшный. Поэтому и лицо закрыто. Меня не хотят девушки. Пожалей меня. Это я попросил Артема познакомить меня с кем-нибудь добрым.
Макс не должен был не только насиловать девушку, но и соблазнять ее. Но все пошло иначе. Он влюбился в Люду с первого взгляда. И Люде парень тоже понравился. «Пусть это произойдет», – решила Люда. Она не смогла сыграть ярость, больше иронизировала. Ее не волновала потеря девственности. Ее волновала подоплека происходящего. «Зачем это надо неплохим, в общем-то, мальчишкам? Отнюдь не уголовникам».

Люда сама обняла Макса. Она не ошиблась. Макс был очень нежным. Ничего, кроме удовольствия, девушка не получила. Хотя знакомые пугали ее, что первый раз всегда больно. Так она стала женщиной. «Всем бы так», – подумала она. – Да, гриновская атмосфера дает плоды.
Артем принес чай. Люда выплеснула воду ему в лицо. –Не переживай, мы отпустим тебя, но не заявляй в милицию. Нас посадят, – попросил Артем.
-Это ты не переживай, проводи меня до «Кубани». Я не запомнила дорогу. Мне понравилось. Спасибо, что познакомил меня с маской. А что я напишу в заявлении? Ложь. Я сама начала целовать его.

Артем проводил Люду до гостиницы. Она перешла через мост одна. В сквере молодая женщина села на лавочку. Она очень любила это место. Здесь всегда было прохладно и малолюдно. Люда увидела Романа и Таню Кох. –Люда, какое чудо, что встретили тебя, – кинулась к подруге Таня. – А я брата встречала. Мы на днях приедем к тебе. Хочется немного развлечься здесь.
-Я сейчас тороплюсь, – сказала Люда, – уточните, когда приедете на дачу. Мне надо подготовиться. Хотя бы бутылку вина купить.
-Никакого вина. Рома и так много пьет, – попросила Таня.
-Люда, у тебя что-то случилось? – спросил Роман. – Ты так нервничаешь? Расскажи все. Я помогу. На тебе лица нет.
-Это на тебе нет. Мое лицо на месте, – насторожилась Люда. Она вдруг почувствовала, кто стоял за всем этим происшествием. Теперь все встало на свои места. Роман думал, что она расплачется. И он накажет виновных. Но она и вида не подала. Он не знал, как тащить ее в квартиру, где жили Макс и Артем.
-Нет. Ты все же скажи, что случилось, – настаивал Кох.
–Я поехала домой. Надо подготовиться к вечеру. – Люда поцеловала Таню. В подруге она была уверена. – Вы не вздумайте снимать квартиру. Будите жить у меня. – Она остановила такси, за рулем которого сидел лихой абхазец, и уехала на дачу.

-С чего ты взял, что у нее неприятности? – спросила Таня брата.
-А ты не заметила? Мне надо в одно место. Иди на пляж одна. Почему ты сразу не поехала к ней. Тогда все бы было проще.
-Я тебя ждала. Не хотела приезжать к ней без тебя.
-Езжай к ней. Попытайся успокоить ее.
-С какой стати я буду успокаивать ее. У нее кто-то умер? Роман, ты подстроил какую-то гадость?
-С ума сошла. Подумай, зачем мне это. Все, катись на дачу. У меня дела.

Роман поспешил к друзьям. Те уже укладывали вещи. –Что это вы укладываетесь? Сбежать хотели? Вы должны были ждать меня и ее, – разозлился Кох, – и получить по морде.
-Мы решили бежать, – сказал Макс. – Я ведь совратил ее, или что-то вроде этого. И не хочу попасть в тюрьму. И зачем только согласился на такую гнусность. В Москве извинюсь перед ней. Это не девушка. Это ангел. Я таких еще не встречал в своей жизни. Она видела мой шрам.
-Трусы. Она не пойдет в милицию. Поехала на дачу. Она удивительно спокойна. И довольна. С чего бы то.
-А чего горевать. Я же мастер своего дела, – засмеялся Макс. – Ей понравилось.
-Она моя девушка. Пусть я не стал героем в ее глазах, но помог ей снять венец девственности. Это уже важно, – сказал Роман.
-Раз она не сдала нас, то мы еще позагораем, снимем другую квартиру. Этот бомжатник мне не нравится. А Люда знает, что стала твоей девушкой? – спросил Артем.
-Это, само собой разумеется, – самоуверенно пояснил Кох. – Связался с козлами. Лучше бы нанял бандитов в подворотне. Ничего сделать не можете.
-Роман, я могу набить тебе морду, – остановил его Роман. – И почему я согласился помочь тебе? Какой же я идиот. Роман, больше мы не друзья. Зачеркни номер моего телефона.
-Да, при таких друзьях и в церковь ходить не надо. Об ангелах говорят. Их на небе нет. А вы их на земле нашли.

Нелли заметила, что Люда чем-то недовольна. –Он пытался поцеловать тебя? – спросила она подругу.
-Если бы. Там был его друг. Я больше не девушка. Было классно.
-Когда это произошло со мной, то я попала в больницу, хотя и любила того парня. Я потеряла идеал. Он не насиловал меня, сделал это, не спросив согласия. Просто лег на меня.
-Меня тоже не изнасиловали. Я могла не допустить этого. Видела в городе Кохов.
-Я не люблю Романа, всех мужчин невольно сравниваю с Павлом.
-Твоего первого парня звали Павлом? Удивительное дело. Я как-то ходила на магический сеанс. И ведьма сказала мне, что моего мужа будут звать Павлом. Хотя это распространенное имя. Мне надо интересно. А твой Павел был красивым?
-Нормальным. Мне нравился. Но он скотина. Не будем больше говорить о нем. Никогда.
Неожиданно со стены упала дорогая картина кисти Айвазовского. Это было по гриновского знаменательно. Гвоздь остался на месте и он был крепким. Веревка оказалась не порванной.

16. Вторая любовь Люды Степановой.

Кохи вскоре приехали на дачу. Таня и Нелли ушли в сад. Роман остался наедине с Людой.
–Люда, через полмесяца меня забирают в армию. Ты будешь ждать, писать мне?
-Разумеется, мы же друзья.
-Поклянись, что если решишься выйти замуж не по любви, то непременно за меня.
-Я на себе крест не ставлю и, несомненно, полюблю. Это не разговор. Может, я уже полюбила. Вот встречусь с парнем еще разок. И все станет ясно. Где бы его только найти. Квартиру скорее всего снимали.
-А это не ответ. Не жди корабль с алыми парусами. Достаточно белых.
-Не учи меня жить. В этом я точно не нуждаюсь. Выбирай любую комнату для себя. Роман – между нами никогда не будет никаких отношений, кроме дружеских.
Он добавил в кофе коньяк и выпил одним глотком. Люда играла шипом розы. Капелька крови выступила у нее из пальца. У него аж рот свело. Он понял, что сделал ошибку. Она не будет ждать любви, будет заниматься сексом с красивыми мужчинами.
Он был готов убить эту спесивую тварь.
Люда удалилась в сад к подругам. Нелли сидела там на качелях, а Таня подрумянивала попку, лежа голой на полотенце. Роман же пошел в аптеку и уговорил фармацевта продать ему возбудитель для женщин. Ему пришлось переплатить. Он взял несколько ампул и одну опробовал на себе, растворив ее в бокале лимонада, прямо за столиком в близ лежащем баре. Он выпил смесь. Живот у него скрутило. Он еле добежал до дачи. Его прошиб обильный пот, тело горело. Ему было очень плохо. Он лег на диван. Сил не было. Пришла Таня. –Я перегрелся, – сказал он ей. – Не знаешь, как лечат отравление?
-Смотря чем?
-Лекарствами.
-Ты не наркоту купил?
-Нет. Съел что-то стимулирующее секс.
-Пей больше воды, уголь, съешь тертые сырые овощи и геркулес. Они впитают все лишнее. Вообще-то лучше капельницу.
-Нет. У меня понос и рвота.
-Это хорошо. Организм чиститься. Не покажешь, что съел?
-Я на улице это съел. Ничего не осталось.

На другой день Люда поехала в Сочи. Она решила встретиться с Максом, разыскала нужную квартиру, но достучаться не могла, спросила спускающуюся по лестнице женщину, где хозяйка.
-Сдала квартиру трем парням и ушла жить к отцу, – ответила та.
-Трем?
-Сдала трем, а живут двое.
-Я ищу третьего парня, который не живет здесь. У него вьющиеся темные волосы до плеч. Он полноватый.
-Мальчишки пошли на пляж. Они хотели уезжать, но потом вернулись, одели шорты. А описала ты третьего парня. Я за ними все время приглядываю. Напьются, пожар устроят. Москвичи они. Такие оборвашки.

Макс и Артем увидели Люду, спускающуюся с лестницы к пляжу и уплыли в море. –Никто же еще не плавает. Вода ледяная. Я долго не протяну, – хныкал Артем.
-Еще слово и утоплю, – быстро успокоил его Макс. – Ладно, плыви к берегу. Спросишь, что хочет. Я уехал в Москву.

А Люда разделась и стала загорать. Артем сам подошел к ней. –Вы друзья с Романом Кохом? – спросила его Люда.
-Я не знаю такого.
-Я тебя видела раньше с ним, не признала сразу. Где твой друг?
– Его зовут Макс. Он уехал. Думаешь, что от него больше услышишь? Самый добрый среди нас – я.
-Я уже и так все знаю. Знаю, что квартиру снимал Роман, что друг не уехал. Он мне понравился. Настолько понравился, что я сама предлагаю ему себя. Я хочу провести с ним ночь.

Макс уже выбрался на берег, но к Люде не подошел. Мужская солидарность переборола в нем чувство вины. Люде было весело. Она решила ни о чем не говорить Роману. Позагорав немного, она вернулась домой. Утром встала пораньше, сообщила Нелли, что уезжает в Грузию. Она решила отловить Макса Рамкина, поспела вовремя. Парни шли завтракать в ближайшее кафе.
–Ты не хотел, чтобы я видела шрам? – спросила она Макса.
-Меня из-за него из института грозятся отчислить. Спасает, что проявил себя героически. Ты простила меня?
-Прощу, если поедешь со мной в Гагры. Я не насытилась сексом с тобой. Ты, если не хочешь, то можешь отказаться.
-Люда, я многим рисковал, приняв предложение Романа. Ведь учусь на юрфаке. Артем рассказал мне, что ты все знаешь.
-Роман сейчас у меня на даче живет. Он не выдал вас. Просто я все поняла из-за его поведения. А остальное мне рассказали.
-Мне важно, чтобы ты не заявила в милицию. Я сделал подлость и ошибку. Ты простишь меня?
-С твоей стороны это ошибка, со стороны Романа – подлость. Это состояние его души. Я иду на вокзал. Жду тебя до 10 часов. И уеду одна в Грузию.
-Подожди меня. Артем, скажешь Роману, что я не приду провожать его в армию. Я больше ему не друг. У него своя жизнь, у меня своя. Я ему все объяснил. Еду в Гагры. Мне так нравится подъезжать туда с моря. Там роскошные дома под черепичной крышей. Плохо, что разливают самодельное вино в фирменные бутылки. А вино на продажу у них отвратительное.

Люда и Макс уехали в Абхазию, поселились у старухи-абхазки, с огромным горбатым носом. Бабушка вкусно готовила национальные блюда и брынзу. Днем Люда и Макс катались на водных лыжах, играли в теннис. Им было хорошо вдвоем. Самое же интересное было ночью. Люда не думала, что она столь любвеобильна. Через неделю она позвонила на дачу. Кохи уже уехали, но Люда все равно решила задержаться в Абхазии. Но надо было возвращаться. Они сели на электричку. Так было быстрее.

Нелли смогла познакомиться с Максом. Он ей понравился, хотя и был страшным хулиганом. Осень была не за горами. Опять серое небо, учеба, метро. Люда не торопилась в Москву. Чтобы не мешать подруге, Нелли решила улететь домой одна. Дача освобождалась.

Ирма уже волноваться стала. Она сама училась училась в филологическом институте, знала, что там нельзя пропускать и дня. Люда вернулась в Москву 30 августа. Макс провожал ее до дома. Ирма ждала дочь. Она достала бинокль и хорошо разглядела кавалера. –Муж, – строго сказала она, – наша-то стоит у подъезда и целуется с такой Квазимодой.
-Таким, – поправил ее Ксан Ксаныч.
-Спустись, нечего ей перед окнами красоваться. И пригласи парня на чашку молока.
Ксан Ксаныч не торопился. А точнее он вообще не собирался мешать дочери. Люда вскоре позвонила в дверь. – С кем целовалась? – спросила ее мать.
-Разговаривала со знакомым.
-Я видела другое. Или мне не верить своим глазам. Могла бы и познакомить. Романа в армию забрали.
-Я устала. Дачу к зиме подготовила. Вторые окна вставила, решетки опустила, ключи отдала на вахиу в санатории. Мамочка, а я стала женщиной.
-Давно пора. Но неужели с ним. Почему не с Романом. Он такой душка. Ты извращенна.
-Мамочка, я познакомлю тебя с молодым человеком, который знает наизусть твои стихи.
-Что же здесь такого. Я известная поэтесса. Неужели этот урод хочет так вползти в нашу семью. Герой. Учить мои стихи, сложные по рифме. Глуп. Явно глуп.
-Нет, для него Колода – пустой звук. Это его друг. Их надо объединить в одного человека. Мама, а можно спать сразу с двумя мальчиками?
-Хоть с дестью. Малыш, если он не может удовлетворить тебя, то найди другого. Странные вы, молодежь, не можете даже этого понять. А может уроды они и не плохи.
-Мама, он не урод. Видела бы ты его голым. А небольшой шрам в пол-лица только украшает его.
-Я этот шрам даже с крыши разглядела. Его акула жевала.
-Он будущий офицер милиции. Он бился с бандитом. Он герой. Напиши о нем поэму.
-Размечталась. Про дядю Степу все уже написали.

Люда удалилась в свою комнату. Она достала фотографию Кости и поцеловала ее. Потом она достала его записи и попыталась их прочесть. Она никогда не заглядывала в них. Но ее знаний не хватило, чтобы понять содержание. Она отложила бумаги в сторону. –Вот и все. Костя, прости меня, но я влюбилась. Хотя ты будешь только рад этому. Он очень хороший. И не Павел. Карга ошиблась. Я тебя никогда не забуду. Первая любовь не забывается. – Люда помассировала лицо. – Загар великолепный. Девочки в группе умрут от зависти, – засмеялась она. – Интересно, не разлучит ли нас Москва. Этот город коварен. Здесь всего надо бояться. Какие глупости лезут в голову. Поищу у папы камни. У него есть необработанные рубины. Жаль, не украла их раньше. Пришла бы в них на первое сентября. Придется просить маму. Очень хочу рубиновые серьги. Они говорят о страстности женщины. Я очень страстная.

Увидели бы Люду ее одноклассники, то не поверили бы глазам. Она изменила своему классическому стилю. Серое атласное платье облегало ее. Волосы она подкрасила шампунем. Они приобрели коричневато-дымчатый оттенок. Ирма Колода сама выбрала ожерелье для нее. На шее девушки висели черные бусы, из разных камней. Некоторые были искусственно подкрашены.
Ксан Ксаныч, который привез Люду в институт, налюбоваться не мог на дочь. Она была прекрасна. Люда поцеловала его и побежала в холл, посмотреть объявления. Она переписала расписание занятий.
– Я видно переборщила со сменой имиджа, – сказала она себя, видя, что на нее оборачиваются мужчины. Кстати, их было не так-то и мало. Люда всегда считала мужчин людьми малограмотными. Филология была женской наукой. – Над походкой мне надо потрудиться. Надо соблюдать и стиль и чувство меры. Если Макс не позвонит мне сегодня вечером, то я разругаюсь с ним.
Люда выскочила из института, забежала в первый магазин одежды и купила там пиджак, накинула его на себя, чтобы не привлекать внимание своим атласным платьем. Она только боялась, что шерсть и атлас плохо сочетаются между собой, слишком разная фактура. Но подругам Люды ее наряд понравился. Они даже решили, что пиджак ей привезли из-за границы.
А звонок вечером не прозвучал.

17. Бритый Лео. Осень 1982г.

Мотивацию поведения Лео было трудно понять. Он сторонился людей. Он был силен, как хищник, чье имя носил. Мог быть милым, добрым, величественным, но был не тем, не тем, не тем. Порой его боялись, порой недооценивали. Учился он хуже всех. Еще на первом курсе переспал со всеми девчонками в группе. Он не был раздражительным, но специально злил людей. Он так довел профессоров, что декан сам приезжал к Петру Ивановичу и просил перевести сына в другой ВУЗ. Тот решил отдать его в солдаты, чтобы все улеглось. Лев отказался пойти на призывную комиссию, призыв был незаконным. Он был студентом дневного отделения. Взять его за руку, и отвести в солдаты было невозможно. Его можно было лишь убить. Отец был мужиком тертым. Парня усыпили. В таком состоянии он и прошел комиссию. Пробудился он лысым. Это повеселило, но он злился на себя за то, что позволил усыпить себя. Как это сделал отец, надо было выяснить, чтобы такого больше не повторялось.

Ко Льву в казарме боялись подходить, знали, чей он сын. Завтрак ему принесли на кровать и велели зайти к замполиту. Лева не наелся и решил идти к начальству. Замполит оказался двадцатисемилетним мужчиной. Он жил в бараке, в квартире со всеми удобствами. Другие офицеры жили по несколько человек в комнате, даже семейные. В общем замполит пользовался некоторыми привилегиями.
–Садись, Лео, – сказал он. – Я знаком с твоим отцом. Но еще я знаком с тренером Костей. Но он мне не звонил. Но я готов сделать для тебя все, что в моих силах. Армия – это испытание для мужчины.
-А отец звонил? Не важно. Я есть хочу. Ты женат?
-Нет. Постоянные переезды. В Москве бываю редко. У меня даже постоянной женщины нет. Это тоже данность армейской службы.
-Тогда буду жить у тебя. Людям объяснишь, что рисую стенгазету. Меня все равно скоро заберут отсюда.
-И ты хочешь, чтобы я согласился?
-А твоего мнения не спрашивают. Я лишь поставил тебя в известность. Не собираюсь нюхать казарменную вонь. Если будешь слушать меня, то выполню любую твою просьбу, добьюсь нового звания, перевода в министерство. Все понял? На людях я не унижу тебя, но ты мой раб. Кстати, можешь попробовать убить меня. Разрешаю.
–Не знал, что ты свинья, – сказал ему политрук.
-Разбудишь меня на тренировку. На теоретические занятия ходить не буду. Я оружие знаю лучше любого из вас.

Лев стал несчастьем, свалившимся на часть. Какая радость снизошла на военный городок, когда за ним пришла машина, увезла его на какое-то спецзадание. Он улетел в Сочи. Лев должен был следить там за Вальером, легендарным курьером. Его подсадили к помору в Быково. Самолет из Архангельска делал там промежуточную посадку. Кресло Льва находилось рядом с креслом Валерки. Валерка даже не повернулся в сторону нового соседа. –Ты отдыхать? – спросил его Лео. – Я в командировку. Работаю в институте курортологии.
Вальер ничего не ответил. Он не заметил, как заснул. Лео обыскал его, но ничего не нашел. В его сумке лежала книга и пара бутербродов. Он ничего не вез. А должен был везти древние булатные клинки, украденные в музее. Не так-то просто их было провезти самолетом. Вальер как-то умудрялся это делать. Скорее всего клинки были сданы в багаж.

Самолет пошел на снижение. С воздуха пляжи Сочи казались золотыми. Солнце преломляло воздух. Лео не отставал от Вальера и на автовокзале, сел в тот же автобус. Вальеру пришлось сунуть водителю рубль и выйти вне остановки. Ему вовсе не нравился болтливый сосед по самолету. Лев тоже вышел из автобуса, но уже за углом. Он упустил объект, зашел в ближайшее отделение милиции и сообщил о своих проблемах.

Вальер снял себе квартиру, послал сына хозяина в камеру хранения на вокзал. Теперь он не возил поклажу. Переправлял ее по почте на адрес посредника. Тот относил посылку в камеру хранения. Вальер лишь делал вид, что загорает, а загорал он в горах. Милиция же искала его на излюбленных местах отдыха. Посылку ему принесли. Вальер обгорел и объявил хозяину, что возвращается в Архангельск. Но он поехал в Грузию, к покупателю клинков, а оттуда в Москву. Маршруты его были запутанными. Клинки перевозить было очень сложно. Его вновь взяли под наблюдение, когда он уже передал груз. Лев провалил задание. Ему пришлось возвращаться в столицу. В Москве Вальер остановился у Лядова. В принципе Лев мог и бросить наблюдение за Вальером. Но он продолжил это делать. Он узнал Лядова. Это был парень из библиотеки. Лео сразу отбросил мысль, что Лядов работает с Вальером. Павел ему нравился. Он запросил на него дополнительные сведения. Предоставленная ему справка полностью подтвердила его предположения. Лядов состоял лишь из достоинств. Валерка прожил у друга десять дней. Помора все удивляло в старом друге, интонация, взгляд. От Павла исходила иная аура. Он казался более мягким, добрым. -Ты хоть пиво-то пьешь? – смеялся Вальер.
-Пью, раз в месяц, по полстакана, чешское или немецкое. Другого в Москве не достать. Если бываешь за границей, то привези мне эль. Полюбил его в Англии.
-Жениться не собираешься?
-Даже не касайся этой темы. Ответов у меня нет.

Лизу Сухову перевели в другой отдел. При встречах она и Павел лишь кивали друг другу. Когда Лядов решил сводить Вальера в ресторан, то не позвал с собой Лизу, позвонил Ксане и просил ее прихватить с собой какую-нибудь подругу. –Мне надо напоить знакомого и разболтать его, – пояснил он девушке. – Короче, продвинуть на откровенный разговор.

Павел и раньше видел Ольгу. Ксана привела на встречу именно ее. Она-то и напоила Вальера, и сама набралась с ним. Павел расспросил друга. Все было, как и предполагал Лядов. Валерка не покончил с криминалом, работал напрямую с шефом Бороды. –Ты знаешь, что окружение Бороды поредело? – спросил Павел утром. – Я брата просил узнать все о нем.
-Я знаю, чем рискую.
-Сам Борода в розыске.
-С ним давно покончено. Мелкая сошка. Я слишком хороший профессионал. И я люблю риск. Ничего менять не буду. Я уже купил себе кооперативную квартиру, оформил ее на имя сестры. Если меня и посадят, то лишь на год. Я же не убил никого, не ограбил.
-Участие в организованной группе карается по всей строгости. Кодекс читаешь.

Они простились холодно. Лядов не подозревал, что за ним наблюдают очень цепкие глаза. Лео начал реализовывать свою генетическую программу. Лядов был для него ценным биологическим материалом, сильным, умным, волевым. Лео решил заканчивать с армией и возвращаться в город. В необходимости этого надо было убедить отца. Он вдруг стал прекрасным солдатом, переселился в казарму. Петр Иванович навестил сына, привез продукты, деньги, чтобы сын мог покупать химикаты, для производства ядов. –Ты что-то еще хочешь? – спросил Петр Иванович.
-Тройную порцию еды. Переведешь меня и нашего замполита на какую-нибудь подмосковную дачу, повысишь его в звании. Мои яды не обнаружит экспертиза. Никого отравить не надо?
-Ладно, сделаю, что смогу. Здесь организуют пикник. Приедут политики, военные, люди при власти. Ты будет обслуживать их. Слушай в шесть ушей, нюхай, вынюхивай. Любая мелочь мне пригодится. Я должен про них знать все. Кто с кем спит, кто какой одеколон любит, кого ждет повышение, кого крах. В кремле что-то творится. Кажется это касается человека самого высокого ранга. Они будут совещаться, что делать со страной.

Лео сам выбрал место для пикника, удобное для наблюдения. Пикник затянулся. Все мужики были пропитыми. Петр Иванович увел сына в поле. –Они говорили, что он не протянет и месяц. Имя не называли, но речь о Брежневе. И называли приемников. Главная борьба между Гришиным, Романовым, Кириленко, Романовым, Щербицким, Черненко с одной стороны и Громыко, Андроповым, Горбачевым, Легачевым с другой.
-Я знаком с Андроповым. С Громыко общался. Но он не вступит в эту давку, умен. Ильича обтыкают трубками. Будет у нас второй Ильич, только не в Мавзолее. Думаю, что победит Черненко. У него слабое здоровье. Такого поддержат все. Так выбирают папу римского. Голосуют за самого старого.
-Привезешь мне Карину? – спросил сын.
Отец был благодарен сыну за информацию. Карину привез уже утром. Девушка выглядела очень эффектно. Тонкое белое платье не скрывало, а подчеркивало ее прелести. Она поцеловала Петра Ивановича, тот аж усы потер. –А тебе форма идет, – сказал она Льву. – Я привезла целую корзину персиков.
-Карина, помнишь ты дала мне обещание переспать с тем человеком, на которого я укажу. Это мой замполит. Мне надо наградить его. Лучшего подарка мне не найти.
-Нет проблем. Ты же знаешь, что мы банда. Я же помню, как ты сделал так, что Рыжий целовал мне ноги. Я была довольна.
-Лучше твои ноги, чем мои.

Офицер не ожидал прихода такой очаровательной женщины. Под тонким шелком просматривалось очень аппетитное тело. Он не знал, как вести себя, опустил глаза и покраснел. Лео улыбнулся и оставил его наедине с подругой. Он хотел уехать с отцом в Москву, встретиться с Лядовым. Но все же остался.
-Представляешь, Алла Нефедова все распродает. Пользуется моментом, что о ее муже всюду говорят. Он сейчас самый известный художник во всей стране, – сказал отец, при прощании, не очень-то интересующийся искусством.
-А волки будут выставлены? Я бы хотел купить ее.
-Наивный. У меня нет таких денег. Она стоит дороже нашей квартиры.
-Я постараюсь приехать в город. Мне нужны эти волки. Скажешь моему начальству. А то погоню кинут за мной.
-Хорошо, все скажу. Ты волен. Ты уже легенда. То ли еще будет.

Павел Лядов ни о чем не подозревал. Для не его человек, по имени Лев Абалкин, просто не существовал. Он попросил Ксану подстричь его. Она сделал ему короткую стрижку, выщипала брови. Их изгиб придал лицу выражение удивления. Ксана намазала макушку Павла гелем и придала форму газончика. Серж привез другу нежно-зеленый комбинезон из шелковой ткани.
–Ты должен одеть его на голое тело. Чтобы люди видели, что у тебя между ног. Все будет невинно и роскошно, – бросил Серж одежду на диван. – Ныряй. Ты должен соблазнить саму Аллу. Она распродает коллекцию мужа.
-Ни за что.
-Картины увидишь, все поймешь. А Алла не из тех, кто сбрасывает цены.

Павел переоделся и подошел к зеркалу. Он стал походить на семнадцатилетнего шалопая. И никак не на научного сотрудника секретного НИИ. Он показал себе язык.
–Класс, я здесь еще ребенок, – засмеялся он. – Меня завалят у первой клумбы.
– На распродаже картин будет вся Москва. Все восемь миллионов, – проворчал Серж. – Надо будет урвать хоть что-то.

Мастерская мужа Аллы была самой огромной в столице. Но приглашение на распродажу картин было получить не просто. Алла не хотела перегружать зал. Но к пяти часам вечера в мастерской толпилось не менее ста человек. Публика постоянно менялась. Особой статью выделялись коллекционеры. Пока шла распродажа маленьких акварелек. Первую купила певица Гулькина. Она была в восторге от покупки. – Мне надо немедленно уезжать отсюда, – говорила певица. – Я все куплю. Все.

Льва Абалкина в зале никто не знал. Он был серым пятном. И не из-за картин он пришел на распродажу. Он пришел из-за посетителей. Да, он попал в огород для генетика. Он даже забыл про Лядова.

Алла Нефедова поцеловала прибывших Сержа, Ксану, за одно и броского качка, сопровождающего их. Она опустила глаза на пикантные складки одежды парня и поцеловала его еще раз, в губы. Алла была еще более роскошной, чем она запомнилась деревенскому пареньку.
–Я хочу купить приличный натюрморт, – сказал сразу же этот красавец Алле. Он понял, что она его не узнала. Он бы сам себя не узнал. Но Клим его узнал. Он помахал Павлу рукой. Павел не ответил ему. – Я бы повесил его на кухне, – обратился он к хозяйке.
-Молчи, простачок, – удивленно сказал ему Алла. – Здесь нет картин, которые вещают на кухне. Дешевле тысячи рублей я не отдам даже пустой лист бумаги. Подойди к сыну. Он, видно, хочет познакомиться с тобой. Я советую посмотреть пейзаж в постельных тонах.
Тут только до Павла дошло, что мальчик с пепельной челкой и есть сын его обожаемой женщины. Павел стал рассматривать другие картины, незаметно приблизившись к Климу. Улыбка слетела с лица паренька. – Климушка, принимай деньги и прощайся с гостями, – крикнула ему мать. Это было немного грубо. Но люди поспешили рассчитываться. Деньги принимала Даша. Клим был вынужден сглаживать впечатление от выходки матери. Он встал в дверях и целовал каждого гостя на выходе. Алла сама подошла к нему. –Мама, ты ставишь не на ту лошадку. Павел сексуален, но не богат, – сказал ей сын.
-Он так напоминает твоего отца, такая же мощь в теле, такой же огонь, который я чувствую на расстоянии. Я сегодня пересплю с ним. А без денег ко мне не приходят. И судя по всему он не нищий.
-Мама, он же мой ровесник. Ты сходишь с ума.
-Приглушу свет и пощупаю его. Не мешай мне.

Павел смотрел рисунки французского художника, на них Клим позировал обнаженным. Алла подошла к гостю и сказала, что рисунки принадлежат сыну, но он их не продает. Клим не хотел оставлять мать наедине с качком и подошел к ним. Он выудил свой портрет и подарил его Павлу. -Акварель принадлежит французскому художнику, самому дорогому в Париже, – сказал он. – Мама и Павел, я не хочу, чтобы вы общались. Прошу вас, вам же это не трудно.
-Твоя мать само совершенство, – заметил Павел, но я не претендую ни на что. – Алла, вы когда-то отвергли меня, из-за моей молодости. Теперь это сделаю я. Мы слишком молоды для меня.
-О, это сюрприз, – сказала Алла. – Я тебя не помню. Скольких я отвергла по пустому предлогу. Сотню тысяч – это минимум. Ладно, пойду, помогу Даше. Потом расскажешь мне об этой душещипательной истории.
Парни остались наедине.
– Ты помирился с Лизой? – спросил Клим. – Я с Дашей переспал. И теперь у нас все прекрасно.
– У меня все мрачнее, – ответил Лядов. – Погорим позже. Покупатели не торопятся расходиться.
-Ждут главное, – ответил Клим. – «Волков».
Не была еще продана лучшая картина этой мастерской «Волки на горе Амрисат». Даша пересчитала выручку и отдала деньги Климу. – Серж отвезет меня домой, – сказала она другу. – Ты не бросай мать. Люди будут здесь толпиться до утра. Постарайся выпроводить всех, иначе растащат полгалереи. Здесь вор на воре. Я поеду.
Они поцеловались. Павел не поехал с Сержем. Он то же хотел посмотреть на «Волков».
– Я не хочу, чтобы мать продала эту картину, – сказал ему Клим. – Я ее спрятал. Она не знает ее цену. Японцы уже дают 50 тысяч долларов. Ее хочет купить «Прадо» и венский музей современного искусства. Цвета глаз волков никто повторить не может. Я знаю, что отчим положил на них обычный ультрамарин. Есть авторская копия. Формат, рама – все совпадает. Но не глаза. Я ее и всучу японцам.

Клим вынес копию картины и объявил о ее продаже. Японец не упустил ее, взял картину за 55 тысяч долларов. Лео, одетый в цивильный костюм, подошел к Лядову. -Великолепная картина. Но это лишь авторская копия. Не так ли? – спросил он.
-А почему вы меня об этом спрашиваете. Я здесь случайно, – ответил Лядов.
-А я нет. Я пришел из-за этой картины. Извините, за беспокойство. Вы мне показались художником.
Лео впервые говорил с Лядовым. Он впервые так близко смог рассмотреть его. Павел показался ему очень молодым. Люди стали расходиться. Главное свершилось.
–Павел, возьми меня на ночь к себе, – попросил Клим. – Я не хочу спать. Мне надо излить кому-то душу.
-Клим, если тебе нужен зритель, то я не могу помочь тебе. Я стал толерантен к гомосексуалистам, но это не мое.
-Не презирай меня. Я не гомосексуалист.
-Я отношусь к тебе двояко. Ты мне симпатичен, но я не пойму причину твоего внутреннего надлома. Одним словом, поздравляю.
-Да? – огорченно спросил Клим. – С двояким чувством? Ты намекаешь, что я бисексуал. Ну и пусть. Сила духа побежденного всегда выше, чем у победителя. Ладно, езжай один. Прощай. Пойду бить Тотошку. Это он приучил меня к онанизму. Опасная это штука.

Лео вышел на улицу. Карина дожидалась его в машине. Она даже не зашла к Алле. Она недолюбливала эту спесивую красавицу. И ревновала ее. Замполит спал на заднем сиденье. -Продали? – спросила Карина.
-Продали второй экземпляр. Но там другие глаза, тон светлее. Художник не хотел точного повторения. Но и проданная вещь весьма дорога.
-Куда поедем?
-В ресторан. Надоела казарменная пища. Знаешь, съем хороший стек.
-Я подобрала тебе все книги. Не нашла кое-какие медицинские справочники. Их не всем дают. У меня нет доступа к ним.
-Пропуск в хранилище я тебе достану. Держи списки под контролем. Если не найдешь в библиотеке, то придется дать объявление, скупать у частников.
А людей из мастерской смогли выпроводить лишь глубокой ночью. Лео то же убрался восвояси.

18. Смерть Брежнева.

Утром объявили о смерти Брежнева. Люди привыкли к нему, кто-то даже жалел его, но все боялись перемен. В НИИ шел траурный митинг. Лиза сама подошла к Павлу и предложила пойти на похороны.
–Он стал Екатериной Второй Советской империи, – сказала девушка. – Папа подведет нас к гробу.
-Да. Тогда надо заглянуть в историю и вспомнить, что стало со страной после смерти Кати. К власти пришел сын, который ненавидел все, что она создала.
-Сын хотел перемен, но у него мало что получилось.
Павлу не хотелось говорить с Лизой, но он сдерживал себя.
-Лиза, прежних отношений у нас быть не может. Я могу переспать с тобой, и все. Мне все равно с кем спать. Ребенка от меня ты не зачнешь.
-Ты меня не разозлишь. Меня с детства учили ровно держать спинку. Одень все черное. Я заеду за тобой. Отец разрешил нам встречаться. Я познакомила его с Максом. Он одобрил мой выбор. Спасибо Брежневу. Папа боится будущего, и решил обезопасить дочь. Преуспевающий бизнесмен для меня хорошая партия. Я уеду жить за границу. В Швейцарию.
-Больше ничего не говори, одену все черное, и красные туфли. Лиза, у меня появилась девушка, которая мне нравится.
-Ты забыл, какой сегодня день. Не издевайся над покойником. Страна достигла при нем своего пика.
-Что-то простые люди не замечают этого.
-Давай сходим в кабачок, прямо сейчас.
-Страна в трауре, все закрыто.
-Кое-где поминают Ильича. Зайдем в «Артистическое». Оно должно работать. Туда Ефремов забегает, опрокинуть рюмочку. Мы с ним знакомы.

Кафе на самом деле оказалось открытым, даже очереди на входе не было. Видно, администрация действовала на свой страх и риск. Лиза и Павел сели за крайний столик, взяли бармоты и стали слушать гармонь. Гармонист играл печально, душещипательно. Кто-то блеванул на пол.
–Жрать нечего, – объявила барменша.
-Хоть бы блинов напекли, – буркнул Павел. – Почему в таком престижном месте продают настоящее пойло. Я пить не буду.
-Блинов дома поешь, – крикнула женщина из-за стойки. – Здесь Ильича поминают.
-Не был здесь сто лет, еще двести не приду, – сказал Павел.
-Плакать не будем, убирайтесь, – посоветовала барменша. – Мы одни на всю Москву работаем.
Лиза пригубила вино и выплюнула. Уходить она не собиралась. Седой мужик завязал глаза и стал играть похоронный марш, очень веселенький. Люди пошли в пляс. Павел силой выволок Лизу на улицу. –Как ты жил без меня? – спросила Лиза.
-Как и до тебя. Уединенно.
-Зачем ты ругался с барменшей.
-Чтобы не считала себя хозяйкой этого закутка.
-Я всегда презирала людей из очереди, но не ругалась с ними. А ведь они гордые. Я подкатывала черному ходу магазина на машине, но я просила. А они не просили.

Лиза пошла ночевать к Павлу, и осталась у него жить. Не смотря на натянутые отношения, они были счастливы. Чтобы разбавить монотонную атмосферу, они однажды пошли в ресторан, и столкнулись там с Дашей и Климом. Павел решил подсесть к ним.
–Привет, – сказал он.
-А разве мы знакомы, – ответил ему Клим.
Но Павлу было глубоко наплевать на него. -Извини, я из вежливости сказал это, – спокойно ответил Павел. Он повернулся к своей девушке.
–Мама обещала подкинуть нам денег, – сказала ему Лиза.
-Откажись. У меня есть деньги. Я не хочу быть ей обязанным. А то еще ей придется продать свою поеденную молью лису.
Парни оценивали женщин друг друга. Даша подросла, но стала совершенно неуправляемой. Стала хитрющей кошкой, выпускающей коготки. Многие мужчины обращали на нее внимание. Раньше этого не было, и это означало, что девочка созрела.

Петр Иванович осознал цепкость ума сына. Даже он реально не знал насколько же плох первый секретарь. Он сам приехал к сыну в военный городок. Впервые он решил посоветоваться с ним. Это далось ему не легко.
-Шепчись со всеми, – сказал Лев отцу. – Уверяй в личной преданности всех. И тебя не забудут. Старики будут биться до последнего. Это-то и страшно. Но ставь на молодежь.
-Придется возвращаться в город. Ты будешь нужен мне там, – объявил Петр Иванович.
-Никаких резких движений. Я знаю, что тебе надо. Ты только держи меня в тени. Я отращу волосы здесь и приеду в Москву. Не забудь про теплое местечко для замполита. Я живу в двух мирах одновременно, в мире всеобщей дозволенности и чванства, и в мире нищеты и страха. И оба этих мира боятся завтрашнего дня. Не вовремя он умер. Страна не готова к переменам.
-Все происходит вовремя. Ему надо было умереть еще пятнадцать лет назад.
Петр Иванович протянул сыну пачку денег и поцеловал в макушку. Раньше он никогда не делал этого.
-Я приеду, как только смогу. А ты езжай. Сейчас дележ должностей на самом пике.
-Все уже разделили вчера. Надо смотреть телевизор. Кто говорит речь, тот и возглавит страну. А как его грохнули в могилу. Весь мир услышал это. Не грохот ли это нашей погибели. Сын, мне страшно.
-Понятно, нет там грамотных людей. Разве что люди из КГБ.
-Андропов? Если он возглавит страну, то на западе просто паника начнется. Они его боятся. Страна впадет в полную политическую изоляцию. Брежнев болел начиная с семьдесят четвертого года. Рак челюсти. Смерть оказалось для всех неожиданностью. Он же румяным принимал парад. Что я знаю достоверно. Секретарь поужинал, лёг спать, умер во сне. Охрана вызвала Андропова, Устинова, Громыко. Они по предложению Устинова и согласию Громыко решили, что приемником генерального секретаря станет Андропов.

Страна тогда не отрывалась от телевизоров. Конечно, приход к власти Андропова всех удивил, и даже повеселил. Этот был хоть и решительный, властный, но очень больной человек, который долго на посту не протянет. Он не устроил Запад. Он мог разбудить спящего медведя.

Лиза и Павел продолжали встречаться. – У отца все нормально. Он так переживал, но останется на прежнем месте, -сказала она. – И тебе он поможет. Если бы не был так молод, то институт бы подарил.
-Не смеши. Я еще никто. Меня коллеги не примут. Повышение ждут годами. Хотел бы я сейчас не работать. А просто развлекаться. Мне вдруг очень захотелось жить. Знаешь, а ведь о Брежневе скоро никто и не вспомнит. О Пушкине будут помнить, а о нем нет.
-Смотря, как пойдут дела. В принципе жили мы при нем не так-то и плохо. Не мне судить. Я не из простого народа.
-Я у меня нет оценки. Опять же все познается в сравнении. Царство ему небесное. Но мне лучше побыстрее выбраться отсюда. Пока запад будет присматриваться к Черненко, потом еще к кому-нибудь. Запад умеет ждать. Паша, я хочу от тебя ребенка. Он будет и умненьким, и красивым.
-И девиационным. Не думаю, что я могу произвести человека нормального.
Уж Павлу ли было не знать себя.
Павел не очень любил смотреть телевизор. Но деваться было некуда. Он решил последить за выступлениями Андропова. 12 ноября Пленум ЦК избрал его генеральным секретарем ЦК КПСС. Вслед за тем он был избран и председателем Президиума Верховного совета СССР.
Андропов выделялся на общем фоне Политбюро. Поговаривали, что он либерал.
Он был равнодушен к лести и роскоши, не терпел взяточничества.
Лидером страны стал бывший глава политической полиции. Андропов заявил: «У меня готовых рецептов нет». Павлу это понравилось. В общем он поддерживал то, что главой страны стал человек из КГБ. Андропов грамотно говорил, чем выигрывал на фоне своего милого предшественника.

Павел, как и многие его знакомые был доволен ходом событий. В общем теперь можно было на что-то надеяться. При Брежневе Павлу порой просто жить не хотелось. Он не видел впереди ничего, кроме череды съездов, рукоплесканий, поцелуев стариков.

Но по большему счету в жизни мало что менялось. На местах продолжали сидеть все те же люди. Конечно, кто-то из самых одиозных фигур все же покинул свои кресла, кое-кого даже судили. Стало строже на проходных заводов, у пивных ларьков. Но больше производить не стали.

Анатолий ездил в деревню и сообщил матери, что Павел встречается с дочерью большого партийного начальника. У Насти вскружилась голова. –Толя, надо его женить. Сам-то он не извлечет выгоды. Скажи ему, чтобы вступал в партию. Иначе он ничего не добьется в этой жизни. Не будет влиятельный человек выдавать дочь за беспартийного. Партийным везде дорога.
-Езжай к нему сама. И я бы по службе продвинулся, техникум кончил, – ответил старший сын. – Меня он не послушает.
-Меня-то он послушает, – гордо заявила мать. – Сколько я в него всего вложила. Я жизнь свою в него вложила.

Настя позвонила Павлу и приказала ждать гостей. Он пообещал оставить ей ключ, так как сам уезжал отдыхать на юг.
–Ты и за девушку в поездке платить будешь? – спросила Настя.
-За какую? У меня нет девушки.
-Разве тебе удержать богатую-то. Отцовскую натуру не вытравить.

Павел и Лиза уезжали не на море, а на Селигер, на недельку. Они поехали на машине, просто наугад. Остановилась пара у первой попавшейся старушки, согласившейся приютить их. Начались дожди, оббивающие последние листья. Листья липли к стеклу. Хозяйка топила печь. Молодежь сидела на крыльце и любовалась мокрыми пейзажами. По озеру бегали мелкие волны, иногда на воду опускались утки. Лиза ходила за опятами. Старушка кормила их просто: картошкой, кашей с масляной корочкой, сметаной. В доме не было ни радио, ни телевизора, даже газеты не приносили. Казалось, что такой отдых быстро надоест, но они пробыли в деревне весь ноябрь. Лиза знала, что скоро расстанется с Павлом. Макс уже купил дом под Женевой. Именно в маленькой деревушке она поняла, что беременна. Больше ей Павел был не нужен.
–Для чего нужна цивилизация, когда можно жить так спокойно, счастливо, – сказала Лиза, укладывая вещи к отъезду.
-Оставайся здесь, – угрюмо ответил ей Павел. – Мне нужно быть в Москве.

Они вернулись домой, на квартиру Лядова, купили по дороге пирожные, поужинали и легли спать. Они боялись разрушить идиллию покоя. А времена были любопытными. Андропов наводил порядок в стране. Людей могли схватить у пивнушки и отправить на уборку сахарной свеклы. Ни семье, ни по месту работы никто об этом не сообщал. Люди просто пропадали. И появлялись через некоторое, не в силах никому объяснить, где же они были. Кому-то это нравилось, кому-то нет. Большинству все же нравилось.

Утром пару разбудил звонок в дверь. Павел подвязался полотенцем и вышел в коридор. Там стоял Ничепоренко и два его телохранителя. Гости подозрительно покосились на оттопыренный бугорок в интересном месте. –Я за дочерью, – сказал папа. – Ты можешь бывать у нас. Тебя пропустят.
-Не хочется бывать в доме, который охраняют от народа.
-Политически близорукая шутка, – сказал Ничепоренко. Охрана едва заметно улыбнулась, не любила оберегаемое тело. – Прощайтесь, Лиза уезжает из страны.
-Па, – взвизгнула Лиза, – мы же с Максом договорились, что он вернется за мной в Москву.
-Не разрешил ему Андропов. Мы ждем тебя на улице. Тебе надо уезжать в Европу. Дальше будет хуже. Отношения с Западом портятся. Жду тебя внизу.

Они ждали час. Ничепоренко не выдержал, вновь заглянул к Лядову. Мебель в комнате была сдвинута с мест. Павел и Лиза лежали на полу.
–Павел, надеюсь, что больше не напомнишь о своем существовании, – сказал Ничепоренко.
-О существовании? Я стараюсь жить, а не существовать. Где слово-то такое выкопали. Не иначе, как в школе для служанок. А Лизу обязательно к психиатру завезите, ей точно нужна медицинская помощь. Прощайте. Я забуду о вас через пять минут. Навсегда.

Павел чувствовал себя униженным. Ночью ему позвонил директор института и сообщил, что создан отдел акустики. А он утвержден его начальником.
-Я отказываюсь, – ответил сонный Лядов. – Мне подачки не нужны.
-Не думал, что ты глупый. Я бы и рад тебя сделать начальником отдела, но мне никогда этого не позволят. В силу твоего возраста. Дай мне шанс впервые продвинуть по служебной лестнице человека, который заслужил это, – попросил директор. – Поговорим завтра. Прямо с утра ко мне. Сразу же. Немедленно.
-Я посплю и окончательно отвечу утром, – согласился с ним Павел. – Вот и на меня легла смерть Брежнева.
Что же, Павел решил принят предложение. Ему не хотелось быть обязанным Ничепоренко. И многие знали бы причину его повышения по службе. Знали бы, но молча ли бы.

19. Уход Клима. Октябрь. 1982г.

Утром Лядов согласился возглавить отдел. Ему разрешили догулять отпуск. Он поехал в Захарьено. Формирование отдела шло без его участия. А ему было наплевать. Ему было все равно с кем работать. Пока все равно.
-Кто меня не устроит, то я выживу его, – предупредил Павел начальника отдела кадров и своего заместителя. – Идиотов не брать.

Дома, в Захарьено, он застал лишь Палушку, второго сына Любы. –Степка в школе, бабка и мать на работе, дядя Саня учится на тренера, – сказал малыш Павлу. – Ты похож на дядю Саню, значит ты дядя Паша.
Павел посадил его на колени. Парнишке были странны мужские ласки. Он весь вывернулся, выставив пупок, и выскользнул. Вскоре он притащил игрушечную собаку. –Почини, – попросил ребенок.
Павел провозился с игрушкой три часа. Собака стала лающей и ходячей. Палушка дара речи лишился, исчез и явился с кучей машин, собранных по всей деревне.
–Чтобы они поехали, нужны моторчики, у меня их нет. Я привезу тебе машину на батарейках, – пообещал дядя. – Сбегай за бабкой. Я заехал на час, скоро уеду.

Пришла Люба. Павел не знал о чем с ней говорить. Он не смог ответить на ее открытую улыбку.
–А ты хорошеешь, – все же выдавил гость комплимент.
-Умнею. Говорят, нашел невесту.
-Нет. Все было несерьезно. Она меня не любила.
-А это не главное при создании семьи. Главное – взаимоуважение.

-Что же, сынок, без невесты? – явилась домой и мать. – Что нам привез? Значит, жениться не думаешь?
-Нет.
-Нет, так нет. Я то домой бежала. Думала, что серьезный человек приехал, денег и невесту привез. Зачем приехал, непонятно. Проводить тебя не смогу. Ты особо не рассчитывай на горячий прием. Ну, значит повидались. Пора мне на работу.

Настя ушла. Павел сел на кухне. Потолки никогда не казались ему низкими. А в этот приезд просто давили на него. Маленькие окна не давали света. Дома больше делать было нечего. Павел дал Любе 10 тысяч рублей. – Купи себе дом, – сказал он.
-Нет, тогда мать Настя останется совсем одна.
-Деньги твои, только купи подарки еще отцу и Ольге, и всем своим родственникам, от моего имени. Матери не давай ни копейки. Не заслужила. Я поеду.
-Я двух коров куплю, лошадь Степке, и поросят. А Ольге дам две тысячи. Я не знаю, что она хочет. Она же городская. И потом, валенки давно хочу.

Павел принял отдел. В его подчинении находилось 20 человек. Удивительно, но никто показательно не вспомнил, что Лядову лишь 24 годика. Он еще не защитил кандидатскую работу. А многие просто не знали, что Павел так молод. Он выглядел старше своих лет. И уже несколько лет работал в НИИ, трудился над сложнейшими темами для НАСА и ЦАГИ. Старые евреи всплакнули, провожая его в другой кабинет.

В канун Нового года Павлу позвонила Лиза. –Макс приехал за мной. Его партнеры сворачивают работу в СССР. Андропов не пользуется популярностью на Западе. Страна в полной изоляции. Если хочешь увидеть меня, то мы будем на премьере «Золотого века». – Они поцеловали трубку. И этот поцелуй был ощутим.

Павел пошел за билетами в Большой театр, очередь была огромной. Ему сразу расхотелось идти на премьеру. Он вспомнил, что у Софии подруга работала в кассе, но боялся, что не узнает ее. К нему подошел Клим. –Идем, у меня есть контрамарки, – сказал он. В администраторской никого не было. Клим дернул Павла за карман. – Можно я приду к тебе в гости? – спросил он. Павел отрицательно покачал головой.
-Бля, как обидно-то, – сказал парень, и у него брызнули слезы. Павел ничего не понимал, взял контрамарки и ушел. В театр он пригласил Ольгу, заехал за ней лишь за час до представления. Она примеряла бархотку на шею, с обычной галечкой вместо драгоценного камня.
–Не слишком открыта грудь? – спросила она.
-Грудь может быть лишь слишком закрытой.
-Почему ты пригласил меня?
-Не хочу быть одиноким в этот день. Там будет Лиза. Моя бывшая девушка. Даже не девушка, а друг. Она покидает страну.

В театре Павел и Лиза издалека посмотрели друг на друга. Макс подходил к Лядову, поблагодарил за заботу о супруге. Совсем неожиданно Павел столкнулся в фойе с академиком Горном. Тот был не с Лилией Воршиной, а с Насимой. Это его расстроило. Ему хотелось, чтобы у Воршиной в семье все было хорошо. Насима сообщила ему, что она переводится в ЦАГИ.
–А хочешь ко мне? – спросил Павел. – Мне дали отдел. Есть вакансии.
-Нет. Я лишь поверила в свои силы. Ладно, удачи нам обоим.
Вот и весь вечер. Он от него и не ожидал большего. Лиза таяла в пространстве.

Ольга не поехала ночевать к Павлу. Он отвез ее домой. Когда он прибыл к себе и поднялся на свой этаж, то увидел Клима. –Зачем приперся? – грубо спросил его Павел. – Дружбы у нас не получится.
-Тебе нравится доставлять людям боль?
-Как это может нравиться. Я просто мучаюсь.
-И отыгрываешься на людях. Ты убивай их предварительно, когда захочешь помучиться. Я бросил Дашу. Можно мне пожить у тебя?
-Что-то я плохо слышу.
-У меня слишком веселые друзья, чтобы жаловаться им на жизнь.
На Клима было больно смотреть. Павел смилостивился. -Можешь пожить, пока я не найду постоянную подругу, – разрешил он.

Перед Новым годом Павел взял отгулы. Вечером Клим попросил забрать его от театра. Павел подъехал пораньше и задремал. Началась метель. Стекла полностью занесло. Он оказался в маленьком мирке. Кто-то смахнул снег с лобового стекла и постучался. Это был Серж. – Клима ждешь? Клим Новый год с артистами отмечает. Не раньше, чем через час освободится. Идем в метро, поржем, – предложил он.
-Над чем можно ржать в метро?
-Увидишь.

Они спустились вниз. Молодежь ходила взад-вперед и никуда не ехала.
–Здесь главная московская плешка голубых, – пояснил Серж – Ищут партнеров на Новый год. Они так сентиментальны, суеверны, не хотят отмечать праздник в одиночестве. Сейчас на промысел вышли даже гордячки. Ведь одинокие весь год будут одиноки.
-Я точно буду одинок. Мне не с кем праздновать. – Павел толкнул Сержа в бок и показал на эскалатор. По нему спускались необычайно яркие, броские женщины. –Какие-то чудные телки, – сказал Павел и понял, что сморозил глупость. Это были переодетые мужики. Высокий нацепил длинные бусы ниже колен, узкое пальто и прилизанный паричок. На маленьком были бусы по яйцу, мини-юбочка, открывающая кривые ножки, яркая куртка и кудрявый паричок. Три милиционера притаились за колонной. Подошел поезд. Они выскочили и запихали парочку в вагон. Сделав дело, милиция удалилась. А парочка вышла на следующей станции и вернулась назад. Павел расхохотался. Он давно так не веселился.
–Покажи задницу, – кричали красоткам. Они держали марку, прохаживались по залу. И в итоге подошли к Павлу. Выбрали достойного самца. У того моментально сползла улыбка. – Не хотите провести Новый год с нами? – спросил его низенький.
-Девочки, он занят, занят, – сказал им Серж. – И он не умеет вести себя с такими утонченными дамами. Идите наверх, там армянин стоит. – Дамы поползли наверх. – Идем за ними. Там на самом деле огромный армянин стоит. Посмотрим, что будет дальше. Не побил бы их.
-Подожди, ты не знаешь, почему Клим поссорился с Дашей?
-Знаю. Он не хочет, чтобы она жалела о нем, когда умрет. Ему предсказали смерть в декабре. Надо не выпускать его никуда. Ведь декабрь уже подошел к концу.

Серж и Павел вернулись в машину. Вскоре Клим пришел, принес с собой картину. Павел понял, что это знаменитые «Волки». Он завез Сержа к Ксане и поехал домой. Клим ничего ему не говорил. Но и не возражал против того, что они проведут Новый год вдвоем. –Паша, у тебя есть тайное, причудливое сексуальное желание? Я исполню любое, – преложил малыш, когда они зашли в квартиру.
-Клим, не говори абстрактно, можешь быть со мной откровенным. Я постараюсь понять тебя.
-Я знаю, что умру на днях. Мне надо притупить страх. Я хочу боли.
-Прекрати, – рявкнул Павел. Он принес валерьянки. – Декабрь уже прошел. Ты будешь смеяться над своими опасениями. У меня нет садистских наклонностей, если меня не злить. И вообще, я ласковый. Сунь мне ухо в рот.
Клим осторожно сделал это и засмеялся, как колокольчик. – Мне хорошо, – шептал он.
-Клим, зачем ты делаешь это? Я не каменный. Не спекулируй ты на своей смерти.
Они дождались Нового года, и Клим уехал домой.

Серж пришел к Павлу через десять дней, уже в новом году. Павел только вернулся с работы, ел.
–Паша, тебе надо жениться. Хочешь, уговорю Ольгу или Насиму?
-Только не Насиму. Она стала синим чулком. Упрямство это или убежденность – не понять. Насима встречается с академиком Горном, мужем Лилии Воршиной. Я хочу детей. Разогреть тебе картошку? Клим куда-то делся. Наверное, помирился с Дашей.
-Ты разве не знаешь? Об этом говорит вся Москва.
-Не сбылось же это глупое гадание?
-Утром первого числа они встречали отчима. Алла не вписалась в поворот. Говорят, спасая сына, она выворачивала руль так, чтобы удар пришелся на нее. Погибли оба.
Павел смахнул со стола сковородку с картошкой.
-Туда ему и дорога. У него в глазах стояла предсмертная тоска. Бог знал, что делает. Как мне все надоело.

Павел собрал картошку с пола, что-то написал на бумажке и пошел в ванную. Он накинул на крюк бельевую веревку, закрылся на задвижку, чтобы Серж не помешал и повесился.
Серж заглянул в записку. Он прочел ее одним махом. «Прощайте все. Вряд ли обо мне кто заплачет, кроме Любы и брата. Боже, мне осточертело твое лицемерное царство. Пойду в ад».
Серж ногой вышиб дверь в ванную, подхватил Павла на руки и ослабил петлю. Он с трудом выволок его в коридор и стал хлыстать по щекам.
–Прекрати, – вздохнул Павел, – я не мазохист. Когда я теперь еще решусь повеситься. Уничтожь записку. Я в порядке. Шея толстая.

Серж вызвал скорую помощь. Павла увезли с диагнозом неврастения. Павел пролежал в больнице полмесяца. Кроме врачей о его попытке самоубийства знали Серж, Ксана и Ольга. Они держали это в секрете. Именно в это время Павел сблизился с волоокой метиской. Она часто навещала его в больнице. Они даже сексом занимались, прямо на лестнице. Из больницы Павел вышел человеком, боявшимся любви. На работе считали, что он переутомился. Ему предложили сдать отдел и заниматься чистой наукой. Он согласился.

Серж, Ксана и Ольга постоянно опекали его. –Если я и знаю его, то лишь 1% вершины айсберга. Я бы никогда не подумал, что он может предпринять попытку самоубийства, – сказал Серж подругам. – Ольга, а ведь корона Аллы валяется на полу. В тебе хватает и изысканности, и манерности, подхвати ее. Павел будет прекрасным дополнением. Если бы ты пила поменьше.
-Я еще и бисексуальна. Говорят, что бисексуалов нет. Они скатываются либо в одну, либо в другую сторону. – Ольга думала. Павел мог стать ее спасением. -Почему я так часто думаю о смерти? А вдруг смерть придет? Что будет тогда? – задала она себе вопрос. – Жизнь иллюзорна, но красиво-иллюзорна. Почему нет того света? Хотелось бы жить вечно. Неужели я умру? Не сейчас, когда-нибудь. Страшно. Кто думал, что Нефедовы уйдут так рано. Ладно, Алла. А Климку жаль.

20. Волоокая метиска. Январь. 1983г.

Ольга стала бывать в свете. Лядов всегда сопровождал ее. Их считали самой красивой парой в городе. Порой она не позволяла даже целовать себя. Он думал, что это из-за пуританских наклонностей. Но она не любила его. Он ей был нужен лишь для завоевания титула первой красавицы столицы. Паша же воспылал к ней любовью. Мимолетом он защитил кандидатскую. Это произошло легко. Теперь он мог поставить новую галочку в анкете.
В конце Марта Оля и Паша стали мужем и женой. На свадьбе было лишь 20 самых близких им людей: Ксана, Серж, Вальер, брат Ольги, Настя с братом Сашкой, Люба и Анатолий, Степан Иванович с Ольгой Сергеевной, Федор с Катей, Насима с Фарике, Кера, Захар, несколько подруг Ольги.

Лишь после свадьбы Павел узнал, какую ошибку совершил. Ольга не была приспособлена для семейной жизни. Она любила утонченных, изнеженных мальчиков. Она старалась угодить мужу, но у нее мало что получалось. Через месяц Ольга решила уйти от Лядова. Павел взвыл. –Небо, почему ты так несправедливо ко мне. – Другого слушателя, кроме бога, у него не было. На Ксану и Сержа он сердился. – Мне надо с кем-то поговорить. Кроме Фоминой не с кем. Федор не поймет. Поеду к этой гадине. Почему я не научился разбираться в людях. Нет, не в людях. В бабах.

Он позвонил землячке на работу. Другого телефона у него не было. Та была очень удивлена.
–Можно мне приехать к вам. Я так неудачно женился. Мне надо излить душу, – сказал Павел.
-Муж в командировке. Ты умеешь удачно находить время для душевной беседы. Приезжай, расскажешь, что стряслось, – разрешила Лена. – Федор сказал, что она у тебя красавица.

Лена и Илья жили в Зеленограде. Павел припарковал машину и взлетел на третий этаж. Дверь квартиры Лены была открыта. Он зашел без стука и упал в кучу белья, загораживающего проход. Лена стирала. Вкусно пахло хозяйственным мылом. Машинка была старого образца и сильно дребезжала. Говорить было невозможно. Павел сидел в кресле. Лена то и дело подсаживалась к нему, но лишь улыбалась. Паша так и задремал. Лена развесила белье, вымыла полы. Наконец-то установилась тишина. Павел всегда был странным. Он распахнул ее халатик, заглотнул одну грудь и деловито спросил: -По-прежнему работаешь в исполкоме?
-Паша, нельзя нам было пресыщаться в молодости. Мне бы твои проблемы. Я ведь Илью люблю, а родить от него не могу.
-Лена, у меня все хуже. Я несчастен. Я приехал за успокоением, побыть рядом с другом.
-Павел, я все же думаю, что дело в Илье. Я изменила ему и забеременела после этого, но был выкидыш. Хочу спать. Мне рано вставать. Ты ляжешь со мной?
-Лена, ты решилась забеременеть от случайного партнера?
-Ты не случайный, а вполне элитный партнер. Дураков от тебя не будут, если в бабушку не угодят.

Илья был не искушен в сексе. Лена ожидала, что Павел ей понравится. Не зря же он крутил голову всем девчонкам института. Он томил ее, а потом двигался, как заводная игрушка. Он даже не разделся.
–Паша, разденься, без хрена кончу, – взмолилась Лена. Они затихли. И произошло чудо, которое люди, считающиеся себя друзьями, не ожидали. Они испытали настоящую страсть, метались, кусали губы до крови. –Хочешь, хочешь? – спрашивала она.
-Чего, чего?
-Голубцы на завтрак, – тяжко вздохнула она и обмякла. Паша откинулся к стенке. Тело благодарно заныло. Он уснул здоровым сном. Это было лучшим лекарством от душевным ран. Лена специально разбудила его попозже, чтобы у них не осталось времени на утренний секс. Она сунула ему сумку с едой и выпроводила. –Пусть на работе думают, что о тебе заботиться жена, – сказала она.

Лядов продолжал руководить темой. Один из его помощников ждал его на проходной. – Степаныч, реснички отказали. Не надо было японские ставить. Наши грубее, но надежнее. Вертолет уже ждет вас.
-Лети сам. Переделывай прямо на аппарате, – удивил его Павел.
-Но у меня же семья. Это же Архангельск.
-У меня тоже.

Павел прошел мимо и закрылся в маленькой комнате, которую он сохранил для себя, после сложения полномочий начальника отдела. Он сел за написание докторской диссертации «Воздействие на человека промышленных шумов». Вверху она написал: «Изменишь ли ты самобытность вселенной. Разум нарушает гармонию бытия. Подчиняется ли он тем же физическим законам, что и материя? Что он преподносит»? -Интересно, человек познает мир по плану, спущенному сверху, тем же богом, или им движет любопытство. Если бог дает знания, то почему попы жгли еретиков? Что их пугает. Церковь – лишь их кормушка. Вряд ли среди них есть верующие люди. « Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от отца моего». Какая глупая фраза. А ведь ее приписывают Христу. Правильно ли я сделал, что стал ученым. Ведь откровения даются лишь человеку с чистым сердцем. А я грязен и звероподобен. Но и церковь также грязна и звероподобна. Слышали бы они все меня. Забили бы батогами.

Вечером Лядов заехал в магазин, купил Лене тонкую кружевную шаль. Они не договаривались о новой встрече, но встретились. И встретила Павла королева. Он неделю жил у нее. Соседи стали коситься. Слухи дошли до Федора. Илья был дорог ему не меньше Пашки. Он прогнал земляка. Павел стал ездить поздней ночью. Машину оставлял в соседнем дворе. Через 3 дня Федор вновь захватил их.
–Лене надо карьеру делать, – привел аргумент Федор. – Люди сейчас про нее всякое говорят.
-Илья мне верит, – сказала ему сестра. – Павел мне, как брат. Если и ты заходишь ко мне, то это не значит, что мы занимаемся кровосмешением.
-Людям не объяснишь. Если Пашку баба из дома выгнала, то пришел бы ко мне. У меня Катя золотая. Нашли бы ему место. Если Павел еще придет к тебе, то отобью Илье телеграмму, что ты заболела. Он примчится.

Павел оделся и ушел. Федор догнал его. – Ты куда? Идем ко мне. У тебя, правда, ничего не было с сестрой?
-Сегодня нет.
-Ладно, идем.
Федор разбудил жену. Катя была модно подстрижена, что гостя весьма удивило. Она накрыла на стол, приветливо посмотрела на мужа и удалилась. –Долго дрессировал? – спросил земляка Павел. – Посидела бы с нами.
-В ее положении надо больше спать. Не ломись ты в их семью. Ты там лишний.
-Им нужен ребенок. Илья бесплоден.
-Только не от тебя. Твою рожу, как луну, сразу признаешь. Илья этого не оценит.
-А от кого? Кто промолчит? Будем надеяться, что гены Лены победят мои. Как ты сумел ужиться с Катей?
-Она послушная. Ты женился на умной женщине, а толку.
-Вообще-то я женился не на умной, а на красивой.
-И моя красавица.

На работе Павел впервые увидел самый таинственный аппарат, созданный с НИИ. С ее помощью человека можно было ввести в транс и внушить ему что-то. – Посажу жену к этой адской технике, – решил он. – Где бы найти Ольгу.
А Ольга ждала его дома. Выглядела она ужасно. Под глазами мешки, кожа серая. –Ты ненавидишь меня? – спросила Ольга.
-Жалею.
-Есть что выпить?
-Полный бар.
-Все кончилось.
-Что? Мне этих запасов хватило бы на несколько лет. Это были дорогие вина.
-Я оценила, неделю у тебя живу.
-Давай разведемся, или ты пройдешь курс лечения в нашем НИИ.
-Не смеши. Развода я не дам, беременная. У ребенка должен быть отец.
-Я так и не научился разбираться в людях. Твоя красота, былая, затмила мне глаза. Ты быстро стареешь. Алла же молодела. Она была красива не внешней красотой. Люди тянулись к ней.
-Ты меня не понимаешь, я тебя не понимаю. Все прекрасно. Как хочется выпить. Найди что-нибудь. Я отдамся тебе.
-А нужна ли ты мне такая.
Она злобно сжала губы и позвонила Ксане. –Я у мужа. Он не выпускает меня, хочет изнасиловать, – наврала она. – Приезжай, выручи подругу. И захвати что-нибудь бодрящее.
-Дорога на панель тебе еще открыта, – сказал Павел. – Там не будет проблем ни с выпивкой, ни с деньгами.
-Я не люблю грубых мужчин. Как я с тобой просчиталась. Это все Серж. Он сказал, что ты добрый дядька, склонный к бисексуализму. А ты зверь.

Весна еще не пришла в вечный город, но Ксана приехала без пальто, в прямом мордовском платье, украшенным тесьмой и бисером. Павел сам пошел за бутылкой. Тело жены его все же тянуло. Когда он вернулся, то дамы щебетали между собой, жеманились. Павел накрыл столик и прикатил его в зал.
–Выпьем водочки, – предложил он.
-Фи, – сказала Ксана.
-Фи, – сказала Ольга, исходя слюной. Павел знал, что такое алкоголизм и оценил ее силу воли. Он стал есть. Он был самым несчастным из мужчин. Женщины не собирались спать. И он лег на кухне, на раскладушку.

Он очень удивился, когда вечером, следующего дня, увидел жену на проходной НИИ. Он решил, что Ольга хочет пройти курс лечения. Выглядела она прекрасно. Мешки из-под глаз убрала. На ней была соболиная шубка, подаренная Павлом. Рядом стояла девочка. Павел с удивлением узнал, что это дочь Ольги. Ей было шесть лет. Сотрудники НИИ с интересом наблюдали за семейством Лядова.
–Мне некуда деть Ксюшу, – сказала Ольга. – Предложили сняться на пакетик для чулок. Съемки в Крыму. Если у меня будет работа, то возьму себя в руки. Обещали 700 рублей, с командировочными. Кому я нужна с такой взрослой дочерью. Брат не работает, заморит ее голодом. Дай мне шанс, умоляю тебя.
-Ты дашь мне развод. Тогда я оставлю у себя девочку.

Ольга понимала, что Павел человек слова, дочери с ним будет хорошо. Утром он сам отвез жену в аэропорт. Она улетела в Симферополь. Когда он вернулся домой, то девочка уже встала, почистила зубы. Он накормил ее рисом с сухофруктами и орехами. Она взяла нож и стала ловко чистить яблоко.
–Зубы от шкурки шатаются, – сказала она. – А ты мой папа? Я так устала без папы.
-Прости. Я часто уезжаю в командировки, на север. Теперь мы будем жить вместе. Мама улетела в Крым.
-У тебя чисто. Дома мама все бросает. Дядя меня не кормит, пока не уберу. – У Павла широко раскрылись глаза. Он вспомнил свое голодное детство, когда носился с братом в поисках грибов, яиц, дикарки. -А что мне у тебя делать, не у окна же сидеть?
-У меня есть фломастеры, карандаши, книги. Мы купим тебе куклу.
-У тебя как в теремке. А где живут книги? Я их завтра посмотрю. А что у тебя еще есть?
Павел выдвинул крутящийся столик, новый. Старый выкинул Серж. Он поставил пластинку со сказками. А сам пошел к соседу-пенсионеру, за рубль попросил его посидеть с девочкой, пока будет на работе. Ольга не напоминала о себе весь май. Павел вызвал к себе мать. Настя поворчала, но приехала. Она мечтала о внучке. А Ксюша о бабушке. Они вцепились друг в друга, не могли наговориться. Ксюша водила Настю по магазинам. В ценах она разбиралась лучше любого взрослого.

Через месяц Павлу позвонила Люба, сообщила, что умерла баба Клуша. Паша не мог поехать на похороны. Настя была вынуждена вернуться в Захарьено, взяв с собой и внучку. Он не считал мать доброй, но любил ее. А Ксюша звала ее доброй бабушкой. Павел подумал, что дети редко ошибаются, возможно, что мать изменилась.

Ольга приехала в столицу в конце июня, про дочь и не спросила. Появилась у мужа и исчезла. Павел уже не хотел расстаться с Ольгой, из-за Ксюши, которую полюбил.

Он корил себя за то, что не смог вырваться на похороны бабушки, пошел в церковь и заказал поминанье по Клуше, поставил свечу за упокой души. Климу свечу не поставил, не мог представить его мертвым. У Павла так и осталась картина «Волки», фиолетовый свитер малыша. Он решил отнести все Даше.
-Что мне д6елать с Ольгой?- упорно думал он. – Она погибнет без меня. Надо как-то приспосабливаться к ней. Он попытался войти в мирт, но лучше бы он этого не делал. То, что всплыло в его мозгу, было ужасным.

21. Знакомство с Лео.

Лядов зашел в «Минск», поужинать. Его подсадили к пареньку. Павел удивился, что делал тот в дорогом ресторане. Паренек пил и грустил. Закуски у него не было. Павлу принесли заказ, и он пододвинул соседу бифштекс. –Я могу заказать и сам, – ответил парень. – Платить ресторану я не собираюсь. Мне надо напиться, чтобы было не страшно ночевать в меннтовке.
-Ешь. Там не покормят. Ты не из секты самоубийц?
-А кто это такие?
-Мартышки, наподобие тебя.
-Я приехал на сессию. У меня украли деньги, даже на метро не осталось.
-Не ел, видно, несколько дней, чтобы на такое решится.
Павел подозвал официанта, расплатился по двум счетам, оставшиеся пятьдесят рублей отдал парнишке. Он протянул ему свою визитку и ушел. Домой пошел пешком. Впервые в жизни он сделал это. Явился в полночь. В двери нашел записку от жены: «Ждала. У меня кончились деньги. Оставь 60 рублей». Павел разогрел щи. К нему постучались, пришел паренек из ресторана.
–Меня выселили из гостиницы, – сказал он. – Можно мне переночевать. Я не вор.
-Живи, сколько хочешь. Вторые ключи на гвоздике.
-Вы мне так доверяете?
-Я вообще никому не доверяю, – Павел неопределенно пожал плечами и пошел спать. – Ешь и ложись тоже.
Коля попил чаю и пришел в комнату. Он опустил голову и стянул с себя штаны вместе с трусами.
-Мне больше нечем платить, – сказал он. – Я ведь не урод. Был чемпионом страны по боксу, среди юниоров.
-Одень трусы. Я не смогу воспользоваться твоим безвыходным положением. Я помог тебе в память о друге. Он погиб. У тебя такая же далевская грусть в глазах.
-Я жил в Ленинграде. Меня выгнали из сборной, из-за травмы. Подобрал один дед. Он прописал меня у себя, устроил на работу. Я реставратор. Он бы и усыновил меня, не будь мамы.
-Догадываюсь, что ему от тебя надо. Этот козел протянет еще 20 лет. Совести у него нет. Брось ты его.
-Я его не предам. Я обязан ему всем, самой жизнью.
-А ты женись.
-Не мучайте меня. Вдруг попросите у меня чего-то невозможного.
-Я не могу даже придумать чего-то невозможного. Ты уже сам предложил что-то невозможное. Дед тебе никогда не даст того, что могут дать девочки.
-А ему ничего и не надо. Лишь бы я был рядом.

Ольга вновь испортила Лядову настроение. Она подходила к НИИ за деньгами, пьяная. Павел отказал ей. Его квартирант сдал экзамены и мог уже уехать домой. Дед прислал ему денег. Но он чего-то ждал. Павел пришел домой раздраженным, даже ужинать не стал, лег на диван. Парнишка лег рядом на пол.
–Завтра возьму тебя за шиворот и отвезу на вокзал, – пообещал Павел.
Среди ночи к нему вновь пришла жена, сильно пьяная. Павел выставил ее за дверь, сгреб гостя в охапку и потащил на вокзал. На перроне он столкнулся с Насимой. Она была с очень высоким парнем, видно Фарике.
–Я еду в командировку, – сказала она. Павел запихал своего гостя в вагон. Но когда поезд тронулся, тот выпрыгнул. Павел едва успел пихнуть его назад. У Фарике только глаза на лоб лезли.
-Что бы сдох, – крикнул парнишка, когда поезд уже набрал скорость. Когда Павел вернулся домой, то Ольга спала на диване. У нее были свои ключи. Он посмотрел на нее внимательнее. Она открыла глаза и попросила коньяка.
–Это повредит ребенку, – возразил он.
-Паша, я пропадаю. Пьянство – вторично. Я не нахожу себе места в жизни.
-За Ксюшу не беспокойся. Она отдыхает в деревне у моей мамы. А я собираюсь в Сочи. Я решил просто отдохнуть от всего, от работы, от тебя, от дураков. Мне тебя жаль, но тебе никто не поможет, если не возьмешь себя в руки. Деньги для тебя я оставлю Сержу. Он будет покупать тебе лишь еду.
-Я даже не стала тебе другом. Я же понимаю, что испортила тебе жизнь. С тобой я поехать не могу. В Крыму мне так плохо было на солнце. Я чем-то больна. Паша, мне надо лечь. Не трогай меня. Это не из-за того, что не хочу тебя. Я никого не хочу. Только пользуйся на юге презервативом. – Ольга все же встала и подошла к окну, стала смотреть на засыпающий город. – Как бы я хотела начать жизнь заново. С тобой, – сказала она. – Ты едешь по путевке?
-Мне давали семейную путевку. Но я уже отказался. Поеду дикарем. Оля, я не хотел говорить тебе об этом. У меня есть некоторый дар предвидения что ли. Или это просто предчувствие. Тебе надо обследоваться. На опухоль.
-Ничего я не хочу. Езжай. Нам надо все обдумать. Даже лучше, что мы сможем немного повременить с принятием решения. Я очень плохо себя чувствую. Но это не рак. Надо сдать анализы. Посмотри. Мои глаза больше не сияют. Я знаю, солнце пошло мне во вред. Почему его называют жизнедающей силой. Меня оно выжгло.
-Так и порешим. Вернусь, поговорим серьезно.

Лядов поехал на юг с Ксаной. Девушка должна была загореть. Ей предстояла поездка в США на учебу. Они сумели поселиться в «Магнолии». Туристы из Польши отказались от путевок и там появились свободные места. Каменистые сочинские пляжи Павла разочаровали, но стоило ему забраться в воду, как он понял, что попал в рай. Город утопал в зелени и цветах. Пряные запахи опьяняли людей. Горы были рядом. Павел обгорел на жестком солнце. Ксана натерла его настойкой календулы и отпустила в город. Праздные женщины порхали вокруг, как сказочные птицы. Пашина шея сладостно вертелась в разные стороны. Но кожа горела, и он вернулся в номер. Спал он хорошо. Насыщенный морской солью воздух действовал на него успокаивающе. Ксана спала в его номере на полу, с поролоновым вальком под шеей. Утром она сделала сто отжиманий, приседания. Ела девушка лишь фрукты. –Мы поедем на дикий пляж, – сказала она. – Я буду загорать голой. А ты будешь сидеть там в тени.

Такси они брать не стали, сели в автобус-экспресс. Ксана стояла у окна. Ветер трепал ее волосы и подол. Кончик языка у Паши так и выпрыгивал на губку. К пляжу надо было спускаться по бетонированному склону. Зато там не мешала милиция. Ксана солнца не боялась, но ради Павла расположилась у тени. Она попросила его смазать ее кремом. Он несколько раз мазнул и выкинул тюбик. Она вздохнула и сходила за кремом, намазалась сама. Пляж быстро заполнялся.
–Это нудисты, – показала Ксана на несколько семейных пар. – Девочки – это борцы за чистый секс. Они из общества спасения голубых. Веселые кампании – это голубые. Мы с тобой семейная пара, так меньше будут приставать. Тебе лучше раздеться до гола, чтобы не вызывать интерес.
-Если я разденусь, то интерес будет еще больше. На меня даже в бане все смотрят, – усмехнулся Павел. Но все же снял плавки и лег на живот. Они искупались. Когда солнце съело остатки тени, Павел оделся и пошел в кафе за едой. Ксана плавала. Павел уставал быстрее ее. Он стал наблюдать за девочками из спасения голубых. –Какие все страшные, – проворчал он. – Они еще хотят кого-то спасти. Боюсь, что меня пора спасать. Я хочу чего-то запретного. Этот Коля сделал свое грязное дело. И жена не лучше.

На ночь Ксана подкреплялась спермой. Она выдоила Павла до последней капли. –А ты видел парня в желтых плавках. Он похож на гимнаста Могильного. Я думаю, что он не голубой, хотя и наблюдал за тобой. Он мне нужен, как источник белка, – сказала Ксана. – Из него исходит сила.

Парнем в желтых плавках был Лео, Лев Абалкин. Он отнюдь не случайно прилетел в Сочи в одно время с Лядовым. Вскоре, он сумел и подружится с ним. Они вдвоем ловили мидий и крабов. Льву нужны были дети Павла. Лишь дети. Знал бы Павел об этом, то избежал бы многих проблем. Удавы, глотающие кроликов, могли приползать в жизнь и в образе Лео.
Их знакомство состоялось. Перебрав добычу, они стали варить ее. Крабы были маленькими. Вокруг них собрались люди. Ксана, видя, как обхаживают Лядова, хотела сделать девочкам замечание, но тот ущипнул ее и спросил: – Хочешь Леву? Я целый день общался с ним, только из-за тебя. Помоги мне снять этих девочек.

Девицы из общества спасения голубых не отставали от Павла. Они хорошо рассмотрели его без плавок. Такого надо было спасать и спасать. Ксана устроила им скандал. Ей и Лев не достался, и Павел ускользнул. Общественницы постоянно дежурили у Лядова в гостинице. Ксана выкинула одежду девиц с балкона. Девицы ушли, прямо голыми. И их никто не остановил. «Магнолия» была одной из самых лучших гостиниц города. Служащие не обращали внимания на проделки жильцов. Павел скидывал девочкам ключ. И они проходили через вахту. Ключ заменял пропуск.

В номере Павел притих, думая, что ему достанется. Ксана позвала его в ванную. И велела помочиться на нее. – Это эффективное косметическое средство, – объяснила она. Он долго пыжился, но у него так ничего и не получилось.
-Не могу, – сказал он. – Я видел от женщин всякое. Но ты первая, кто попросил меня о «золотом дожде». Даже Кера не делает этого.
-Мне надо заботиться о внешности.

Утро выдалось хмурым, объявили шторм. Ксана уговорила Павла все же поехать на нудистский пляж. Воздух в такие дни наполнялся озоном и йодом. Лишь несколько семейных пар сидело на пляже. Было достаточно прохладно. На пирсе сверкали желтые плавки Абалкина. Лев уговорил Павла покататься на волнах. Было жутковато. Они поплыли в открытое море. Ксана кричала им, чтобы возвращались. Пляж захлестывало волнами на всю ширину. Вода сдвигала огромные камни с места. Парням было не просто выбраться на берег. Кто-то уже принес им веревку. Пошел дождь. Дно неожиданно оголилось. Лев ударился о камни. Павел сумел подхватить его.
–Оседлаем крупную волну и зацепимся за ежевику, не жалей рук, – крикнул Павел. Три попытки у них были неудачными. Их разбрасывало в разные стороны, но они подплывали друг к другу и возобновляли попытки. Им удалось зацепиться за кусты, а потом и за веревку. Их вытянули вверх. Помощь спасателей не потребовалась. Они решили ехать в баню, лечить ушибы. Уже в городе они узнали, что во время шторма в Сочи погибло пять человек. Ксана пошла в баню вместе с ними. Они сняли номер люкс. У Павла произошло непроизвольное семяизвержение. Ксана бросила ушат и ушла. После этой баньки Павел проспал сутки. Его разбудила горничная, обеспокоенная молчанием.
–Видела Ксану у Льва, – прошептала она ему.
-Ничего. Льва вчера ударило о дно. Она ухаживает за ним.
-Ее там тоже ударило. Она ведет себя очень странно. Наши, из прислуги, шепчутся, что Лев колдун. Здесь ведь все на виду. Не думай, что мы ничего не замечаем. Мы все держим под негласным контролем. Главное, чтобы никто ничего не украл, никого не убили.

Павел разыскал телефон одной из девочек Спасения. Ее звали Галюся. Она была симпатягой, любила море, солнце. Без мокрых волос Павел ее не видел. Он обещал оплатить ей такси. Она приехала очень быстро. На этот раз ее волосы были уложены в аккуратную прическу. Галя считала себя жрицей любви. Ласки ее были страстными. Они целовались, целовались. Она стала бегать по комнате. Он поймал ее. Она забилась в его руках. Соседи стали стучать в окно палкой, чтобы вели себя тише. Они легли на пол. Галюся то вытягивалась в струнку, то скрючивалась. –Сильнее, сильнее, – кричала она. Обычно Пашу просили тише. Она повисла на притолоке и попросила раскачать себя. Павла штормило похлеще, чем на море. Галя стала отвратительно петь. –А что у вас за организация? – спросил Павел, чтобы прервать этот вой пьяного матроса.
-На молодежном слете я познакомилась с девочками, которые дружили с парнями, порвавшими со своим прошлым. У нас врачи, учителя. Ткачих нет. Мы часто спорим, удастся ли соблазнить того или другого ушастого мальчика. Это захватывает. – С Галюсей Павлу было интереснее, чем с красавицей Ксаной. – Кстати, Лев отшил всех наших девушек. Будь осторожнее с ним. Его уже весь пляж боится. Есть такие люди, в присутствии которых страшно. Он такой, – предупредила Галя.

Ксана пришла только через несколько дней, за вещами. – Мне пора в Америку, – сказала она.
-Ты не увлекайся Львом. Серж ведь может узнать о нем, – посоветовал Павел.
-Сержа я ни на кого не променяю, – вдруг Ксана замолчала. – Не уверена, а занималась ли я со Львом сексом. Я спала, и уйти не могла. Он выуживал информацию о тебе. Не общайся с ним. Он не понятен. Это страшит. Он зверь в засаде. Полетели со мной в столицу. Ты ему нужен. Там он тебя не найдет.
-Мне проще поговорить с ним. Бояться нечего. Плакать обо мне никто не будет. Я так завидую людям, о которых плачут матери. Пусть это и больно. Но ради этого стоит жизнь.
-Павел, о тебе будут плакать многие. Пусть не друзья. Но ты не ценишь себя. И плохо думаешь о людях.

Павел отвез Ксану в аэропорт и пошел на пляж в центре Сочи. Там он познакомился с двумя американками, возможно сестренками, веселыми рыжухами. Они вцепились в Пашу, так как он знал английский. –Мы живем во Фриско, – сообщили ему девицы разом. Они часто говорили одновременно одну и тужу фразу.
-Моя знакомая едет на днях туда. Она фотомодель.
-О! Мы знакомы с Джессикой Калиген. Очень известная модель. Мы на днях улетаем на родину. Можем встретить твою подругу, дай ей наш телефон, – сказала американка, которая была чуть потемнее.
Павел переселился к Рыжухам. Девочки обожали его, ни на минуту не отпускали. В магазине они столкнулись со Львом и прихватили его в свой гостиничный номер. Парни отправились в душ, а рыжухи стали готовить закуску. Павел решил, что пора познакомится с девочками поближе, вышел из ванной голым. Одна из рыжух упала ему на руки, вскричав: «А». Он не ожидал от янки такой несерьезности. Она щекотала его. Он рыдал, от смеха. Через два дня американки улетели домой. Павел почувствовал, что его ничто не объединяет со Львом, но уезжать было еще рано. Он влюбился в Сочи. Заскучав, Павел восстановил свои отношения с Галюсей. Лев предложил ему снять отдельную квартиру, выехать из гостиницы. Вечером они перебрались поближе к железнодорожному вокзалу. В первую ночь Галя не осталась, хотя Лев и не стал мешать, ушел гулять. Павел проводил девушку домой.

Город растянулся вдоль моря, но жилые массивы были компакты. Лядов быстро вернулся. Ему стало скучно. Лев пришел пьяным. –Лева, ты загулял? Отчего, почему? – спросил его сосед. – Зря я отпустил Галю. Пойду, догоню ее.
-Ты никуда не пойдешь, – заявил Лев. – Если что-то нужно, сделаю лучше, чем кто-либо.
-Нет, Лев. Если тебе нужен извращенный секс, то у нас, его не будет.
-Много ты знаешь об извращенном сексе. Считай, что я ничего тебе не предлагал.
Павел не слушал, решил уйти. Лев его не выпустил, просто ударил. Лядов отлетел в сторону, как пушинка. Лев уже определил, что гиперсексуальность является самым слабым местом субъекта. Он учился управлять Лядовых. Пока пробовал самые разные способы. Павла обволокла волна любви, даже страсти. Секса-то и не было. Лео не трогал руками, но Павел изнемогал от удовольствия, стал нажимать себе на скулы, чтобы не поддаваться гипнозу.
–Я могу дать тебе все: власть, деньги, здоровье, известность, – шептал Лео. – А сам буду твоим рабом.
Павел в полной мере оценил предупреждение Ксаны, да и горничной. Он даже не заметил, как Лев раздел его и закрыл одежду в шкафу.
-Не потерплю насилия над собой. Мне хочется гулять, – сказал Павел.
-Хочется, перехочется.
-Какой мне урок. Я сам когда-то разговаривал с людьми подобным образом. Я ненавижу жлобизм. А тебя отравлю.

Павел ушел на балкон. Он обдумывал план побега, решил выйти на прогулку со Львом. Лев согласился. На улице они встретили парня, с которым познакомились еще на пляже. Того ночью ограбили и он сидел угрюмый. Парня звали Лехой.
–Драться надо уметь, – сказал ему Лев. Мимо прошла девушка без лифчика. У Павла на несколько минут пропал голос.
–Чтобы ходить так среди затюканных людей, надо обладать смелостью, – облизнулся он. – Какие же у нее персики.
-А на мужике в кафе мои кроссовки, – сказал Леха. – Я к ним колокольчики пришивал.
-Во мне проснулся Чайник, – сказал Павел. – Хочу скандала. Только бы мужика не перепутать.
-Я драться не умею, – сказал Леха.
-Я тоже, – нагло заявил Лев.
-Зато я умею, – упрямо проворчал Павел. Он поднялся в кафе, подошел к мужику и опрокинул на него бутылку вина, стал любоваться, как красная жидкость напитывает ткань скатерки. На помощь другу подошел двухметровый мужик с огромным пузом. Павел без замаха ударил его, и тот отлетел к соседнему столику. Посторонние кинулись на выход, заблокировав винтовую лестницу. Павел стащил с мужика кроссовки и помахал ими. На Пашу кинулось шесть человек. Ему распороли вилкой щеку. Леха попытался разбить бутылку, но она оказалась пластмассовой. Бармен вызвал милицию. Из кафе забрали всех, кто не успел убежать, включая Лядова и Леху, который удивительно походил на Есенина.
-А вы как относитесь к гомосексуализму? – вежливо спросил дежурный у Лядова.
-Как в любой цивилизованной стране, – ответил тот.
-Это как же? – ожил милиционер.
-Делай что хочешь, но меня не трогай. Я работаю в оборонке. КГБ знает всех моих любовниц. И я требую, чтобы меня здесь не оскорбляли. Сделайте запрос в Москву. Эти жирные вчера ограбили и избили Алексея. Я лишь заступился за него.
-Это так? – удирал милиционер пузана дубинкой.
-Мы все вернем. Только протокол не пишите. С работы слечу.
-За это сажают, – сладко сказал милиционер.

Через час Лехе вернули вещи, деньги и отпустили.

26. Смерть Ольги. Июль. 1983г.

Лео сумел незаметно скрыться от милиции. Он сидел дома. Когда Павел и Леха пришли, то Лев заворчал на них. Лядов его игнорировал. Лео достал йод и стал мазать мужиков. Леху чуть-чуть, а Павла сплошь.
–Кожу сожжешь, – остановил его Лядов. Леха налил в кружку одеколона и плеснул в лицо Льва. Тот побежал умываться. Вещи у Павла были упакованы. Он давно вскрыл гвоздиком шкаф. Он схватил чемоданы и пошел к дверям.
–Ты со мной? – спросил он спасителя.
-Нет. Я поживу со Львом. У меня билеты из Москвы до Норильска лишь через неделю. Он мне ничего не сделает.
Павел ушел. –Что же ты не убежал? – спросил Лео Алексея, когда вышел из ванной.
-Не думаю, что от тебя можно убежать, но тебя можно убедить.
– Я знаю, где он живет.

Дома у Павла жила мать. Она привезла с собой внуков. Павел приехал из Сочи без предупреждения, квартиры не узнал. Настя настелили поверх ковров и мебели лоскутков и тряпок, на кухне развесила картинки из журналов. Настя стала расспрашивать его о семье. -У меня нет семьи. Неужели непонятно? – резко ответил сын.
-Но почему? Кто виноват? Приведи мне ее. Анатолий тоже не жил семьей, а теперь возит матери подарки. И Люба рада. Он ей мышку плющевую привозил. Она спит с этой мышкой.

Павел собирался ехать к жене из-за Ксюши. Сближение девочки с Настей не вызывало у него восторга. Ксюша стала подражать бабушке, копировать интонацию. Девочка первой поняла, что папе не нравятся коврики, убрала их, вымыла полы, содрала картинки. Павел уехал к жене. Дома был лишь ее брат. Ольга находилась в роддоме. Павел поехал туда.
–Вы ей кто? – спросила посетителя дежурная медсестра.
-Муж.
Сестра очень удивилась, набрала номер отделения и прокричала в трубку:
-Девочки, у Лядовой муж есть. Что же вы ее в руках не держите? – спросила она Павла. – Сейчас ее приведут.
Выглядела Ольга ужасно. Губы бесцветные. Кожа желтая. Она безучастно посмотрела и попросила медсестру: – Приготовьте сына. Я возьму его. У него нашелся отец.
Малыша принесли. Он был чернокожим. Паша улыбнулся, словно отведал кислой капусты, но поцеловал ребенка. Набежавшие со всей больницы сестры с непониманием смотрели на красивого мужчину. -В дедушку угодил, – сказал Лядов. – Отец Ольги с Кубы. Учился здесь.
Павел дал медсестрам сорок рублей на конфеты и понес малыша в машину. Ольга сбросила больничный халат и в сорочке пошла следом.
–Ксюша приехала, – сказал он через плечо. – Она соскучилась по тебе. Придется ехать ко мне. Ты желтая. Видно, печень посадила.
Настя была ошарашена явлением черного внучонка и голой снохи. –Ты его на шахте откопал? – спросила она.
-Ольга кубинка. Ее отец негр. Малыш угодил в него.
-Не знаю, кто ее отец, но знаю, кто мать малыша. И не дури меня. Лумумба она. Неужели ты хуже негра. Ксюшу заберу в деревню, а вы, как хотите. Малыша не обижайте. Он ни в чем не виноват. Как мне обидно за тебя. Все твои показания в ее защиту подлежат твердому, неопровержимому сомнению. И какой процент человеческого достоинства дать тебе после этого? Самый ничтожный.
Павел отвез мать и детей на вокзал, жену к ее брату.
–Когда найду няньку, то заберу мальчика, – пообещал он. – Деньги оставлю, старайся не пить. Если запьешь, то позвони. Я малыша заберу.
Няньку Лядов не нашел. Его срочно отправили в командировку в Болгарию. Он торопился вернуться домой. Волновался за негритенка. Павел все же вышел погулять по Софии. Женщины-болгарки больше походили на турчанок, чем на славянок. Они ему не понравились. Утром он выехал в Бухарест. Столица Румынии понравилась больше. Но люди там были очень бедно одеты, хуже, чем в России. Женщины навязывались сами. Они напоминали цыганок, а может, и были таковыми. Задерживаться за границей Павел не стал, вылетел первым же самолетом. Он позвонил Сержу, узнать новости, просил его последить за женой. –А к тебе Леха приехал, из Норильска, – сообщил друг. – Я его в театральную студию пристроил. Уж очень у него выразительная внешность. Он говорит, что Лев знает твой адрес. Ксана уже в Америке. Ее там встретили твои рыжие подруги. Позвони Насиме. Она дала отвод Фарике. Бросай Ольгу. Уж лучше Симочка, чем жена алкоголичка.
-Они мне обе безразличны. И вряд Сима бросила бегуна ради меня. Есть академик Горн.

Павел позвонил Лене Фоминой. – Я тебе из Болгарии привез ковер из длинной шерсти и розовое масло. Пусть Илья или Федор заедут ко мне, – попросил он. – Это подарок.
-А я беременна. Я так благодарна Илюше за это.
-А у меня супруга родила негритенка. Я не знаю, кого и благодарить.
-И ты не выкинул его в окно?
-Пусть живет. Он хорошенький. Глазки – смородинки. Словно шоколадный.

Павел решил развестись с Ольгой, но не думал, даже и мысли не допускал, что Насима заменит ее. Другой женщины у него не было. Насима, подталкиваемая целой группой товарищей – Леной, Ильей, Сержем, все же приехала к Лядову. Пара, чуть ли не впервые, нормально занимались сексом, нормально спали. Утром Павел решил отвезти подругу на работу. Его машина стояла под окнами. Они спустились во двор. Павел чуть не повернул назад. За рулем его машины сидел Лео.
–К политехническому музею, – сказал ему Павел. Лео хорошо водил машину, прекрасно знал город. Он за несколько минут домчал их до центра. Павел пошел проводить подругу до НИИ. В машину ко Льву он не вернулся, спустился в метро.
Когда Павел, в одиннадцать ночи, пришел домой, Лео дремал на порожках.
– Заблудился? – спросил его Павел. Он не думал, что сможет отделаться от гостя, впустил его, стал готовить ужин. – Ты мне не приятен, как человек. Я бы не хотел общаться с тобой.
–Я пришел попросить прощение, – сказал Лео. – Согласен на любые твои условия. Буду послушным.
-Ты не успокоишься, пока не убьешь меня. – Павел поел, не предложив гостю даже чая. – Я спать. А ты делай, что хочешь. Ты не человек. И я тебя не боюсь. Завтра я ночевать не приду. Не сиди на холодной лестнице, почки застудишь.
Лео остался в квартире Павла, стал готовиться к экзаменам. Он еще учился в МГУ. Заодно он сделал обыск, перечитал все записи хозяина. В четыре вечера к Лядову приехали Серж и Леха.
–Уже здесь, – недовольно сказал Алексей. – Неужели тебе непонятно, что Пашка святой человек.
-Буду опекать это золото, – ответил Лев.
-Найду киллера, чтобы бабахнул тебя, – пообещал Серж.
-Ни один киллер не возьмется убивать меня. У тебя просто не хватит денег.
-Один не возьмется, роту наймем.
Позвонил Павел. Говорил с ним Леха. – Абалкин здесь. Мы на него порычали, а он какой-то поникший, оставил нас жить.
– Он мне не мешает. Я сегодня у жены переночую. Плюньте на него. Для меня, его нет. Пусть делает, что хочет.

К Ольге Павлу ехать не хотелось. Он катался на машине, остановился в центре, наблюдал за девочками. В машину стучались. Он всем назначал встречу в десять вечера. А потом наблюдал из-за угла, как проститутки ожидали его, бродили взад-вперед. Он нырнул в подземный переход, вышел у Госплана. –Мужик, – крикнул ему стройный парень, видно балерон, – счастья хочешь?
-Какого еще счастья?
-Большого и толстого.
-Какое же это счастье.
Предчувствие все же привело Лядова в дом жены. Ольга была чуть жива. Мишка тоже. Павел накормил малыша, вызвал скорую помощь.
–Ребенок здоров, – сказал приехавший врач. – А с женщиной. Это рак. Есть еще шанс, что ошибаюсь.
Павел не поехал со скорой помощью, просил врача перезвонить ему, когда устроит Ольгу в стационар, сунув ему десять рублей. Мишку он забрал к себе домой. Он решил поспать. Сына вручил Льву.
–Нянчи, – сказал он ему. – Это мой парень.
-Не смешно.
-Не смешно? Зато насмерть. Днем сходишь в молочную кухню, а пока корми его смесью. Жена умирает. А здесь еще ты путаешься между ног. Я не люблю «непоняток». Просто поговори со мной откровенно. Может, наши интересы и совпадут.
-Евгеника, – только и сказал Лео.
-Совпали, – удивленно ответил Лядов.

На работу Павел приехал небритым. Об этом сообщили Софи. А у нее были хорошие новости. Она пошла к Лядову. –Тебе дают квартиру, четырехкомнатную сталинку, кухня 12 метров, кабинет, два балкона.
-У меня жена умирает. Надежды нет. Мне сейчас ни до чего нет дела, – ответил Лядов.
– Знаю я, как ты с ней жил. У тебя двое детей. Усынови Ксюшу, пока Ольга жива. Я бы была хорошей матерью. Почему ты упрямишься. Хватай ордер и перевози вещи. Дали бы тебе 4 комнаты, если бы не я. Артистам такую роскошь не дают. Я и мать твою в ордер вписала. Кабинет, правда, тебе полагается, как ученому.
-Ольга не заслужила такого наказания. Она молода и красива.
-Павел, она заслужила. Про нее такое говорят. Не хочется и повторять всю эту грязь. Хоть бы меня спросил, когда женился на ней.
-София, я же был влюблен в нее.
Павел взял ордер, решил переезжать на новую квартиру в тайне ото Льва, надеялся, что тот потеряет его. Он отпустил Льва домой. Сына отнес соседу, а сам поехал к Ольге в больницу. Она была без сознания. На другой день он съехал на новую квартиру, привез с собой мужиков из института. Они и перетащили его вещи.

Лео пришел ночью. Он отомкнул квартиру отмычкой и оказался в пустой комнате. Он даже не почувствовал, что Павел готовится к переезду, заметался. Перед ним встала стена. Он, словно собака, нюхал воздух, но город был огромным. Московскому зверю было все равно черт ты или ангел. Лев не знал, в каком почтовом ящике работает Лядов. Но он не сомневался, что быстро его найдет. Все пойдет своим чередом. Павел получит прописку и его можно будет найти по базе данных милиции.

Ольге сделали переливание крови. Она пришла в себя. Павел сидел рядом, погладил ее руку. –Паша не бросай детей, – попросила она. – Брату они не нужны.
-Я уже оформил детей на себя. Врач заверил твое согласие в присутствии двух свидетелей. Теперь я их отец. Проблем не было. Мне дали новую квартиру. Вот очистят кровь, и заберу тебя туда. Квартира роскошная, светлая, с высокими потолками, с лепниной.
-Я умилаю, – по-детски сказала она. – Я так мало пожила, я так мало была любима. Паша, прости меня сейчас. Я тебя очень люблю.
-От простуды еще никто не умирал.
-Помолись за меня. Если бы бог простил меня, и оставил мне жизнь, то я стала бы самой лучшей женой, и матерью. Я бы смогла сделать тебя счастливым. Я бы пылинки за тобой стирала, дышала тебе вслед. Понимание пришло слишком поздно. – Павел поцеловал ее руку. – Прости меня. И умоляю, не бросай детей, – вновь попросила Ольга.
-Такая красота не может быть грешной. Окружающие тебя люди виновны во всех твоих прегрешениях. Даже крохи счастья, подаренные тобой, для меня бесценны. Я Ксюшу вызвал в Москву, обязательно приведу ее к тебе. Она собралась идти в школу.
По лицу женщины потекли слезы. На это было невыносимо смотреть. – Я засыпаю, – сказала она. – Хочу проститься с дочерью. Ты женись сразу, не соблюдай траур. Я же лежу в раковом.
-Мест в инфекционном отделении не было.
-Я просто усну. Я люблю спать. Я всегда мечтала спать и спать. Жаль, что снов уже не будет.
-Будут. Мирт прекрасен.

Ольга ночью умерла. Он решил кремировать ее тело. Приехали мать, отец, Люба, привезли Ксюшу. На похоронах были подруги Ольги, немногочисленные родственники. Павел держал на руках Мишку. Он еще не представлял себя главой семейства. Когда урну замуровали, то Ксюша, все время цепляющаяся за Настю, подошла к отцу и уткнулась ему в ногу.
– Не плачь, – сказал он. – Маме будет горько видеть тебя заплаканной. Теперь мы все время будем вместе, будешь помогать мне, растить Мишку. Я женюсь лишь с твоего согласия. Бабушка пока поживет у нас.
-Я не пойду в школу. Кто же будет помогать тебе.
-В воскресенье пойдем в церковь. Когда горят свечи, то умершие видят наши лица. Ты сможешь поговорить с мамой. А сейчас домой. Мишка устал.

Настя не думала, что сын будет переживать смерть жены. Но он переживал.
-Мама, я хочу сходить в церковь. Я не знаю, верующий ли я человек, – сказал Павел матери.
-Верующий. Я тебя с детства учила молиться.
-Не помню. Буду учиться заново.
Настя не любила попов, те жили богаче ее, однако согласилась пойти в церковь.
Лео не хотел запрашивать информацию о Лядове в милиции. Он не хотел, чтобы кто-то заинтересовался этим перспективным ученым. Абалкин решил сам найти объект. Павел не знал, что у Льва мозг ментата, человека-компьютера. Лев запоминал все. Он выудил из памяти информацию о церкви, куда заходил Лядов. Он был готов ходить туда месяц, но наткнулся на Павла в первый же выходной. Его поразил вид Лядова. Павел был в трауре. Ксюша тихо спросила отца: -Как сказать боженьке, чтобы не сердилась на маму?
-Иди к иконе, поставь свечу и говори с боженькой, как с человеком. Она услышит тебя.
Павел стоял и стоял у икон, пока Мишка не начал капризничать. Павел дал знак матери, что пора уходить. На улице его ждала Насима. Она не была на похоронах супруги друга, в церковь зайти побоялась. Она все же была татаркой. Насиму к церкви подвез Захар. Захар теперь жил в одном подъезде с Лядовым. Но о смерти жены Павла он узнал случайно, от Софи.

Конечно, это было не прилично. Душа Ольги еще не ушла на небо, но Насима осталась ночевать у Павла. Они поговорили. Павел плакал. А потом полез под юбку. – У меня есть презервативы траурного цвета, – сказал он.
– Не ерничай. Ольга же должна все слышать. Мне неудобно перед твоей мамой.
Настя вновь не одобрила выбор сына. Она еще не знала, что новая подруга Павла имеет не славянские корни. Насима осталась жить у Павла, хотя они не оговорили условий, но все же подразумевалось, что пара распишется. Павел не жил, а существовал. Домой приходил строго в шесть, приносил фрукты. Однажды пришел, и пакет выпал из его рук. На кухне сидел Лев. Стол был заставлен блинчиками, пончиками. Настя нашла благодарного слушателя. Лео ел и нахваливал выпечку.
–Я плохая стряпуха, но тесто учила ставить мать, – сообщила она Льву. Она рассказала ему про мужа-суку, про детей. Лео почувствовал, как Павел враждебно отнесся к его приходу. Павел без аппетита съел 30 блинчиков. На кухню забежал племянник Палушка, младший сын Любы.
–А папа Толя сказал, что возьмет меня к себе. Я буду учиться в московской школе, – сообщил мальчик. – Мишка сырой, ворочается.

Павел ушел в детскую, перепеленал малыша. К нему заглянул Лео. Павел положил Мишку и врезал гостю по скуле, тот не уворачивался. Он что-то сшиб. Прибежала Настя.
–Не смей его трогать. С женой не повезло, так повезло с друзьями, – заступилась она за гостя. – Царство ей небесное, отмучила мужика. Услышал бог мои молитвы. Насимы сегодня не будет. У нее встреча с Горном. Она звонила тебе. Сегодня у нас Лев переночует. Он же круглая сирота.
-Он? Мама, он говорил аллегорично. Он не находит языка с родителями. Убирайся, Лео. Не приходи больше.
-Что же произошло между вами? – спросила мать. – Надеюсь, что это не женщина. Женщина может сделать врагами лучших друзей.

Встреча Горна и Насимы прошла очень быстро. Академик сказала девушке, что больше они встречаться не будут. Он решил сохранить семью. Насима не расстроилась. Тот довез ее до Волгоградского проспекта, к дому Лядова. Насима была озадачена, академик давно признался ей в любви. Лишь он был препятствием ее брака с Павлом. Павла она никогда не любила. Павел тоже не любил ее. Она была нужна ему на кухне, в постели, но точно не в ракете. Их сближало одиночество и наука.
Лев не знал Насиму. Не каждая женщина ляжет в постель вдовца. Он вползал в жизнь Лядовых очень тихо. Он гулял с негритенком. Странно было видеть мужчину с малышом темного цвета. Лев больше не создавал проблем, стал тенью Павла. Как Павел ошибался, что командует Львом. Тот сжимал и сжимал хватку. Глаза московского зверя ухмылялись.

Вскоре Насима объявила Павлу, что решила связать свою жизнь с Фарике. Больше она не появилась у Лядовых. Лео торжествовал. Давно он не испытывал такого эмоционального всплеска. Он решил, что сам подберет Лядову жену. Ребенок Павла должен воспитываться иначе, чем его отец. Сломать Лядова было очень трудно. Надо было идти в обход стены. Лео понимал, что Павел никогда не будет его сподвижником. Свою жизнь Лео расписал на много лет вперед.
-Конечно, общество обычно право в выборе пути своего развития. Но сейчас такое время, что правым вышел одиночка Сахаров. Земля должна стать единым организмом. Иначе борьба между государствами приведет к глобальным катастрофам, прежде всего экологическим. Не менее опасен сейчас и кризис культуры. Но хвататься за все сразу не буду. Создам общество. Без помощников я смешон. Юродивый, – размышлял Лев.

27. Встреча с Людмилой. Сентябрь 1983г.

На объявление о поиске близкого человека Люда Степанова получила 40 ответов. Объявление она давала в рижскую газету. В Москве такой услуги еще не было. С Максом Рамкиным Люда рассталась, проводив его в армию. Но отношения разладились еще до этого. Уж слишком непоседливым был парень. А делить его с многочисленными друзьями Люда не хотела. Они решили обсудить ситацию после того, как макс отслужит. Он даже на ее письма не отвечал.
Люда несколько раз перебрала стопку писем, отобрала лишь десять. Нелли помогала ей. Внимание подруги привлекло лишь одно послание. Она узнала подчерк, а потом фотографию. Ошибки быть не могло, письмо прислал медвежонок. Нелли прочла его. «Павел, вдовец, 24года, 178см, 100 кг, двое детей и мать. Высшее техническое. Обеспечен. Любви и женщин боюсь, но буду верным супругом. Хочется семейного покоя и больше ничего». Нелли хотела порвать письмо, но не решилась. Подруги остановили свой совместный выбор на литовце из Дубны.
-Двое детей, – удивленно прошептала она.
Люда сомневалась в правильности выбора. Это лишь в тривиальных фильмах мужественные прибалты становились утехой русским печальницам. Оставшись одна, Люда перечитала письмо, которым заинтересовалась Нелли, и ответила Павлу. Литовцы, которых встречала Люда, были меркантильными и корыстными – все. Письмо Павла казалось сухим, но несло внутреннюю энергию. Кроме Макса и Кости мужчины так и не оставил след в ее жизни. После расставания с Максом Рамкиным она стала встречаться с однокурсником, потом с известным спортсменом. Несколько случайных встреч и в результате одиночество в толпе.

Павел тоже был одинок. На встречу он пошел пораньше, чтобы посмотреть на девушку со стороны. Его пугало, что ей было лишь 20 лет. Он сразу узнал ее. Это была девушка из его видений. Она была стройненькой, в белоснежном трикотажном костюме, волосы схвачены в пучок, очень напряжена. Павел кивнул ей, смутив. Она не ожидала, что он такой огромный. Он не стал одеваться парадно, на нем были брюки из толстого сукна и серый свитер крупной вязки. В поцелуй он вложил слишком много сексуальности. Андроповские времена канули, но кафе было пустым. Он подсел к Люде, и попросил меню.
–Я закажу сама, – заявила девушка. Павел оценил отсутствие в ее заказе вина, кофе и пирожного. Она не боялась быть не понятой, при этом имела вкус.
–Расскажите о себе, – попросил он. – Хотелось бы узнать мелочи. Быт, косметика, книги, цветы.
-Уступаете первенство даме, – шутливо сказала она. – У меня аллергия на косметику, на лекарства и клубнику, пыльцу. Люблю Лермонтова, Гоголя, Булгакова. Не люблю Толстого, Ирму Колоду. В живописи всеядно. Предпочтение отдаю импрессионистам русской школы. В быту. По дому умею делать все. Хорошо готовлю. Вполне современная девушка.

Павел чувствовал, что перед ним утонченная женщина. Он взял вилку, и салат с нее упал. Он чуть не взял нож. Люда поняла причину заминки. Даже Лилия Воршина так и не приучила его есть вилкой, а не ложкой. Она сделал ему бутерброд, и попросила съесть с ее руки. – Так я привораживаю мужчин, – сказала она. Неуклюжесть Павлу шла.
-А мне и рассказывать нечего. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты мне понравилась. И у меня были виденья. Я видел девушку очень похожую на тебя, – сказал он. – Если не испугал своей прямотой, то поехали ко мне в гости. Сразу поймешь, что за человек.
-Однажды меня уже приглашали знакомиться с мамой, а там ждал еще один парень.
-Мама встретит нас у порога. Я приглашаю к знакомству с собой, а не с ней. Она посмотрит на тебя и уедет в деревню. Я живу один.

Настя догадывалась, что Павел уехал на свидание, но не сумела выкрасть полученное им письмо. Она затеяла тесто, напекла пирогов, блинчиков. На всякий случай, чтобы не опозорится. Дети рано угомонились. Настя перебегала от окна к окну, чтобы не пропустить машину сына. Как Павел и думал, мать вышла встречать их. Может, что-то и не понравилось ей в Люде, но она прикусила язычок.
–Сын не предупредил, что у нас будут гости. Я лишь блинчиков напекла, – вздохнула Настя.
-Я не знал, поедет ли Люда к нам. Мы ели в кафе. Люда, скорее всего, не любит мучное.
-Я курник, пермячки сделала. У Паши ведь дети есть. Он сказал?
-Спасибо. Я, конечно, сыта. Но все попробую. Мы еще только познакомились. Мало знаем друг о друге, – приветливо сказала гостья. И Настя расцвела.

Кухня Лядовых была оформлена в псевдорусском стиле. На красной скатерти стоял расписной самовар, по стенам висели кружки, деревянные поварешки. Серж уже несколько раз порывался все это уничтожить, но Павлу было не до ремонта новой квартиры.
–Другие комнаты не обставили, – сказал Павел. – Квартиру недавно получил.
Стиль Люде не нравился, блинчиков ей не хотелось. Но Павел с таким аппетитом стал уплетать их, что и она тоже потянулась к блюду. Настя налила себе чай без сахара.
-Дочка, может я кажусь тебе глуповатой, – сказала она, – но сыну мешать не буду. А он умница. Я его материально никогда не поддерживала. А он мне помогал растить младшего брата. Ты мне понравилась. Выходи за него, и я буду спокойной, вернусь в Захарьено. У меня там хорошая работа – пришлось оставить. Он добрый. И невезучий.
Настя вдруг расплакалась, была еще той артисткой. Люда умилилась от такой простоты. Она не думала, что Настя играет.
-Нам надо узнать друг друга получше, – не могла сразу согласиться Люда. – Мне пора. Дома не знают, что пошла в гости.
Павел обречено вздохнул, восприняв ответ Люды, как отказ. –Я провожу вас, только машину брать не хочу, – сказал он. У них не было романтики юношеских свиданий. В безлюдном переходе они поцеловались. Они столкнулись носами, щелкнули зубами о зубы и расхохотались. У Павла такое было во второй раз. –Прости, не хочется расставаться, – сказал он. Они спустились к набережной реки Москвы. Влюбленные забыли это место. Свежий снежок уже выбелил берега. Река еще не замерзла. Подул ветер, и они вернулись в город. Они были старше своих сверстников и моложе. Люда села на его колени. Милиционер сделал им замечание, что девушка замерзла. Они решили найти подъезд, чтобы немного постоять там, но все двери были наглухо закрыты. Павел остановил такси, и они поехали к Степановым. –Можно мне подняться к тебе? – спросил Павел, еще не верящий, что через несколько минут они простятся. Она кивнула. Степановы ждали возращения дочери. Обычно вечерами она сидела дома. Приход Лядова вызвал растерянность. Пред ними предстал воплощенный в реальное тело абстрактный зять. Ксан Ксаныч открыл коньяк. Еще не выпили, а Павел попросил руки Людмилы. Он не хотел уходить, не выяснив всех обстоятельств. Он думал, что получит отказ. Все замолчали. Павел поднялся, чтобы уйти. Люда коснулась его руки.
–Павел, я согласна, – сказала она. Он прижал ее вместе со стулом и подбросил. Это было так неожиданно, что она взвизгнула.
–Мы тоже рады, – вздохнула Ирма. – Можешь называть меня мамой. Только не кидай ее. Она и так задумчивая. За организацию банкета возьмусь немедленно. Свадьба в январе. Люда будет в платье на обручах, в пятиярусной вуали, со страусиными перьями.
-Не беспокойся, все будет скромно, – остановила Люда мать.
-Нас не поймут, – удивилась Ирма. – Жалко Алла Нефедова погибла. У нее было понятие. С ее уходом, что-то потемнело.
-Где ее похоронили? – спросил Павел.
-Не знаю, плакала дома. Муж у нее художник. Он не общался с друзьями Аллочки. Никого не поставил в известность. Что ты думаешь о свадьбе?
-Заказывайте перья.
-Такой муж всю жизнь требовался мне, а не ей, – всплеснула руками Ирма. – Уж Люду-то я выдам с шумом. Сама буду на барабане играть, а на ноги одену музыкальные браслеты.
-Выдадим дочь и разведемся, – припугнул ее Ксан Ксаныч. – Муж ей не нравится. А я и не знал этого. Музыкальные браслеты. Не слышал о таких.
-Я ухожу, – сказал Павел. – Мама волнуется. – Мама видела уже пятый сон. – Заеду завтра после работы. Мне надо прийти в себя. Я не ожидал от себя такой смелости.
Люда все больше и больше нравилось Павлу. Такой девушки у него еще не было.

Когда Павел ушел, то Ирма выпила стаканчик. –Простоват. Зачем ты кинулась ему на шею, – завздыхала поэтесса.
-Мама, его звать Павлом. Он сильный и красивый.
-Он тебя о потолок не ударил? – выпила мать еще рюмочку. – Вовсе он не красивый. Мужчина должен быть стройным, броским. Посмотри, как отец спинку держит.
-Он мне понравился, – сказал Ксан Ксаныч.

Павел объявил на работе, что женится. – Ты торопишься, – проворчала Софи. – Даже полгода не прошло со смерти Оленьки. Люди осудят тебя.
-Я не могу один растить детей.
-Я бы тебе помогла, ничего не требуя взамен.
-Зачем такая жертва. Люда мне нравится.
-Я умею ждать, – вздохнула Софи. –Я же несравненная.

Обе стороны обговорили количество гостей, но в деревне этого не поняли. В Москву явилась вся родня из Захарьено, Обшаровки, включая шумных Генашку и Груняшку. Павел не знал, что делать. Он с работы-то почти никого не пригласил. Когда Павел надел свадебный смокинг, то вся родня хохотала.
–Зачем хвост-то, ничего не понимаю, – сказала Настя. – Мы с Любой кримпленовые платья привезли, с розами на черном. Глаз не оторвать. Горожане умрут от зависти. Я здесь таких ни у кого не видела.
-Большей безвкусицы и я не видел, – сказал Павел. – Я сам выберу вам платья. Иначе не пойдете на свадьбу. А Генашку и Груняшку отправляйте домой. Я не хочу, чтобы они опозорили меня. Никто не выпьет ни грамма спиртного. Включая и тебя, дорогая матушка. Папе можно двести грамм.

Груняшка и Генашка не особо прислушивались к происходящему. Они допивали самогон, привезенный на свадьбу из деревни. Павел заплатил Федору. Тот загрузил лишнюю родню, попойку, закуску и отвез в Захарьено. Настя была не в обиде на это, но все же поворчала. Сын купил ей два платья. Одно шерстяное с золотым воротником, второе из тяжелого шоколадного шелка, струившегося, как вода.
–Никаких плясок, – еще раз предупредил всех Павел. – На банкете будут академики, члены правительства, литераторы, директора.
-Что же там делать-то, не речи же толкать? – самодовольно заявила Настя и осеклась. – Пусть Степа скажет. Я присоединюсь, – вспомнила она, что люди, не умеющие красиво говорить, присоединяются. – Не по себе ты куст рубишь. Что я не нашла тебе простую деревенскую девушку с бантиком в косе. И родню бы не пришлось обижать.
-Вам делать ничего не надо, сидите за столиком и улыбайтесь. Будет цыганский хор, тамада. Подарки преподнесут все сами, в удобное время. Посидите и уйдете. Ни готовить ничего не надо, ни со стола убирать.
-Срам, а не свадьба, -плюнула Настя. –Я напиться хотела. И как не убирать. Я всю недоеденную колбасу обязательно заберу. Про напитки даже и говорить не буду. Вряд ли что останется.

Нелли, которая должна была стать свидетелем подруги, думала, что Люда выходить за литовца. А когда узнала правду, то побелела. –Мне плохо, – сказала она почти правду. – Лучше тебе перестраховаться, предупреди Таню Кох, чтобы могла подменить меня.
-В чем дело? – удивилась Людмила. – Постарайся поправиться. Я не хочу, чтобы свидетелм у меня стала Таня. Ты моя лучшая подруга.
Нелли так и не пошла на церемонию. Для нее все происходящее было трагедией. Павел бы, конечно, не узнал ее. Она стала эффектной женщиной. Она все еще любила его. Подруга убирала, а точнее отбирала у нее, детскую сказку. -Медвежонок, медвежонок, – тоненько плакала она. – Что я могу сделать? Как я буду общаться с подругой? Я боюсь нашей встречи. Ты узнаешь меня.

24. Семья.

Люда и Павел расписались. И все пошло очень стремительно. Гости быстро напились, стали кричать «горько», танцевать. Их же никто не предупреждал, что вести себя надо сдержанно. Настя осуждающе смотрела на происходящее. Но все установки сына соблюла. Подарки сваливали на персидский ковер, купленный в складчину в НИИ. К подарком крепили открытки, чтобы молодые знали от кого они. Ксан Ксаныч вручил зятю ключи от «Шевроле-Каприз», редкая машина в СССР. Машину он купил в Бразилии и привез на корабле. Ирма подарила зятю бриллиантовую булавку. Настя тоже не упала в грязь лицом, подарила снохе норковую шубу и кашемировую шаль. Деньги на подарок и мех дал сын. Настя хотела купить большого плюшевого мишку. Видя эту роскошь, душа Насти опустела. Она призадумалась. Все веселились. Цыганскому хору передохнуть не давали. Люда устала. Она немного выпила, у нее задрожали руки. Павел проводил ее на диван. А сам танцевал с Таней Кох. Та выглядела божественней Великой Екатерины. Ее грудь, возлежала на специальном лифе, была украшена роскошным ожерельем из феонитов в серебре. –Я сейчас тресну, – сказала она Павлу. – Идем в туалет, поможешь мне расстегнуть корсет. Я заберу с собой на ночь Вальера. Помор мне понравился. Можно?
-Он не будет возражать. Он такой.
У ресторана скопилось множество машин. Официанты стали убирать со стола. Гости потянулись на выход. Люда уснула на диване. Павел отнес ее в свою машину. Она даже не проснулась. На следующий день они проспали до трех часов. Брачной ночи у них не было. Они вдвоем съездили на могилу Кости. Люда положила к памятнику две розы. Теперь она была не одна. Они вернулись в пустую квартиру. Настя и Люба прибрались в квартире сына и увезли всех гостей, и детей к Анатолию. Люда надела пышное свадебное платье, которое купила ей мать. На свадьбе она была в другом, скромном. Молодожены прислонились друг к другу спиной. Люда оголила плечи и платье, словно пена, скользнуло вниз. Она перешагнула через него и обняла мужа. У Павла теперь была его, и только его женщина. На нее никто не мог бы покуситься, на пути бы встал дикий зверь, крокодил с бивнями слона и копытами лося. Павлу приходилось вставать на цыпочки, чтобы дотянутся до губ жены. Он целовал ее волосы и глаза.
–Люда, да? – спросил он. Она улыбнулась. Он опустился на колени и лизнул ее в пупок. Люда лишь теперь рассмотрела мужа и испугалась. Она возгордилась им. И он очень ее берег. Такого нежного мужчины у нее никогда не было. Павел будто порхал над ней. Он не смел, просто лечь на нее. -Тебе хорошо, хорошо? – спрашивал он. – Мне важно. Говори со мной.
А она лишь нежно гладила его небритую щеку.

Люда училась на пятом курсе института и уже работала в редакции. Павел ежедневно заезжал за ней. Всегда терпеливо ждал ее в постели, пока она закончит корректировки текстов. Потом он стал засыпать один, потом взял на себя всю домашнюю работу. Но Люда стала больше просиживать над учебниками. –Мне трудно заниматься сексом каждый день, – пожаловалась она мужу. Он проглотил и это. Он боялся ворчать при жене, выглядеть угрюмым, семейная жизнь была по нему. Он округлился лицом, всегда спешил домой.
–Может тебе бросить работу, – предложил он Люде. – Я обеспечу тебя. У меня начались ночные поллюции. Видения, с последствиями для мужского организма.
Он сходил к сексопатологу, тот сообщил ему, что с годами сексуальные потребности женщин повышаются, а мужчин понижаются, выписал успокаивающее. Когда Павел вышел из аптеки, то столкнулся со Львом. –Успокаивающее? Плохо спишь или жена не дает? – спросил Абалкин.
-Да.
-Что да? Спать не дает? У тебя покраснели кончики ушей.
-Я сам не знаю, что хочу. Люда малотребовательна к сексу.
-Поехали к тебе, сделаю эротический массаж.
-Да? А это поможет? Только у меня очень мало времени. Мне надо Люду забрать с работы.
-Я хочу, есть, – сказал Лев. – Накорми меня чем-нибудь. Люда оканчивает работу не раньше пяти. А сейчас лишь три часа.

Люда пришла с работы пораньше. Павел и Лев даже не слышали, как она вошла. Лео первым почувствовал ее присутствие. Она не могла понять, что происходит. Павел взглянул на жену и уронил голову на руки, перед глазами поплыли красные круги. –Что происходит? – дрожащим голосом спросила она.
-Мы занимаемся китайской гимнастикой, – сказал Лео. – Кажется, мне надо слезть с его спины.
Люда уронила ключи и ушла. Павел промокнул лоб.
-Лео, ты не мог сказать, что делаешь мне массаж. Ты слон в лавке с чужим счастьем. Если ненавидел меня, то расплатился сполна. Люда подумала, что мы занимались сексом. Я не смогу жить без нее. Большего зла тебе уже не сделать. Если убьешь, то лишь облегчишь страдания.
-Это произошло случайно. Я не хочу губить тебя.
-Верни мне ее. Все равно как. Хоть луну с неба обещай.

Ноги привели Люду в родительский дом. Она была в шоке. –Нелли знала его, – вдруг пришла ей мысль. – Что она знала? – Люда решила поговорить с подругой, благо, что та жила рядом.
Люда накинула на себя лишь шубку и выскочила из дома.
-Ты вся белая, – сказала Нелли. – Медвежонок что-то сделал не так?
-Расскажи мне о нем.
-Он был моим первым мужчиной. Произошло это так давно. Я тогда, после всего этого, бегала по городу, рыдала. Даже звонила в комитет комсомола. Нашла куда звонить. Его там ругали, а я бросилась защищать. Но причин для ревности у тебя не должно быть. Все в прошлом.
-Можно мне пожить у тебя? Мать будет расспрашивать, почему ушла от него. Я его не удовлетворяю. Может я фригидна. Нет, с Максом у меня все шло нормально. С другими мужчинами мне было лучше. Но я его полюбила. Мне надо разобраться в себе. Здесь он меня не найдет.
-Ты хотя бы предупредила его, что уходишь?
-Я бросила ключи и ушла. Он понял меня.
-Разве так можно. Возвращайся к нему. Не усложняй ни себе, ни ему жизнь. Ни мне.
-Надо почитать специальную литературу.

25. Япония.

Павел получил персональное приглашение из Японии из исследовательского центра. Сказался его давний вояж в Париж. Японской делегации он очень понравился. Японцы люди последовательные. Они наблюдали за Лядовым. Ему оплачивали проезд, проживание и выделяли стипендию. Павел не помнил, что писал заявку. Оказалось, что документы на него готовил отдел кадров НИИ, без его ведома. Времена уже изменились. При Горбачеве стало легче выезжать в капиталистические страны. Японская фирма занималась изучением социалистического рынка. Павел съездил к матери, жившей в Москве у Анатолия, сообщил об отъезде в Японию, страну, которую Настя любила. –Люда будет жить с родителями, – сказал он ей.
От брата Павел поехал к Степановым. Люды там не было. Он осторожно спросил Ксан Ксаныча, когда она была у них последний раз. –Дней пять назад. Она, видно, у Нелли.
-Мне предложили стажировку в Японии. Люда еще не знает. Я дал согласие. С докторской мне придется подождать.

Павел взял адрес подруги жены и направился к ней. Павел не узнал в стройной женщине, открывшей ему дверь, белобрысую крошку, умеющую аппетитно грызть яблоки. Нелли сжалась, но тут же успокоилась. -Передайте жене ключи. Я уезжаю в Японию. На длительное время. Узнаю, у них, как можно заниматься сексом два раза в неделю, и при этом делать прекрасные телевизоры.
Больше он ничего не сказал, аккуратно закрыл дверь. Люда не вышла за ним. Она решила, что теперь у нее будет время подумать.
– Пусть уедет, – сказала Люда подруге. – Я вернусь в его квартиру. Я не могу его потерять. И я не права.

Павла никто не провожал в Токио. Он даже и не думал, что ему предложат подписать очень выгодный контракт. Он прочитал англоязычный вариант и подписал его. Ему сразу же дали на экспертизу группу товаров, предлагаемую для ввоза в СССР. И его рекомендации признали очень весомыми. Цены, цвета изделий, инструкции и многое другое полностью не устроило Лядова. Вечерами он сидел в своей крохотной квартире, готовил книгу о Японии. Месяц пролетел незаметно. Он позвонил домой. Звонок дался очень тяжело. Он уже не верил, что счастье к нему вернется. Он надеялся, что трубку возьмет Люда, но это сделала мать. -У нас все плохо, – сразу сказала Настя. – У меня изъяли самогонный аппарат. Выгнала-то 30 литров. Не думала, что в Москве самогон пьют. Пьют. Какая-то сволочь, бдительная, заложила. Узнаю кто, порву. Толя заступился. Чем мне детей-то кормить. Пусть рубль с бутылки, а он мой.
-Мама, Софи должна приносить мою зарплату тебе. Вы будите всем обеспечены. Не возвращайся в деревню. Где Люда?
-На работе. Живем не хуже, чем с Любой. Людмила молодец. Все успевает. И твоих детей полюбила. Всем бы таких матерей, как это мачеха. Тебе это не понять. Чем ты там питаешься?
-Хожу в европейский магазин. Японская кухня не нравится. Безвкусная, не сытная.

Люда впервые подошла к телефону через 4 месяца. Павел не знал, что сказать ей, молчал.
-Паша, я прочитала много литературы. Я позволю приходить твоему другу.
-А ты не вычитала там, что ошибаешься. Мы не занимались сексом. Поверь мне.
-Я беременна. Я сама не ожидала этого.
-Почему не сообщила раньше? Ты веришь мне, что полюбил тебя?
-Не знаю. Не знаю почему, но верю. Я просто глупая.

Через неделю Люда приехала в Токио. Встречали ее сотрудники фирмы. Они привезли ее на квартиру Павла. Когда он увидел ее, то него подкосились ноги. –Встань, – сказал она. – Я сержусь. – Он стал целовать ей руки. Она опустилась рядом. – Паша, мне надо было сначала переспать с тобой, а потом выходить замуж. – Какое кислое лицо стало у него. Она рассмеялась. – Я так стесняюсь животика.
-Показывай, – потребовал он. Он подобрел. Петтинг всегда удовлетворял его в большей мере, чем другие виды прелюдий. Он с таким наслаждением гладил ее напряженный животик.

Павел не выходил вечерами в город. Но Люда была космополиткой. Она признавала не только европейскую культуру. Лядовы стали гулять. Оказалось, что японцы веселый народ, хоть и весьма сдержанный. Павел рискнул вывезти жену на горнолыжную трассу. Люда боялась, что у нее обострится аллергия. Токио был грязным городом, но ветер с моря разряжал воздух. Купаться в заливе было невозможно. Они нанимали катер и уплывали на небольшие острова на юг. Уехать в Москву Люда не успела, родила 25 октября в Токио. Павлу предложили подписать более выгодный контракт, но он отказался. 5 января Лядовы с маленьким Климкой прилетели в Россию. Свидетельство о рождении Павел получал в советском посольстве. Вместе с ними одним самолетом возвращалась Лилия Воршина, обучающаяся в Осаке японскому языку. Лилия еще не развелась с академиком. Она даже не знала о его романе с Насимой, вернее не хотела знать. Павел не стал расстраивать женщину, ничего ей не рассказал. Лилия была филологом. Он попросил ее помочь ему. Павел вез дискеты, журналы, справочники, все на японском языке. А Настя ждала, что он привезет корабль с видеомагнитофонами, очень дорогими в стране, куда закатывалось солнце. Сын вручил ей лишь спортивную сумку с ракушками, чемодан же занес в кабинет. Деньги, заработанные в Токио, он перевел на свой лондонский счет.

Павел Степанович взял творческий отпуск. Дирекция института поддержала его. Работать он решил на даче Степановых в Сочи. Он позвонил Лилии и предложил поехать с ним на юг. Она совмещала в себе редкие качества, была прекрасным корректором и знала японский язык. Институт оплачивал Лядову работу всех его помощников. Книга о Японии и докторская диссертация Павла Лядова не были чистой формальностью. И книгу и диссертацию ждали. Япония была страной передовых технологий.

Павел уезжал в Сочи с новым своим секретарем и Лилией. Люда должна была привезти семью позже. На даче требовался небольшой ремонт. В санатории академии наук сезон еще не начался. Но праздные жены академиков уже грели обвислые животики. Павел не смотрел в их сторону, много работал. Ему пришлось нанять домработницу, хохлушку с примесью еврейских кровей.
А сам он целыми днями перебирал свои японские записки, скреплял их, что-то в них зачеркивал. И эта стопка лишь росла. К ней присоединялись инструкции с бытовой техники, кулинарные рецепты, статистические справки. Порой Павел думал, что вообще зря связался с такой обширной работой, как книга о Японии. Но эта страна примерила его с женой. Он вообще думал, что больше они не сблизятся. А ведь сблизились.
-Начну с того, что 1985 год – это год быка, – решил Павел. – Кто такие быки?
Эти люди терпеливые, немногословные, внушающие доверие.
Они могут быть и эксцентричными, легко выходят из себя. В эти моменты их стоит остерегаться – ярость Вола не знает границ. Обычно неразговорчивые, в момент увлечений бывают красноречивы. Обладают превосходными умственными и физическими данными. Слывут людьми легкого характера, но при этом часто проявляют упрямство – не любят противоречий. Некоторые из них смотрят на любовь как на спорт, что ведет к недоразумениям с близкими. Не обо ли все это написано, – ужаснулся Павел. – Лучше начну с географии, с экономики. За период с середины 50-х до начала 70-х годов Япония по объему внешнеторговых операций передвинулась с 14-го на 3-е место в капиталистическом мире и в настоящее время уступает только США и ФРГ, постепенно сокращая от них отставание. Только за последние 15 лет японский экспорт в стоимостном выражении увеличился в 9 раз, а доля Японии в совокупном экспорте капиталистического мира возросла в 1,5 раза вплотную приблизившись к 10%. Японские монополии вошли в число крупнейших экспортеров промышленной продукции, а по объему вывоза машин и оборудования -основной статьи японского экспорта составляющей 70% его стоимости – они не имеют равных в мире. В начале 80-х годов Япония потеснила ФРГ, затем США и стала крупнейшим мировым экспортером этой группы товаров. При этом обращают на себя внимание прогрессивные сдвига в структуре японского экспорта и дальнейший рост его конкурентоспособности, отражающие прежде всего динамичное развитие научно-технического прогресса в стране. По оценкам западных экономистов, Япония занимает первое место среди капиталистических стран по уровню конкурентоспособности продукции, который определяется соотношением рентабельности ее производства, новизны и качества. Все это позволяет японским монополиям вести решительное наступление на позиции американских и западноевропейских конкурентов как на их внутренних рынках, так и в масштабах всего мирового капиталистического рынка. Успехи монополистического капитала Японии на мировых товарных рынках дают основание говорить о наличии особого механизма внешнеторговой экспансии, сформировавшегося на базе соединения усилий монополий и государства в рамках единой внешнеэкономической стратегии.

Павел работал с каждой из своих помощниц по шесть часов, потом каждый из них работал еще по два часа самостоятельно. На сон и прочее у Лядова оставалось 10 часов. Помимо этого, по просьбе тестя, он изобретал прибор, способный определять состав донных отложений с поверхности воды. Машенька, его секретарша, ему нравилась. Он бы изменил Люде, если бы был уверен, что жена не узнает об этом.
26. Книга.

Павел не думал, что будет работать с Лилией Воршиной. Не думал он, что она такой грамотный специалист. Без нее бы он ничего не написал. Лилия же держала с ним дистанцию. Зато повариха всюду совала нос. Он не раз заставал ее в позах, не оставляющих сомнение, что она подслушивает. А подслушивать было что. Девочке Машеньке было 19 лет. Она недавно пришла в НИИ, была старательной, наивной. Немного перебарщивала с косметикой.
–Я подлый, – копался в своих проблемах Павел, – но буду еще подлее, если не получу порцию секса. Я очень люблю Люду, больше своей жизни. Изменю, изменю ей. Потихоньку. Ничего она не узнает. Откуда ей узнавать за тысячу километров.

Машенька закончила работу и отбросила голову на валик кресла. Павел попросил домработницу накрывать ужин. Хохлушка прикатила столик и ушла. Павел остался наедине с Машенькой, стал заботливым. –Устала, не жалеешь, что поехала со мной, позагорать некогда. Ты говори, когда требую слишком многого.
-Вы умеете заразить человека энергией. А что за прибор делаете? Он так пищит. Видела вашего малыша. Он на вас похож. Завидую вашей супруге.
-Ты удивительная. Я завидую мужчине, которому будешь принадлежать ты. С тобой и сложно, и легко. Я весь извелся от нерешительности. Не улыбайся, помолчи. Смешно влюбляться в 30 лет.
Он спасал Машеньку, освобождая ее от ответного слова. Сказать бы ей было нечего. Она не думала о Павле, как о мужчине. Он был начальником. Все говорили, что Павел Степанович заменит директора, когда тот уйдет на пенсию.
Хлопнула входная дверь. Кухарка куда-то пошла. На самом деле хитрушка вернулась на цыпочках назад. Слышимость была слабой, у бабы хватало воображения на домыслы. Машенька поднялась, чтобы уйти, но Павел обнял ее и стал методично, пуговица за пуговицей, 20 штучек, расстегивать строгое платье девушки. От его поцелуев и более опытные женщины теряли голову. Она осела на пол, была испугана. Рядом упала его одежда. Он имел роскошное тело. У Маши был опыт лишь с угловатыми пареньками. Павел не набросился на нее, как делали другие, встал поодаль, протянул ей руку. Это был странный секс. Он завис над ней, почти не двигаясь. А она забилась в его руках, не в силах удержать страсть. Он поцеловал ее в нос. –Сходи в ванную, пока кухарка не вернулась. И не мочи волосы, – сказал он. Он получил удовольствие и очаровал девочку.

Кухарка отпрыгнула от двери. Как она хотела оказаться на месте молокососки.
–Я овладею им, или сообщу жене, – решила баба. Она нечаянно оступилась и зашумела. Павел помог Машеньке одеться. Кухарке так хотелось ворваться в кабинет и посмотреть на состояние дивана, одежды девушки. Павел проводил Машеньку до ее комнаты, закрылся в своей спальне. Кухарка толкнула дверь, но она не поддалась. –Спокойной ночи, – крикнула женщина. – Ты еще узнаешь меня, отомщу за все унижения. Я не слуга. Я такая же женщина, как и они, с длинными ногтями. Машенька еще разговаривает со мной. А Воршина нет. Попрошу его уволить эту стерву. Иначе, шантаж. Жены всегда очень ранимы. Мне ли этого не знать.

Началась прекрасная жизнь. Машенька всегда была готова к сексу. Единственной занозой в заднице у Павла была кухарка.
–А Маша где ночевать будет? – спрашивала она ежедневно. – Павел Степанович, я не думала, что объем работы будет такой большой. Прибавьте мне зарплату. Могли бы заполучить в дом – черт знает что, а получили квалифицированную работницу. Я даже простыни не ношу в прачечную.
-Можете носить. У меня нет возможности прибавить вам зарплату.
Павел не любил наглых людей, не предполагал, во что выльете этот разговор. Наглые люди его любили, ибо супруга Люда позвонила ему не враз. Он почувствовал, что жена знает о его флирте. Супруга разбила вазу. Звон фарфора был хорошо слышен в трубке.
–Люда, приезжай быстрее, ведь я не мальчик, мне нужна семья.
-Возьми иголку и уколись ее.
Они положили трубку одновременно. У Павла выступил пот на лбу. Мария печатала материал с магнитофонной записи. –Жена все знает, – сказал ей Павел. – Я не смогу оставить семью. Климка такой бутуз. С кем ты поделилась?
-Ни с кем, хотя повариха постоянно расспрашивает. Не переживай, я знала, что все не вечно.
-Вечности и нет. Она дисперсная, как само мироздание. Я способен любить несколько женщин. И если женщина принимает это, то я сделаю ее счастливой. Я буду с тобой, пока не встретишь своего человека, не создашь семью. Я разделаюсь с мадам Кастрюлькиной и вернусь. – Павел спустился к домработнице. –Мне позвонила сюпрюга, – сказал он. – Она так сердита, требует уволить всех красивых женщин. А она женщина суровая. – Павел был ужасный лицемер, шутил самозабвенно. Ему нужен был семейный покой, а без наваристых щей он обойдется. – Я вынужден вас уволить. Вы съедите завтра, получите компенсацию за месяц.
-А Машенька?
-Я ее уволить не могу. Вам плачу я. Она же работник НИИ. Попрошу заменить ее старушкой. Жена едет сюда, а она и кислотой может в лицо брызнуть.
-Я сама поговорю с ней.
-Ей уже дали условный срок за попытку отравления нашей московской домохозяйки. Более ревнивой женщины не встречал. Не связывайтесь с ней. Ничего вам это не даст, кроме уродства на пол-лица.
-Бедная Маша.
-Причем здесь Маша. Позаботьтесь о себе. Она ненавидит всех красивых женщин. А вы здесь вне конкуренции. Маша наивный ребенок.

Чемоданы Кастрюлькина собирала несколько часов. Она пыталась заговорить с хозяином.
– Хорошо еще, что все так произошло, а могло быть и хуже. Все, вы мешаете мне. Всего вам самого хорошего, – отвечал Павел весьма стандартно. Он стал ждать приезда супруги, но приехал Лео.
–Я привез чемоданы жены, – сообщил Абалкин. – Она скоро будет.
-Оставляй чемоданы и этим же рейсом в столицу. Дорогу я тебе оплачу.
-А я сделал все, чтобы она простила тебя.
-А теперь пошел вон. Все понятно?
Лео пытался повлиять на Павла, но у него ничего не получилось. –Проводи меня до станции, – попросил он. Павел и не думал, что проводы могут быть столь радостны.
-Еще одна твоя выходка, я уеду за границу, – сказал Льву Павел. – Мне надо закончить книгу.
-Не мечись. Я мешать не буду.
Павел, однако, не поехал провожать Льва, направился в ювелирный магазин. Он купил Машеньке ожерелье и серьги, а Лилии бирюзовые бусы. –Они работают гораздо больше, чем полагается за их нищенскую зарплату. Лилия привыкла хорошо зарабатывать. Она просто увлечена книгой, поэтому и помогает мне. Не слишком ли Маша все воспринимает серьезно, – думал «гад».

Когда Павел вернулся на дачу, то Маша стояла у открытого окна. Шторы хлопали, как паруса. –Мы идем в театр, – сказал ей Павел. – Машенька, ты хочешь в театр? Приехал «Шолом» или «Шалом». Я точно не знаю, как правильно произносить название. Беги скорее, переодевайся.
Когда секретарша убежала, Павел решил: – Не надо быть эгоистом, надо подумать о судьбе девушки. Может познакомить ее с Захаром? Он ей понравится.

В театр они поехали на автобусе санатория. Вокруг было слишком много знакомых. Зять академика Степанова вызвал у всех интерес. Маша понимала ситуацию и вела себя, как служащая, посещающая культурно-массовое мероприятие.

Евреи умели проливать бальзам на темечко, расцеловать лысину до крови. Зрители были в восторге от представления. Павел увел Машеньку за 10 минут до окончания спектакля. Они решили поужинать с пивом и жареными курами. Город благоухал, даже пиву было не перебить запах розмарина, магнолий и фиалок. Особенно Павлу нравился лавр. –И чему улыбаемся? – спросила его Машенька.
-Вечеру. Если бы здесь еще пели птицы, то мы бы были в раю. Баба Клуша говорила, что когда грустно, сходи к старому еврею. Мне везет на евреев. Более доброго и, при этом, циничного народа я не знаю.
-Караул, Павел, неужели тебе худо?
-Сейчас нет, но последние два года. Жить не хотелось. А может, очень хотелось. Я шел в тупик. Теперь осознаю это.

Они нашли уютное тихое место, недалеко от картинной галереи и решили посидеть там. Неожиданно взревели сирены. Никогда еще пара не видела столько милицейских машин в одном месте. Мысль о том, что в стране переворот, Павел отбросил. Зачем переворот начинать с курорта. Пугал масштаб операции. Если обезвреживали банду, то могли быть случайные жертвы. В сквере бегали дети. На остановке толпились люди, выходящие из ресторанчиков и кинотеатра. Из автобусов вывалили омоновцы и стали запихивать людей в каталажки. Хватали молодежь. Один парень попытался сопротивляться. Его повалили и стали бить сапогами. Добрая старушка не выдержала этого и закрыла парня своим телом. Ее пытались стащить, но она стала так кричать, что ее оставили в покое. Мария вцепилась Павлу в локоть. –Пахнет «черемухой», – сказал он. – Какой-то бред. Был такой прекрасный вечер. Словно в оккупированной стране. При хваленом Горбачеве. Какой позор.
За людьми гонялись по всем аллеям. Непонятна была цель операции, системы не просматривалось. Люди сигали через лавочку, где притихли Павел и Маша. Их почему-то не трогали. Либо они смотрелись слишком респектабельно, либо цель у операции все же была. Павел поднял глаза и увидел бегущего мальчика. Тот так быстро перебирал ногами, что не удержался и упал. Павел подхватил его и усадил рядом. Мальчик ничего не понимал и кусался. Через громкоговоритель объявили о прекращении операции. Сквер моментально опустел. На ней не осталось ни единого человека. –Маша, это Дима Горн, пасынок нашей Лилии, – сказал Павел. – Ты приехал с папой? – Дима наконец-то понял кто перед ним.
–Папа едет в Ессентуки. А нам велено жаловать к мачехе. Кирюху забрали в автобус. За ним гнались через весь санаторий Мориса Тореза. Догнали. Я видел.
Площадь представляла страшное зрелище: клочья, обувь, растоптанные цветы, собака с перебитой спиной. Димка кинулся к животному и завернул ее в куртку. –Я ее возьму. Или убейте ее, чтобы не мучалась.
-Человека смог бы, а собаку нет, – сказал Павел. – Бери. Будем лечить. Едем на вокзал, там большой милицейский приемник, найдем Кирюху.
Они с большим трудом остановили такси. Когда прибыли на вокзал, то туда привезли проституток от гостиницы «Москва».
–Дуры, – кричала одна истеричка, – нас сейчас протестируют одной иголкой на СПИД и специально заразят. Горбачев подписал указ по усилению борьбы со СПИДом. Все сдохнем. Это борьба за чистоту общества.
Павел понял, что происходит. Началась кампания по облагораживанию лика подряхлевшей Родины Ивана. Канарейка на вокзале была переполнена, задержанных сортировали. Людей с документами переписывали, брали с них обязательство, что протестируются на СПИД, и отпускали. Павел пробился к дежурному.
–У меня уже голова кругом пошла от вас, – заорал тот на Павла.
-Пойдет квадратом, если не получу разъяснений, – ответил ему Павел почти шепотом. – Я возвращался из театра, со мной были дети академика Горна. Вы представляете кто это? Старший ребенок отстал, и его задержали. Я подниму на ноги всю Москву. И кое-кто здесь потеряет погоны, если мальчика не отпустят.
-Это недоразумение, – скучно ответил офицер. – Сейчас вернем. Простых отдыхающих здесь не бывает. Сочи – город не для бедных.
-Это недоразумение уже кому-то стоило сломанных костей. Мы ждем ребенка на перроне.
Офицер связался по рации с приемником. Кирюху вскоре привели. –Мои извинения, – сказал офицер, передавая мальчика. Павел стал наблюдать за встречей братьев.
–Где сумка? – спросил Димка Кирюху. – Отобрали? И пудру французскую?
Благо за парнишками никто не наблюдал.
–У меня просьба, – сказал Кирюха Павлу.
-Возврат пудры организовывать не буду, лучше куплю новую, – ответил тот.
-У нас вещи в камере хранения, помогите забрать их. Сумки тяжелые. Мы дома все консервы из холодильника забрали. А что за девушка с вами?
-Это помощница вашей мачехи. Идем за вещами.

У Горнов было два неподъемных чемодана. – Что там у вас? – спросил Павел.
-Книги, вино, про консервы говорил, гантелей нет, – ответил Кирюха. Павел один понес вещи. Горны рты открыли. Они тащили поклажу волоком. В электричку сели без билетов, в первую подошедшую к перрону. Такси на полустанке не стояло, Павлу пришлось связывать чемоданы носовым платком и тащить их на перевес. –Куда бежать из комнаты, набитой садомазохистами, если ключи находятся у них же? – спросила Маша. – Я так устала, что не могу идти.
Павел поставил чемоданы. – Если сможете, то возьмите груз, – сказал он мальчишкам. – Я понесу собаку и Машу. Горны ничего не ответили. Он понес секретаршу по узкой тропке. Мальчишки тащились следом, покрякивая.
–Кирюха, учись на машинистку, их на руках таскают, – сказал Димка брату.
-Собака не травмирована, отравлена антидогом, – сказал им Павел. – Кстати, пес вырастет очень крупным. Это алабай. Он еще щенок.

27. Приезд семьи.

Лилии дома не оказалось. Она очень любила своих приемных детей. –Меня там били, – сказал Кирилл Павлу. – А мне лишь 17 лет. А Димке 15.
-Пудру не хотел отдавать? – поддел его Павел. – Отец знает, где вы шляетесь?
-По чем шляемся? – насторожился Кирилл.
-По рубль двадцать. Идите спать, постель, думаю, наловчились стелить. Продукты сложите в холодильник. Прав ли я, уклоняясь от политической жизни? – задал Павел себе вопрос. – Все обман и лицемерие. Я и в такой стране проживу, но мои дети. Любишь родину? Чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, а хорошо ли здесь детям. Пьянство, преступность, ложь, плохая школа. Я не люблю нашу страну. Раньше, когда детей не было, любил.
Павел ушел в кабинет, туда явился Кирилл. Павел потянулся за пледом. –Павел Степанович, не звоните отцу. Он солдафон. Он не поймет, – сказал мальчишка.
-Я не собирался звонить. Иди.
В кабинет Лядова зашел и младший брат, Димка. Кирилл толкнул его в бок. Павел поднялся, взял их за уши и вывел вон.
–Что творится. Как у академика могли вырасти такие сыновья? Надо поговорить с Лилией. Она проводит с ними времени больше, чем отец. Мальчишки-то интересные. Особенно младший. Такой лобастый крепыш, так важно надувает щеки. Со своими проблемами не разберешься. Еще они.

Павел заснул с трудом. Утром приехал Лео. Гостя впустила Машенька. Лео зашел в комнату, где хотел остановиться. Но там спали Горны. –Вы кто такие? – спросил он поднявшего взлохмаченную голову Кирилла.
-Горны.
-Почему Чайник вас поселил? Чайник – это Павел.
-Мы дети Лилии Воршиной-Горн. Павел Степанович вчера нас из ментовки вытащил.
-Тоже скажешь, что это был акт вандализма?
-Все гуманно. У меня только забрали деньги, часы, кости не сломали, – раздраженно ответил Кирилл.
В комнате появился хозяин. Его разбудила Маша, сообщив, что приехал Абалкин. Павел сморщился, увидев этого Абалкина.
–Ты должен был улететь. У самолета отвалились крылья? – спросил Павел гостя.
-Люда будет вечером. А Лилия уже в Москве. Она не знала, что приедут дети, поехала за ними. Академик ей даже не позвонил, – сказал Лев.
-Мы по утрам овсянку едим, – сообщил Кирилл.
-Эту гадость варить не буду. Ее даже в Англии не едят. Я пожарю свинину. Не откажетесь? – спросил хозяин.
-Я нет, – поспешил Димка. – А собаку покормили?
-Принес ее, так и корми сам, – буркнул Павел, и пошел готовить завтрак. Новую кухарку он нанимать не стал.

С кухни запахло жареным луком. Лео пошел спать. Ему потребовалось лишь полчаса, чтобы восстановить свое рабочее состояние. После он стал печатать фотографии. К нему зашел Лядов, заглянул через плечо гостя и увидел фото Вальера. –Кто ты? – вдруг спросил Павел.
-Студент. Я покажу тебе что-то ужасное. Приготовься. Да, это твой однокурсник.
Он выудил из промывочного чана несколько фото. У Павла встали волосы дыбом. У Вальера было перерезано горло. –Вот и закончились твои приключения, – сказал Павел. – Где его похоронили?
-Его отвезут в Архангельск. Убийца не найден. Это ты познакомил его с Таней Кох? Они отдыхали вместе.
-Она не причастна к его делам. Я познакомил их на своей свадьбе.
-Таня приглянулась Чудо-Гиви, очень влиятельному грузину. Из-за этого Валеру и убили.
-А как умер Борода? – спросил Павел. – Я ведь тоже работал на него.
-Сунул гвоздь в розетку. Легкая смерть. И недоказуемое убийство. Я поеду на формальное опознание трупа. Тебе со мной нельзя. Люду встречу, привезу сюда. Что-нибудь хочешь спросить?
-Кто ты? Ты не ответил. Валера был не однокурсник, а друг.

Вечером приехало семейство Павла: Люда, брат Сашка с Любой и ребятишками. Павлу пришлось улыбнуться и выйти на встречу. Сашка выгружал чемоданы. Горны выскочили на крыльцо и с любопытством рассматривали пестрое семейство. Рекс жался к их ногам. Ему требовалась защита.
–Папа, я видела море, – закричала Ксюша. – Это фантастика. Волны так и катят. Бах о берег. И шум.
-На море пойдем завтра. Оно еще холодное, – сказал Павел. – Сейчас разместитесь и будите отдыхать. – Он подошел к жене и прошептал ей на ухо. – Люда, я люблю тебя и счастлив с тобой. И я не выдумал свое счастье, как хотят меня убедить. Ты у меня одна.
-Паша, мне жаль ту девочку. Ты сломаешь ей жизнь.
-Я не могу без секса. Тебе надо было приехать пораньше.
-А я купила билеты на круизный теплоход. Но если ты против, то сдам их. Мы будем здесь всего 10 дней. И поедем в круиз по Черному морю.

Павел и Люда поселились на мансарде. Маленький Климка спал там же, на диване. Он гордо закусывал губу и всегда прислушивался к разговору взрослых. Паше хотелось пощекотать его животик. –Противная рожа, – говорил он сыну, не видя в нем ни единой черточки супруги.
–Послушаем, как шумит море, – предложила жена. Люда готовилась к этой встрече. Она решила узнать истинные потребности мужа. И она узнала, и ужаснулась. «Мне никогда не удовлетворить его».
–А с Машей тебе было хорошо? – спросила она. Он подскочил, как кошка, волоски встали дыбом.
–Я лишь хотел вызвать ревность и выманить тебя сюда. Никто, кроме тебя, мне не нужен.
-Я не хочу тебя потерять. Не хочу, чтобы у детей была неполная семья.

Утром Лео принес им булочки и горячее молоко, отварную цветную капусту под сметанным соусом.
–На кухне хозяйничает Ксюша, – сказал он.
-Лев, мне надо покормить Климку грудью, уйди, – попросила Люда.
– Он весь в меня, – гордо сказал Павел. Мальчик отвык от отца и крутил головой, не понимая, кто его тискает. Люда отобрала сына и он радостно обнял ее. Люда прощала мужа за то, что умел радоваться семейному счастью. Она положила сына на диван. Он подполз к краю. Павел поймал его и потянул за ногу назад. Климка злился. Он укусил отца детским ротиком.

10 дней пролетели, как один. Семья уехала в круиз без Павла. А он сел за работу. Он ничего ни ел, пока не приехала Лилия. Книга должна была вернуться в Москву через неделю. Павел стал закрываться в кабинете и никого, кроме Лилии, не впускать. Димка же ухитрялся общаться с ним. Он ходил с ним в душ и помогал мыться. –Димка, любить женщину так прекрасно, – убеждал его Павел. – Из тебя должен вырасти настоящий мужик.
-Я еще мальчик. Мне рано думать о сексе. Не развращайте меня.
-Мальчик. Ты вырастешь девочкой с таким братом. Откуда в нем это. Я же прекрасно знаю академика и Лилию.
-Была еще мама. Есть еще мама. Она лечится. У нее постоянные депрессии. Папа ее не бросает.

Вернувшись из круиза, Люда отказалась жить на мансарде, остановилась в маленькой комнате кухарки. Павел засуетился. Он не помешался там. –Люда, а я так хочу девочку, – заворчал он.
-А где Лилия и Маша? – спросила жена.
-Улетели. Книга готова, – ответил муж.
–Ты даже не дал им позагорать. Папа, установил твои приборы на корабль. Не поддавайся на провокацию. Он хочет, чтобы ты вылетел в Ленинград, – сообщила жена.
-Придется лететь.
– Хочешь, поеду с тобой.
– Климка устанет в полете. Я вернусь через три дня. По большому счету я отцу не нужен. Там у него нет проблем.
– Он сказал, что там есть инженер, который внес много изменений, укрепил приборы. Но с ним что-то случилось. Пытался покончить с собой.

Павел без особого желания, но все же полетел на север. В одном самолете с Павлом находился Николай со своим дедом. Павел прошел мимо, но они пересели к нему поближе. –Я лечу на один день, – сказал им Павел, давая понять, что не хочет поддерживать разговор.
-Можете остановиться у нас, – предложил дед. – Одна комната свободна. Когда-то у меня была семья, а теперь никого, кроме сынка Коленьки.
-Жените его, и у вас вновь будет семья.
–Вот схоронит меня, и пусть женится.
-Нечего тогда тут лицемерить. Сынок. У него никогда не будет семьи, пока вы живы. И вы ему не папочка, а паразит, присосавшийся к нему. Мне не о чем с вами разговаривать. Вернитесь на свои места.
-А я говорил с Лео, – сказал Коля. – Он приходил на фонтан с Кириллом. Павел, я стал много пить. Я рассказал им об акварельном портрете на твоей стене. Конкурировать с мертвецом никто не сможет. Тебе нравится доводить людей до сумасшествия. Паша, он не хочет мне зла. Зачем ты грубишь нам?

Павел не ответил, пересел сам. И уснул. В Ленинграде его встретили, повезли в порт. Он посмотрел, как прикрепили приборы. Вместо сварки использовали механическое крепление. Аппараты теперь могли сниматься. –Я не против. Предела совершенству нет, – сказал Лядов Ксан Ксанычу.
-Инженер пытался покончить с собой, – сказал тесть. – Ты должен поддержать его, похвалить.

Павел пошел в больницу. Инженером оказался Иг. Лядов был не готов к этой встрече. К этой встрече он был не готов. Прибор его не интересовал. Он сел на маленькую табуреточку, и не вымолвил ни слова. Первым заговорил пришедший с ним академик. –Правительства всего мира заинтересованы в этом приборе. Запасы ископаемых на суше исчерпаны. Павел, спроси его, почему он плевал науке в лицо.
-Ксан Ксаныч, Игорь доведет прибор сам. Оставьте нас. Мы поговорим наедине, – попросил зять. Академик ушел. – Игорь, почему ты плевал науке в лицо?
-Ах, так это было лицо. Я не хотел говорить с тобой. Ты не подумал, что сломал мою жизнь. Ведь ты нашу ссору и не заметил, а ее муссировали. Недавно в городе шло следствие по изнасилованию пятнадцатилетнего мальчика. Мой телефон оказался в записной книжке подозреваемого. Меня били. А потом врач надел перчатку на руку и запихал мне ее в задницу. Меня при этом держало двое Амбалов. Я чуть с ума не сошел. Меня проверяли на пассивность. Как жить после этих унижений. Так вот, они ни что, по сравнению с тобой. Ты же был моим другом. Прибор я закончу. Улетай. Я все понял. Я смогу жить. Надо просто больше пить.
-Прости меня, Игорь. Но я не считаю тебя другом. Друга ты продал продавщицам. Не вали все на меня. Я давно ушел из твоей жизни. Оставлю тебе свои записи. Там новые микросхемы. Они тебе пригодятся. Звони. Мне пора. Жена отпустила всего на три дня. Ты знал, что я зять академика?
-Нет.
-Врешь. Ты из вредности все переделал. Мне тебя не жаль. Ты наказан по заслугам.

28. Перемены на работе.

Павел поехал в порт. Игорь поработал на славу, заменил многие детали стандартными. Это позволяло использовать прибор более масштабно. Павел ничего не ел, его тошнило. –У ленинградцев есть что-то неуловимо общее. Доброта в сочетании с чувством собственного достоинства. Я бы не попытался покончить с собой из-за того, что палец в задницу вставили, – вздохнул Павел. – Надо улетать.
Вечером Лядова отвезли в аэропорт. Самолет несколько раз выруливал на взлетную полосу и возвращался. Наконец, подсадили еще одного пассажира, и он взлетел. Этот человек подошел к Лядову.
–Очень влиятельный человек, хочет встретиться с вами, – сказал загадочный пассажир.
-Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Так этому человеку и передайте.
-Вам назначат встречу.
Павел последним вышел их самолета. Он глазам своим не поверил, увидев Люду.
–Ты единственный человек, с которым бы я прожил на необитаемом острове всю жизнь, – улыбнулся он ей.
-Мне папа звонил. Нас Захар встречает. Климка с мамой уже в машине.
-Люда, ты любишь меня?
-Горько слышать этот вопрос. Значит, я не смогла донести до тебя свою любовь.

Ирма была очаровательна, слащаво улыбалась озлобленному до предела Климке. Ребенок кусал ее и отталкивал. Он увидел отца и потянул к нему руки. –Как дела? – спросил его Павел.
-А, – удивленно ответил сын. Он умел говорить лишь это слово. Оно обозначало все, что угодно.
-Скажи «морковь», – попросил Павел.
-А! – радостно ответил Климка.
-Немая жопа.
-Павел, как ты выражаешься, – возмутилась Ирма. – У тебя же высшее образование. А ты, немая задница, все нервы мне измотал.
-Да? – удивился мальчик и уткнулся отцу в грудь.
-Измотала, задница измотала, – поерничал Павел. Он был очень доволен.

Павлу надо было ехать в редакцию. Климка уснул, а его отец думал: «Люда очень утонченная. С ней надо быть поласковее. Изберу новую тактику. Не буду проявлять активность. Пусть добивается меня сама».
–Мне предложили место ученого секретаря НИИ, – сказал он вслух.
-Папа сказал, что ты устал, – ответила ему жена.
-Я соглашусь. Буду в курсе всех наших разработок.
Дома он немного отдохнул, успокоился. Когда звонил тесть, он трубку не брал. Через три дня Лядов вышел на работу.
–Директор собрался на пенсию, – шепнула ему Софи, – с ним уйдет вся старая гвардия. Вступай в партию. Тебя сделали ученым секретарем, чтобы продвинуть дальше. Ты очень молод. Партия возглавила перестройку, набирает авторитет.
-Я не заслужил такой чести, слишком мало сделал.
София покрутила пальцем у лба. – Ты дурее паровозика, – добавила она.
-Меня никогда не сделают директором, никогда. Я человек не того формата. Я буду тянуть время. Началась какая-то возня. Опять в ЦК вызовут. Ему хотелось крикнуть: «София, это ты открой глаза, не хочу я в старо-маразматическую партию. Я хочу спрятаться».
-Этот вопрос будет решаться в верхах. Директор предложит твою кандидатуру. Ему звонил друг покойного Ничепоренко, хочет с тобой встретиться. Я подслушала их разговор, как всегда нечаянно. Думаю, что он окажет тебе поддержку. Ты хотя бы знаешь, что Ничепоренко почил? Свяжись с Лизой, может она знает, что к чему. Мать Лизы возглавила оппозицию, говорит, что именно ее муж начал перестройку.
-А я думал, что Горбачев, Громыко и Яковлев. София, главная моя задача – докторская, ее защита. Я хочу стать самым молодым в стране доктором технических наук. Боюсь что-то менять в жизнь. Меня все устраивает. Почти.

Но думал Павел иначе. Он всю жизнь стремился сделать карьеру. А теперь у него была семья. Надо было думать о будущем детей. Им будет намного проще стартовать в жизнь, имея за спиной влиятельного отца. «Не думайте, что Я пришел принести на Землю мир. Не мир я принес, а меч, ибо я пришел разделить человека». Вот что страшно. Но что он подразумевал под мечом. Это скорее всего слово. Слово правды. Верю ли я в конец света? Нет. Даже сам Христос говорил, что он близок. Его ждали во все времена. Будем надеяться, что люди образумятся. И он никогда не настанет. Сворачивал ли бог вселенную? Индейцы майя говорят, что бог это делал шесть раз. Как же надо разозлить бога, если он делал это.
Павлу было неприятно все. Он не хотел ничего менять в своей жизни. Но времена были другими. Отсидеться в тихой Гаване не удавалось никому. Была ли у людей надежда? Вряд ли. Но умные люди перемен желали.

29. Леха блондин. Июль. 1985г.

В Берлине прошла выставка молодых дизайнеров. Наибольший успех там имела экспозиция в смешанной технике. Ее автором был Серж, дизайнер малоизвестного строительного кооператива. Заметка в российской прессе об этом, в общем-то, малозаметном на Западе событии сделала его самым модным дизайнером Москвы. Теперь он не знал, как отбиться от заказов. Деньги посыпались на него. Однажды Серж пришел домой и обнаружил, что дверь вскрыта, но ничего не пропало. Это-то его и напугало. Жизнь в стране была опасной. Бандитские группировки становились хозяевами в стране. Тебя могли безнаказанно ограбить не только на пустой трассе, но и под окнами милиции. И милиция пальцев не поведет. Все стало иметь свою цену.

Серж позвонил Ксане. Ее бросили в США без денег. Ксана как-то сразу прижилась там. Ей даже не потребовалось клеветать на Родину. Ксане предоставили гражданство. Америка в это время широко поддерживала советских диссидентов. Хотя девушка никогда не лезла в политику.
–Я соскучился, – сказал Серж подруге. – Лезут в жизнь, не поймешь кто. Порой боюсь. Я хочу увидеть тебя. Но в Америке антисоветская истерия.
-Покупай путевку и приезжай. Сейчас все улеглось. До встречи.
Серж стал готовиться к выезду в США. – Лишь бы не прикончили раньше. Мафия не дура, – ворчал он.

Ксана снимала дом с двумя польками, француженкой и американкой. Они были единой командой. Лидером была Джессика, известная модель из очень обеспеченной семьи. Ее-то и попросила Ксана о помощи. Та нашла юриста, несколько фирм, готовых принять Сержа на работу. Ксана была благодарна Джессике. И она так расстроилась, когда увидела подругу заплаканной. Американские СМИ любую информацию стараются дать, как сенсацию. «Будущий член клуба миллиардеров на подиуме». Великая кабалистика притянула деньги семье. Кто сделал их чуду. Что еще могут еврейские маги? – прочла Ксана один из заголовков в куче газет, валяющихся на столе. Джессика жила очень скромно. Ксана никогда бы не подумала, что она миллионерша. –Мне придется сменить профессию, – сказала ей Джессика. – Я съеду от вас.
-А ты меняй внешность, чтобы тебя не узнавали. Разве богатство беда?
К дому подъехала машина. Из нее вышли два квадратных мужчины. -Теперь они будут рядом. Родители наняли телохранителей, – сказала Джессика. –В обществе тщеславия не принято, что девочка занимается тем, что нравится. Родители хотят, чтобы я выучилась на юриста. Мне управлять их делами. – Она взяла легкую сумку, поцеловала Ксану и пошла к машине. Информацию о Джессике Калиген подруги стали черпать лишь из газет.

Серж сворачивал деньги в виде сигарет и упаковывал их в пачки. Квартиру продавать не стал, надеялся еще вернуться. «Вольво» продал Лядову. Он признался Павлу, что уезжает. Серж не ошибся. Им заинтересовалась мафия. С ним говорил посредник, предложил юридическую и физическую защиту. Известный дизайнер должен был приносить хорошую прибыль. Серж решил спрятаться, пожить у Лядова.
– Павел, я так виноват перед тобой, – сказал однажды Серж. Павел думал, что он вспомнил Ольгу. Но Серж говорил о другом. Он скрывал другое. – Купи у меня машину. По дешевке. Деньги за нее не отдавай. Будешь частями носить Тото. Я на тебя надеюсь, что так и будет.
-В чем же вина? – не понял друг.
-Да так, подставляю тебя.

В Шереметьево Сержа и Леху из Норильска, который тоже летел в США, провожали на 33 машинах. Как их не сняли с посадки, было не понятно. Возможно, что кгбешник оказался хорошим человеком. Кто-то затянул: «Я покидаю отчий дом, а сердце с вами остается». Серж боялся американской таможни. Ведь он вез с собой деньги. Павел одолжил ему чемодан с двойным дном. Туристов пропустили без досмотра. Серж сразу сообщил представителю турфирмы, что они остаются в Америке. Для блондина Лехи это был сюрприз. Ксана, Серж и Леха улетели в Лас-Вегас, где первые зарегистрировали брак. Жить они стали в Лос-Анжелесе, втроем в одной квартире. Через несколько дней их навестила Джессика. Она была хмура. –Ты все переживаешь? – спросила ее Ксана. – Модели нельзя выглядеть болезненно.
-Заметно, что больна? – озадаченно спросила Джессика.
Ксана подумала: «Если богатство так меняет настроение, то зачем оно»? Джессика пригласила ее в ресторан. Они заехали за Лехой, который занимался на курсах в школе моделей. Он впрыгнул на заднее сиденье и сказал: – А я учил всех плясать в присядку.
-Леша, говори по-английски, – попросила Ксана. – Джессика американка.
Они заехали в дешевый китайский ресторанчик. Ел один Леха. – Модель такого уровня не будет терять лица из-за пустяка. У тебя случилось что-то серьезное? – вдруг спросила Ксана.
-Сколько лет Алексу? – не ответила Джессика.
-21.
-Мне 23.
-Ты будешь вечно молодой. Если я права, то почему грусть?
-Я больна СПИДом. Тестировалась в нескольких центрах.
У Ксаны сами собой потекли слезы. Она тихо коснулась ресниц. Джессика улыбнулась.
– Я не боюсь смерти, не плачь. Я хочу ребенка. Ей будет пять годиков, когда умру. Я еще давно заморозила яйцеклетку. Тогда мне было 18 лет. Мне нужен Алекс. Его сперма. Внешность мужчины мне нравится. И у него нет круга общения. Это не маловажно. Ты понимаешь меня?
-Мужайся. Кто вообще сказал, что пять, а не пятьдесят. Есть места, где СПИД засыпает.
-Любой, из моих партнеров, готов жениться на мне, даже на больной. Но за большие деньги. Дети, после моей смерти, перейдут под опеку родителей, и унаследуют все.
-Ты ищешь мужчину, который осеменит твою яйцеклетку? Я попробую поговорить с Лехой.
Они бегло говорили на английском. Леха их практически не понимал. Он владел этим языком в пределах школьной программы, помогал ему и небольшой американский опыт. Но смысл он понимал лишь тогда, когда говорили медленно.
-Газеты не знают, что я больна. Уеду на Аляску. Я выступаю в последнем показе. Потребую, чтобы со мной выступал Алексей. Это все, что смогу сделать для него. Это может нас сблизить.

Через пару дней на Алексея взглянули специалисты. Об этом попросила Калиген. Джессика была нужна предстоящему шоу. Она была звездой первой величины. На генеральную репетицию допустили журналистов. Алексей вынес топ-модель на вытянутых руках в корзине с виноградом. И газеты вышли с заголовками: «Кто он, новый фаворит Джессики Калиген»? Шоу продолжалось три часа.
–Беглый русский будет иметь успех, – поговаривали за спиной Лехи. Он не был хитрым, он ничего не знал о богатстве Джессики. Вскоре он признался Сержу, что влюблен в нее. –Ты влип, – ответил тот. – Она тебе не по зубам.
-Джессика ранимый человек.
-Она пригласила нас с Ксаной в гости. Поехали с нами, – предложил Сергей.
-А почему бы и нет. Не знаю, удобно ли это. Серж, я в растерянности. Мне бы сейчас научиться говорить нормально. Я учу английский по самоучителю.

Дом Джессики был расположен в горах. Она ждала гостей у камина. –Прости, что приехали на простенькой машине, – извинилась перед ней Ксана.
-Родители ездят на японской малолитражке, конвейерной сборки.
Гости засмотрелись на зеркала, которые казалось металлическими. -Мы с Сержем сходим в горы, – сказала Ксана. – А Леха простудился, пусть погреется у камина, напои его горячим вином.
Джессика проводила друзей до дорожки, ведущей к каменистому склону, и попросила служанку сделать грог. Леха выпил все до дна и поцеловал ее. Она ему не ответила. Улыбка сползла с его лица.
–Алексей, я больна СПИДом, – сказала она.
-Я не знал этого, – сказал он. – Ты же догадываешься, что полюбил тебя. Ты так молода. И ведь хочешь любви. А я буду молить бога, чтобы он оставил тебя на этом свете на сто лет. Можно мне поцеловать тебя еще раз? Я осторожно. Я не боюсь.
И она ответила на его поцелуй. -Прости, я на самом деле еще молода. И хочу любви. Я могу найти себе человека, который тоже болен СПИДом.
Леха сел у ее ног. –Я хочу тебя, пусть заболею, – сказал он. – Воспользуемся презервативами. Я ношу их с собой. Меня запугали, что в Америке СПИД.
Они прислонили ладони к ладоням и опустились на ковер. -Леха, а ты мог бы осеменить мою яйцеклетку. Она у меня здоровая. Ребенка выносит другая женщина.
– Твоя семья будет против того, чтобы я стал отцом их внука. Я беден. У меня сто долларов в кармане. Джессика, ты прекрасна. Сейчас медицина не стоит на месте.
Леха каким-то образом находил иностранные слова.
Вечером приехали родители девушки. Они выглядели приветливыми. –Алекс, вы читали контракт, который подготовил для супруга дочери наш адвокат? – спросила мать. – Джессика сообщила нам, что ты готов стать генетическим отцом внука.
-Нет, не читал. Но я думаю, что вы не пожелаете зла для нее. Я его читать не буду. Мне все равно, что там.
-Возможно, ты и о СПИДе знаешь в общих чертах? – спросил отец.
-Чтобы у вас не сложилось обо мне превратное мнение, Оксана перечитает мне контракт на русском языке, – сказал Алексей, с трудом подбирая слова и заглядывая в словарь.

Они взяли бумаги и пересели к очагу. Оксана стала читать. Когда она дошла до пункта о смерти, то кивающий до этого Леха встал. Оказывалось, что он должен был отказаться от опеки над ребенком в пользу Калигенов.
-Оксана, Буль моим переводчиком, -попросил Леха. И Ксана стала переводить.
–Вы хороните ее заранее. Ребенка вы не обидите в любом случае. Он унаследует ваше состояние лишь после моей смерти. Думаю, что это логично. Я буду неплохо зарабатывать. Мы с Джессикой будем жить, как супружеская пара, без оформления брака. Мы уедем на север. Я прокормлю любимого человека.
-Подождите, мы уступим по некоторым пунктам, но внук вступит в права наследования на наших условиях, – очень жестко заявила мать девушки.
-Дайте мне время все обдумать. Я пока не готов ничего подписывать. Я сделаю так, как пожелает ваша дочь. Мы поговорим с ней.

Алексей подписал брачный контракт без изменений. Носителем ребенка стала троюродная сестра Джессики. Ей было обещано 100 тысяч долларов и полное содержание. А Джессика и Леха уехали на Аляску. В Святониколаевском соборе они повенчались. Журналисты потеряли их из вида. Родители Джессики подарили дочери яхту. Молодожены стали готовиться к кругосветному путешествию на ней.
–Я хочу заплыть к твоим родителям, – сказала Джессика мужу.
-Ты не представляешь, где они живут. Это город за полярным кругом, где снег лежит 10 месяцев в году. И я не пошел в армию. Меня посадят за это. Лучше, если они приедут куда-то в иное место. Но из-за меня, их не выпустят из страны. Я вообще не знаю, увижу ли я их когда-нибудь.

Любовь Лехи и Джессики только усиливалась. Они не чувствовали нависшей трагедии. Леха, вскормленный скупой родиной, радовался любой мелочи. Она подшучивала над ним, подсовывая что-то новенькое. А он, то сердился, то светился. Через некоторое время они подыскали домик в горах. Леха сделал ледянку, и они катались на ней, лавируя между скал.
–А ты любишь родину? – спросила его подруга.
-Да. Если бы не встретил тебя, то вернулся бы. Она привлекательная, смешливая.

Горнам так понравилась дача Люды, что осенью они вновь выбрались туда, уже одни. Они прихватили с собой Саньку Лядова. Вскоре туда прилетели Серж и Ксана. Сержу дали гражданство США. Они взяли ключ на проходной санатория, не зная, что на даче живут Горны. Те, как всегда, пропадали в городе. Американские гости ждали приезда в Сочи родителей Лехи. Леха прислал им денег и письмо. Те часто звонили, никак не могла купить билеты на самолет. Серж и Ксана спали в гостиной, на диване. Лишь через несколько дней, ночью объявились парни.
–Один может остаться с нами, а остальные спать, – показал им Серж палец. Кирилл и Сашка посовещались и оставили Димку. Тот вел себя важно, руки заложил за спину. Его драные шорты держались на одной проймочке, майка выбилась.
–У меня еще не было женщин, – сказал он. – Теоретически я готов. Он сбросил с себя одежду одним движением и прыгнул в постель. Он утонул головой между ног Ксаны, чего Серж никогда не делал. Серж понимал, что надо разрешить мальчишке все, иначе его брат заполнит нишу другим. Он уложил мальчишку традиционно. Серж не мог сдержать смеха. Ксана лежала молча, а Димка стонал и выл.
–Да, молоток, – сказал ему Серж, – устроишь подружке прилет аистенка.
-Не слушай серьезного дядю, – притянула Ксана мальчишку к себе. – Он слишком озабочен, поддержанием своего «я».
Димка взлохматил голову и сопел от удовольствия. Мальчишка вышел к друзьям, чрезвычайно гордый, но похвалы не дождался.

Дача Степановых была выстроена так, чтобы не вызывать зависть людей. На улицу она выходила торцевой стороной. Массандра была развернута в сад и скрывалась за деревьями. Ксана и Серж отсыпались. Поднялись они, когда мальчишки уже обедали. Кирилл принес кофе в стеклянных черных бокалах с золотыми розами. Это было очень изыскано, даже роскошно, если бы не цветы в кефирной бутылке. Все стали мазать горчицу на хлеб и плакать. При этом даже Рекс, не разборчивый в еде, морщил нос. –Так пикантно, – сказал Димка. Озорные слезы в глазах Горнов у кого угодно подняли бы настроение.
-Прошу, когда приедут родители Алексея, то не кормите их горчицей, – попросила Ксана.
-А не хотите вернуться домой? Я про Россию, – спросил Санька.
– У нас есть, с чем сравнивать. Там тебя защищает закон, – ответил Сергей. – Здесь закон удавка, который направлен на полное подчинение человека политическому руководству страны. Он направлен лишь на сохранение власти правящего клана. О народе в России никто никогда не думал.
-Я был на соревнованиях в Италии, в Югославии. Все очень дорого. Общение затруднено, – возразил Саня.
-Каждый сам принимает решение, где ему жить, – улыбнулась Ксана. – Мы хорошо зарабатываем. Очень хорошо. Скоро купим себе квартиру. Дом не хотим.
Ни Ксана, ни Серж не жалели, что остались в США. Они были благодарны этой стране, что приютила их в трудную минуту. В Москве бы их ни ждало ничего хорошо. С легкой грустью они вспоминали лишь друзей. Да, они скучали, но это ничего не решало.

18. Семейство Адо. Сентябрь. 1985г.

Семья Адо жили в огромной усадьбе, в 15 километрах от Женевы. Половину земли они сдавали в аренду под виноградники. Лизе приходилось управлять пятью гостиницами в Англии, кофейными плантациями в Бразилии, фабрикой во Франции. У Адо были свои дела, более масштабные. Он был консультантом по экономической и политической ситуации во многих странах. Консультировал не только компании, но и страны. Он был там, где государства не могли вести переговоры напрямую, например, между ЮАР и СССР, Израилем и СССР, Китаем и Тайванем. Лиза стала властной и деятельной хозяйкой. При этом она была и красивой. И она несла эту красоту Европе, подчеркивая ее у лучших стилистов.
Лизе очень нравилось жить в Женеве. Она любила искусство. Лучшие музеи были в двух часах езды.
В семье у нее тоже все наладилось. У нее было двое детей. После рождения Роберта она забеременела от Макса Адо и родила Сью. Медицина не стояла на месте. Дети лопотали на нескольких языках.

Лиза любила внимание. К ней были внимательны муж, люди, пресса. Но был человек очень, очень не внимательный. К ней он и приехал, к ней приехала мать. Мадам Ничепоренка «не имела границ», оставалась ярой коммунисткой. Она написала мемуары, наделавшие не мало шума. Лиза оплачивала все ее счета, но мать требовала от дочери невозможного, отдать фабрики рабочим. Мать часто вспыхивала и уезжала в Москву, но быстро возвращалась. В Москве она никого не интересовала. На Западе была известнее, чем дома. Отчего-то ее звали новой Фурцевой. Ей это весьма льстило.

Первой в доме Адо вставала арабка-служанка, Сулейма. Она раньше работала в немецком посольстве, знала европейскую, арабскую и китайскую кухни. Служанка будила Лизу. Последним в семье вставал Макс. Он быстро ел и уезжал. Лизе грех было жаловаться. Она и не жаловалась. Ее глаза ярко сияли.

В доме был бассейн с подогревом. Он обходился дорого. Но он был нужен, Роберт уже научился плавать. Лиза с трудом вытягивала его из воды. –Мама, купи мне собаку. Алабая, которую вывели в оазисах, – попросил ее ранним утром сын.
-Я хотела покататься на лыжах. Я отвечу тебе чуть попозже. Иди завтракать. – Проводив сына, она добавила: – В Москве вырастили утку, что Швейцария страна сна и гномов, что действо происходит лишь там, а здесь покой и антидейство. А здесь некогда скучать. Здесь работать надо. Жизнь здесь движется быстрее, просто плавно и без рывков.
-Мадам, вам звонит господин Лядов, – сообщила служанка. Лиза испугалась. Она считала Павла инородным, опасным телом. Она взяла поднесенную ей трубку. -Я узнал твой телефон через тещу. Она дружна с мадам Ничепоренко, – сообщил такой далекий Павел. – Лиза, мною интересуется друг твоего отца. Он все еще в ЦК. Мне не говорят ничего конкретного, но у меня неприятное предчувствие.
-Я ничего не знаю. У вас там столько перемен. Друзья отца на пенсии. Недавно видела Густа. Он друг Раисы Максимовны.
-К нему я могу обратиться сам. Как живешь?
-Немного устала от выходок матери. Зовет меня буржуйкой.
-Я женился. Сыну год.
-Моей дочке полтора.
-Покажи мне сына, когда приедешь.
-Я никогда не приеду. Извини, что не могу помочь. Ничепоренко теперь никто и ничто.
-Я больше не побеспокою вас. Извините.
-И ты извини. И пойми меня правильно. Я боюсь тебя. Не то, что боюсь.
-Я все понял. Больше не позвоню.
Он повесил трубку. Она поняла, что обидела его. Но она защищала покой семьи.

У семьи Адо было любимое место в горах. Туда можно было подъехать на машине. Подъемников там не было, но они и не требовались. Именно туда Адо и поехали. –Посмотри, как сверкает снег на соснах, – показал Макс жене. – Я еду на Цейлон. Это Индия. Заключу договор на поставку чая в СССР. Это самая крупная моя сделка. – Лиза не волновалась. Она опробовала новый спуск и разрешили спуститься по нему детям.

Муж ни раз выезжал в Азию. Он уехал на другой же день, очень рано. Лиза утром поплавала. Разносчик принес свежие цветы. Она отобрала 10 букетов. Вечером включила американский новостной канал. Говорил диктор. Картинки не было. –Сегодня, близ Джафны, был сбит самолет вооруженных сил Шри Ланки. На борту находились эксперты ООН, медики. Простите, поступила новая информация. Близ Джафны был сбит вертолет. Три человека погибло. Остальные доставлены в госпиталь в тяжелом состоянии. Личности погибших устанавливаются.
Пошла другая информация. Лиза бешено стала нажимать на пульт управления. Сообщение не повторялось. Она упала в кресло. –Сулейма, – крикнула она арабку, – попроси всех слуг сесть у разных каналов, пусть ждут информацию из Шри Ланки. Найми самолет до Коломбо, такой, чтобы мог сесть на воду. Я боюсь, что Макс в беде. Сама ничего сейчас не могу. Свяжись с его офисом, пусть запросят информацию в посольстве. Докладывать мне обо всем новом немедленно. – Лиза позвонила матери в Москву и попросила ее приехать. – Я лечу в Джафну. Только не разори меня, и не оставь буржуят без стакана апельсинового сока.

Через три часа самолет-госпиталь немецкой кампании вылетел в Азию. Через систему спутниковой связи Лиза получила информацию, что Макс был на борту вертолета. Он жив, и ранен.
Город Джафна оказался крупным. Самолет-госпиталь сел прямо на воду в морском порту. Он принял на борт всех пострадавших при обстреле иностранцев, и взял курс на Тель-Авив, ближайший центр, где могли оказать квалифицированную помощь. Макс был на грани смерти и жизни. Он был так нужен Лизе. Лиза прилетела в Израиль прямо из Женевы. Она вела себя очень мужественно.

Через два дня Макс пришел в себя и сразу же составил завещание. Плантации он оставлял Роберту, Лизе дом и фабрику во Франции, дочери счета и акции, кузине – гостиницы, теще – пансион.
–Лиза, я надеюсь, что ты стойко вынесешь любую потерю, – сказал он. – Боялся, что не полюбишь меня. Ты можешь вернуться в Москву. И лучше тебе выйти замуж за Павла Лядова. Он достойный человек.
-Нет. Если мне не дадут швейцарского гражданства, то попрошу немецкое или австрийское. Американцы с удовольствием привечают русских диссидентов, наивные слепцы. Если тебе не помогут, то не буду верить ни в бога, ни в науку. Дети сейчас с мамой. Она не даст их в обиду. Если не считать того, что мама кормит детей молоком с хлебом и конфетами. Она всегда была чуть ли не княгиней. Ее развенчали, лишили власти. Оттого-то так пламенны ее речи. Собака на нее тявкает. Я не утомила тебя ерундой?

Макс слушал невнимательно. Однако врач попросил Лизу уйти. –Ему вынули кость из сердца, – сказал он. – Чудо, что довезли до нас. У него разрыв печени, переломы, поврежден позвоночник.
У Лизы словно глаза открылись. До этого она все еще не понимала, как серьезно положение мужа. А она лезла к нему с тещей, тявкающей собакой. Она похолодела, извинилась и вышла. К ней пришли корреспонденты. Она отказалась их принять, но материал о ее перелете через полмира появился в европейских изданиях.

31. Подарок.

Неудачный разговор с Лизой заставил Павла связаться с Густом. И они встретились в Москве. Густ постарел, выглядел старше своих 45 лет. –Побыстрее, у меня мало времени, – показал свое пренебрежение Густ.
-Мне нужна консультация. Я не хочу ни ссоры с ЦК, ни благоденствия оттуда. Не знаете, кто сейчас играет моей картой?
-С тобой хочет встретиться человек, сменивший Ничепоренко. Он стар, что скрывать. Лет десять назад мэры южных городов поставляли ему рафинированных мальчиков. Тогда на это смотрели сквозь пальцы. Но сейчас целые обкомы разгоняют. Он входит в двадцатку самых влиятельных людей в стране. А ты думал – тебя пригласят работать в ЦК. Обратись в КГБ. Говори завуалировано, будто ничего не понимаешь. За тобой ведут слежку. Они сделают все за твоей спиной, остановят дедушку. Ты знаешь, что Адо ранен? Он в Израиле, и скоро умрет. Лида станет самой богатой вдовой Швейцарии. Удар ракеты пришелся на винт. Делец пострадал при падении. Сможешь вернуть Лизу. Она только за страховку получит несколько миллионов.
-Я люблю жену. Буду надеяться, что Макс выживет. Ни он, ни она не заслужили этого кошмара.
-Заслужили по полной. Таких надо ударят мордой о стол. – Они прошлись по улице. Поговорили на отвлеченные темы. –Не оборачивайся, – сказал Густ. – У метро стоит машина. Это за тобой. Ты можешь скрыться.
-Зачем? Мне жаль терять время. Я выдвину свои условия.
-Что? – не верил своим ушам Густ.
-Мне надо позвонить жене, чтобы она не волновалась.

Павел подошел к телефону-автомату и сообщил Люде, что его срочно вызвали на полигон, сел в ждавшую его машину. Машина тут же тронулась с места. Они ехали по Волоколамскому шоссе, свернули под запрещающий знак. Ехали еще километр. Павла встретил человек, сопровождающий его из Ленинграда. Он провел его по пустым коридором в небольшую комнату. На стене висел портрет Черненко и Жукова. Павел сел. Свет погас. В комнате появился человек. Он был очень подтянутый. Лицо просматривалось плохо. Его портретов Павел никогда не видел. –Я хочу поближе познакомиться, чтобы понять достоин ли ты моей помощи. Ничепоренко ты нравился. К тому же ты отец его внука.
-У меня есть все. А отец его внука Макс Адо.
-Это звучит наивно. Я обеспечу тебя на всю оставшуюся жизнь. В стране никогда не были у власти наивные люди. Себя мы обеспечили. Лизе оставлен счет в банке на несколько миллионов. Отец постарался. Друг просил не забывать тебя. Чтобы ты хотел?
-Защитить докторскую. Старики меня могут закатать. Знаете, что самое хрупкое в этом мире?
-Здоровье.
-Счастье. Когда вы заговорили со мной, думал, что это конец. Поэтому и встретился с Густом. Он посоветовал обратиться в КГБ.
-Он ненавидит нас обоих. Я вытащил его из казахской грязи. Теперь пригрелся у Раисы на груди, как змея. Думаешь, если Горбачев уйдет, то он вспомнит имя первой леди. Знаешь, как затеяли перестройку? Многим женам секретарей стало тесно, нельзя кичится своим богатством. Да, все именно так, тесно не мужьям, а женам. Вот и решили партийную верхушку превратить в буржуа. Они просчитаются, породят хаос. Смена формаций не проходит бесследно. Их затопчут более наглые. Завтра никто не вспомнит даже их имя. – Хозяин надел на шею Павла крестик. – Он сделан в 17 веке. В 37 его изъяли у графини Назаровой. Мой отец прихватил тогда десять килограммов золота. Это подарок от меня.
-Не говорите мне больше ничего, не хочу быть разочарован еще сильнее.
-С тобой хочет встретиться Ирина Макаровна, моя супруга. Она любит Лизоньку. Отдохни немного. Мне пора. В Москву. Возможно, что я ухожу в никуда. Но звонок в комиссию успею сделать. Ты защитишься.

Павел остался один, удалился в спальню, увидел постель и лег, накрылся верблюжьим одеялом. «Вот так похищают отцов семейства». Утром Павел разыскал бассейн с розовой водой. Он прыгнул в него. На бортике появилась девушка-кореянка. Ее глазки были словно прорисованы тушью на шелке.
–Освободитесь, пройдете на массаж, – сказала она, и исчезла, словно в доме с приведениями.
–Хорошо, что не скинул с лестницы Ничепоренко. Как хорошо быть культурным человеком. Получу чемодан золота. Домик с виду маленький, а сколько дверей. Им есть что терять и к чему стремиться.
Павел пошел на массаж. Там было две девушки. Секс они не навязывали. Вскоре пришел хозяин. Он выглядел очень плохо. Одна из девушек поспешила накапать ему лекарства.
–Оставьте нас, – попросил он. – Грустно видеть свою дряхлость. На что я потратил свою молодость. На карьеру. Что не застрял в обкоме. Павел, идем завтракать. Все решено. – Стол был накрыт лишь на одного человека. Но хозяин сел напротив. Дома бы Павел не стал есть паровую котлету, и запивать его морковным соком. В столовую зашла женщина. –Позволь представить тебе мою супругу, Ирину Макаровну. – Павел по-сыновьи поцеловал хозяйку. – Ирочка, а я ухожу на пенсию. Горбачев видел мое заявления, но еще не подписал его. Благодарности не жду. И не жил добром. Вечный страх, что все не так. Я то видел, что все плохо. Дачу придется оставить. Павел, у нас с Ирочкой двое детей. Они стараются жить своей головой. Всем обеспечены.
Ирина Макаровна вышла на минуту из комнаты, принесла с кухни три маленьких чашечки с манной кашей. Одну поставила перед Павлом. Все улыбнулись. –Прости, не приняла в расчет, что ты молод. Мы едим мало, – извинилась хозяйка. – Муженек, а о чем нам переживать. Жизнь прожили. Не вздумай забрать заявление. Поживем свободно, хоть перед смертью.
-Деликатеса должно быть мало, – улыбнулся Павел и слизал озерцо масла языком. – Если бы кашу метала рыба, то она считалась бы вкуснее икры.
-А у нас икры в бомбоубежище две тысячи банок, – сказала женщина. – Надо вывезти ее сегодня же. На пенсию купить не сможем. Сейчас попробуем моей наливочки.
-Неси калиновую, – попросил муж. Ирина захлопала в ладоши и вновь ушла. – Любит гостей, старая, – сказал дед. – Друзья давненько у нас не были. А новых теперь не будет. Бывшие ни кому не нужны. Всегда так было и будет.
Ирина принесла бутылку, завернутую в пергамент. Она открыла ее с хлопком. Павел не думал, что наливка будет газированной.
–Чтобы добиться такого эффекта, ее надо правильно переворачивать. Внутри лишь сахар, ягода и полынь. Ой, перепутала, малину принесла, – огорчилась женщина.
-Ум проглотишь, – сказал Павел, когда попробовал настойку. Старики обнялись и о чем-то зашептались.
-Завтра тебя отвезут домой, – сказал дед. – Ты повел себя очень достойно. Спасибо, что порадовал нас.

Павлу было жаль их. Старели все: политики, виноделы, короли. И запоминались им лишь крохи счастья. Может, эта пара и не была такой милой, но с их уходом, уходила эпоха застолий и поцелуев. Павел и сам видел зловещие перемены в жизни.

Утром Павла провожали все жители дачи. Звучал Бетховен. Провожая Павла, хозяева прощались со многим. Уходила эпоха величайших заблуждений и надежд, шла эпоха величайшего передала собственности, эпоха без принципов и нравственных устоев. Шла эпоха черного зверя. Зверь любил кровь, блеск, власть. И этот зверь должен был забеременеть чем-то новым. Но забеременил чем-то старым.
Павел сел в машину. Хозяин положил ему на колени чемоданчик. –Откроешь, когда будет худо. И вспомнишь о нас с Ириной, друга Ничепоренко. Я бы мог и не отдавать чемодан. Но не взял грех на душу. Этой твой подарок. От него.
-От Ничепоренко. Не ожидал. Спасибо.
-Не открывай.
-Хорошо. Я не нуждаюсь в деньгах. Обеспеченный человек. Нет, не могу успокоится. Всегда думал, что он плохо ко мне относится.
-Это не так. Он говорил, что ты будущее нашей науки. Но теперь и науку развалят. Не знаю кем ты станешь в этом новом мире. Думаю, что не дурак. Кем ни кем, а станешь.

Когда Павел подъехал к дому, то увидел, что Люда стоит у окна. Он вбежал на этаж. Дверь была открыта. Лицо Люды заливали слезы.
–Я думала, что ты бросил меня, – сказала она. – Тебя все ищут. У тебя же защита, к какой-то награде представили за аппарат отца. И про полигон никто ничего не знает. Я потеряла тебя.
-Прости. Я особо ничего и говорить не могу. Расскажу как-нибудь потом. Когда сам все пойму. Но это хорошее, а не плохое.
-Ладно. Главное, что все обошлось. Помойся с дороги.

Павел из принципа не стал открывать чемодан, спрятал его в сейф. Он не получал подарки от жизни и боялся их. –Ты будешь готовиться к защите? – спросила Люда.
-Пусть готовятся оппоненты, – ответил Павел. – Я знаю по своей теме больше, чем все они вместе взятые. Дедок молодец. Награда –тоже его подарок. Значит и с защитой все решено.

Павел все же позвонил Лизе, лишь через некоторое время, и сказал, что ему подарили чемоданчик от имени ее отца. –Оставь его себе. Роберту ничего не надо. Он наследник кофейных плантаций. Максу уже лучше. Я привезла его домой. Отдохнет, и продолжим лечение. Павел, я боюсь твоих звонков.
-Зря. Лиза, я тоже счастлив, любим и люблю. Я даже счастливее тебе. Макс выздоровеет. Я больше не позвоню. Прощай, Лизавета.

Павел удачно защитился. В корзине не было ни одного черного шара. Еще через несколько дней ему вручили орден Ленина. Но он стал злоупотреблять элениумом. Люда стала подсыпать ему в баночку похожие поливитамины.
–Я хочу холодца, – сказал жене Павел, обнаружив однажды подделку.
-Я его варить не умею. Попрошу Анастасию Семеновну. Позвоню вечером Толе, чтобы привез ее.

32. Даша. Октябрь 1985г.

Отведать холодца, который варили всей семьей, Лядову не пришлось. Люда купила билеты в театр «Сновидений». Павлу пришлось идти туда, мечтая о холодце. Знал бы он, что вскоре ему придется пить успокаивающие горстями.

Места на театральных билетах не указывались. Лядовы смогли пробиться в первый ряд. Публика была пестрой, начиная от декаденствующих литераторов, орущих до хрипоты, и кончая угрюмыми бритоголовыми. Действо началось с опозданием. Это был бред. Но постепенно представление стало увлекать, во многом благодаря девушке в голубом платье, играющей на арфе, сидя на унитазе. Каждый актер говорил сам с собой. Павел попросил у Люды очки и узнал девушку. Это была Даша, подруга Клима. Актриса тоже узнала Павла, отдала арфу парню с клизмой в попе, спустилась в зал.
–Вы Даша, – сказал ей Павел. – Вы меня не помните.
-Я спустилась покурить. Вы Павел. Мы как-то сидели рядом в ресторане. Давайте выйдем. Пожарник ругается, когда курим на сцене.
-А спектакль?
-Это импровизация, как бы сон. Сюда надо ходить с сонником. Тогда поймешь, чем бередит страна. Все сложнее, чем можно подумать.
-Боюсь, что мальчик не умеет играть на лире. Знаешь, вряд ли люди понимают то, что происходит. Я не понимаю. Но мне интересно.
-Ничего, пора публику уже и разгонять. С Лизой расстался?
-Давно. Люда – моя жена. А как сложилась твоя судьба после смерти Клима? У меня остался его свитер и дорогая картина. «Волк».
Даша затушила сигарету и замерла. – Дай мне твой телефон. Я перезвоню, – сказала она. – Мне пора на сцену. Картина очень дорогая. Все деньги, что он приобрел от продажи копии «Волков», я уже потратила.
-Скажи Люде, что я жду ее здесь. Как ты попала сюда?
-Жизнь так сложилась. Театр великолепен, хоть и скандальный. Все благодаря Теме.
На Павла нахлынули воспоминания. Он не вернулся в зал. К нему вскоре вышла Люда. –Представляешь, девушка со сцены сказала, что ты хочешь сбежать на своих кривых ножках, – засмеялась жена.
-Про кривые ножки сама сочинила, – обиделся Павел. – Так хочу холодца. Не будем ждать конца. Оказывается, что без сонника здесь делать нечего. Едем?

Дома дети пасли мирную коровку на зеленом паласе. Настя ворчала, что на голову Павла парткома нет, совсем перестал ходить на работу. Павел сам поставил чайник. Из него полетели мыльные пузыри. В чайнике плавал кусок дорого мыла. –Дети, будем пить чай, – крикнул отец крохам.
-Мы спать пойдем, – ответил негритенок Мишка.
-Почему, сынок?
-Он с мылом.
-Как же мыл туда попал?
-С руки соскользнул, – признался Мишка. – Климка сказал, что я мало умываюсь, поэтому черт.
-Твой дед был кубинским боксером. У кубинцев у всех такая кожа. Их далекие предки жили в Африке. А там много солнца. Если я загораю, то у меня тоже кожа темнеет.
-Сынок, тебя к телефону какая-то Даша, – крикнула мать. – Ты ей скажи, что женат. Поздно, для звонка вежливости. – Павел бросился к телефону.
-Павел, Клим жив, – сказала девушка. – Алла успела загородить его своим телом. Он сам звонить тебе не хочет. Я тогда с трудом нашла его в больнице. Он был никому не нужен. У него не оказалось ни родственников, ни друзей. Отчиму тоже не нужен. Я вышла за него замуж. Родители меня не поняли. Денег у нас не было. Накопления быстро кончились. Мы разменяли квартиру Клима. Помогал Серж, Тото. Моих денег даже на лекарство не хватает. Ему нужны инъекции.
-Я приеду. Адрес.
-Сиреневый бульвар. Напротив кинотеатра, квартира 20.

Люда слышала разговор. Она чуть не разрыдалась. Павел не решился сам сесть за руль, вызвал такси и уехал. А Люда позвонила Абалкину. -Павел так взволнован, что даже не сел за руль. Он поехал к Климу. Я не знаю кто это. Подозреваю, что Павел винил себя в его смерти, а он выжил.
-Клим – это мальчик с акварельного рисунка. Сын покойной Аллы Нефедовой, – сообщил Лев.
-Я с Климом не общалась, но мама хорошо знала Аллу. Но почему он так переживает?
-Клим – это его хороший друг.

Павел поднялся на нужный этаж и тихо постучал. Дверь открылась сама. Павел зашел. В комнате стояла лишь качалка, в которой сидел очень худой человек, с бородой до живота, с волосами, свисающими грязными сосульками. Сквозь драную пижаму виднелось посиневшее тело. Павел ужаснулся. Ноги его подкосились. Он опустился на колени и зарыдал, как во сне, не в силах остановиться. Он видел себя со стороны, встал и пошел умываться. В ванной он не нашел мыла. Вытерся носовым платком. Даша стояла в дверях кухни. – Я без угощения, – сказал он, выворачивая карманы. Он насчитал там сто фунтов и немного рублей. – Даша, купи сама что-нибудь. – Серж велел деньги за купленную у него машину отдавать Тото. Я еще сейчас должен 15 тысяч.
-У тебя есть валюта? А я копила баксы по штучке, на лекарство. Теперь не хватает даже на еду. Не утомляй его. Я быстро. Главное достать лекарство.
Даша ушла. Павел вернулся в комнату. –Клим, что же ты наделал. Я тебя схоронил.
-Клим-везунчик на самом деле умер. Зачем заставлять людей мучиться, мучить их совесть. У всех своя жизнь, полная радости. Мне тоже ни до кого не было дела. Мимо инвалидов проходил лишь поморщившись.
-Ты ходишь?
-Ходил, но открылись раны. Уже не хожу.
-Я позвоню Оксане. Они возьмут тебя на лечение туда. Деньги я дам.
Паша взял руку Клима. Пальцы на ней почти просвечивались. -Не надо, не надо, – торопливо спрятал Клим ладони за спину. – Где Даша, почему бросила меня?
-Она сказала, что тебе необходимо лекарство.
-Она привезет их. У меня больше нет сил, ждать.
-Ты сломался?
-В двадцати местах. У меня все кости переломаны. Я был цыпленком табака. И выжил, лишь благодаря маме.– Клим опустил голову. – Я сросся с болью. Меня не бросила лишь Даша. Даже одноклассники забыли. Тото немного помогает. Мама погибла. Я не был на ее могиле. Ни разу. О ней все забыли. И обо мне.
-Ты сам спрятался. Я бы тебе помог. А Аллу помнит вся Москва.
-У тебя есть деньги. Тебе не трудно помогать. А Даше трудно. Она отдала мне все: успех, молодость, возможность иметь семью, детей. Она голодает, посерела вся, схоронила себя вместе со мной. Накрой меня пледом. Когда только подключат отопление. – Павел накрыл его стареньким пледом. – Паша, расскажи мне о себе. Как у тебя дела? Читал Указ о твоем награждении орденом.
-У меня двое детей от первого брака и один от второго. Работаю, год жил в Японии, потом в Сочи, написал книгу. Лиза вышла замуж за Макса Адо. Это известный предприниматель. Он попал в катастрофу. Состояние у него очень тяжелое.
-Что-то Даша не возвращается. До площади Маяковского не далеко.
-Почему до площади?
-Там работает круглосуточная аптека. Ты езжай домой.
-И это все?
-А что ты ожидал? Я тебя не звал сюда.
-Я подожду Дашу. Открою ей дверь.
-Дверь не закрывается. У нас нечего брать. Ты утомил меня. Уходи.

Даша вернулась лишь через час, поставила кипятиться шприцы.
-Что она тебе колет? – спросил Павел друга.
-Антибиотики. У меня открываются раны.
После инъекции Клим уснул. Даша погладила его по голове. Было не понятно, где же спит она сама. В комнате не было даже коврика.
-Даша, пора с этим кончать. Нечего корчить из себя юродивых. Я выпишу чек на 25 тысяч долларов. Чеки можно провозить через таможню. Серж поможет вам с клиникой в США.
-Он перестал бороться за жизнь. Он устал. Я устала. Мы устали. Нам нечем компенсировать заботу. Мое тело тебя вряд ли утроит.
-Ты торгуешь телом?
-Когда становится туго. Выбираю стариков. Они больше платят и меньше требуют. А Клим? Он хочет умереть. И он так любит жизнь. А я так люблю его. Во всем виновата Василиса ведьма. Это она накаркала беду. Будь она проклята.
-Не копайся в моих побуждениях. Ведь ты с ним не из-за секса. Главное – подлечить его. Сколько он проспит?
-До утра.
-Тогда едем ко мне. Люда все равно не спит. Я ведь ничего ей не объяснил. Соерем вам что-нибудь нужное для жизни.

У Лядовых спали лишь дети. Настя, Лев и Люда пили чай на кухне. Когда Павел завел Дашу, то повисла пауза. –Люда, прости меня, что веду себя странно, но Даше нужна помощь, – сказал Лядов. – Ты бы видела, как они живут. У них есть лишь качалка и плед. Все. Больше ничего. Люда, я плохо соображаю. Собери сама что-нибудь, если бы переезжала в пустую квартиру. Лев, моя машина у подъезда. Прикрепи к багажнику диван. Очнитесь, – крикнул он жене и Льву. – Клим после аварии даже не ходит. Он очень болен. Ему нужна помощь.

Настя первой стала собирать в коробку продукты. – Я знаю, что такое нищета, – сказала она. – Люда, делай, что велит муж. – Это был необычный поступок для жадной и ворчливой женщины. Она подошла к Даше. – Доченька, что же ты пережила, что у тебя такой пустой взгляд. Даже у меня он таит еще что-то веселенькое.
-Я не могу ответить. Горло перехватывает, – сказала Даша. Люда ушла в спальню и вскоре вынесла оттуда тюк.
-Даша, там одежда, все новое. Павел, матрац вынесешь сам. Лео, возьми диван из коридорчика. Его легче закрепить. Кресла возьми с лоджии, телевизор из спальни.
Настя набила корзину продуктами. Люда не думала, что ее возьмут с собой. В машине ей пришлось садиться на колени ко Льву.
–Вам надо увидеть все своими глазами, чтобы не ели меня укоряющими взглядами, – проворчал Павел. – Забыл поцеловать мать. Она меня удивила. Может, я свою мать не знаю.
-Женщины не предсказуемы ни в любви, ни в ненависти, – к чему-то сказал Лев.
Лев и Люда были поражены не меньше Павла, когда зашли к Нефедовым. Лев странно нюхал воздух.
– Что ему колют? – спросил он. И не дождавшись ответа, вышел.
–Даша, переезжайте к нам. У нас есть свободная комната, а здесь сделают ремонт, – предложила Люда.
-Они уедут в Америку, – остановил ее муж. – Ты не против, если дам им денег.
-Делай все, что сможешь, – решительно ответила Люда. – Здесь не в деньгах дело. Он должен почувствовать, что кому-то нужен. Клим, Павел не забывал тебя.

33. Возвращение к жизни.
В октябре Нефедовы получили визы. Во время полета Клим нервничал. Ему нужен был укол. Даша сжимала его кулаки. Серж встретил их в Монреале. Им еще предстояло лететь во Фриско. Даше самой требовался психолог. Лечение предстояло дорогое. Денег Павла было мало. На помощь пришли Ксана, Джессика. Клинику Нефедову уже подыскали.

Даша жила у Ксаны. Днем она навещала Клима. Они брали водный велосипед и уплывали на середину бассейна. Бассейнов было пять штук. –Хорошо, что мы сразу рассказали о морфине, – сказала Даша мужу теплой летней ночью. – Тебе больше не требуются обезболивающие лекарства?
– Болит все тело. Врачи не в силах мне помочь.
-Клим, если ты не возьмешь себя в руки, то я брошу тебя. Я помогала тебе, когда ты сопротивлялся. А безвольную тряпку надо либо выбрасывать, либо вешать на себя. У тебя исчез блеск в глазах. Ты стал полнеть. Регенерация идет прекрасно. Клим – устои.
-Сколько же мук я тебе причинил. Я стал равнодушным. Ты свободна. Можешь уходить. Тебе не просидеть рядом всю жизнь.
-Ты гонишь меня? Мне плохо. Большое тебе спасибо. Как ты обидел меня.
-Я не выкарабкаюсь. Тебе нужен мужчина. Оставайся здесь. На тебя с интересом смотрят многие врачи. Ты сможешь давать уроки музыки. Этим и зарабатывать.
-Я давно сделала выбор.
-Это-то и гложет мою совесть. Что-то во мне еще теплится, напоминающее любовь, но это не любовь. Это сама жизнь. Ты удержала меня на этом свете. Я бы покончил с собой. Даша, ты ведь уже не любишь меня.
-Поплывем к берегу.
Даша плакала. Это были ее первые слезы за все последние годы. Но ей становилось легче.
Павел же ничего не знал о Нефедовых. Клиника наконец-то прислала ему фильм о ходе лечения. Это был рекламный трюк. За использование образа Клима в рекламных целях, плату за лечение снизили. Так Павел узнал о наркотической зависимости друга.
–Мне бы там полечиться, – вздохнула Настя, тоже посмотревшая фильм, не понимая по-английски. – Какая Даша везучая. За границей побывала. А я лишь раз лежала в городской больнице. А чай будем пить с жасмином. На алее столько его надрала. Люда, этот фильм должен тебя убедить, что Паша надежный. Он никогда не бросит тебя.
Люда грустно улыбнулась. Легко ли ей было рядом с мужем. Она и сама не знала. Вряд ли.

О том, что Нефедовы вернулись в страну, Павел узнал от Алексея, тот позвонил аж с Аляски. А Клим не сделал этого. Павел стал ждать визита. Клим позвонил через неделю. Голос был тихим: -Даша сказала, что ты оплатил мое лечение и ремонт квартиры. Сколько я тебе должен.
-Ты мне ничего не должен. Деньги давали благотворительные фонды, Джессика, Ксана. Я рад за тебя, хотя и не знаю, вылечился ли ты, – Павел швырнул трубку. Он был взбешен.
-Он же зависит от тебя, – упрекнула его Люда. – Скажи, что оборвалась связь и пригласи его в гости.
-Он ненавидит меня.
-Надо дать ему возможность расплатиться с тобой. Я договорюсь об интервью с ним, но ты профинансируешь это интервью. Ему заплатят деньги. И он вернет долг.
Павел позвонил Нефедовым. – Мишка оборвал провод, – соврал он. – Ты ведь не видел моих карапузов. Приезжайте на выходные.

Даша давно звала Клима к Лядовым, не могла быть не благодарной. Муж упорно отказывался. –Они пригласили нас на выходные. Сколько я им должен? – спросил он на этот раз.
-Я потратила из его денег лишь триста долларов, плюс ремонт квартиры. Нам эти деньги пока не вернуть. Забудь про них. И не обижай Павла пустыми разговорами. Если бы я могла вернуть деньги, то вернула бы сама.
-Они ему не просто достаются. Он отдал нам все, что было. В НИИ много не заработаешь. Я злюсь оттого, что сам бы никогда не отдал бы людям все, что есть. Какое же я ничтожество. Я вообще не считал его другом, и сам не умел дружить.
-Зря ты не обратился к отчиму.
-Он обвинил меня в краже «Волков». Японцы показывали ему проданную мной копию. А также он обвинил меня в гибели мамы.
-Картина у Павла. Он сам сказал мне об этом.
-Я знаю. Оставил ее ему. Пусть она пока будет там. Я боюсь Павла.
-Ты уже выпил свою чашу страха. Ты лишь уставший человек. Вернешься в муравейник, и все будет в порядке.

Директор института болел. Исполнял его обязанности Лядов. Он возненавидел эту работу. Приходилось заниматься бытом, кадрами, общаться с начальством. Выходных у него практически не было. Но он все же не вышел в воскресенье на работу, ждал приезда Нефедовых. Гости приехали на метро, не хотели, чтобы Павел заезжал за ними. Хозяин все еще крутил фарш. Дети украшали торт. Люде плохо стало, когда она увидела результат.
–Даша скажет, что торт испекла баба яга, – заворчала она на малышей.
-А мы ей скажем, что этот красивейший торт испекла ты, – пообещал Мишка. Люда слегка подправила верх и понесла тарелку в зал. Даша и Клим тихо сидели на краешке дивана. Павел ловко порезал торт и он приобрел съедобный вид. Дети налетели на него и тут же уничтожили. Им поставили ламбаду и они стали танцевать, завертев толстыми задницами.

Постоянный снег выпал в середине ноября. Но Лядовы еще не выходили на горку. Кататься пошли всем семейством. Клим был отрешенным. Он извелся без очередной дозы наркотика. Ему требовалось тепло. Павел понимал его и увел домой, стал поить ромашковым чаем, который когда-то помог ему.
–Ты вновь колешь морфий? – спросил его Павел.
-Я не засыпаю без него. И меня уже ломает. Американцы мне не помогли. Мне надо удалить от себя Дашу. Она живет в этом кошмаре. Она порой по три дня ничего не ела. Но на морфий денег находила.
-Я добавил в чай снотворное. Ты сейчас уснешь. Я не представляю, как можно питаться одним хлебом на протяжении стольких лет. Не дай бог с Людой случится такое несчастье. Я не выдержу. Люда бы выдержала. Женщины сильнее нас. Клим, неужели все так безнадежно?
-Меня об этом спрашивать нельзя. Ответа у меня нет.

Лео жил у новой женщины, красивой блондинки, которую звали Лорой. Он велел ей спать. Ему надо было подумать. –Я чертовски влюбляюсь в эту Дашу. Не думал, что способен полюбить с первого взгляда, – злился он. – Этого нельзя делать. Она не форматная. Я свой мир соорудил не для того, чтобы она разрушила его. Надо составить новый список геноносителей и вычеркнуть из него Лядова. Можно заменить его Сашкой. Надо подумать над вопросом, а есть ли тот свет, жизнь после смерти. Нельзя злоупотреблять термином бесконечность. Выкладки строить в рамках обозримой вселенной и микромира, обозримого отрезка времени. Вселенная в разных формах существовала всегда и будет всегда. Даже абсолютный ноль – тоже форма. Бог есть опыт бесконечности. Если же вселенные сменяют друг друга, разрушая мысль, то бога может и не быть. Могут быть лишь высокоразвитые цивилизации. Надо продлить свою жизнь хотя бы до трехсот лет.
Лео незаметно уснул.

Нефедовы остались ночевать у Лядовых. Люда открыла утром глаза и не знала, как ей реагировать: смеяться или возмущаться. Сынки забрались к ним в постель и тянули отца за член. Потянут и засмеются. Павел начал возбуждаться. Увидев, что мать проснулась, крохи притихли, понимая, что делают что-то запрещенное. –Не будите отца, – сгладила Люда ситуацию.
-Есть хотим, – промямлил Мишка.
-Пить хотим, – поддержал брата Клим.
-Идите к бабушке. На кухне уже что-то жарится, – сказала мать. – Ксюша вас и умоет, и напоит.
Дети ушли. Люда сама потянула мужа за член и залюбовалась им. Павел сжался в комочек. Его тело гармонировала с цветом коричневых простыней. Люда пошла к свекрови. Мальчишки сидели за столом и комментировали действия бабушки.
-Бабушка открывает кран, снимает крышку с чайника.
Настя заткнула уши ватой. Люде она налила супа. Снохе пора было бежать на работу. Пришли ранние гости: Лео и Горны. – Шампанского – закричал Димка. – А Рексу кусочек колбаски.
-Что орете? – выдернула Настя вату из ушей. – Здесь глухих нет.
-Хочу Рекса, – закричал Климка. – Пусть он Мишку укусит.
-Только не катайтесь на хвосте, – предупредил Димка.
Горны и Лео пошли в зал. Там спали Нефедовы. Диван был большим, а они прижались друг к другу. Привыкли так спать, греясь холодными зимами. Они даже чем-то походили: заостренными носиками, скулами. Лео вновь понюхал воздух и вцепился Кириллу в ладонь. Тому стало больно, и он постучал по руке амбала. Даша проснулась и натянула на себя плед.
–Мне пора на работу, – сказала она. –Отвернитесь, я оденусь.
-Павел отвезет тебя, а Клим пусть спит, – сказал Лео. – Я его осмотрю. А вы, Горны, больше собаку без намордника не водите. Она сожрала в подъезде дорогую кошку.
-Мы ей выговор сделали. Она все уяснила. Любит она кошек. Они без соли.

Даше Настя наложила тарелку хорошо прокаленной гречневой каши с потрохами. Голодные Горны только слюну сглотнули. -Даша, я оформил дарственную на свои старенькие Жигули, можете забирать их. У нас еще две машины. За мной служебная приезжает, – сказал Павел.
-Мы не возьмем, – ответила Даша.
-Вам нужна машина. Климу нельзя переутомляться. Вопрос не обсуждается. Я вам возьму путевку на Кипр. Ему надо повалятся на солнышке.
-Его берут работать администратором на стадион Ленина, – сказала Даша.
-Пусть работает, на работе будет легче.
-Он вновь стал колоться. Ему нравится пребывание в эйфории. Он бежит туда. Он считает себя импотентом.
– Не думал, что все так плохо.
-Он грозится, что покончит с собой, если буду приставать к нему. Я его все еще люблю. Где бы черпала силы все эти годы. Еще, ему хочется сходить в Большой театр. Зачем бередить былые раны? Но все же достань билеты.
-Он не придет туда триумфатором. Хотя почему? Я подумаю. Он заявит миру о своем возращении.
-Я сама сяду на иглу, если он не бросит. А потом покажу, как это надо делать, – сердито сказала Дарья. Ее глаза засверкали, как угольки.
-Им займется Лев. Он умеет творить чудеса. Ты ему не мешай. Он привез смолу гуарема. Попробует очистить кровь. Лев еще тот волшебник. Где он только всему этому научился. Ведь без учителя волшебству не научиться.

На кухню пришел сам Лео. –Клим впадает в кому, – сказал он. – Может остановиться сердце. Я его усыплю. Все процессы в организме замедлятся.
Лео стал колдовать над почти бездыханным телом. Первыми не выдержали Горны. Клим походил на танцующего мертвеца. – Он проспит несколько дней, – сказал в итоге Лев. – Не трогайте его. Можете давать ему чай с медом. Даша, улыбнись. Я подарю тебе его обновленного. Он взмахнет сказочными крыльями и очистится от всего негативного.
-Неужели это реально? – удивилась девушка. – Еще ни одного наркомана не вылечили.
-Это не правда. Я лично знаю тысячи людей, отказавшихся от инъекций кокаина. Это миф, который пустили наркоторговцы.

У Павла остались жить все, включая Горнов. Через несколько дней ему позвонил академик Иван Кузьмич Горн. Трубку взяла Настя. – Паша сидит за столом, – сказала женщина, – что-то пишет. Заглянула в бумаги, а там черти с шариками на руках. Я его сейчас потихоньку приглашу. Пашенька, – заорала женщина, – академик Горн звонит.
Лядов подошел к телефону.
-Павел Степанович, у меня сыновья пропали, – сообщил ему старший Горн. – Я всех друзей обзвонил.
-Они у меня. Но я не знал, что вы не в курсе. Что случилось?
-Такое, что и выговорить трудно. Вы их подержите. Я приеду, поговорю с ними. Вы не знаете, дружат ли они с девочками?
-Они еще глупы. Все образуется. Лишь бы не наркотики, – стал догадываться Лядов о проблемах в чужой семье.
Горны кормили детей. На кухню зашел Павел. –Дмитрий, иди в зал. Мне надо поговорить с братом, – попросил он. Димка ушел с неохотой. Кирилл продолжил кормить ребенка. Мишка его заплюдал, так, чтобы отец не видел. Климка сидел на отдельном стульчике и косился на отца, видя, что вытворяет брат.
–Кирилл, почему ты не сказал мне, что сбежал из дома? И потащил за собой Дмитрия. Ему учиться надо. Расти вас, расти, а вы окажетесь такими неблагодарными. Все сделай, но пусть Димка вырастет нормальным мужиком. Он похож на отца. И вряд ли ему по пути с тобой.
-Мы такими не будем, – пообещал Мишка отцу. – Кирилл обманщик?
-Ешьте кашу, – ответил отец. – Кирилл, твой отец-достояние государства. Дай мне слово, что будешь беречь его.
-Не надо было нас делать, – огрызнулся парень. – Я Димку не тащу. Он любит опасность. Его в Сочи сбросили со скалы. А он продолжает шастать со мной.
-Вернись к отцу, заведи для вида девушку. Димку не бери никуда. Тебе остается вечная игра и обман. Ты счастлив не будешь. Ты живешь в ортодоксальном государстве.
-Все началось с болезни матери. Она шизофреничка, может и топор схватить. Сейчас она живет у бабушки. Я боюсь, что унаследовал ее гены.
-Кирилл, все проще, в тебе заложены другие гены. Ты не любишь мать? И вообще-то я говорил не о шизофрении, а о твоем либидо.
-Мама тяжело больной человек. Не может жить в семье. Лилия – идеальная для папы жена. Но боюсь, что отец и к ней охладел. Насима помоложе. И Насима очень умная.
-Хочу банан, – сказал Мишка Кириллу.
-Мартышка, – ответил тот.
-****юк, – заявил мальчишка и получил по голове от отца, чему удивился. Его бить было нельзя. Мишка от досады даже опрокинул пюре. Климка захихикал.
–Нарожал вас Павел на мою голову, – прогнал Кирилл братьев из-за стола.
-У, – погрозил ему Мишка кулаком. – Вот найду деда боксера, узнаешь, как звать меня мартышкой. Михаил рос мальчишкой, не отличающимся от других детей. Лишь Люду беспокоила его инвертность. Хорошо, что не отбелила его. Врачи посоветовали уделять ребенку больше внимания, любви, и он не почувствует своей инакости. Павел же не хотел воспитывать мальчика в тепличных условиях. Он прививал ему любовь к деду боксеру. Павел считал кубинский народ великим, музыкальным и спортивным. Переговорив с Кириллом, старшим братом, Павел пошел к Димке. Вскоре тот вылетел из зала и пропахал носом ковру коридора.
–Если Пашка возьмется за наше воспитание, то мы без ушей останемся, – сказал он брату.
-А я не скажу, что ты папу Пашкой зовешь, – засмеялся Клим.
-Мы вернемся домой, – заявил Кирилл. – Как же нам его звать-то? Он нам не отец.

Настя ходила в магазин и привела с собой академика. Массивный академик пожал Павлу руку. Это было очень крепкое пожатие. Лилия не промахнулась, влюбившись в него. –Я с детьми переговорил, – сказал Лядов. -Они возвращаются домой. Думаю, что с Димкой будет полный порядок. А Кирилла принимайте таким, какой есть.
-Неужели курить начали? – заволновалась разгружающая сумки Настя. – Кириллу можно и разрешить. А Димку я побраню.
-Я их даже бил, -сказал Иван Кузьмич.
-Ой, нет, японцы никогда руку на детей не поднимают, – сказала Настя. –Я детей веником била.

Нефедовы и Лео ушли в кабинет Павла. Они закрылись там. Лев нажал Климу на шею и усыпил его. Он достал спичку и провел ее по члену мужика. Тот возбудился.
–Видишь, он не импотент, – сказал Лео Дарье. – Он навыдумывал свои проблемы. Про наркотики забудет. Ты не проси у него ничего. Начнутся выбросы семени. Он сам попросит секса. Он поспит. А ты сыграй мне Шнитке.
Даша играла долго. Она отрешилась от всего, не заметила, как Лев ушел. Даша села рядом со спящим мужем и поцеловала его. – Красавец, – сказала она. – Я никогда не предам тебя.

Вскоре София принесла Лядовым билеты в театр. –Сколько унижений я вытерпела из-за них, – сказала она Павлу. – Катька ехидничала, спрашивала не для тебя ли билеты. Сказала, что с тобой будут еще три женщины. Я сказала, что билеты для Нефедовых. Она так удивилась, ходила к старшему администратору. Места хорошие.
-Чай с коньяком будешь? – спросил Павел.
-Можно один коньяк. И зеленый огурчик. И пожарь мне яичницы с салом. Заем свой гнев.
-София, коньяк с огурцами и салом одни хохлы едят. Есть манго.
-Не ела ни разу. Манго, так манго.
-Вкусные, тайские, Ане индийские.

Нефедовы стали собираться в театр. Дарья перебрала весь свой гардероб. Одеть ей было нечего.
–Ты должны выглядеть роскошно, – заявил ей муж. Он сам позвонил Павлу и попросил помощь. Лядовы решили поехать по магазинам, взяв с собой Таню Кох. Та в моде разбиралась. Таня как-то неожиданно разбогатела. От старой зависти к подруге ничего не осталось. Она вышла замуж за Чудо-Гиви. Она полюбила этого поджарого, седеющего мачо, считала себя более удачливой, чем Люда. Гиви выпутался из проблем, свалившихся на него после смерти Вальера.
Таня повела Нефедовых и Лядовых по своим друзьям фарцовщикам. Они пришли к молодому спортивному человеку. Тот стал открывать чемодан за чемоданом. Таня откидывала в сторону все понравившиеся вещи. Люда отложила два платья в несколько ярусов-оборок, дымчатого и фиалкового цветов. Такое она видела на танцовщице Чеботаревой. У той оно было трикотажным. Клим не выбрал ничего. Таня измучилась с ним. Она провезла его по всем своим знакомым. Лишь у молодого портного он взял костюм. За драгоценностями поехали к другу Ирмы. Люда купила два ювелирных гарнитура, дымчатые топазы и фиолетовые аметисты. Таня Кох набрала всего чего не попадя, выложила за драгоценности сумму, превышающую доход любой семьи за год.
–А у меня с детьми не получается, – пожаловалась Таня подруге. – Гиви считает, что он стар. Я виню себя. Он мне разрешает изменить ему, а я боюсь. Как бы не убил отца ребенка.
-Знаете, а ведь Лео на самом деле волшебник, – сказала вдруг Даша. – Он вылечил Клима от наркозависимости. И у нас будут дети. Клим реально возвращается к жизни. Таня, поговори со Львом сама. Может он и тебе поможет.
-Думаешь детей сделать проще, чем отказаться от наркотиков. Мы ведь лечимся. Возраст – есть возраст, – грустно ответила Таня. – Сами как-нибудь. Без волшебников.

Муж Тани спустился встретить жену.
–Зайдите к нам выпить кахетинского вина, – предложил он. Люда, чтобы не обидеть его, вышла из машины, но зайти отказалась.
–А вы сумели сделать счастливой мою подругу, – поцеловала она мужика. – Но у нас непьющая компания. Я хочу познакомиться с вами поближе. Можно, как-нибудь зайду в гости?
Они на пару прогулялись вокруг дома. Клим в это время занес покупки Кох в квартиру.
–У меня раньше были проблемы с братом Тани. Поэтому я и не бывала у вас. Но с Таней я дружу с детства, – сказала Люда Гиви.
-Я ей доволен. Гостеприимная, веселая и одновременно послушная. Небо послало мне ее. Одна беда, нет детей.
-Вы простите, но я слышала о вас. Вам же нельзя иметь ребенка.
-Вы о том, что я вор в законе. Нет, я бы завел дитя. Меня бы поняли. У грузина должен быть наследник. Какой же я тогда грузин.

34. Театр.

В театр Лядовы и Нефедовы поехали на «Вольво» Павла. Эту машину Павел еще перекупил у Сержа. Лядовы были известной в городе парой. О Нефедове уже забыли. Дашу высший свет вообще не знал. Клим не мог спокойно воспринимать происходящее. Его узнавали, спрашивали, как дела. Некоторые спрашивали, где похоронена Алла. Их посадочные места были во втором ряду. Клим поспешил сесть. К нему подошла служащая и протянула записку. Он вернул ее, не читая. –Вы ошиблись. Клим Нефедов умер. Перед вами человек, который хочет, чтобы его оставили в покое. Я зритель и не мешайте мне. Старушка растерянно отошла. В перерыве Павел все же вытащил друга в буфет. –Ты хотя бы видишь, что происходит на сцене? – спросил Павел.
-Вижу. Состав изменился. Вскоре на балет придется летать в Ленинград, а то и в Нью-Йорк.
Второе отделение Клим смотрел без напряжения. Но ушел он, не дождавшись конца. За ним никто не пошел. Адаптироваться к жизни было так же не просто, как и выжить. Клим извинился перед Лядовыми. –Я смотрел на сцену, как с того света, – признался он. – Я умер, а жизнь пошла своим чередом.
-Клим. Жизнь идет и это главное, – оборвала его жена. – Поздравьте нас, у нас все получилось. Мы заведем ребенка. А пока я поеду отдохнуть. Одна. У нас накопилась усталость друг от друга. Пусть учится жить без меня. Паша, ты ведь позаботишься о нем? Я уеду сразу же после Нового года. Передайте привет Тане Кох.
Павел навострил уши, как сторожевой пес.

На этом разговор и закончился. Через несколько дней, после похода в театр, Даша улетела в Грецию. Клим переехал жить к Лядовым. Там его разыскала балерина Анна Красик. Она сказала, что в театре не против взять его на работу. Клим не промолвил в ответ ни слова. И Анна была вынуждена уйти.
-Как они только нашли меня? – злился Нефедов. – Хотя все видели, с кем я приехал. А найти Лядова не сложно. В театр я не вернусь никогда.
Он только говорил, а ночью пошел прогуляться. Ноги сами несли его к Большому театру. Он несколько раз проходил мимо, а потом возвращался обратно. Да, это было сказочное место.

Вернулся Клим под утро. Павел все еще сидел за столом. Клим не думал, что Павел так много работает. Машина забирала Павла в шесть утра и привозила за полночь. Он ел и ложился спать. Павел старался сделать больше, пока в кресло не сел очередной функционер. Он начал реконструкцию цехов. Десять аналитиков копались в старых архивах, выискивали наиболее амбициозные проекты.
-В театр вновь ходил? – спросил Павел друга. – Забудь. Все в прошлом.
-Не в театр, а к театру. Как там хорошо. Нет, туда я не вернусь. Я иду своим путем. Спасибо тебе.
-Хочешь помогу устроиться в какой-нибудь другой театр?
-Нет. С Большим театром никто не сравнится. Это глыба, стоявшая особняком. Больше я туда не пойду.
-Пойду, переоденусь, скоро на работу.
-Ты ведь даже не заснул.
-Сейчас посплю час. Мне этого достаточно. И ты отдыхай.

Павел очень любил свою спальню. Кровать там была накрыта покрывалом в драконах и розах. Когда на кровать ложились, то драконы начинали хватать розы. Он на самом деле мог спать лишь час в сутки. Два часа для него было даже много.
Уже из института он позвонил Лилии. Та быстро нашла Климу Нефедову работу в немецкой фирме. Клим согласился. Ему пришлось ехать в Германию. Лев отчего-то поехал с ним. Тому надо было встретиться с руководством немецкой религиозно-мистической секты, с сеэнтологами. У немцев работали исследовательские центры, были деньги, информация.
-Жаль мне Клима. Конечно, я могу сделать так, что он сам бросит Дарью. Могу увлечь его чем-то. Многое могу. Если вернется в Большой театр, то там его в покое не оставят. Но зачем мне все это? Не зачем. Дашу губить нельзя. Да, надо Лору пригласить в театр. Я с ней никуда не хожу. Интересно, почему Клим не умер? Он ведь не боялся смерти. Взял и не умер. Из-за Даши. Нет, он устал от нее, от себя. Жил просто по инерции. Или из-за любви к наркотикам. Они так ему нравились, что не хотел умирать. Странно.

Странно. Наркотического опьянение не было, но Клим видел странные картины. Он тряс головой, но они не уходили. Отчего-то на сцене Большого театра танцевали толстяки, вернее танцевали оперные певцы. А потом вышли танцоры и стали петь. Было ли в этом что-то ужасное. Нет. Все понимали, что это не правда. И так не бывает. И как же хорошо подчеркивалась черная фигура на фоне белых одеяний, полов, штор. Все было такое белое, так бывает лишь в странных фильмах. – Абсурд, – шептал Клим. – Стены кремля всегда были покрашены известью. Это красиво – белые стены Кремля. Даже звезды белые. Белый Кремль даже из космоса видно.
И по площадям бегали серые люди и удивленно говорили: – Вы видите какой белый у нас Кремль. И там все ходят в белых тапочках и белых халатах. И там не курят. И кто-то большой кистью рисует туман, снег, сосульки, белые тапочки, стоявшие на белом мраморе. А на мраморе нет не единой крапинки.
Коим видел себя со стороны. Он вдруг затанцевал. Так легко. Он так прыгал антраша. Нет, он бы никогда так не смог в реальной жизни. Театр. И чем белее театр, тем приятнее в нем танцевать. Клим стал арлекином, абсолютно белым арлекином. – Лучше бы зайчиком, – думал Клим. – Надо умяться холодной водой. И завтра же в психиатричку.

А танец продолжался. Он превратился в небесный полет. Ангела порхали по белому небу, как стаи воробьев. Из их ладоней сыпались какие-то непонятные вещества. Вещества были пушистыми, теплыми, ароматными.
И Клим вынул из своего тела что-то уже посиневшее. И оно стало розоветь.
-Любовь, – вздохнул он. – Может и пожалею обо всем этом. Ну не уснул, значит не уснул. Плакать хочется. Мама, хотя бы приснись мне. Сколько за твое царствие небесное уже выпито. Даровали ли тебе небесный театр. Играть жизнь. Зачем? Вот, когда ты закрыла меня своим телом, ты была настоящая. Милая мама. Как я люблю тебя. Никто тебя так не любил.

35. Лора.

Лео встретил Новый год с Лорой. – Нет, надо ложиться, – сказала под утро девушка. – Я больше не могу. Сейчас только обниму подушку и усну. Не заметила, как и утру пришло. Спасибо за праздник. Все было так необычно.
-Я тоже скоро приду к тебе, – сказал Лев. – Погадаю на зеркалах.
-Да? Как интересно. Я уже даже посмотреть не смогу. Падаю, падаю. Где моя мягкая подушка? – шептали губы девушки. Ей казалось, что в нее вплывает теплый шар. Лев внимательно наблюдал за ней. Что-то заставило подыграть ему. Она закрыла глаза и рухнула на постель.
-Спишь, ты спишь? – тихо спросил Лев. Она промолчала. – Хорошо.
Он сел перед зеркалом и стал гипнотизировать себя. Это был эксперимент. Он добился результата, и пробыл в состоянии ментата до утра. Мозг делал выкладки на несколько десятилетий вперед. Лора наблюдала за ним минут двадцать. Она все же уснула. Спал ли он. Она не знала. Вид у него был бодрый.
–Мне нужна не только жена, – сказал он. – Я профессионально занимаюсь генетикой человека. И мне нужен помощник. Что делать, пока не скажу. Ты еще можешь уйти. Потом, когда мне придется открыться тебе во всем, будет поздно.
-А ты любишь меня?
-В этом не сомневайся.
-У меня есть время все обдумать. Ты сказал слишком мало.
-Я сказал достаточно.
-Нет, мне этого мало.
-Хорошо. Я обдумаю ситуацию. Ты знаешь, что такое евгеника?
-Разумеется. Хотя и, весьма, поверхностно.
-Мне надо сделать звонок.

Лев позвонил Нефедовым, хотел, чтобы трубку взяла Даша. Так и случилось. -Ты удовлетворена результатами лечения мужа? – спросил Лео женщину.
-Все замечательно. Я уеду отдохнуть, без него. Пусть поживет без меня, недельки две. Я хочу покататься на лыжах.
-Куда едешь?
-Домбай.
-Приедешь, сразу перезвони мне. С Новым годом. – Положив трубку, Лев даже не повернулся в сторону Лоры. –Пусть все остается так, как и было. Считай, что я ничего не говорил тебе.

Лев в это время создавал свою собственную школу евгеники, создавал на пустом месте. Кроме амбиций он ничего не имел. Немцы обещали ему помочь. Он возил в Германию кровь братьев Лядовых, Павла и Сашки. Сделал анализы. Оказалось, что Павел был не здоров. Но окончательный диагноз ему не был поставлен.
Абалкин в это время трудился над развитием способности вызывать ужас в человеке. Мудрые религии наложили табу над этими проектами. Льва никто не сдерживал. И все пришлось бросить на полдороге. Павел был важнее. Льву не хотелось терять столь богатый материал. А заболевание было серьезным. У Павла подозревали опухоль головного мозга.

Лора работала медсестрой в районной больнице. Лев обычно заезжал за ней, к метро «Баррикадная». По дороге он заскочил в спортзал, где когда-то занимался у Кости. Костя узнал его.
–А мы теперь занимаемся лишь коррекцией фигуры, – сказал тренер. – Культуризм не безобиден. Излишняя мускулатура вредит здоровью. Организму трудно обслуживать груду мышц. Тогда надо тренировать и печень, и кожу.
-Я это понял еще ребенком, – ответил ему Лев.
-Мне надо побриться. Жена заедет за мной. Мы идем в театр.
-Можно я побрею тебя?
-А это не извращение?
-Понятие извращения так зыбко.
Вообще-то Костя планировал побрить лишь лицо. Он принял душ. И Лео стал брить его. Сначала лицо, потом подмышки, грудь, лобок, ноги и зад. Тренер с удивлением смотрел на это.
–Что подумает моя жена? – задал он вопрос. – Подумает, что поймал мандавошек, раз сбрил все волосы. Она меня ведь и полюбила за растительность.
-Не разлюбит. Обрастешь скоро заново. Мне надо было посмотреть на твое тело без волос.
-Я не хочу участвовать в конкурсах культуристов. Стар уже.
-Участвовать в конкурсе на самую большую мышцу все равно, что участвовать в конкурсе на самый большой живот. Мне пора. Извини, и забудь.

Он уехал от растерянного Кости. Подругу Лев ждал в небольшом скверике. Он увидел ее издалека. За ней шли три мужчины. Лео почувствовал опасность, исходящую от них, ощутил прилив силы, взмахни рукой и закружился бы вихрь, загремел бы гром. Один из парней подбежал к девушке и зажал ей рот. Лео послал такой сгусток негативной энергии, что чуть сам не упал без сил. Он подбежал к Лоре и разметал парней. Один был так испуган, что Лев еле оторвал его от женщины. Лора была хороша в лунном свете, вся серебрилась. –Лев, я испугалась не их, а чего-то другого. Я цепенела от какого-то ужаса.
-Понимаешь, я издалека увидел, что они идут за тобой. Я старался защитить тебя на расстоянии. Прости. Я не думал, что у меня получится все наоборот. Напугал лишь тебя. Я научу тебя защищаться кулаками. Это не будет лишним.
– Я тебя люблю.
-Не смущай меня. Мужчин такие слова смущают.

Лариса жила в очень неудобном месте. Прямого подъезда к ее дому не было. Лео бросал машину невдалеке. Они перешли трамвайную линию, перелезли через трубы и оказывались в старом дворе-колодце. На лестнице там были некрашеные перила, облупленные, но чистые полы, и отчего-то всегда вкусно пахло хлоркой. Этот дом считался престижным. Он стоял в тихом отдаленном от дорог месте.
–Давай объявим Тамаре Андреевне, что женимся, – предложил он.
-Лео, я должна быть уверенной, что наш ребенок будет счастлив. Ты ведь так и не открыл мне всех своих тайн. Это ты послал поток ужаса на парней. Я поняла это. Что ты еще можешь? – Из двери выглянула мать Лоры, Тамара Андреевна. – Пока, – сказала девушка. Лев был весьма удивлен. Он применил все свое умение, чтобы очаровать девушку. А она вела себя так, будто бы ничего не происходило. Она не поддавалась его внушению. Она задавала вопросы.

Дома Льва встретила тишина.
–Мы вскормили дракона, – шепнул отец матери. – Он влюблен в замужнюю женщину, Дарью Нефедову, а жениться собрался на другой женщине. Бедная Лора. Очень приятная девочка. Из бедных. Но с достоинством. Я собрал о ней информацию.
-Не следи за ним. Он же примет меры, – прошептала мать.
-Драконы рождаются от драконов. Лжецы от лжецов, – громко сказал Лео и ушел в свою комнату. Разговор бы не имел окончания. С отцом он мог говорить и через стенку.

Через несколько дней Лев сделал Лоре новое предложение. Она ответила согласием. Он был ей интересен. Ей был интересен его загадочный мир недомолвок, магии. И вскоре они расписались. Лео подарил ей необычную первую брачную ночь. Она попала в сказку, шум моря, запах леса. Ее качало. Она задыхалась от страсти и от счастья. Да, это было прекрасно. Но жизнь их потекла очень однообразно. Он мог даже не разговаривать с ней. Если он хотел секса, то получал его, если хотел есть, то получал еду, если чистые носки, то получал их. Он тоже чувствовал жену, понимал желания. Их сердце билось в одном ритме. Лора не жалела о браке. Но она Льва боялась. Он мог перешагнуть и через нее, и через детей. Ради чего? Ради каких-то шизофренических целей.

Когда Лора познакомилась с Дашей, то ее удивил взгляд этой невысокой женщины. Это был взгляд пожилого уставшего от жизни человека. Потом она взглянула на мужа. И ей все стало ясно. И она приняла и мужа, и его несчастную любовь. Лора вообще была умницей. Лев был недостоин ее. Треугольника не было. Даша не догадывалась о чувствах красивого мужчины. Ей хватало и Клима, оживающего после тяжелейшей болезни. Лора решила нести эту тайну в одиночестве. О ней не знали ни ее подруги, ни мать. Да, и Лев ни о чем не догадывался. А это было посложнее. Молодая женщина даже особо и не переживала. Она считала, что все прекрасно. Кое-что Лев все же понимал. Его победили обе эти женщины, столь разные.

36. Аналитик. Февраль. 1986г.

Как и предполагал Павел, его не сделали директором огромного НИИ. Он остался научным секретарем. Он очень был недоволен тем, что его то и дело отвлекали от работы. Отчего-то большую часть работы новый директор перекладывал на него. А Павлу была нужна лишь наука. Он вскоре стал отказываться от встреч в КГБ, ЦК, министерстве среднего машиностроения и обороны. Но когда его пригласили выступить на Совете безопасности, он стал догадываться, что скоро ему поступит весьма лестное предложение. И именно по этой причине его не сделали директором НИИ. Горбачев лично беседовал с ним целых полтора часа. Они говорили об обороноспособности страны. Павлу было непонятно это. Он не сделал ничего особенного в этой жизни. Да, работал, не покладая рук.
-Неужели Раиса Максимовна посоветовала мужу обратить на меня внимание? А та могла узнать обо мне лишь через Густа. Хотя Горбачев встречался с бывшим директором НИИ. Мне об этом говорили.

Через месяц Лядову поручили выявить слабые и сильные места в обороноспособности страны, сделать общий глубокий анализ состояния дел в военном производстве, сравнить уровень техники западных стран и СССР. В его распоряжение отдали 10 институтов, выделили специальную дачу для работы. От него требовали максимум объективности. Какова бы не была правда. В качестве личного секретаря Павел оставил Марию. Первый отдел не возражал.
Девочке пришлось выезжать на испытательный полигон в Казахстан, в Архангельскую область и Хабаровский край. Люда не знала, что Павел фактически сменил работу. Дома этого и не заметили. Он бывал там ежедневно. А Машенька распрощалась со столицей. Она жила на даче, в окружении военных. Павел наведывался туда через день, ревновал ее по всякому случаю. Или он просто играл с мышкой, посаженной в клетку, пусть и золотую.

Однажды ему пришлось заночевать там. Утром Маша принесла ему пирожки. Он даже не взглянул на них. Она стала совать их то слева, то справа. –С яйцами есть? – спросил он.
-С ананасовым вареньем.
-Как на подводной лодке. Скорми солдатам.
-Сегодня Вася дежурит. Как он их любит, – кокетничала девушка.
-Что эта морда не любит. Не бегай больше на проходную. Завтра проверю, чем ты здесь занимаешься. Подготовь мне все журнала приходной документации, телефоны всех уральских НИИ. Так. Все, что я просмотрел, пока не уничтожай. Память уже не та. Все подшей и скрепи сургучовой печатью.
-У него еще не было женщины, – не по теме ответила Маня.
-Тупорылый. В его-то годы. Ты поняла, сколь серьезную работу нам поручили?
-Выбирай выражения. Он ждет настоящей любви.
-Я ему башку отверну. И никто ему пульс не нащупает, – злился все сильнее Павел. – Ты поняла?
-Поняла. Вы то не летаете по стране. Все бумаги я принимаю. Меня на танке и бронированном вертолете возят. Такой охране, как у меня, президент позавидует.
-Маша, если иностранная разведка будет выбирать, кого захватить в плен, то выберут нас с тобой, а не президента. Так что не обессудь. Помалкивай, и не носи простеньким солдатикам пирожки. Сейчас кто только не сует нос в нашу военку. И Китай, и арабы, и латиносы. Раньше хоть одно НАТО потирала руки.

Маша ушла, хлопнув дверью. Павел знал, что их подслушивают, но не церемонился. Его работа была настолько серьезна, что он не доверял даже ушам КГБ. При этом он никогда не работал с таким комфортом. Материал ему выкладывали с анализом. Он делал пометки и возвращал его на доработку, требовал испытаний с привлечением американской техники. Все исполнялось немедленно. Маша работала на износ. У нее теперь был неограниченный доступ к любой информации оборонного ведомства. И она была занята не только выпечкой пирожков. Она знала какой танк дальше стреляет, у какого толще броня, кто быстроходнее.

Павел поработал немного, отложил снимки и чертежи в сторону и пошел на проходную. Маша там целовалась с Василием. Павел увидел это и вернулся в кабинет. Но охрана заметила выход начальника на улицу и предупредила Васю. И когда Павел вышел второй раз, то солдатик стоял навытяжку. Маша скрылась. –У тебя есть в городе девушка? – спросил Васю Лядов.
-Нет. Недалеко живет лишь мама. Папа на Дальнем Востоке. Он у меня военный.
-Я не разрешаю Маше выходить на улицу. Враг не дремлет.
-От нее он узнает лишь рецепт торта.
-Ей вредно целоваться с жеребцами. Это зоофилия. Для врага важна любая информация. Даже рецепт торта, который жру я. Вас же всех специально готовили для охраны именно этой дачи. Смотри у меня, если что процелуешь. Целуются они здесь, когда все так хреново.

Павел еще не знал, что взорвалась Полынь-звезда. А когда узнал, что произошло в Чернобыле, понял, чем был вызван желтый налет в Пензе, где был два дня назад. У него волосы встали дыбом. Он позвонил домой и запретил Люде выходить на улицу, приказал купить воды и не пить ее из крана. Тучу могли осадить где угодно. Тогда он еще не знал, что на Москву ее не пустили, осадили в Брянске. Он все же решил вывезти семью в Обшаровку. –Права была мама, делая запасы на случай войны, – решил он. После событий на Украине часть охраны у Павла забрали. Ему было все равно. Он продолжил делать свое дело.
– Людей скоро вернут, – сказал ему дежурный офицер. – Но пока будьте осторожнее.
Павел выглянул в окно и увидел, что Василий висит на воротах.
– А я боялся даже проезжать под ними, – сказал он офицеру. – Думал они под напряжением.
-Их отключили. Вы хотели погулять? Василий проводит вас. А я подключу электронный сторож, – сказал офицер. – Остальные ребята отдыхают. Все нормально. Не беспокойтесь. Мы сумеем отстоять объект даже при высадке десанта.

Василий повел Павла под дулом автомата, как преступника. Была уже середина мая. Павел решил искупаться. Трудно было предположить, что профессора купаются голыми в майских водах. Павел стал тонуть. Василий не сразу сообразил, что надо помочь. Он вытащил Лядова на берег, переломил через ногу и стал выдавливать воду из живота. Когда Вася стал делать искусственное дыхание, то ощутил поцелуй и отпрянул. Но профессор был безжизненным. Вася взвалил его на плечо и потащил на дачу. На проходной он сбросил ношу на пол, как куль и вызвал скорую. Офицер был недоволен действиями Васи Лебедева. Он не знал, что докладывать начальству. В общем-то, тянул время. Лядов попал в обыкновенную районную больницу. Врачам и в голову не могло прийти, что профессор симулирует свое плохое состояние. Он начал это делать специально. Теперь он знал, во что оборона обходится стране. Страна топила печь деньгами. И деньги уходят не на оружие, а на дачи генералов, на кучи бумаг, на выпуск старья. Через несколько дней дежурный офицер подал рапорт о болезни научного руководителя проекта. Лядова увезли на медицинское обследование в Москву. Ему поставили какой-то диагноз. Потом разрешили отдохнуть дома. Так Павел добился простого отдыха.

Лео поил его травами. –Со мной что-то происходит на самом деле, – пожаловался ему Павел. – Но ничто не болит.
-Что-то плаксив стал. Это действие радиации, – ответил Лео. – Подозреваю, что у тебя сужены сосуды головного мозга. Это ослабляет питание.
-Как ты утомил меня.
-Причина не во мне, а в том, что мир несовершенен.
-Совершенный мир есть в голове каждого человека. – В кабинет зашла дочь Ксюша. Павел не поверил, но девочка кокетничала со Львом. Павел выставил ее за дверь. –Лео, не вышибай из меня слезу. Луна тебе на плечо никогда не упадет. Ты три года висишь камнем на моей шее, – зло сказал он.
-Я уйду из твоей жизни, но буду наблюдать за тобой.
-Ты не будешь ангелом-хранителем моего очага.
-Ты мне больше не нужен. Не злись. Я очень люблю твоих детей. Как они лезли в коляски на юге. Задницы не помещаются. Орут, а лезут.

Павел предпочел вернуться на дачу. Он позвонил туда. За ним прислали неприметную машину. Его возили без охраны. Считали, что так надежнее. Еще издалека, подъезжая к даче, Лядов увидел, что Василий тренируется. Парень был словно гуттаперчевый. Он мог выворачивать связанные за спиной руки на грудь. Он родился в семье военного, был румяным мордвином, владел всеми видами единоборств, год учился в спецшколе. Павел подошел к нему. –Васенька, почему не скажешь Машеньке, что придурковатый профессор целовал тебя? – спросил Павел и быстро прошел мимо.
-Я постараюсь обо всем забыть, – крикнул вслед Вася. – Тешьтесь, сколько хотите. Прикажут, я и спать с вами буду.
-Забавно. Уж и поцеловать никого нельзя. Сразу в любви объясняются. В постель просятся. Отрасти хотя бы третий размер груди, и тогда все возможно. Ну, ладно, второй.

Павлу пришлось чаще общаться с охранником. Василий стал возить его в Москву. Других водителей забрали в Киев. Павел подозревал, что его работу было решено свернуть, стал торопиться. Иначе бы не уменьшили численность охраны. Он считал аналитическую работу важной и нужной стране.

-Вот она и вспыхнула, звезда полынь, – вздохнул Павел. Он ехал в машине. За рулем сидел, как обычно, Василий. Он хотел поговорить ним.
-За нами едет хвост, – доложил ему охранник. – Надо не провоцировать их и вернуться на дачу. – В машине нет бронированных стекол, ложитесь на сиденье. На даче лишь дежурный офицер. Еще маша. И все. Вас там не должно быть. Охрану забрали на проверку, на детектор лжи. Успеть бы. Там защитный контур. Они знают, что дачу оголили.
-Свяжитесь с воинской частью.
-Рацию вывели из строя. Я уже подал сигнал тревоги. Нам каждому выдали маленькие кнопочки. Я на нее нажал. Хотя понятия не имею, что последует за этим. Может, на нас запустят ракету. Вам лучше знать.
-Я вообще ничего не знаю. Я делаю свою работу. Охрана – не мое дело.

Василий резко свернул на проселочную дорогу, включил звуковой сигнал. Они влетели на территорию дачи. Офицер закольцевал контур.
–Готовьте документы к уничтожению, на случай, если подмога задержится, – крикнул Василий.
-Пусть жену в Москве возьмут под охрану, – попросил Павел.
Василий сунул ему автомат и велел бежать в дом. Маша вышла с книгой в руках. Павел запихал ее в здание. Они вдвоем собрали все документы, сложили их в водонепроницаемый мешок. Павел вынес их на улицу и кинул в колодец. К даче подкатило три машины, в каждой по 6 человек. Началась короткая перестрелка. Офицер прибежал в дом. Павел и подумать не мог, что на них могут напасть. Не Маша, а он был слишком беспечен. Слишком много совпадений было, чтобы не понять, что за нападением стоит военное руководство страны. Даже если в нападении участвовали какие-нибудь террористы. Отчеты Павла были весьма нелицеприятными. Он скрупулезно расписывал все ошибочно принятые решения. Указывал фамилии лиц, закупавших и продававших оружие. За этим стояли великие деньги, большие, чем бюджет страны. –Будем уходить в лес, – сказал ему офицер. – Вдвоем с Василием нам не удержать объект. Дом взорвем, когда они ворвутся сюда. Дача не готова к масштабной обороне.
–Вчера я слышал другое. Документы я бросил в воду. Имейте в виду, если погибну.
-Вы должны выжить. Умрем мы. Маша, уходим, – крикнул офицер. Он открыл потайную дверь. Они все выскочили на улицу. Одна из машин протаранила ворота и въехала во двор. Произошло короткое замыкание. Кольцо обесточилось. Василий подстрелил троих, но нападающие были отлично подготовлены, себя не подставляли.
–Насрать бы в руки тем, кто делал эту неприступную крепость, – выругался офицер. – Когда они ворвутся в дом, то побежим к забору, там есть укрытие, небольшое корытце. Нам придется нырять в асфальт.

Нападающие были в масках, но по строению фигур Павел понял, что это кавказцы. Не все они забежали в дом. Началась перестрелка. Нападающие берегли Павла. Вскоре он отстреливался один. Офицер лежал без движения. Василий тоже замолк. Раздался взрыв. Дом взорвал оживший Василий. Начали падать куски шифера. Василий добежал до укрытия. На офицера он и не взглянул, пощупал пульс у Маши. Она застонала. Вася поволок ее к забору, велел Павлу следовать за ним. Укрытие у забора дало ощущение безопасности. Павел осмотрел Машу, и схватился за голову. Она была беременна. –Надо везти девочку в больницу. Где эта чертова помощь? – закричал Лядов.
-Тиши. Они затаились. Помощь едет. Мы выйдем за периметр, к машине. Я буду стрелять, а ты понесешь ее, – сказал Василий. Это было легко сказать. Василий был прекрасным воином. Но он был и главной целью для обстрела. Даже после взрыва среди нападающих остались живые. Василий загородил своим телом бежавшего впереди Павла, который нес на руках Машеньку. Им все же удалось добежать до чужой машины и уехать. На повороте их встретила колонна.
-Нас подставили, – сказал Василий Павлу. – Мне придется вернуться. И если я погибну, то имейте это в виду. Вам надо скрыться до выяснения всех обстоятельств. Проявитесь либо в КГБ, либо в своем НИИ. Это сделали наши вояки. И это недоказуемо.

Контуженому Василию пришлось вернуться на дачу. Новому водителю Павел велел ехать в роддом. Мальчишка-водитель слабо ориентировался на местности. Проезд пришлось спрашивать прохожих. Наконец они нашли больницу. Это был даже не роддом. Машу увезли на каталке. Павел остался ждать в коридоре. Водителя он отослал с донесением. Вскоре к нему вышла медсестра и сказала: – Женщина родила, но сама плоха. Может умереть. Из тела извлекли несколько пуль. Ребенок не задет. Она сказала, что вы отец девочки и просила назвать ее Светой.
-Да. Женщины всегда были моим слабым местом. Спрячьте меня, так надо, – попросил он медсестру. – Всем, кто будет меня спрашивать, говорите, что я уехал. Я сам решу к кому выйти. И забудьте обо всем, что здесь происходит.

Павел грыз руку. За ним вскоре приехали из соседней воинской части. Павел знал людей и вышел к ним. Помощь ему прислал мальчишка-водитель. Москва все еще молчала. -Зачем нам американская разведка, когда сами убиваем друг друга, – сказал Павел. Он испугался своих слов. Но его никто не слышал. Он попросил отвести его медсанчасть военного городка. Там он и остался. Ему сделали укол. Он уснул. Утром узнал, что Маша умерла. Умирала она одна, всеми брошенная. Павла стали допрашивать, но он отказался говорить, пока не обнаружат источник утечки информации. Все нападающие при штурме боевики загадочно погибли. На некоторых из них не было ни царапины. Тайн было очень много. Павла смущало одно, почему его не убили. Значит, он почему должен был остаться живым. – Неужели они думают, что испугают меня, и я буду писать благотворные заключения? -задал он себе вопрос. – Кто? Я этого никогда не узнаю. Даже если их и найдут.
Из медсанчасти Павел сбежал. У Ксюши был день рождения. Он позвонил Люде, попросил приехать за ним на платформу электрички. Там она и подобрала его. Она была поражена видом мужа. Он походил на человека после недельного запоя. Перемены в нем были необъяснимы. –Я не купил подарок дочке. У меня нет денег. Может в «Букинист» заедем? – спросил он.
-Что случилось?
-Авария. Несколько человек ранено. И Маша тоже. А она беременна. Люда, она беременна от меня. Я не знал. Мы занимались сексом лишь один раз. Еще в Сочи.
-Ты должен принять ванну, и не показывай никому вида, что произошла трагедия. Купим Ксюше украшение. Она мечтала о цепочке. А Маша? Пусть рожает. Я …не хочу, чтобы она стала несчастной.
-Люда, Маша умерла. Девочка жива.
-Я удочерю ее. Все, этот вопрос больше не обсуждается.
-Спасибо.

Начали подходить гости. А отца и мачехи все еще не было. Ксюша сердилась. Даша стала ей помогать. Они были, как две подруги. Вскоре приехали и родители. Павел извинился перед дочерью, сказал, что в пыли, что с испытаний и пошел в кабинет, звонить матери Машеньки.
–Это Лядов, – представился он. – Простите меня. Это я во всем виноват. Если бы не взял ее с собой, то ничего бы не случилось.
-Мне ничего не говорят. Как это произошло?
-Взрыв газа на даче. Погибло два человека. Маша родила. Отец девочки я. Я заберу Светочку сам. У меня жена прекрасный человек. Завтра мы приедем к вам. Люда все знает. Я не могу больше говорить. Мне жить не хочется, но сегодня у дочери день рождения. До завтра.

Павел пошел в ванную и попросил Льва помочь ему. На его одежде были следы крови. Лео принес ему новый костюм. –Прими респектабельный вид, – приказал он Павлу. – Ирма и так сделала праздник несколько экзальтированным. Ксюша расстроилась, что не пришел ее дядя.
-Ее слишком любят, чтобы она чувствовала себя несчастной, – ответил Павел. – Мне немного трудно. Надо поздравить девочку.
-Что случилось?
-Авария. Маша погибла. Помнишь Машу?
Павел умел делать счастливый вид. Но вечер ему дался трудно. Настя накрыла небольшой столик на кухне, с водочкой, для взрослых. Павлу предстоял еще очень тяжелый день. Ольга шла к смерти сама, а Маша погибла по его вине. Как он будет смотреть в глаза Екатерине Петровне, ее матери. Захар и Клим Нефедов развозили гостей до полуночи. Павел лег, попросив разбудить его в шесть утра. Он слышал, как Лев и Палушка, младший сын Любы, таскают посуду в ванну.
Надо было ехать на похороны. Люду с собой Павел не взял. Гроб стоял в центре квартиры. Рядом сидела лишь Екатерина Петровна. Читалка дремала в кресле. Павел перекрестился, откинул покрывало и поцеловал девушку. Екатерина Петровна едва знала этого человека, но не винила его в смерти дочери. Павел встал в сторонке. Ему дали свечу. В девять стали заходить люди, друзья Маши, соседи, пришла Софи, принесла деньги, собранные сотрудниками НИИ. Приехали солдаты из охраны дачи. Они сказали, что Василия арестовали. Ответа, зачем и кто напал на дачу, пока не было. Пострадали многие большие начальники, ответственные за охрану Лядова. Но искали явно не там.
Гроб пронесли по двору и погрузили на машину. Его повезли в Коломну, на родину Екатерины Петровны. Плакали все, особенно молодые солдатики, которых Маша подкармливала на даче. Ее схоронили. Человека, как и не было. –Я заеду за вами, когда буду забирать дочь, – сказал Павел Екатерине Петровне. – Пойду домой, не знаю, что там. Жена еще не знает, что Машеньку схоронили. Она ее очень любила. В Больницу я звонил. За девочкой ухаживают. Ее не сдадут в приют.

Лев немного опоздал на похороны. Он тоже потрясен смертью девушки. Но ему-то поговорить было не с кем, кроме, как с собой. « Я сам пошел по пути леди Джессики. Любовь не должна мешать. Холодная мысль. Можно лишь влюблять в себя. Можно пойти дальше и сделать любовь оружием, более опасным, чем нейтронное. До рыбословш мне далеко. Джессеритки не верили в загробную жизнь, но умели хранить душу в теле потомков. Преемственности они достигли. Надо дойти до самой грани. Почти умереть, заглянуть в дверь на тот свет. Что же там? Главное – успеть вернуться. Мне это настолько интересно, что не пощажу жизни». Лев сел за поминальный стол. Он даже выпил 50 грамм водки. Потом он подошел к Лядову и обнял его за плечи. -Лео, я хочу симулировать заболевание и уйти на пенсию. Иначе меня из оборонки не выпустят, – сказал Павел.
-Это большая наглость. Папу с госслужбы не выгонишь. А ты сам решил уйти. Ты сейчас стал слишком важной фигурой. Завершай работу. Ползай, а завершай.
-Лев, откуда ты знаешь, чем я занят?
-А я не знаю. Просто все уже говорят о нападении на некую дачу. До этого ни на одну дачу военного не нападали.
– Я не могу больше. Я оплачу любые препараты. Помоги мне. Начатую работу завершу. Буду трудиться в бункере НИИ. Там оставили лишь один вход-лифт. Остальные заварили. Ко мне не сможет заходить даже директор.
-Научу тебя умирать по системе йогов, останавливать сердце, дыхание.

37. Симуляция.

Итак, Павел работал в бункере НИИ. Он вскоре подвел итоги своей работы. Отчет составил сто томов. Теперь он делал краткий отчет, для Горбачева и некоторых министров. Черновые бумаги все еще лежали в колодце. Павел никому не говорил о них. Он никому не доверял. Василий не знал, где они лежат. Другие свидетели умерли. Когда все было готово, и черновики превратились в пудру, Павел Степанович не ответил на поданный ему сверху сигнал. Разрешение на вход в бункер запросили на самом высоком уровне. Лядов лежал в коридоре. Ни пульса, ни дыхания у него не было. Вызванный врач констатировал смерть. Но тело все же отвезли в реанимацию и оживили. Диагноз был ужасный: лучевая болезнь, осложненная доброкачественной опухолью мозга. Павел был готов уплатить эту цену ради свободы. Он лежал в больнице месяц. Ему дали инвалидность. На пенсию проводили тихо. Иногда ему приносили вопросы Горбачева. Он диктовал ответ. Павел лишь косвенно чувствовал, что в пустую его труд не прошел. Перемены, хоть и тихо, но все же происходили. Меняли план заказов на вооружение. –Государство – не человек, – решил Павел. – Оно меня не знает, и знать не хочет.
Его выписали из больницы. Дома дети кинулись к папке. Настя не смогла удержать их. Дети сразу потупили взоры и сели на коленочки папе, долго устраиваясь. Они притерлись и поцеловали его:
– Чая! – закричали дети хором.
-Папа хочет попить, – добавил более шустрый Мишка, зная, что такие крики никогда не оборачивались благом. Бабка приносила кефир. Климка был увальнем и проигрывал старшему брату. Климка посмотрел, в каком стакане чая больше и схватил его.
–Я тоже хочу тот,- возмутился Мишка. Настя добавила ему кипятка. – А сахара? – спросил Мишка.
-Ничего, когда дерутся на стороне, то стоят друг за друга, – сказала Настя и поставила сахарницу под нос внуку. – Столик маловат. Сейчас Ксюша с Палушкой с корта придут. Екатерина Петровна со Светой приедут. Палушку бьют на корте, такой ершистый.
-Дети, я соскучилась по папе сильнее вас, – подошла к столу Люда и поцеловала мужа. – Не завесить ли нам луну на всю ночь? Я только уложу детей. Жди меня в кабинете.

Павел пошел к себе, завалился на диван. Зашел Лео. Он просто стоял. Павел задремал. Но вспомнил про жену и тут же очнулся. Ему бросились в глаза коробочки из под снотворного. Люда их никогда не пила. По спине Павла пробежал холодок. Он забеспокоился о Льве. –Куда он мог пойти, наглотавшись снотворного? Нет лучшей колыбели, чем река.
Павел быстро вошел в мирт. Он понял где Лев. Он ничего не объяснил Люде, выскочил на улицу и остановил такси. –Туда, где ближе река, – попросил он водителя.
-Вы что, только одного отвез к реке.
-Мне туда же.
Павел еще из такси увидел, что какой-то человек плавает на самой середине. Это был Лев. Он засыпал, слабо махал руками. Павел быстро разделся и кинулся за ним, быстро нагнал его и, чтобы не напугать, поднырнул. Но неожиданно врезался в него, перепугав еще сильнее. Лев разразился бранью.
–Могу я один искупаться.
-У меня ногу свело, помоги мне выбраться на берег. Здесь очень грязная вода. И холодная.
-Выбирайся сам. Я ухожу, по твоей просьбе. Я не могу освободить тебя иначе. Я могу убить тебя. Благо, что любой человек, с навязчивой идеей, может убить себя. Павел, я ведь знал, что на дачу нападут. Но мне была нужна информация об оружие. Я сделал все, чтобы ты остался жить. В результате погибла Маша. А ты сам очень серьезно болен. Прощай.
-Мне нужно знать все имена. Я же вижу, что ты врешь. Не от тебя это исходило.
-Я их не знаю. Даже отец не знает. Прощай. Я видел этих людей лишь раз, когда еще служил. Приезжали на пикник. Они контролируют многое в стране. Главное – они контролируют деньги министерства обороны.

Лео скрылся под водой, уходил он серьезно. Ощущался могильный холод. Дьяволы раскрыли свои пасти. Павел нырнул и схватил Льва за волосы. Он его все же вытащил из бездны и поволок к берегу. Лев хлебал воду. Как обрадовался Павел, когда нащупал дно. Казалось еще метр, и он сам утонет. Он сунул Льву пальцы в горло, и того вырвало желтой жижей. Он взвалил Льва на плечо и вытащил наверх. Перепуганный таксист все ще стоял на берегу. Он и отвез Льва и Павла в больницу. Лев остался там. Дома Лядов позвонил Гене Саламатину в Новосибирск.
–Перед носом газета с Указам о твоем награждении звездой героя и вторым орденом Ленина. И еще, два Указа о награждении орденом Красного знамени, посмертно.
-Гена, я облучен, ушел на пенсию, мне надо уехать в тайгу, в глушь, на природу. Помоги. Главное, чистая местность, тишина. И никто не должен знать, кто я такой.
Павел не мог сказать по телефону, что смерть сжимает пальцы вокруг его шеи. С ним никто не пытался беседовать. Но он понимал, что опасен для напавших на него людей. И он решил, что правильно сделал, что не поделился своими опасениями. Темная стена генеральских и директорских кителей была серой мглой.
-В лесхоз механиком пойдешь? На мою родину. Можешь вылетать хоть завтра, – предложил Гена.
Семья вернулась с прогулки в добром здравии, с арбузом. Павел известил их, что они уезжают жить на Дальний Восток.
–Мракобес, – выдавила Настя. – У детей кости выпирают. Там же бешеные волки бегают. Не поеду я на БАМ. Хочу умереть в теплой могиле.
-Мама, ты останешься здесь, в Москве, следить за квартирой. Умрешь в самой теплой могиле.

На следующий день Лядовы полетели в Новосибирск. Люда ничего не понимала. Павел ей ничего не пояснял. Но она видела, как нервничал муж, не задавала лишних вопросов. Она уже была уверена, что Маша погибла не в катастрофе. Она читала Указ о ее награждении. За взрыв газа награды не дают.

Новосибирск встретил семью Лядовых серым небом. –Это и есть ссылка? – спросил Мишка, разглядывая не очень- то чистый новосибирский аэровокзал.
-Папа, ты Мишку решил уморить? – спросил Климка. – Он же южный цветок.
-Буду водку пить и не замерзну, – сказал Мишка.
Через два часа Гена уже возил их по городу. Улицы были непривычно широкими. Впору вводить автобусные маршруты, чтобы пересекать их. Утром, переночевав у Гены, они отплыли на катере куда-то вниз по течению. На маленькой пристани их забрала машина. Ехали еще шесть часов. Дорога была отвратительной. В поселке их встретил начальник лесхоза, показал дом, где Лядовы должны были жить, и велел выходить на работу в семь утра. Лядовы так устали, что повалились на сумки. Мебель все же стояла в комнатах. Видно, это было служебное помещение.

Люда устроилась на работу в школу, преподавать русский, английский, географию и историю. От математики отказалась. Детей она брала с собой на занятия. Они носились там по коридору. Быстро пришла зима. С первым снегом в доме сначала посветлело, а потом, когда стекла замерзли, потемнело. За водой ходили к проруби. Колонки замерзли. Туалет был на улице. В поселке не было пекарни, хлеб ставили сами. Хлеб, лапша, крупы, редко картошка и лук, рыба – были едой Лядовых. Сердобольные сибиряки подкармливали ребятишек сушеными ягодами. Их сушили особым способом. Они походили на сладкую бумагу. Новый год семья отмечала дома. Их никто к себе не пригласил. В поселке это было не принято. Бой курантов они слушали по радио. Это был самый замечательный Новый год. Люда призналась, что муж был прав, увозя их в Сибирь. Павел не забросил науку, ночами писал книгу «Технологическая цивилизация и ее альтернатива». Работу он находил в любом месте.
Утром Павел обтирался снегом и шел в лесхоз. Так каждый день. Труднее всего было объяснить присутствие в семье негритенка. Говорили, что он сын убитого в Африке героя. Мишка не забывал упомянуть и про деда боксера, который тоже скоро приедет на край географии.

Павел ездил на работу на лыжах. Лыжня проходила через рощу. Павла всегда выносило на лед реки. Однажды он нагнулся и не поверил своим глазам, увидел вмерзшую в лед метровую рыбину. – Вот оно – инферно, – сказал он себе. – Я приехал сюда, чтобы увидеть эту рыбу. Пора возвращаться. Про меня уже забыли. – Он увидел, что на поляне сел вертолет, и поспешил домой. – Сейчас явятся гости, нашли, – сказал Павел жене. Люда вопросительно посмотрела. – Ставь картошку, – велел он и сел к печке, погреть спину. В дверь постучались. Гости ввалились, не дождавшись ответа. Впереди широкоплечий генерал. –Здравствуй, Степаныч, – козырнул генерал. – Мы за вами. Надо лететь в Москву за наградой. И товарищ Горбачев хочет встретиться с вами.
-Лучшей наградой было бы предоставление мне права на отдых. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. Я сделал для страны предостаточно, чтобы умереть спокойно. Я никуда не еду. Извинитесь перед Горбачевым.
-Хорошо, награду доставят сюда. Михаил Сергеевич приказал оплатить ваше лечение. Вы можете ехать в Кисловодск. Простите нас за вторжение, хотели, как лучше. Горбачев высоко оценил проделанную вами работу.
В избу ввалились дети с санками. –Ух, ты, генерал, – крикнул Мишка. – Покатайте на стрекозе.
-Еще раз извините, – сказал генерал хозяевам, пятясь к выходу.

Награду Павлу вручили в феврале, приехал ветеран Отечественной войны из райцентра, отдал коробочку, взял расписку и уехал, даже отказавшись от предложенного чая. После этого Павел объявил начальнику лесхоза, что его обнаружили и не дадут больше покоя, что он уезжает. Он был хорошим механиком. Начальник уговаривал москвича не уезжать, обещал спрятать в тайге. Многие работы с его приходом были автоматизированы. Но Павел был непреклонен. И это было не шараханьем из стороны в сторону. Он все продумал еще в Москве. Люда же хотела остаться в Сибири навсегда. Она уговаривала мужа подумать. Но в семье главным был Павел. Люде пришлось просить коллег о передаче ей своих часов, чтобы она побыстрее закончила годовую программу. Ей пошли навстречу. В Сибири все было возможным. Некоторые предметы вели бывшие десятиклассники, вообще не имея специального образования.

Благодаря разнице во времени Лядовы прилетели в Шереметьево в 10 утра, ровно в десять они и улетали из Новосибирска. –Мне больше не надо быть сыном африканского носорога? – спросил Мишка. – У нас появятся конфеты?
-Вряд ли, – сухо ответил отец. В Сибири дети не пищали, умывались холодной водой. Деньги у Павла были, но он направился не к стоянке такси, а к автобусной остановке. Автобус прождали сорок минут.

Их московская квартира пустовала. Настю нигде не нашли. Она могла уехать в деревню. Благо в доме не было ни цветов, ни рыбок. -Позвоним дяде Диме? – спросил Мишка, уже осторожнее. Он даже поднял трубку телефона.
-В колокольчик, как в школе? – поинтересовался Климка.
-Никаких звонков, – сказала Люда. – Надо отдохнуть.
-А мы свежо выглядим, – возразил Мишка.
-Кто свежо выглядит, будет накрывать на стол, – объявил Павел. – А мы с мамой искупаемся.
В Сибири Павел и Люда занимались любовью на печке. В ванне они оторвались по полной программе. Брызги летели в разные стороны.
–Если ты не потерял интерес к жизни, то твоя хандра пройдет, – шепнула Люда мужу. Она скользнула намыленной рукой по его спине. Он не смотрел на нее, но ластился, как котенок, с грустными, грустными глазами.

Дети чудно накрыли на стол, поставили самый дорогой сервиз. Павел достал сушки, разыскал старые остатки малинового варенья. –А вместо чая будем заваривать травку. Я целую охапку из Новосибирска привез, – сказал он.
С матерью он связался лишь на другой день. Она нашлась в деревне. –Екатерине Петровне поди вчера позвонил, – упрекнула его Настя. – Вот и пусть у тебя живет совершенно посторонняя женщина. А мне там тесно. Я буду жить там, где нужна. Где я могу пойти на могилу своих предков.
-Мама, ты нам нужна. И до могилы бабушки с дедушкой сто километров. Ты ни разу на ней и не была. Мы же соскучились по тебе, – слащаво сообщил сын. Но ему пришлось повесить трубку. Анастасия уж очень сильно раскричалась по поводу того, что не была на могиле родителей.

Явились ворчавшие мальчишки. Они ходили на улицу. –Климка отнял у ребенка конфету, – съябедничал Мишка. Это было для Павла ударом. Дети хотели лакомств.
-Я бы мог нахлопать тебе по заднице. Брать чужое нельзя, – сказал отец.
-А своего не дождешься, – заявил малыш по взрослому. – Прости меня, папа. Я тебя не брошу. Кому ты нужен такой злой. Я не буду больше есть конфеты, никогда. А я до трех научился считать. Мне скоро будет три года.

Павел еще не подводил итогов жизни. Он надеялся на то, что будут изданы его новые книги. Ведь вечерами, под вой вьюги он писал учебники. Но жить он хотел лишь ради детей. Все же он надломился. -Теперь можешь глотать меня, – сказал он московскому зверю. – Я сдаюсь. – В ответ зверь сжал кольцо. Павел схватился за горло и сел на диван. Зверь показался ему не выдуманным, а реальным. Он извивался змеиным телом дорог, переливался горящими окнами, разевал пасть воротами и котлованами, ревел гулом машин. И этот зверь стал еще больше. Теперь его тело простиралось дальше, в Нижний Новгород, Питер, Арзамас, Новосибирск.
-Может Горн даст подсказку. Нет. Надо, чтобы меня просто потеряли. Они не дураки. Они знают, что я все понял. Но сейчас времена быстрых перемен. Не до меня им. Жить буду. Спрячусь в Сочи.

33. Межсезонье. Весна 1987г.

Пожалуй, даже в Сибири не было так пусто, как в весеннем Сочи. Люда уже вернулась на работу в редакцию, но все же поехала на юг с мужем. Взяла с собой 10 романов. Рецензируя молодых авторов, она халтурила, использовала клише: «Сюжет интересен, слишком много нефункциональных героев, тупиковых линий, характеры главных героев прописаны слабо». Она подпечатывала несколько неудачных строк и желала всего хорошего, отсылала рецензию. Она подозревала, что не сможет отобрать ни одного интересного произведения для печати.
-Взять всю эту кучу и начать писать самой, – смеялась она, потягивая кофе или очень крепкий чай. – Литература в век Интернета умирает. Никто не будет читать тома Толстого, когда есть краткий и внятный вариант в интернете. Я явно не дочь Ирмы Колоды. Долой литературу. Да здравствуют музыкальные клипы.

Лядовы на даче скучали. В конце апреля стало тепло, даже жарко. В Сочи приехали Сашка и Горны. Павел опешил, увидев брата. Он был одет по последней моде. Волосы обесцвечены. Он всячески подчеркивал свою сексуальность. –Что случилось с Сашкой? – спросил Павел горнят, оттащив их в сторонку.
-Мы ничего не знаем, – ответил Кирилл. Павел взял мочку уха Димки и повернул ее поперек. – Вылетите отсюда без Боинга под задом, – пригрозил хозяин. Но мальчишка не раскололся.
-За модой следить не грех, – попытался спасти ухо брата Кирилл.

Люда не ждала приезда молодежи. У них было маловато денег. Она не смогла купить масла и это заметили все. –Пользуйтесь мармеладом, – посоветовала она и с укором посмотрела на мужа. А тот, как всегда, думал о чем-то своем. Он встал и ушел в кабинет. «Сашка мой эрзац. Это же невозможно. Я хочу секса с собой. Я нарциссоман. Люда беременна. И любовницу заводить нельзя. Что мне делать с моим противным телом»? В кабинет зашел Сашка.
– Со мной что-то происходит, – сказал ему Павел. – Одерни меня, если заметишь странное. Или вызови Льва. Почему я не могу любить лишь платонически?
В кабинет заглянул Димка. – Что здесь происходит? – спросил он.
-Будет происходить, – ответил Сашка. – Павел запретил вам ходить сюда. Придется тебя выкинуть в окно.
-Как я люблю Пашу, – сказал мальчишка. – Мне его так хочется поцеловать. – Он забежал в кабинет, схватил шоколадку со стола и целиком запихал в рот. Павел запустил в него чернильницей. Но тот увернулся. Павел выгнал гостей, лег на диван и погладил его, как женщину. Он понимал, что через несколько минут встанет, и будет работать 14 часов без отдыха. Он потянулся и получил по ребрам. Над ним стоял Лео.
–Мне снился сын, что помогал родить поросенка, а потом обмывал это дело с его мамой. Это к твоему приезду. Тебя, кстати, никто и не приглашал. Что же без Лоры? Решил навестить могилы потерпевших от тебя? – спросил хозяин Лео.
-Тебе нельзя работать. Я буду давать тебе деньги.
-Мне хватает. Где же ты возьмешь деньги?
-Буду спать за плату. Ты же спал.
-Представляю, как отреагирует на это Димка. «Хочу, хочу спать за деньги».
-Дай ты людям самим выбирать любимых и друзей.
-А они выбирают. Но ты в этом списке исключение.
У Павла закружилась голова и он потерял сознание. Иногда он приходил в себя и говорил гадости столпившимся над ним мальчишкам. –Давайте объявим ему профилактический бойкот, – предложил Димка.
-Какие вы все стали уязвимые, – проворчал пришедший в себя Павел.
-Ты обзывал нас такими словами. Мы всю ночь искали их в справочнике, – сказал Димка.
-Откройте справочник по коррозии металла. Найдете на выбор.
-У вас было тихое помешательство, – заявил Димка. – Бедная дача, если у вас будет сильное. Дай нам денежек.
-Почисти ротик пастой, – огрызнулся хозяин.
-У нас вчера закуски не было, -пожаловался Кирилл.
-Когда у меня не было закуски, то я клал женщину на стол. И она была мне вместо закуски.
-Хорошее предложение. Ты ее сырой ел? А завтра скажешь, что не любишь запаха чужой мочи в унитазе, – буркнул Саня. – Или нам можно приводить сюда девочек?
-Пусть к себе тебя водят.

Павел пошел на улицу, выбрал место на крутом склоне в тени персиков и яблонь. Он постелил полотенце, разделся до гола и заснул. Проснулся от щекотки. Длинноногая девчонка водила по его телу травинкой и улыбалась. Он накинул на задницу уголок полотенца.
–Вас хорошо видно с тропинки. Женщины запыхались бегать здесь, – сказала она.
-Если тебе есть 18 лет, то приходи на дачу, – сказал он и натянул шорты.
-Купишь мне дорогие кисточки? Тогда приду. Я художница. А зовут меня Леша, Леший. Или Таня. Но это не для близких друзей.

Леший нагло пришла в гости, одетая в одни амбиции, точнее в драную майку-матроску. Хорошо, что Люда уехала за фруктами в Грузию. Леший и пискнуть не успела, как осталась голой. Павел кинул ее драную майку в камин. Он повел девочку в спальню Ирмы. Там можно было найти все, что угодно. Они выбрали тонкое блестящее платье и золотой ремешок, струящуюся шаль и танкетки с ажурными цветами. От девочки стало невозможно отвести глаз.
–Хороша. Соблазнишь мне брата, – сказал Павел. – Подкрасься. Я научу тебя, делать минет.
Он взял флакон из-под туалетной воды, прислонил его к щеке, потерся об него, провел языком по колпачку. – И убыстряй все время темп, иногда массируй головку ребром ладони. И забудь, что пацанка. Ты женщина-вамп, тьмы и полумрака. У жены нет косметики, пойду у Горнов поищу.
Девочка лишь хлопала глазами.
-Какой такой минет? – ворчала она.
Павел забежал в комнату мальчишек, вытащил у Кирилла его запасы кремов, помад и приволок девушке. Она никогда не пользовалась столь качественной косметикой.
–Я на самом деле интересненькая, – рассмотрела Леший себя в зеркало. – Или выросла.
Подкрасившись, Леша сбежала в гостиную, где сидели мальчишки. По комнате словно ветерок промчался. -А как вас звать? – спросил наивный Димка.
-Товарищ Иванова, – ответила Леший и села в кресло. – Я художник, должна здесь кого-то нарисовать. Кто Александр?
-Какая ты кусачая. Только Сашку не кусай. Он ласковый, – сказал Димка. – А вы и ночевать здесь будите? Это же может скомпрометировать…
-Уж не ты ли собираешься меня компрометировать? Не твоей ли губнушкой я пользовалась? Цвет насыщенный.
-Нет. Это Кириллова. Он ее очень ценит. Она бананом пахнет, – объяснил Димка.
-Сходите на базар, приготовлю вам плов с длинной морковкой. У вас холодильник пустой, – сказала девочка.
-А Паша даст нам денег? – спросил мальчик.
-А куда он денется.
Вошел Александр. Леша удивилась его сходством со старшим братом. Она не сразу стала его рисовать. Парни съездили на рынок. Леший затеяла стряпню. И вначале был ужин. Леша выложила плов в виноградные листья, ягоды в огромные раковины, которые разыскала в комнате Ирмы, все украсила пальмовыми листьями и цветами. Сама она была завернута в кусок белого шелка. Люда любила красивые ужины, но ей было далеко до этой девочки.

Утром у Павла продолжала кружиться голова. Он вышел на веранду. Его качнуло в сторону. –Круги под глазами, шатает, вялость, – пожаловался Павел Льву.
-Глисты, – заявил тот. – Надо фай делать под прикрытием декариса. Выпей кофе, слабого с сахаром. Хотя, я заварю его сам. – Лев ушел и вскоре принес зеленый чай с женьшенем и медом, гору зелени. – Леший спросила меня, какую роль играю рядом. Я ответил, что сторожевой собаки, – заговорил с неохотой Лео. Он измерил Павлу давление и велел лежать, слишком велик был разрыв между нижним и вернем уровнем. – Тебе надо вернуться в Москву. Солнце опасно для тебя. А гулять тебе лучше по тенистым аллеям.
И Павел решил пройтись. Он не думал, что на улицах будет столько продавцов роз. В белых штанах, с охапкой роз, предстал он перед Людой. Она, не смотря на свой животик, повисла на его шее. Розы упали. У него подкосились ноги. Он опустился на колени и стал слушать, что делает ребенок в животике. На самом деле ему просто было плохо. И он любыми путями хотел скрыть это от жены.
–Паша, я знаю, что ты утомился. Можешь переспать с кем-нибудь. Я буду только рада, что ты успокоишься, – сказала Люда.
-Он же все понимает, – улыбнулся Павел. – Я подожду его явления свету. Я же старею.
Павел встал на ноги. Головокружение прошло.
Он стал большую часть времени проводил в саду. Его старались не беспокоить. Люда приносила ему еду прямо туда. -Представляешь, Александр, предложил Танюше выйти за него замуж, – сообщила она супругу. – Они улетели в Захарьено. И Горны с ними. Горны купили им шкуру медведя в соседнем магазине.
-Крашеный кролик, – проворчал Павел. – Леший молодец. Быстро она его окрутила.
-Паша, не будь занудой. Леший хорошая девочка. Она творческая натура.
Через несколько часов на даче зазвонил телефон. Видно, Сашка уже прилетел домой. Павел поднял трубку. –И кто она такая? – грозно прорычала мать в трубку.
-Художница, – ответил сын.
-Голых мужиков рисует? Пьет, курит. Рядом с такими царевнами, как Люба и Люда, я разве такую фифу потерплю. Я не потерплю насквозь бессовестных, драных, как кошка. Меня обижают всю мою жизнь со всех сторон. Не на один мой вскрик бог не ответил. Все свидетельства моих моральных страданий на почерневшем лице. И где эта кара божья шляется, когда ее ждешь с непокрытой головой?
-Мама, невесту ему я подыскал. Она хорошая девушка. Самостоятельная, умная. На свадьбу мы с Людой не сможем приехать. У меня сердце барахлит. Не мешай им. Успокойся, выпей сто грамм сметаны, или еще чего-нибудь, что тебя успокоит.
-Не доводи меня до сумасшествия. Еще морковный сок заставь пить. И морковку и погрызть могу. Я и так сильно под психозом. С трудом сплю без наркоза. И много чего еще страдаю. А тут сразу лбом об каменный лед. И где это поленьев столько люди берут. Ничего, не на ту напали.

Настя воевала всю ночь, заинтриговав село. В три ночи она пошла поджигать сельсовет. Утром же слегла, но медсестра сказала, что это симуляция. Благо прилетел Лев, ее любимец. Он увел Сашку в сад, чтобы побеседовать. –Александр, я согласен, что тебе пора жениться. Но любовь пройдет быстро. Тот ли она человек, что тебе нужен. Она же любит Пашу. Неужели у тебя нет гордости? Ты создашь проблемы ему.
-Она мне нравится. Меня понесло. Я не передумаю.
-А что за черный мальчик с тобой?
-Почему черный? Он темно-русый. Это Данила, мой однокурсник. Он мой свидетель. Не трогай его.
-Он черный. У него черная душа. Это то, что мне требуется. Не думал, что встречу такую игрушку. Такого ломтя еще не видел. Он мне понравился. Я лишь поговорю с ним. От него исходит сила. Пожалуй, он сильнее меня. Редкость в этом мире.
-Не то слово. Сила. Это самый сильный человек, которого я знаю. Но он человек сам в себе. Тебе до него не достучаться. Он косит под идиота.
-Это и хорошо.
Данила плохо помнил, что с ним происходило ночью, когда к нему подошел Лев. Утром его переполнял беспочвенный стыд. Он не знал, куда глаза деть. –Веди себя нормально, – шепнул ему Сашка во время росписи. – Что он с тобой сотворил. Явно словесное внушение.

Свадьба разлилась, как половодье и вошла в русло. Автобус начал развозить гостей по домам.
–Таня, ты своим скажи, что в Москву автобус скоро поедет, – смирилась с происходящим Настя.
-А с моей стороны была лишь подруга и соседка. Мама у меня пьет. Я не хотела вас позорить. Но я не такая. Я вас не подведу. А Сашу люблю.
-Еще бы не любить такого красавца. Видела Груняшку и Генашку. Это родители Любы. Сумеешь себя удержать, не сопьешься. Я не боюсь пьющих родителей. Я боюсь тебя. Испортишь сына. Сашка – он вечный ребенок.
-Не испорчу. Папа у меня никогда не пил. Он военный. Его на границе убили. Тогда-то мама и сломалась.
-Думай сама, как жить дальше. Но к моему мнению прислушивайся.
-Разумеется. Я буду ценить каждый ваш совет.

Лев подошел к автобусу, который должен был ехать Данила и вытащил его. Сашка насторожился. Лео говорил очень странно, словно бубнил молитву. Он вновь кодировал Данилу голосом.
–Неужели и я закодирован? Не зря меня предупреждал брат, что Лео опасен, – подумал Саня.
-Данила, не слушай Льва, – сказал он другу. – Он дьявол.
Но тот лишь опустил ниже голову. Проскрипел голос Льва: – Отойди! – Сашку словно в сторону отбросило. Голос был скрипяще-бубнящим. Он совсем не походил на голос гипнотизера. Сашка словно оцепенел. Он не думал, что человек может сотворить ним такое. Он поспешил отойти. Он был испуган.

Леша разыгрывала роль любящей жены. Она с мужем осталась жить в Захарьено. Люба присматривалась к ней и сказала: – А ведь ты его не любишь. У меня-то мужа и нет. А Сашка красавец.
Люба не назвала имени Павла, но Леша ее поняла.
–Он находится в депрессии, а Люда этого не замечает, – зло заявила москвичка.
-Все она замечает. Не нам с ней тягаться. Она сумела сделать его счастливым, – ответила золовке Люба. – Если будешь лезть в их дела, то удавлю собственными руками. Все поняла?
-А если он сам ко мне лезть будет?
-Сторонись таких ситуаций. Подстроить можно все. Я без мужа живу, и ни на кого не бросилась. Ко всему можно привыкнуть. А энергия во мне кипит. Порой и плачу.
И Люба заплакала. Лешему пришлось ее успокаивать.

39. Морячок.

Павел не чувствовал себя лучше. Он перестал работать, гулял, выезжал в Сочи. Он любил бывать в кафе у Летнего театра. Почему-то женщины не обращали там на него внимания. –Здесь тебе не обломится, – сказала ему барменша. – Бар облюбовали эти сучки.
-Это мы проходили, – сказал Павел, облокотившись о стойку. – Первая жена оказалась бисексуалкой.
-Когда-нибудь волью им в сок мышьяк.
-Уйди отсюда. Не бери грех на душу. Да, и не сделали они тебе вреда.
-Муж не разрешает уходить. Наивный. Знаешь, как пристают. Дойди до «Жемчужины». Иностранцев в городе поубавилась. Девки сейчас дают за рубли. Неужели им придется довольствоваться любовью с Кавказских гор. Вот, проституток мне жаль. Трудно девчонкам. С одной стороны семьи у всех, с другой бандиты, менты, клиенты.
-Чудная ты. Да, схожу, а то импотентом скоро станешь, и больше не попробуешь запретной любви.
-Запретной. Открытой во все ворота. Все вы мужики усложняете.
-Жена беременная.
– Думаешь, порядочная дешевле обходится. Той и ресторан подай, и такси, и подарки, один букет чего стоит.
-Уговорили. Попробую раскрепоститься. Не поверишь, ни разу не платил женщине. Хотя проститутки у меня были.
-Вот, вот. И я о том. Трудно девчонкам. Пользоваться пользуетесь, а платить не хотите.

Павел пошел к морю. Он залюбовался грациозно стоявшей там девушкой. Она изогнула спину, волосы ее спадали ниже колен. –Что? – раздраженно сказала она. Павел показал ей большой палец. – Толку-то, – развела она руками. -Я за рубли не работаю.
Павел зашел в кафе, нависающим над пляжем, осмотрелся, сделал заказ. Он увидел Томочку, девочку, к которой приводила его ханыжка во время первого приезда в Москву. Ее глаза были все так же невинны. Хотя тело и заматерело. Она была дорого одета, но постарела, на вид ей было не меньше 26 лет. К нему подошел парень в матроске. –25 рублей и блондинка твоя, – сказал он. – Ждем тебя наверху. Не хочется сверкать на чужой территории.
-Я то знаком с ее послужным списком. 15 рублей.
-Хорошо, но час.
Парочка жила на Нагорной, в квартире без удобств. Паше пришлось попотеть, забираясь в гору. Его смутила кровать. Он решил, что не ляжет на нее. –Мне здесь не понравилось, – сказал он. – Займитесь сексом друг с другом. Я посмотрю и заплачу столько же. – Он парочку замучил. Они уже не знали, что делать, чтобы он ушел. Он остался недовольным. –Вы несли обязалку, – буркнул он, отдавая деньги. Ушел он без сожаления. Секса у него так и не было, да с Томочкой и не хотелось. Павлу надо было возвращаться на дачу. Начал накрапывать дождь. Он поднял воротничок рубашки. Над морем собралась туча. Она стремительно понеслась на город. Павел побежал прятаться на остановку. Хлынул дождь. Улица превратилась в бурную реку. Какой-то человек пытался перейти ее. Подземку затопило. Человек решительно шагнул, его снесло. Он еле выбрался. Это был напарник Томы. Его матроска стала черной. Он дрожал от холода. У него было запоминающее лицо с рябинкой, узкоглазое, широкоскулое. Матросик стал отжимать майку. У него было очень волосатое тело, даже спина. –Вызывай теплоход, – пошутил Павел. – Что сбежал от Томы?
-Пока идет ливень, никто не поедет. Тома выгнала меня, – ответил парень. – Еще та стерва. Мы с ней здесь познакомились. Она кавказцев любит. Ты импотент? Странно вел себя?
-Нет. Мне комната грязной показалась. Я ведь знал откуда Тома вылезла. Думал, что она стала чистоплотней. Неужели кавказцы на самом деле лучше русских.
-Они более темпераментные и кончают быстрее. А деньги те же. Это ее и привлекает. Просто если мужик кончил, то он уходит. Оборот идет быстрее. Это как в магазине. Один и тот же товар можно продать сто раз в месяц, а другой пролежит все время и не продаж ни разу.
Они просидели под навесом остановки час. Дождь стихал. Павел хотел идти на вокзал, чтобы уехать электричкой. На остановку влетело такси. -Двойную цену до Лазоревской, – сказал Павел.
-Садись. А этому куда?
-В Хосту, – буркнул матросик.
-Поехали ко мне, а утром уедешь на электричке, – предложил ему Павел. Матросика упрашивать не пришлось.
Дома у Павла уже спали. Он растопил камин. Дал гостю сухую одежду. –Свою положи на дымоход, чтобы высохла. У нас в ванной нет горячей трубы, – посоветовал он. Павел решил не будить жену, ушел в кабинет. К нему заглянул Лео. –Почему привел случайного человека? Он ставропольский туркмен или татарин. Ты знаешь, что у вас денег нет. Люда хочет продать сервиз.
-Деньги в вазочке. Если жрать на сто рублей в день, то сбережений не хватит. Мы еще маленькому ничего не купили. Екатерина Петровна ходит в латаных сапогах, – высказался Павел. Он не хотел грубить Льву. Но все вырвалось само собой.

К завтраку вышли все сразу, пришлось немного ждать морячка. Красиво ели лишь Кирилл и Люда. Даже Лео не обладал изысканными манерами. Павла немного спасала школа Воршиной и губила привязанность к ложкам. Климка подтолкнул тарелку с манной кашей и она упала на Мишку. Тот взвыл. Павел замахнулся на сына.
–Не трогай его, – с упреком сказала Люда. – Дети, если не научились вести себя за столом, то пойдете есть в одиночестве на кухню. Но и там ведите себя прилично. Я не хочу, чтобы мои дети выросли некультурными людьми.
Зазвонил телефон. Морячок небрежно взял трубку. Улыбка сползла с его лица. –Просят какого-то профессора, – сказал он.
-Кому я понадобился? – спросил Павел. Звонил академик Горн. Павел подошел к телефону.
-Павел Степанович, меня еще месяц назад ознакомили с вашим прогнозом войн будущего. И именно мне пришлось давать пояснения Горбачеву. Работа титаническая. Но где взять деньги? У нас появилось опасение, что войны начались. Вышел из строя спутник. За вами прилетит вертолет. Как вы себя чувствуете?
-Нормально. Пусть пришлют за мной машину.
Павел поднялся. – Покажите гостю дорогу, – попросил он. – Мне надо улететь на несколько дней.
-Куда? – спросила Люда.
-Думаю, что в Плисецк. Возможно, что в Звездный. Ничего не могу сказать.

Вернулся Лядов через пять дней и застал дома лишь жену. Он походил по комнатам, надеясь найти ответ. –Здесь лишь Александр. Остальные съехали в гостиницу, – сообщила Люда. – Их разогнал Сашка. Он даже Льву что-то шепнул и тот уехал.
Павел пошел к брату. – Я их не обижал, – сказал тот.
-Тогда не обижайся и ты. Ты здесь единственный нахлебник. Горны и Лео дают деньги на питание. Здесь отдыхает моя семья и друзья. Хозяйка здесь Люда. Ты вернешь сюда всех. А сам в деревню. Не думал, что вырастишь таким.
-У меня сейчас нет времени искать их по городу, я получил диплом. Ксан Ксаныч обещал устроить в столице. Мне надо выехать в Москву. И не надо называть меня нахлебником. Если так, то я все компенсирую тебе, когда начну зарабатывать деньги.
-У меня ты в столице не остановишься. Зарабатывай на жизнь сам. Сними квартиру, если уж на то пошло. Собирайся на поиски Горнов.
-Я буду жить у жены. У Леши квартира в городе. Немного денег все же есть. Не думал, что упрекнешь меня куском хлеба.
-И мяса с маслом. Ты забываешь, что я пенсионер. И с деньгами в семье напряженка.

Разругавшись с братом, Павел пошел в сад. Люда качалась в кресле. Павел опустился на землю и поцеловал ее в подъем ступни.
–Как они посмели бросить тебя? – возмутился он. – Когда у тебя потечет молоко?
-Ты не выносим.
-Выносим, выносим.
-Сколько у тебя всего детей?
-Сам не знаю. Семь. Не надо спрашивать.
-Без тебя Леша приехала. Сашка не хочет спать с ней. Они постоянно ругаются, – пожаловалась Люда. – И очень громко.

Когда Леша проходила мимо одиноко загорающего в саду Павла, то он, как бы между делом, заметил ей: -Я, конечно, хочу, чтобы ты с братом была счастлива, но, прежде всего я хочу быть счастливым сам. Вряд ли ты его любишь, но сможешь привязаться к нему. Я предлагаю вам уезжать в Москву.
-Ты этого хочешь? Хорошо.
Люда где-то зашумела на детей. И Павел пошел посмотреть в чем дело.
– Сахаром кидались, – сказала жена. Дети радостно потерли ладони. – У Горнов нет денег. Все спустили. Они без нас голодают, – добавила Люда.
-Деньги в вазочке. И их там тоже лежат.
-Она пустая.
-Ты допрашивала Мишку?
-У них проказы на лице написаны. Они бы сидели верхом на этой вазе. Неприятное чувство, когда пропадают деньги и подумать не на кого. Горны живут на даче у друзей.
-Значит, морячок взял. Я же его не знаю. Отец прислал Кириллу деньги, но я их им отдам. Они в долгах все. Живут-то не по средствам.

Сашка привел Льва, вернее Лев его. Павел в это время спал, уткнувшись в ладони. Люда принесла ему маленькую подушечку под щеку. Она взяла его рукописи, думала, что он работает над учебником. Он писал о технологиях будущего, экологии. Рукопись с интересом прочитал и Саня. Он остался дежурить у постели больного брата. Павел рассердился, когда проснулся и увидел Саню.
–Отойди к стене. Посмотрю на себя молодого, – чуть мягче попросил Павел. Павел ущипнул себя и глаза его расширились. Но Саня-то подумал, что его пронзил поток энергии. Брат для него всегда был высшим существом. Минуты через три они взглянули друг на друга и Сашка поспешил уйти.
–Не мудрено, что тебя боится даже Лео, – буркнул по дороге Саня.
-Природа не заложила в Лео инстинкт самосохранения. Он и смерти с острой косой даст под зад коленом. Я видел, как он играл с ней на гране фола. Пожалуй, это уже не евгеника. Это дъяволизм.

Люда кормила детей, налила им жидкой манной каши. Саня сел за стол, стал есть прямо из кастрюли. Дети переглянулись и протянули ему свои мисочки. –Шмукотявки, – сказал им дядя.
-Шмукотявки, – стали повторять дети.
Сашка съел все. Приехавшие Горны и Лео уже ничего из еды не нашли. –Перловая каша есть в банках, – сказал им Саня.
-А я планировал наесться на неделю, – вздохнул Димка. – Саша, ты ведь нас не выгонял. Мы просто заскучали здесь. И мы не приживалы. Отец вышлет нам деньги.
-Деньги взял морячок, – заявил Лев. – А ваши деньги у Павла. Он передал их вам. Павел их отдаст. Не переживайте.
Леша принесла румяные оладышки. Парни поели и стали собираться на пляж.
-Люда, – сказал Лео, – вас не должны волновать финансовые проблемы. Ты рожай, а он пусть пишет. Я буду давать вам деньги.
-Нет, Лев. Ты не тот человек, от которого бы я приняла помощь. У Павла есть накопления. Он жадным становится. Мы выкрутимся. В межсезонье продукты дешевые.
-Межсезонье уже закончилось.

Да, Сочи преображался. А преображался он всегда толпами отдыхающих. Даже в маленьком поселке, где стояла дача Люды, были уже заметны перемены.

34. Приезд балерины. Июнь. 1987г.

Да, Павел чувствовал, что солнце для него гибельно. Но он решил выйти на пляж, пока полуденная жара не прогрела камни. Он нашел там свою семью. Сашка и Горны спали друг на друге, помирившись. Лео рассказывал детям сказку. –Волку-то не знал, что у Красной шапочки дубинка, – говорил он.
-Она Волку хочет убить, – ужаснулся Климка. – Его любить надо. Волку хороший. Мы его кашей кормить будем. Пусть позвонит в общество защиты животных. Я ему номер дам. Я цифры знаю.
Лео, увидев Павла, поднял Горнов, дал им денег и велел идти на базар за продуктами.
–Таких глупых сказок я еще не видел, – буркнул Павел Льву. –Кирилл, подожди, отец тебе деньги прислал. Возьми их себе. Я вам не касса.

Горны быстро умчались на рынок. Они встали у изгороди, подкрасили губки, чтобы купить товар подешевле, сэкономить деньги Льва, на бутылочку мути. Кирилл повесил на шею бусики, корзинку на руку и зашагал между фруктовыми рядами. Димка семенил за ним. Кавказцы с охотой назначали им вечером свидание и давали фрукты без денег, или за полцены. В молочном ряду парнишки стерли косметику. Там торговали бойкие казачки. Они и ударить могли. А руки у них были, что ноги.
Подходя к пляжу, Горны издалека слышали, как орали дети и просили мороженое. Их рев производил впечатление лишь на Лешего. Та пошла за пломбиром. Когда вернулась, то сообщила Льву, что выписала ему невесту, балерину Анну Красик. Леший всегда хотела подружиться с ней. Первым расхохотался Павел. Потом подбежали Горны. Леший не знала, что Лев женат, любим и любящ.
–Я тоже хочу невесту, – кричал Димка.
-Ты еще маленький, – ответила Леша.
-А стоит, как у большого. Дотаскал ты, Лев, чужих детей в зубах. Люди даже не знают, что женат.
-Я хотела, как лучше, – обиделась Леша. – Я же не в курсе. Но если не отдыхает здесь с супругой, то есть проблемы. Пусть развлечется хотя бы. Она прима Большого театра.
-Ну, как бы прим-то я знаю, – ухмыльнулся Лео. – О Красик даже не слышал.
-Она восходящая прима.
-Таких восходящих там, как мусору. А взойдет парочка, не больше.

Григорович вызвал юную балерину к себе, предложил Анне ведущую партию, но в другом театре.
–У меня ты не дождешься своего часа, а балерина талантливая, – сказал он девушке. Анна знала, что старику не понравился ее успех на чемпионате города по шахматам. Ей не смогла помочь даже мать, за стеной которой скрипела бюрократическая машина министерства культуры. Балерина Анна перестала выходить на сцену и в массовке. Она понимала, что никогда не сравнится ни с Бессмертной, ни с Макеевой, ни с Надеждой Павловой. А ей уже было 24 года. Она ушла в отпуск. Решила отдохнуть. Художественный руководитель театра за это время мог забыть о размолвке. Об уходе из труппы Анна и не думала. Тут и пришло письмо от Леши, с приглашением приехать на сочинскую дачу супруга. Анна презирала эту девочку, но решила ехать, подстриглась на лысо, точнее под единичку. Стрижка ей шла. В сумку она бросила шорты и сборник стихов. – Достаточно, – решила она. Самолет домсал ее на море уже вечером. Приезд Анны вызвал бурю восторга. Леша с гордостью показывала дачу гостье. – Эту картину подарил профессору Дейнека. А вазу вручил Мао. А вот эта ваза сделала в Индии в 19 веке. В кабинете висят фото Хрущова, Брежнева и даже Новодворской.
Павел и сам не знал, что его окружают уникальные вещи. Он с упреком посмотрел на жену. Та, видно, рассказала Леше о раритетах дачи.
Лядовы Анне понравились, особенно черномазенький Мишка, который запросто садился к ней на колени, расспрашивал о балетной школе. Через неделю Леша организовала торжественный ужин по случаю приезда свой лучшей подруги Аннушки Красик. Она волновалась. Лядовы подыграли ей. Анна даже не догадывалась, что пришлась не ко двору. Застолье было утомительным. Дети отложили ножи в сторону и сбежали на кухню, где Кирилл разрешил поесть им руками из кастрюли. Димка Горн, по сообразительности, оказался вторым, сбежал туда же.
–Анна, Лео обещал показать тебе пляж, – сказала Леший. Лео чуть не поперхнулся.
–Покажу каждый кустик, – пообещал он. – Хотя моя латынь не на высоте. Скоро должен раскрыться Фикус Модерникус Фиорентовый.
-А Пакля-Макля здесь не растет? – спросила балерина.
-Не знаю. Я буду читать вам Виргилия на мертвом языке, латыни, – дал Лео еще одно обещание.
-Я читала его на немецком. Может мне понравится мелодика этого мертвого языка, – немного высокомерно ответила гостья. -Будь история благосклонней, то латынь стала бы международным языком.

Они пошли гулять утром. Она слушала стихи и внимательно рассматривала Льва. –Ты похож на римского бога, – сказала она.

Горны обычно развлекались на стороне. А тут взяли, и притащили на дачу каких-то танцовщиц и играли им на волынке. Эта необычная музыка была очень созвучна настроению Анны. Она уже вернулась с прогулки. Одна из танцовщиц, которую звали Васена, рассказывала о походе в воинскую часть. –Каптер выдал нам два комплекта одежды на пять человек. Мы промаршировали в этом мимо проходной. На мне был ремень, косынка и сапоги. – Рассказывая, Васена терроризировала Димку. Он визжал. – Ой, какая у вас фигура, – заявила девушка Анне. – Вы для этого в Освенциме сидели?
-Нет, в балетной школе. Это жестче, чем концлагерь, – с гордостью ответила Анна Красик.
На веранду вышла Леша. – Девушки, вам пора уходить, – сказала она. Танцовщицы очень удивились.
-Леша, – вмешался Лео. – Здесь гостей не выгоняют, даже твоих. Ты вообще поторопилась с письмом. А то бы узнала, что я трахаюсь со всеми подряд, включая твоего мужа.
Заглянувший за женой Сашка, побелел. –Таня, это ложь. Лев, я хочу драться с тобой, – сказал он. – Нам теперь не жить вместе.
– Я не могу убивать брата Павла. Остынь.
-Леша, Лео врет, – вмешался Кирилл. – Сашка невинен, как я лет десять назад.
-Я здесь больше не могу оставаться, – сказала Леша. – Нам нужны деньги на билеты.
-Я дам вам деньги, – сказал Лео. – У Павла не просите. Итак, все сидим на его шее. Дальше пауза, три ха-ха.
Ссора была неприятной. Но обедать сели все, как ни в чем не бывало. Анна подарила Льву стихи на иврите. Она была еще той штучкой. Лео положил томик под зад. –Так лучше усваивается, – пояснил он. – Почитаю вечером Васене. Она их оценит. А то без знания иврита ее танцевать в еврейскую церковь не пустят. Ой, простите, если здесь кто еврей.

Через несколько дней Димка выследил морячка и позвонил Павлу с телефона автомата. –Разыщи Льва и ждите меня у «Кубани», подъеду туда, – приказал ему Павел. Он положил в карман газовый пистолет. В зале он столкнулся с братом. –Поехали со мной, – сказал он Саше. – Деньги надо вернуть. Морячка нашли.
-Возьми своего супермена, который со всеми трахается, включая собак.
-Я тебя предупреждал, чтобы не общался со Львом. Меня здесь не вини. Надо крышки от кастрюли взять, пули ловить. Меня Лео учил. Морячок скорее всего вооружен.

Сашка все же поехал с братом, но Льву, который уже ждал их, руки не подал. К морячку Павел пошел один. Тот удивился, но запустил его в квартиру. – Взял у тебя какую-то мелочь, – проворчал он. – Тоже мне, профессор.
-Вот и верни эту мелочь, – попросил Павел.
-Не для того брал, – достал морячок пистолет и стал наворачивать на него глушитель. – Как ты объяснишь в милиции, мое присутствие в твоей спальне? Как я попал к тебе?
-Скажу, что трахал тебя. Шучу, скажу, что был дождь, что привел тебя выпить чашку чая.
Павел выстрелил из газового пистолета прямо в лицо парня. Пока Морячок откашливался, Павел впустил остальных. Лев привел хозяина в чувство. – Ты мог ему глаза спалить, – сказал Лео Павлу.
-Денег у меня нет, – заявил Морячок. – Забудь про них, профессор, ведь у тебя дети.
Что тут произошло с Павлом. Морячок отлетел к стене и растянулся пластом. –Зря ты изрек это. Я должен быть уверенным в безопасности семьи. Я убью тебя. Придется. Меня ждет лишь психушка. Человек я заслуженный.
-Не трону я их, просто так сказал, – простонал Морячок.
-Ладно, не мешайте мне, – оборвал всех Лео. – Деньги я сейчас найду. Он прошелся по комнате. И довольно-таки быстро определил место тайника. -Деньги в часах, – сообщил Лев. Он сам и извлек их. – Здесь даже больше.
-Бери все. Я убью его, – сказал Павел, и прижал к голове Морячка его же пистолет. Но раздался лишь щелчок. Павел заранее вынул пули. – Пиф-паф. Трупам, лежать тихо полчаса. Мы уходим.

Павел рассказал жене правду о Морячке, об опасности, исходящей от него. Они вдвоем решили продать дачу и купить новую, в другом районе. -Знаешь, у меня столько связано с этой дачей. Но я хочу новый дом. Знаешь, чтобы вокруг не было санаториев. Горы, большой сад. И никто не смотрел тебе вслед, никто не следил за твоими покупками в магазине.
–Люда, улетай с детьми в Москву. Лео купит билеты на всех. Я найду новую дачу, найму строителей и перевезу туда вещи. Я пойду, переговорю с балериной. Неудобно выгонять ее из дома.
-Я сама с ней переговорю. Скажу, что мы уезжаем в Москву.

Анна Красик восприняла сообщение об отъезде надлежаще. -Простите, если я принесла вам неудобства, – сказала она Люде. – Мне у вас очень понравилось. Сейчас уже не сохранилось классических дач сталинских времен. Я будто в прошлом побывала. Пойду, схожу последний раз на море. Даже не хочется возвращаться в Москву.
-Я бы разрешила вам остаться. Но продаем эту дачу.
-Я могу вам подыскать покупателя.
-Спасибо. Покупатели у нас уже есть. Ничего не надо. Дачу у нас давно просят продать.

Новый дом Павел приглядел через три дня. Лядовы упаковали картины, антиквариат, чтобы вывезти в Москву. Остальные вещи перевезли в Мацесту, на присмотренную дачу. Павел уже заплатил за новый дом задаток. Когда женщины и дети съехали, то Лев обнаружил наблюдение за домом. Он подкрался к Морячку и сломал ему руку. Утром Павла разбудил звонок. Звонил Димка. –Паша, нас отловили. Мне зуб выбили и отпустили. Киру держат. Морячок хочет тебя.
У Павла быстро пронеслась вся его жизнь. Льва рядом не было.
–Морячок велит подъехать к мосту на Ривьере.
-Хорошо, ждите, – ответил он. – Еду.

Павел написал Льву записку и вызвал такси. Водителя он попросил немного подождать, захватить с собой Димку. Мальчишка бродил в сквере. – Их 10 человек, – сообщил он Лядову. – Не ходите туда. Кирилла все равно не убьют.
-Иди в такси, проследи, куда меня повезут. И созвонись со Львом.
-Не ходи, – заплакал Димка.
-Я оставил след на земле. Был со временем на ты. Оно растягивалось для меня. Теперь мое время прошло и полетело, словно фильм, поставленный на ускоренный просмотр. Уже тороплю, тороплю…свою смерть. Иди, иначе такси уедет.

Павел направился в тенистую аллею. Навстречу ему вышел Кирилл. Они взглянули друг на друга.
-Зря все это, – сказал Кирилл. – У меня же нет будущего. А у вас дети.
-Я еще не умер. Иди. Не бросай моих малышей. Иди. Все будет хорошо.
Павла запихали в машину и повезли в порт. Его погрузили на катер и привязали там к скамейке. Появился Морячок.
–Я дам тебе 10 тысяч долларов, – сказал ему Павел.
-Я отпущу тебя, но только евнухом.
Он стал медленно резать кожу на спине пленника. Павел даже не чувствовал боли. В каюте тихо и неожиданно появился Лео. Ему пришлось угнать машину, чтобы не опоздать. Он зажал Морячку рот и сломал ему вторую руку. Он потерял сознание от болевого шока. Лео быстро отвязал Павла. Раны были глубокие. Лео воткнул морячку в зад пистолет, закрепил его пластырем.
–Я закодирую тебя на ужас, – шепнул он ему на ухо. – Тебя же предупреждали, а ты играешь с жизнью. Страх, вечный страх наполнит тебя, если ты еще увидишь Павла. Тебе будет так страшно, что будешь мочиться в штаны, что у тебя не будет ворочаться язык, а глаза дергаться. Аминь.

Горны еще держали такси. Машина добросила их до электрички. Они поехали в Адлер. Кирилл один должен был завезти ключи от новой дачи бригадиру строителей. Дорого Павлу обошлась эта случайная встреча. Лео еще в такси остановил ему кровь. Хорошо, что в авиакассе оказались в продаже билеты.
Уже в самолете Павел потерял сознание. Он уже ничего не боялся – Лев был рядом. Вскоре они были в Москве.

41. Роды.

Люда должна была рожать через месяц. Павел заставлял ее ежедневно гулять, сам ходил с ней. Потеря крови улучшила его самочувствие, перестала болеть голова. Телефон Лядовых был отключен, родня обижалась на него. Павел лишь иногда подключил аппарат. Первым до них дозвонился академик Горн.
–Сыновья вернулись такими возмужалыми, молчаливыми, – поделился он. – Степанович, в МГИМО есть вакансия, спецпредмет. Дипломаты должны знать западную технику.
-Я жду, когда Люда родит. А так, пошел бы туда работать.
-Какие вы решительные. Мне с двоими тяжело. Попробую забронировать это место. Вы все же подайте заявление сами. Проверка нужна в любом случае. А там и родите.
Павел посматривал на жену. Она слышала весь разговор, и поцеловала мужу в макушку. – Ты ляжешь со мной в постель? – спросила она, когда он положил на место телефонную трубку. – Мне с тобой легче. Меня будто бы придавило чем-то. Я боюсь родов.
Павел и сам понял, что жена боится. Он пошел варить кашу с морковкой, торопился, не хотел, чтобы Люда лежала в одиночестве. Вернувшись в спальню, он стал массажировать ей ноги.
–Мне так хорошо. Я готова рожать ежегодно, – шепнула ему жена. По ее щеке потекла слеза. – Это слеза-сантимент.
-Я договорился встретиться с Лилией. У нее теперь свое издательство. Работа со мной ей понравилась. Она согласилась выпустить мою книгу во Франции. Здесь я не заинтересовал ни одно из крупных издательств.
-Я могу посодействовать в своем издательстве.
-Я уже обращался в него. А также в АСТ, Амфору, Ольги Морозовой, Эксмо, Росмэн, Неву, Альфу, Эллис.
-Да. Если их не заинтересовал, то только заграница. Значит, они чего-то боятся. У нашего главного редактора есть такой рукописный список людей, которых нельзя печатать. Эти списки дорогого стоят.

Роды у Люды начались неожиданно. Хорошо, что Лео был в гостях. Он и отвез женщину в больницу. Павел остался ждать результатов в машине. Люда не родила. Не родила она и под утро, и на следующий день. Врач отказывался ее кесарить. Ребенка сохраняли внутри каким-то чудом. В машину к Павлу перебрался и Ксан Ксаныч. Они согревались чаем. Днем Павла пропустили в ординаторскую.
–Она ведет себя странно, – сказал врач. – Рот сведен, шейка не раскрывается. Психотерапевт не помог. Еще час и они погибнут оба. Буду резать. Есть еще лишь один вариант.
-У нас четверо детей. Спасайте жену, – едва двигая губами прошептал Лядов.
-Еще не все потеряно. Спасем обоих. Поласкай ее и соверши коитус. В вашем случае это поможет. Я уверен в этом.
– Я напугаю ее. Со мной друг. Попрошу его. А сам буду целовать ее.
-Я на все зарою глаза. Иначе, один из них обречен. Я тоже отдаю предпочтение спасению женщины. Это значит – кесарить нельзя. Надо вытягивать ребенка по частям.
-Как, по частям?
Люда лежала на каталке и не тужилась. Павел стал целоваться с ней. Понятливый Лео даже провел языком по ее гениталиям. Он что-то шептал, видно расслабляя ее, иногда касался лица и ушел. – Рычаг, рычаг, – шептал он. – Нашел рычаг. – Он едва на самом деле не совершил коитус, уже пристроился к ней, как Люда улыбнулась и ребенок пошел наружу. Врачи отогнали мужиков. Павел упал на колени. Он увидел красный комочек, думал, что ребенок погиб, но тот заорал. В себя Павел пришел лишь на улице. –Родила, – удивленно сказал он тестю. – Мне плохо. – Он упал на асфальт.
-Кого, кого? – принялся тесть обнимать и тормошить его.
-Не знаю. Мне все равно, – едва приподнял Павел голову.
-Девочку, – сказал подошедший Лео. Он поцеловал друга и затащил его в машину.
– Покоя, покоя, покоя, –молился Павел. – Лев, не хочу ничего знать. Да, звони в больницу каждый час. Я должен знать о их здоровье все.
-Павел, хоть бы спасибо сказал, – проворчал Лев. – А меня врач восхитил. Это было единственное правильное решение.
-Когда мне сказали, что ребенка будут резать по кускам, то я решил пожертвовать Людой, – сказал Павел. – И я бы умер вместе с ней. Лев. Я не знаю на кого могу оставить своих детей, в случае чего. Но ты к ним близко не подходи. Придется на Сашку с Лешей. А те сами друг с другом разобарться не могут.
-В дед дом сдадим, – буркнул Лев. – есть ведь еще Ирмочка, Настя, Любаша. Не пропадут твои дети. Раздадим каждому по штучке. Я себе все равно Клима возьму. Думаю, что врачей сегодня дергать нельзя. А завтра я схожу в роддом, расспрошу о самочувствии. С этим доктором я бы хотел общаться.
-Рожать что ли надумал? – спросил его Павел.
-Лора мне вполне подходит. Я может, и не одного ребенка хочу. Как тебе вариант с Анной Красик?
-Мне не до шуток.

Павел проспал восемь часов. Утром ему доложили, что с Людой и ребенком полный порядок, что их через два дня уже выпишут.
-Ой, надо готовить комнату, – ворчал Павел. – Ирме даже звонить боюсь, вызову службу из Дома быта. Пусть все перемоют, перестирают, нагладят. Думаю, что они работу знают.
-Не дергайся, я привезу Лору, ее маму. Они помогут. У нас дома все блестит. И у вас заблестит.
-Поставь мне музыку. Ой, надо и малышу накупить пластинок.
-У тебя вообще-то малышка. Ешь, поедем в больницу. Люда должна увидеть тебя хотя бы из окна, – решил Лев. – А пока ездим, то приедут мои. Помощников найдем.
-Господи, господи, ты сделаешь меня верующим человеком, – горячо говорил Павел.
-Кстати, а ты верующий человек. Я еще не понял, – поинтересовался Лев.
-По большому счету я не верующий человек. Но в чудеса верю. Лев. Ты знаешь, что такое мирт?
-Глобальное информационное пространство. Ты умеешь ходить в него?
-Да.
-Я этого не знал.
-У меня не всегда получается. Лишь когда я на взводе.
-Ну, если хочешь, то я подучу тебя. Есть специальные методики.
-Лев, ты колдун?
-Нет. Если и колдун, то самоучка. Я умею входить в твой мирт. И выдергивать оттуда все, что мне надо.
-А я, кроме оружия, ничего оттуда не выдернул. Думаю, что мои плазмоциды лучшие на настоящее время.
-А что ты имеешь в виду под плазмоидами?
-Это военная тайна. Но это не передача энергии на расстояние. Это управляемая высокотемпературная плазма.
-Значит это реально? Мне нужна эта информация.
-Не думай, что там все так просто. Работы приостановлены. И в США тоже. Но думаю, что их просто еще сильнее засекретили. Наше НИИ может и без меня довести все до конца.
-Ладно, забудь, главное сейчас девочка. Ешь, брейся. Я звоню жене. Может Лешему еще позвонить? Помиришься с ними.
-Я с Лешей не ругался, только с братом. Все из-за тебя, из-за Горнов.
-А я думал, что из-за Красик. Умная женщина. Не забыть бы про нее.

Анна Красик бегала по театрам. Ей всюду отказывали. Ее историю Москва уже знала. Не так-то просто было устроиться на работу опальной балерине. Тем более не из первой обоймы. Хотя она уже танцевала и ведущие партии. А при сборных выступлениях-солянках просто блистала. И ей хлопали без устали. Ее мать пока не вмешивалась в ход событий. Она потихоньку наводила справки в пригородных театрах. Не хотела, чтобы дочь уезжала в Питер или на Урал. Был еще Воронеж, Самара, Краснодар, и совсем далекий Новосибирск.

42. Кульбит. Декабрь. 1987г.

На день рождения Лядова Серж доставил ему из самой Америки огромную коробку, обитую атласом. День рождение отмечали в ресторане. Павел был не готов к продолжительному застолью, устал. Лео привез его домой пораньше. Люда и еще гости остались в ресторане. С их ребенком сидела няня-соседка.
–А это что за коробка? – спросил Лео, увидев подарок Сержа.
-Мне сказали, что там танец. Это от американцев.
Коробка раскрылась сама. Пред мужчинами предстала девушка-метиска в набедренной повязке. Лео присвистнул.
–Она под кокой. Давай, нальем ей коньяка, – предложил именинник.
Из коробки полилась сирийская музыка. Девушка стала танцевать. От нее исходил непривычный запах, щекочущий ноздри. Танцовщица сбросила повязку и мужики увидели под ней член. Пред ними был шедевр пластической хирургии и надругательства над природой. Гость постучал себя по горлу, давая понять, что хочет выпить. Лео позвонил Сержу и попросил забрать подарок. -Ты решил Лядова угробить, -сказал Лев по телефону. –У него с сердцем плохо. Забирай своего алкаша.
Но подарок лег спать. -Спивается, вот и прихватили его, – сказал приехавший за ним Серж. – Думали, испугается русских морозов.

В квартиру ввалилась Ирма. Она была возбуждена. – Вы не представляете, как талантлива Леший, – сказала поэтесса. – Я купила у нее три акварели и шляпку. Повешу на кухне. Она станет сенсацией года. Особенно среди моих подруг. Она обещала мне фиалки в уши.
-Мама, шляпу лучше повесить в гардероб, а уши заткнуть берушами, – посоветовал ей зять.
-Пашенька, я же тебе с трансвеститом не запрещаю целоваться, и ты не учи меня как шпильки носить, -ответила теща.

Следом приехала Люда, привезла ребятишек, сходила за младшей девочкой к соседке. Старшие дети умыкнули целый торт со стола в ресторане и стали пропитывать его сиропом.
–Мырмочка, а когда можно хороводы водить между елок? – спросил бабушку Ирму Клим.
-Идиотам – круглый год. Это очень трогательно, – ответила поэтесса.
-А я видел в ресторане Мару Козловскую. Не думал, что она стала монашкой, – вздохнул Павел. – Я ничего о ней не знал. И не хотел знать. И бах, стоит. У меня чуть глаза из орбит не выпрыгнули.
-Мы же гуляли в ресторане ее матери, – сообщила теща. – Райские птицы, золотые рыбки. И ты зачем-то надел золотой плащ. Она назвала тебя самоваром.
-Мара? Чайником, – ухмыльнулся Паша. –Так меня когда-то звали.
Ирме в лицо попал кусок торта. – Я устала от этой банды маленьких изощренных злюк, – сказала она. Ирма решила отловить Климку. В неуклюжести они не уступали друг другу.
-Папа, спаси меня, – кричал сын. – Мы вели себя образно. Бабка хочет отлупить меня. А мы дорогое шампанское в ресторане открыли, которое Джессика из Америки привезла. Оно так бабахнуло, прямо в лысого.
-Заставь их нюхать букет, – сказала Ирма. – Они его перцем обсыпали.
-Чтобы папа был здоров, чихать полезно, – сказал Мишка.
Павел молчал, но все же улыбался. Лео сел в кресло напротив него.
– Может мне повенчаться с Лорой? – спросил он.
-Ты хоть всю церковь сожги, но это тебя не одухотворит, – ответил Павел. – Если бы сейчас было лето, сказал бы, что тысячи мотыльков зря бы сгорели.
-Я хочу, чтобы дядя Тигр стал счастлив, – сказал Мишка. – Пусть горят мотыльки.
-Павел, можно мне пользоваться твоей библиотекой. Там рукописи Кости. Они бесценны, – сказал Лео.
-Рукописи принадлежат Люде. Поговори с ней, – ответил Лядов. – Откуда ты вообще узнал о них?
-У меня руки лазучие. И мысли цеплючие.

Через месяц Лилия выпустила очень красочную книгу Павла Лядова. Презентация состоялась в древней Христиании. Потом Павел поплыл на север Норвегии. И его втянули в провокацию. Люда видела, что в СССР негативно воспринимают действия мужа, и сама вылетела в Осло. Она решила привлечь внимание к себе, и отвлечь прессу от мужа, говорила о миролюбии мужа и его преданности родине. Но она сделала не лучше, а хуже. Газеты переврали ее слова, заявили, что мать пятерых детей, дочь академика Степанова и жена ученого, выступает за безъядерный мирный Советский Союз. Люду окрестили юной Боннэр. Люда выступила в «Магазин-ревю» с подобием опровержения. «Не думала, что свободная пресса будет искажать мои слова, а значит и нести читателям ложную информацию. Почему-то никто не акцентировал внимание на моем заявлении, что конформизм, урбанизация похоронили под асфальтом природу, что решение экологических проблем невозможно без социальных. Я говорила о том, что натуральные шубы безвреднее синтетических. Меня не слышали, и я замолчала. Муж затрагивал вопросы экологии с технической и философской стороны, но не затрагивал морали цивилизации обжор и транжир. Техноцивилизация – это путь в тупик. Я оппонент мужа. Книга супруга важна для людей, привыкших к полумерам, любящих и машины, и природу. Павел ищет компромисс. И сидит на двух стульях. Не думаю, что книга найдет широкого читателя. Но она заинтересует активную часть населения, ту, которая что-то сможет сделать».

Советские газеты не напечатали о презентации Лядова ни строчки. Зато появились негативные статьи о его работе. Объявили, что из-за него были прекращены работы над плазмоидами и заключен договор с США о моратории на исследования в этом направлении. Павел понимал, что статьи подобного типа сочиняются в кабинетах политбюро, поспешил вернуться в Осло.
–Если меня арестуют, то не надо повторять подвиг Елены Боннэр, – приказал он жене. – Мы возвращаемся в Россию. А ты тогда разведешься со мной.

В международном аэропорту Москвы его не арестовали, а забрали с лекции, с шумом. А он преподавал в МГИМО. На Лубянке с ним говорили вежливо. Лядов слишком много знал, чтобы позволить ему эмигрировать в Германию или Англию. Лядов слишком много знал, чтобы его убить. Он слишком много унес бы с собой. Павел чувствовал реальную опасность. Его стали воспринимать, как политического деятеля, последователя Сахарова. Когда он вернулся домой, Лилия Воршина сообщила ему по телефону, что в московском филиале запретили к выпуску его учебник.
-Что крамольного они нашли в рукописи «Технологические цивилизации»? – спросил ее Павел.
-Замени слово технологическая на социалистическая и подтекст появится, – усмехнулась Лилия. – Ты сам еще не понял, какую бомбу написал. Здесь у правителей появилась возможность покушать сытно, а ты им в рот заглядываешь.
-Меня пригласили в посольство Германии, предлагали гражданство. Я отказался.
-Тебя больше никогда не выпустят на запад. Неужели не понимаешь. Да при чем здесь все это. Ты стал непослушным. Вот где все зарыто.
-Ты же знаешь, что я не покину страну.
-И все это знают, но небольшой шанс есть. Береги себя.
-Как? Если меня надо убить, то убьют.

Павел поехал в банк. –Мы не можем выдать вам деньги, – сказала ему девушка. – Ваш счет проверяется на правильность его оформления. – Он не стал скандалить, развернулся и ушел. В другом отделении ему деньги выдали. Потом он встретился со Львом.
–Дело идет к моему аресту, – сказал он ему. – Попробую выиграть время. Сбегу на новую дачу. Горбачев взбешен моим северным походом. Ему и Сахарова хватает. Отвезешь Фоминым чемодан Ничепоренко. Я вскрывал его. Там бриллианты, золотые монеты, антиквариат, рубли и валюта. Пусть закопают. Матери скажешь о чемодане лишь в случае моей смерти.

Павел купил авиабилеты себе, Ксюше, Тане Лешему. Они летели в Новосибирск. В московском аэропорту его ждал Сашка, загримированный под него. В туалете они поменялись местами. Сашка улетел в Сибирь. Павла и его семью Захар вывез на машине в Сочи.

Внешне новая дача выглядела скромно. Но от старой постройки остались лишь стены. Над домом устроили мансарду. Подвал переделали под комфортабельное жилье. Гараж соорудили в скале. Когда Лядовы вошли во внутрь, то реальность превзошла ожидания. Зал перекрывала прозрачная пластиковая крыша. –Вот это да, – закричали мальчишки. Павел сел на свой любимый кожаный диван.
-Люда, здесь лучше, чем на старой даче, – мечтательно сказала Павел.
-Лучше-хуже, лишь бы безопасно, – ответила жена. –Я запрещаю приводить в дом чужих.

Павел поселился в раю. Он копал землю, обустраивал комнаты. Известий из столицы не было. Через полмесяца Лео сообщил, что Горбачев прочел «Технологические цивилизации». Книга главе государства понравилась. –Он не хочет выглядеть гонителем ученого. Опала снята. Я разрешил Горнам ехать к тебе, – сообщил друг.
-Зря. У правителей двойные лица.

После разговора со Львом Павел стал выходить в город. Гуляя у «Приморской», он увидел парня с роскошной фигурой. –Он сложен лучше Льва, – отметил Павел. – Если не сильнее его, то не слабее зверя.
-Купи котенка, – широко улыбнулся парень.
-Сколько? – погладил киску Павел.
-Корм, развлечения, подарки. Дружу лишь с семейными парами. Ты женат?
-С такой рожей котенку лучше быть бандитом, чем содержантом.
-Не люблю тяжелых денег. Но заплати и пришью любого.
-Я подъеду завтра. Мне нужен охранник. Ты подумай.
-Котенку повезло. У охранника одна ставка, у любовника другая.

Павел боялся, что предчувствие беды – это психическое заболевание. Он боялся Льва все сильнее и сильнее. Но выходить в мирт, чтобы узнать ответы там, он тоже боялся. Захар должен был пригнать его «Шевроле-Каприз» в Сочи. Павел вскоре увидел свою машину в центре города. Она была пуста. Сашка и Горны сидели в кафе напротив. Хозяина машины заметил лишь Кирилл. Павел приложил палец к губам и жестом велел подойти. Кирилл тихо выскользнул на улицу. –На дереве сидит парень, – сказал ему Павел. – Познакомься с ним и собери о нем информацию.
-Ищете киллера? – пошутил Кирилл. – Ото Льва вам не скрыться.
Кирилл подбежал к дереву, вырвал у парня котенка и поцеловал его в ротик.
–Как он мне нравиться, – сказал Кирилл, не выпуская животинку.
-Ему нравятся деньги, – сказал парень.
-Кому они не нравятся. Ты учишься в педагогическом? Видел тебя на свадьбе Лядова. Не помню, как тебя звать.
-Данила.
-Стал жигало?
-Надоело жить с родителями. Нужна квартира. Деньги не пахнут.
Кирилл вернул кота. – Я не прощаюсь, – сказал он и убежал. Его ждал Павел. – Знаю я его, – заявил Кирюха. – Он стоит дороже парохода. Одиозная фигура. Выволокли из гостиницы «Россия» голым. Вышиб дверь в воронке. Его остановили лишь на Красной площади, раскидал 10 милиционеров и скрылся. У него есть справка, что шизе, при этом учится в педагогическом. Я не знаю ни одного шизика, которому бы доверили обучать детей. Еще тот артист. Он был свидетелем на свадьбе твоего брата. Косит от армии. Но он не круче Льва. Отец Данилы директор фабрики, мать – оперная певица, точнее исполнительница народных песен.
-А какой идиот выступит против Льва за деньги, здесь нужно другое. Я боюсь, что Лев хочет убрать меня. Это предчувствие. Кирилл, если я пропаду, то в этом будет виноват он. Даже если он убедит Люду о обратном.
-Вас может убить кто угодно. Отец говорит, что вы самый информированный в стране человек. И об этом знают на западе.
-В правдивости моих выводов начали убеждаться. Они цепляются за ядерное оружие, как Буденный за конницу. А ракеты не взлетят. Поэтому у меня много врагов в оборонке. Если меня не спасет Данила, то спасет лишь сам Лев. Пожить бы еще лет пять. Жизнь такая вещь, что к ней привыкаешь. Сейчас я не готов умереть.

Собираясь на встречу с Данилой, Павел надел белый спортивный костюм, голубые перчатки и кроссовки. Данилы на дереве не было. Павел зашел в «Березку», накупил импортного пива, лимонада. Данила подошел к нему сам и залюбовался его машиной. Павел протянул ему колу.
–Я боюсь пузырьков, – сказал Данила. Его на мишуре было не провести.
-Садись, прокачу, – предложил Павел. Тот сел. Павел промчал его по Курортному проспекту и остановил лишь у корейского ресторана.
–Не люблю общепит, – проворчал парень.
-Я остановился здесь случайно.
-Хочешь выяснить, кто будет отцом ребенка?
-У кого больше, тот и пан. Ничего этого не будет. Я хочу представить тебя семье. Кстати, я родной брат твоего друга, Александра Лядова.
-Вот почему мне знакомо ваше лицо. Я бы не сказал, что мы большие друзья с Александром. Нам выгодно дружить. Но мы слишком разные. Я его все же уважаю. И это не пустые слова.

У Лядовых их ждали. Павел провел Данилу в зал под колпаком. Люда подала гостю меню. Все стали выбирать блюда.
–А что же мы-то ничего не выбрали? – спросил себя Мишка. – Мы читать не умеем.
-Папа все принесет сюда и выберите себе, – сказала мать. Она потихоньку перечитала детям меню.
-У нас сегодня рыбный день, а мы хотим устриц, – сказал Мишка.
-Вечно у нас нет устриц, – подал голос младший сын. – А лягушки есть?
-Еще прыгают, завтра наловлю, – пообещал отец, принесший подносы. Люда намазала детям бутерброды с пастилой. Данила быстро все съел. Павел специально сделал ему маленькие порции, чтобы не зажрался.
–Мне хочется покурить, – сказал парень.
–Если бы ты курил, то покурил бы в машине, – заметил Павел. – В моем кабинете на столе лежат сигары.
Данила поблагодарил хозяйку обед и спустился вниз. Павел спустился туда через 20 минут.
-Павел, зачем ты привез меня, что ты крутишь? – спросил гость.
-Я еще не придумал, как тебя использовать.
-Тебе нужно пятое колесо или палка в четвертое? Я хочу посмотреть книги. Можно?

Люда ждала мужа в спальне, красиво распластав свое тело по диагонали постели. Переговорив с Данилой, и быстро все ему объяснив, Павел побежал к супруге. –Мне хочется пободаться, – сказал Павел ей. Она шлепнула его книгой по голове и спросила: – Зачем тебе Данила?
-Что-то произойдет. Ты будешь со мной до конца? Дан сильнее Льва. Люда, если со мной что-то произойдет, то верь, что я жив. Меня будут держать до тех пор, пока не выложу все, что знаю о вооружении СССР.
-Не пугай меня. Такое впечатление, что ты прощаешься со мной.

Ксюша проснулась позже, чем обычно, но все, кроме братиков-мальчишек, спали. Дети не решались орать, лежали со скорбными личиками, жалуясь друг другу.
–Вставайте, накормлю вас, – сказала им сестра. Она поставила вариться кур. Дети, чтобы не скучать в ожидании завтрака, ушли в сад и вырвали там тюльпаны. Поняв, что сделали что-то ужасное, они разрыдались и пошли сдаваться сестре. На кухне уже сидел Данила. Дети нерешительно встали в дверях. Ксюша дала гостю полотенце и пристально взглянула на него. Этот взгляд уже смущал мужчин.
–Цветочки умерли, – сказал сестре Климка. Ксюша вышла на улицу и чуть не расплакалась. Она поправила, что смогла, воткнула луковицы в землю, полила их, из поломанных цветов сделала огромный букет.
–Ты не скажешь папе? – спросил ее Климка, пища от страха.
-Растения выживут, я полила их. Все хорошо. Букет я нарвала для красоты. Ешьте здесь. Данилу я провожу в столовую.
-И мы с ним, повеселим его, – предложил Мишка.
-Людей накормлю, а потом вас, – соизволила ответить Ксюша.
-Мы с Мишкой негры, – вздохнул Климка. Она выложила курицу из кастрюли, половину положила Дану, по четвертинке братьям. Затрещал телефон. Звонила бабушка Настя.
–Внученька, пусть Саша приезжает домой. Врач сказал, что роды у Леши будут тяжелые, – сообщила Настя. Сашка и на даче-то почти не жил. Он еще не простил брата. Он даже не знал, что у того гостит Данила. Горнам пришлось искать его. Кирилл сам отвез Саню в аэропорт. Он все же переживал за жену. Отправив Саньку на север, помахав ему рукой, и вернувшись на дачу, Кирилл Горн ушел в спортзал, взялся за штангу. Димка уже поднимал штангу лучше его. Кирилл комплексовал по этому поводу. Но штанга, а вернее его руки, не хотели слушаться. Кирилл чуть не плакал. Он выбивался из сил. – Еще, еще, – пыхтел он. – Что будет? Я не перенесу этого.

43. Бомба.

Роман и Таня Кох отдыхали на «Спутнике», недалеко от дачи Лядовых. Гиви задерживался в столице. Таня без него скучала. Она лишь иногда выезжала в город, на рынок или в кино. Таня старательно худела. Хотя Гиви ругал ее за это. Ему нравились полные женщины.
Роман, как всегда, много пил, обрюзг, посерел лицом. Он раскатывал с одного пляжа на другой, ища женщин. Таня подобрала ему богатую подругу, вдову художника Курасика, богатого антиквара. Вдова унаследовала все, не поделилась ни с детьми, ни с сестрами художника. Убитая горем, родня пыталась судиться с женщиной, но не на ту напали. Проведя ночь с молодым мужиком, антикварша Курасик обезумила от любви. А Роман эту женщину ненавидел. Он как был, так и остался ленивым эгоистом. Сестра все равно любила его. Неожиданно у магазина Роман Кох увидел «Шевроле». Таких машин и в Москве-то было единицы. Она явно принадлежала Лядовым. Роман выследил их местожительство. Потом он весь день просидел на горе, наблюдая за домом. В гостинице он написал два письма и бросил их в почтовый ящик. Одно письмо было адресовано Люде, второе Павлу. Он обвинил супругов друг перед другом в неверности. Павел прочел анонимку и выбросил, а Люда расстроилась, кому-то было надо внести раздор в семье. Павел сумел бы ее успокоить, но она решила самой нести часть «покоя».
К ужину на дачу приехал Данила. Его угостили бараньим боком. Но пива не предложили.
–Если сыт, то иди в кабинет, – попросил его Павел. Дан не знал о чем пойдет речь. Он улыбнулся вошедшему следом хозяину, но столкнулся с самым суровым взглядом.
– Это тебе, – сказал Павел. Он одел ему на палец перстень с огромным рубином. – Этот камень один из крупнейших в стране. Он стоит 50 тысяч долларов. Лео привез к нам на дачу Лору. Она беременная. Я только переговорю с ней и вернусь, пока ты думаешь.
Данила уже понимал, что же от него хотят. Но вида не показывал.

Павел решил, что Лео просчитал все. Жена ведь родит ему здорового ребенка. Он вряд ли любил ее. Лариса была крепкой женщиной. Льву от нее был нужен идеальный ребенок. Павлу повезло. Лора одна сидела на веранде. Она давила ягодки, и мазала их на щеки. -Зачем Лео сказал мне, что Горби смягчился, – пожаловался ей Павел. – Я перестал прятаться.
-А вы прятались. Я неделю назад прочла, что вы в Сочи, – удивилась Лора. В комнату зашел Лео. Он принес жене низкокалорийное мороженое.
-Интервью я не давал, – буркнул Павел. – Лев, что-то мне в моторе машины не понравилось.
-Я посмотрю. Не езди сильно. Она может в любое время сорваться с тормозов.
-Значит потепление – это лишь матрасик. Горбачев лично выступит на похоронах и обвинит в моей смерти врагов перестройки.
Лев вышел в гараж, осмотрел машину и объявил хозяину, что в нее кто-то лазил.

Роман хотел мстить и мстить Люде. У сестры в номере он обнаружил роскошного грузина. Таня угощала гостя пирожными. Роман проголодался, забрался в ее холодильник. Таня всегда держала там, что-нибудь вкусное.
–Был у Курасик? – спросила сестра. – Пойду, расспрошу ее. Вино не пей. Если не женишься на ней, то содержать тебя больше не буду. Закрой холодильник. Я попрошу Гиви не пускать тебя и на порог.
Когда сестра ушла, Роман налил себе вина. Он не понимал Таню. Гиви мог подослать этого сексуального брюнета.
–А вы наблюдаете за одним домиком, – сказал грузин. – Я бы мог помочь, вооружить вас. Хотите пулемет, взрывчатку из последних разработок. Не оставляет следов, послушная, как пластилин. Замазываешь дверцу машины, вводишь второй компонент и на три часа получаешь мину. Потом она распадается.
-Сколько стоит?
-Продашь мне одну из картин Курасика, по моему выбору.
-Продашь. Вдова еще та стерва.
Хоть Роман и был трусом, но он взял взрывчатку. Он пошел к даче Лядовых, прихватив с собой эту странную взрывчатку. Лаяли собаки. Он спустился в сад со стороны горы. Машина Павла стояла на улице. Он замазал замок, ввел второй компонент и убежал.

Раньше всех у Лядовых просыпались дети. Ксюша пошла за зеленью и увидела чужие следы. Потом поднялась Лора, захотела морковки. Надо было ехать на рынок. Ксюша попросила Кирилла отвезти ее в Сочи. С ними собрался и Димка. Ксюша направилась за ключами ко Льву, который не разрешал пользоваться капризулькой. –Надо ставить машину в гараж, я видела следы рядом, – сказала девочка Льву. А тот уже отдал ключи от капризульки Кириллу, встрепенулся. Его голос пригвоздил парня к месту. Лео сам пошел к машине. Он увидел, что замочная скважина чем-то замазана, обнюхал массу, но не опознал ее по запаху. Что-то остановило его, чтобы не отковырнуть кусочек. К нему вышла жена.
–Никого не подпускай к машине, – попросил он. – Ее даже трогать нельзя. С ней что-то сделали.

Роман проснулся, взял бинокль и смотрел на дачу. Он решил, что взрыва не будет. К нему подошла сестра. –Где ты был? Старуха в истерике, – сказала она.
-Я чуть не совершил убийство. Грузин, что забегал к тебе, дал мне взрывчатку. Я замазал машину Павла Лядова. Но взрыва не было. Наверное, обманул. Хорошо, что не заплатил ему.
Таня побелела. Она взяла бинокль, стала рассматривать окрестности.
–Зеленая крыша, – сориентировал ее брат.
Она накинула халат и выскочила из гостиницы, поймала такси и поехала в горы. Лео уже собирался сделать скребок, когда влетела Таня. –Не смей, – крикнула она. – Это взрывчатка. – Лео остолбенел. Он стал что-то вспоминать.
-Таня, успокойся. Это жвачка, – сказал он.
-Это брат установил ее. А ему дал какой-то грузин. Боюсь, что здесь все серьезно. А я так летела. На свете так мало счастливых пар. Не говори Люде, что была здесь. Мне надо отдышаться. Я приду в гости попозже, – попросила Таня. – Это взрывчатка.
Лео понял, что руками глупого Романа, Павла хотели убрать. А стояли за этим все те же генералы. В голове Льва всплыла информация. Обыкновенный химик с завода Медпрепаратов изобрел что-то совершенно фантастическое. Потом изобретатель, Владимир Юсупов, исчез. С ним исчезли и образцы, и технологии. И вот они всплыли. Лео попросил Павла спуститься к машине, предупредил, что машина заминирована и пошел звонить отцу. Отец знал о взрывчатке, выдал ему сенсацию.
–Она живая, при наличии питательной среды растет, – объяснил он. –Уничтожить можно смесью антибиотиков. Это микроорганизм. Потом все обрабатывается зеленкой. Технологии утеряны. Но работа над ней продолжается.

По просьбе мужа Лора сделал сильный состав смеси пенициллина. Лео остался на поляне один и смочил взрывчатку жидкостью. Через несколько минут она стекла на землю. Лео упаковал ее и спрятал в сейф.

Таня зашла к брату в комнату. Тот лежал без сознания, рядом валялись пакетики снотворного. Таня вызвала вдову, велела промывать ему желудок, заказала билеты в Архангельск, на родину женщины. Романа привели в порядок. Даже скорую помощь вызывать не стали. Вечером он и вдова выехали на север, поездом. Роман был готов ехать долго-долго. У него было лишь больное тело, души в теле не было. Зеленый змей не прост. Он сначала вынимает из человека душу, а потом уничтожает тело.

Петр Иванович сам приехал за взрывчаткой. –Почему ее подсунули первому попавшемуся человеку? – спросил его сын.
-Ты хоть представляешь, какая величина Лядов? Из-за него слетают с работы очень влиятельные люди. У него в органах много врагов. Его все равно уничтожат. Зачем он сбежал сюда? Его по Москве ищут.
-Жить хотел. Я полил взрывчатку антибиотиком. Она умерла. В газетах должны появиться позитивные статьи о Лядове. Сделай это. Он же мой друг.
-Я тут при чем. Мне его не спасти. Я думал, что его уже тихо-мирно убрали. Он опасен. Ему никто не доверяет. У него нет защиты.
– То, что знает Павел, можешь узнать и ты. Сохрани ему жизнь. Это твоя козырная карта.
Старший Абалкин не был тугодумом. Сын был прав. Ученый ему мог пригодиться. Он мог выдать ему многие государственные тайны. В журналах и газетах появилось несколько статей о работе Лядова. Статьи ученого не обрадовали. К нему пришла телеграмма от Горбачева. Лидер государства благодарил его за книгу.

Утром к Лядовым приехал Данила. Лео решил пошутить, приготовил на завтрак ячмень под растительным маслом. Все с удовольствием ели. Данила проворчал, что не ест овес.
–А ты кидай его под стол, как Мишка, – посоветовал Климка. Люда принесла гостю пельмени.
–Мама, ты сделала их с долгожданными лягушками? – спросил Мишка. – С зелененькими.
Данила разобиделся недружелюбным приемом. Павел сам отвез его в гостиницу. Тот попросил подождать и принес ему подаренное кольцо, а потом взмахнул ногой, как бабочка крылом, и рассек Паше бровь. Павел нагнулся над его ухом и зашептал. –Понял? – спросил он его вслух и вернул ему кольцо. – Найдешь Илью. Он даст тебе любое количество денег. – Павел взял Данилу за уши и поцеловал его. Дан отшатнулся. Губы Лядова были огненными. Кровь при такой температуре должна была бы свернуться. – Видишь, у меня не рак. При раке не бывает такой температуры. Лео сам не знает, что со мной, – сказал Павел. Он лихо отрулил от гостиницы и поехал на пляж, куда собиралось его семейство, жарить шашлыки. Он приехал вовремя. Шашлык не поддавался зубам малышей, но они упирались. Павел попытался съесть кусочек, но пожевал, пожевал и отдал собаке. Рекс сглотнул мясо, не жуя. Дети пошли виснуть на руле машины. Павел кинул им подушки.
–Если бы ты был злым, то я бы не выдержала секс с тобой, – шепнула ему жена.
-Это Лео удалял из меня злобу. Видно, получилось. Я стал необычайно добрым, даже добреньким.
– А заметил, что Лора внутренне меняет Льва?
-Он сам себя меняет. Это очередная метаморфоза человека без стержня. Бывают резиновые куклы. У них и улыбка натягивается, и горб растет.
У Павла закружилась голова и он вновь потерял сознание. Жена приложила к его лбу мокрую тряпочку. Зрение стало возвращаться. Он увидел, что Люда плачет. –Милая, любишь меня, – прошептал он. Но она не услышала. Лора пощупала у него пульс. – Ему лучше, – сказала она. – Нельзя вам спать в разных спальнях. Его надо перевезти в Москву. Солнце убивает его.
–Я хочу жить, – погромче сказал Павел.
-Я погружу тебя в сон. Реакции замедлятся. Организм сам начет искать лекарство, – решил Лео. – Возвращайся на север.
Павел проснулся через сутки, не знал, что Лео лежал все время рядом. Лора сделал Льву укол и он уснул. Он был похож на мертвеца. Напуганные мальчишки сидели в ногах у отца.
Лео спал не долго, восстановился и велел Кириллу привести на дачу Дана.

44. Черный человек.

Мирт вел себя неспокойно. Слишком многие супер-герои не находили своего места в жизни. И одним из них был Данила. Кирилл быстро нашел его. Но Данила не хотел ехать к Лдяовым. Кирилл весь ощетинился. Десятипудовый парень все же сдался, поехал в Мацесту и весьма был удивлен. Лео привел к Павлу знаменитую китаянку Ма. Она принесла древний трактат. Она сама стала допрашивать Данилу. –Я не бил его по точкам, я дилетант, – признался парень. – Он сам придурок, поцеловал меня в губы, температура губ превышала 50 градусов. Кровь же сворачивается и при более низких температурах.
-Энергетический дисбаланс, – решил Лео. – Ломкость сосудистой системы.
-Микрооблучение, перегрузки, неврозы, – добавила Ма. – Травма черепа. Узнай, кирпич на него не падал.

Лео стал измерять температуру различных частей тела Павла, а Ма помещала эти данные на специальной схеме. Когда закончили со схемой, то Ма провела рукой по телу Павла и он позеленел, задергался. Ма набила трубку травами и подожгла ее, стали делать прижигания.
–Неужели, все же опухоль. Анализы не подтверждают, – сказал Лео.
– Ты же знаком с новотибеткой школой, учил умирать его. Ты изменил реальную картину. Осмотрю его через неделю. Мне нужна динамика.
–Я могу лишь отсрочить время. Пусть пока попьет хвою, – решил Лев.
-Ты научился воздействовать на клетку? – спросила Ма.
-Я слышу ее. Ему нужна определенная смола и водка с нерафинированным маслом, гвоздикой и корицей.

Когда Павел пришел в себя, то он лежал в ванной, наполненной лепестками роз. Люда протирала его мягкой губкой. –Если они еще раз усыпят меня, то разнесу им черепа, – сказал Павел.
-Тебе прописали овощную диету. С тобой хочет встретиться немецкий журналист.
-К черту его. Не хочу напоминать о себе кому-то черному.

Журналист все же пришел. Он знал русские реалии и был удивлен дизайну помещений дачи. Но его ждало разочарование, к нему вышла лишь Люда. –Он болен, – пояснила супруга. – И хочет покоя.
-Считает ли ваш муж Горбачева политиком нового склада?
-Да, считает. Это я знаю, – ответила Люда так, как семье было выгодно. – Но его методы наивны. Горбачев прочел книгу мужа, прислал ему телеграмму по этому поводу.
-Почему Лядов скрывается?
– Мы скрываемся лишь от настойчивых журналистов. Власти знают, где мы.
-Над чем муж работает?
-Ни над чем. Учебник вернули из набора. Возможно, займется совершенствованием бытовой техники. Он специалист по промышленным шумам. А сейчас он устал и от безразличия к себе, и от чрезмерного внимания.
Больше журналист ничего не узнал. После обеда Люда привела к мужу какую-то шляпу из горкома.
-Вам не жарко? – спросил его Павел. – В шляпе?
-Вас приглашают в горком.
– Я в кремль-то не хожу.
-ООН разрабатывает новую программу по изучению загрязнения окружающей среды. Результаты будут предоставляться главам государств. Программа предусматривает несколько направлений. По предложению советского правительства, и лично Михаила Сергеевича, одно из них возглавите вы. Наш город очень ценит людей, борющихся за чистоту природы. Вас вызовут в Москву. К Лукьянову.
-Спрошу его, могу ли я снять деньги со своего заблокированного банковского счета.
Известие в принципе обрадовало. Павел решил согласиться с предложением. Его оклад мог составить миллион долларов в год. Люда была против. Она заявила, что он никогда не прислушивается к ее мнению. -Я хочу в Париж. Люда, я теряю вкус к жизни, к тебе, к детям, – закапризничал Павел.
-Лев говорит, что это высшая форма душевного совершенства, – улыбнулась жена.
-Медитировать – значит не мыслить.
-Мыслить, отрешенно от пространства, изгнав душу. Дьявол и бог не во всем антиподы. Надо смело стоять между ними.
-Ты говоришь ужасные вещи, особенно для атеиста.
-Атеисты тоже разные бывают. И большинство из них просто не верит во всесилие бога.

Пришел Лев и вновь усыпил его. Павел пробудился злым. –Неплохо бы лимонада, – проворчал он. Рядом никого не было.
-Неплохо, совсем неплохо, – вынырнул из-под кровати Мишка. – Я принесу.
Лимонад принесла Люда. –Мне так хочется поцеловать тебя в пупочек, – сказал она.
-Если я сейчас возбужусь, то со здоровьем полный порядок, – сказал он. – Давай поднимемся в оранжерею.
Но им пришлось выйти в зал. Дочка сообщила, что пришел милиционер. Горнята сидели на диване, прикрытые лишь газетой. Рядом стоял простой сержант.
–Их задержали у «Дагомыса», – пояснил он. – Занимались попрошайничеством, просили деньги на трусы.
Павел достал из буфета французский коньяк, конфеты и подарил милиционеру. Страж ушел. Павел сурово свел брови. –Я улетаю в Москву, а затем в Париж, – сказал он Горнам. – Дача будет в вашем распоряжении. Без трусов по ней не ходить. – Больше он ничего не сказал. Но он прощался. Это чувствовалось. Он решил вернуться в Москву. Семью он не взял с собой. С ним улетели лишь Абалкины. Он ждал вызова в ЦК. Оно пришло через три дня. Павел пошел туда пораньше, купил мороженое и сел в сквере, где собирались глухонемые. Он еще не доел мороженое, увидел машину Льва. Тот тоже увидел его, резко развернулся в запрещенном месте. Лев знал, чем кончится вызов. Уже был готов двойник Лядова, который и должен был выехать в Париж. Самого Павла ждала психушка. Лев сел рядом и заговорил. –Френк Хэрберт создал свой фантастический мир Дюны. Его галактика сложна, страшна, злобно прекрасна. Но все, что описывается в книге, уже начали закладывать на Земле. На планете много секций по выращиванию сверхчеловека. Я, как и Бене Джессерит, хочу вырастить человека-бога, пророка, почти бессмертного, суперсильного, суперумного. Евгеника растит лишь человека. Мне нужен бог.
-Начни с собачек и вырасти из них человека. Это проще, – отрешенно ответил Лядов. – Получится, займешься людьми.
-А это уже сделали, вырастили из обезьяны человека, за какой-то миллион. Я уже создал собственную школу. Из Климки получится хорошая болванка для Квизац Хадерака. Ты мне не нужен. Разве развить в тебе способности Кулагиной. У той тоже была опухоль.
-Мне давно надо было убить тебя. Я бы смог. Ты опасен для Сашки и Климки. Зачем нужен твой человек-бог, если он уже жрет людей.
-Павел, ты все же уйдешь в сторону. У Люды будет муж, средства к существованию. За границу тебя не выпустят. Так решили выше. Тебя обрекли.
-В кремле меня не убьют.

Больше домой Павел не вернулся. Люда не могла дозвониться до него. Она потеряла его. Ей пришлось вернуться в Москву. В ЦК Павел так и не пришел. У Льва тоже не было информации о муже. Вскоре Люда получила ответ на свое заявление в милицию. «Ваш муж вылетел в Париж, 14 июля 1988года». Но загранпаспорт мужа лежал в сейфе. Люда ничего не понимала.
Вечером ей позвонил Данила, сообщил, что яхта «Джессика», принадлежащая Калиген, ждет ее в Ленинграде. Люда стала готовиться к отъезду. Она все поняла, брала с собой детей. Ей разрешили выехать к мужу. Она поехала через Стокгольм. Люда знала, что в Париже мужа нет. Данила сказал ей, что придется ехать в Англию, к Луизе Веллингтон. –Вряд ли подлинник тронут, – добавил парень. – Ведь могут возникнут ситуации, когда двойник бессилен. И пока правительству будет нужен двойник Павла, то его не уничтожат.

Из Лондона Лядовы вылетели в Манилу, а затем на гидроплане перебрались на уютный остров, владение матери Лу. Люда догадывалась, где Павел. Она решила поговорить с сыном, которому было-то всего 4 годика. –Клим, возможно, что твое детство скоро закончится. Тебе придется пойти в школу Льва. Ты должен научится от него всему. Но не забывать, что ты сын Павла Лядова.
-Мама, я взрослее, чем ты думаешь. Папе нужна помощь?
-Я найму тебе учителей. Но всегда скрывай свои знания. Тебе нравится на острове. Мы пока поживем здесь. Наверное, именно такой остров выбрал бы для себя Мастер. Песок, желтого цвета, утес из белого камня, темно-зеленый лес. Как бы я хотела, чтобы папа взял себе мою силу.

Данила встретился со Львом и согласился возглавить службу его безопасности. Сколько лет ожидания было впереди – никто из них еще не знал. Возможно, что это и хорошо. Иначе у них бы опустились бы руки.

А человек, черный человек, сидел в полумраке, в сырости. Ему ничего не хотелось. Он ничего не помнил. Он не ощущал себя человеком. Это и притупляло боль. Он рождался. При этом мирт успокоился.